Моя самая лучшая сессия

— Нда, — я закрыла дверь за хозяйкой квартиры, — не могла потерпеть... блин... остался месяц до конца сессии.

Настя с печальной миной сидела на предмете мебели, в народе именуемом как 'прихожка'. Над ней уныло висели наши куртки.

— Я в шоке, — проговорила она, — и куда мы пойдем? И самое главное, где мы за неделю найдем квартиру? Вот зараза, ни раньше, ни позже, так-то вообще не до нее сейчас...

Хозяйку квартиры мы жутко не любили. Вообще-то четыре года студенческой жизни мы исправно снимали квартиру у бабули по имени Татьяна Ивановна. Бабуля была старенькая, ей перевалило за восемьдесят, дети забрали ее к себе. Уж не знаю, какими там силами на нее внучата подействовали, но все фразы типа 'не продам квартиру и никому не разрешу продать, пока не помру, мы с дедом ее ВОТ ЭТИМИ руками...' стали неактуальны. Внучка Лена оповестила нас, что они квартиру не то, чтобы собираются продать, а уже это сделали. И попросила освободить помещение в течение недели.

Я сунула свои ягодицы на 'прихожку' рядом с Настькой.

— Ну и? Нет, все ничего, квартиру-то найти можно... вот только риэлторам отваливать пятьдесят процентов стоимости..., — снова вздохнула я.

— Ладно, — Настя встала, — пошли, попьем чаю и будем учить дальше, а то завтра экзамен, лично я ни фига не готова. Я у своих однокурсников поспрашиваю, а ты у своих, может кто-то из знакомых что-то сдает?

— Ага, особенно мои знакомые, которые, как и мы, понаехали.

Я вошла следом за подругой на кухню, она зажгла конфорку и поставила на нее чайник. Дом был старый, так что у нас тут была газовая плита, что по нынешним временам редкость.

— Твою же ж мать, это нам сколько барахла перевозить, — я устало потерла глаза.

— А кому они хату продали-то? Даже покупатели не приходили ни разу!

— Откуда я знаю, может знакомым? А может и на себя по-быстрому оформила, внученька эта...

— Слушай, — Настя достала из холодильника масло и варенье, — а по сути, на фига нам сейчас снимать квартиру, мы же через месяц после сессии свалим домой на все лето? Нам нужно только три-четыре недели где-то перекантоваться, и все!

— Хм! Ну, так-то да! — я сразу же повеселела, — Перекантоваться это как-то попроще будет, чем искать сейчас квартиру.

— Так, ты чай будешь с тортом или с хлебом, маслом и вареньем? — серьезно спросила Настена. Я, прекрасно зная, что в холодильнике голяк, гордо ответила:

— Фу, не хочу торт, уж лучше с маслом, хлебом и вареньем!

Пили чай мы доо-о-олго, Насте ой как не хотелось идти читать гражданское право, а мне совсем не хотелось читать какую-то ересь с гордым названием философия. Но делать нечего, все-таки улеглись каждая на свою кровать с книжками.

— Знаешь, — я обвела взглядом комнату, — а мне жалко будет отсюда съезжать, тут вся наша студенческая жизнь прошла, с пьянками, гулянками...

— И мне...

Квартира была двухкомнатной, но одна комната была закрыта, там хранилось бабулино барахло. Мы жили в одной комнате. Мебель была самая, что ни на есть антикварная. Железные кровати с сетками, от которых болят спина, бока и ж...а по утрам. Стол-книжка, который трещал, устойчиво стоял на трех ногах, а четвертая был приклеена скотчем и примотана им же к радиатору, чтобы тот, не дай Бог, не упал. Ибо на нем стоял наш старенький комп, на котором печатались все курсовые, рефераты и так далее. На старой облезлой тумбочке стоял телевизор 'Шарп', пульт от которого был давно утерян, и мы бегали к нему, чтоб переключить каналы. Но главной гордостью был огромный старинный шкаф с зеркалом посередине. Уже четыре года там хранится наше барахло, а все-таки запах старины не выветривается. В смысле, не старья нафталинового, а именно старины...

Я еще раз печально вздохнула и уткнулась в свою книгу.

Настроение с утра было поганое. Мало того, что я ни фига не помнила, так и еще мысль о переезде просто убивала. Мы с Настеной угрюмо телепались к троллейбусной остановке. Погода тоже была под стать настроению: тучи, холодный ветер, а я в кофточку вырядилась, захотелось выпендриться дуре. Нужно было хоть ветровку надеть что ли. Кто ж знал, что лето такое позорное будет.

Мы также молча уселись в рогатый общественный транспорт, достали свои учебники и принялись чего-то там читать. Хотя, как давно известно и проверено на собственной шкуре, ни фига ты не запомнишь в последний момент, только мозги напрягаешь зазря.

— У тебя в каком корпусе экзамен? — зевая, спросила я.

— Во втором, а у тебя?

— В главном. Позвонишь, как сдашь? Или зайди за мной, двести восьмая аудитория.

— Ладно! — мы вышли из троллейбуса, и Настя крикнула мне: — Не забудь про квартиру спросить!

Про квартиру я спросила первым делом, но группа у меня и вправду была бедненькая по этой части, пятьдесят процентов ее проживали в общаге, такая же лимита, как и я. Так что с этим все было глухо, как и с философией.

— Блин, я ни фига не помню, клянусь, — скулила я, сидя на лавке перед аудиторией. Преподаватель еще не подошел.

— Ты-то хоть читала, — пробасил Димка, — а я не открывал даже.

Все усиленно совали шпоры по рукавам, карманам, штанам, короче, кто куда. Нда, от сессии до сессии живут студенты весело.

Когда мое настроение уже готово было опуститься ниже отметки 'совсем ни к черту', так как преподаватель все ни шел, а нервы, извиняйте, у меня не железные, заверещал мобильник в моем кармане.

Я достала свой китайский умирающий смартфон, заклеенный скотчем на обороте, так как крышка, зараза, все время отваливалась. Звонила Настя.

— Уже сдала что ли? — удивилась я.

— Да прям, еще не заходила даже, я чЁ звоню, я квартиру нам нашла!

— Да ну?! И где? И по чем?

— Помнишь мою одногруппницу Таню?

— У которой папа владелец сети магазинов в каком-то городке?

— Ага!

— Помню, и что? Папа же ей купил квартиру недавно возле парка Гагарина, она нас к себе позвала жить?

— Нет! Мы будем жить у ее парня Леши!

— Чего-о-о-о?

— Ну, помнишь, Леша такой...

— Идиот мелкий, понтодел, помню, — добавила я, — только не пойму никак, мы что, у Леши с Лешей будем жить?

— Да!

— Насть... ты там пила или чё? КАКОЙ НА ФИГ ЛЕША?

В это время пришел препод и грозно сдвинув брови гаркнул:

— Первая пятерка за мной в аудиторию!

А так как я всегда считала, что перед смертью не надышишься, и, сидя перед дверью, только нервную систему себе попортишь, рванула за ним, шепнув в трубку:

— Перезвоню.

Билет мне достался, конечно, хреновенький. Первый вопрос: искусство, как предмет философского рассмотрения и второй: главные установки и идеи постмодернизма. Хотя, думаю, что многие со мной согласятся, в философии бывают два типа билетов: хреновенькие и совсем отстойные. Я покалякала на листике какую-то чухню, так сказать, пять предложений, какие помнила и поняла, что сидеть не фиг, надо идти отвечать. А то с перепугу и это не расскажу. Но первой отвечать это уж совсем. Надо, чтоб кто-то передо мной вышел. Главное не идти после нашей отличницы Наташи, ибо после ее выступления будешь выглядеть как глист на фоне бабочки — жалко, противно и даже тройку не поставят. Иринка, наша твердая 'хорошистка' оторвала глаза от листа и обвела взглядом аудиторию. Я ей махнула, мол иди. Она спорить не стала, видимо тоже с трудом родила ответ, а после Наташи также идти не хочется.

Наша отличница, претендент на красный диплом, перестала скрипеть ручкой о лист бумаги, искалякала уже всю страницу форматом А4, во люди дают! Посмотрела на Иринку. Я шикнула, чтоб привлечь внимание Наташи и на пальцах изобразила, что следующая отвечать буду я. Она согласно кивнула, видимо еще хочет накатать пару страниц ответа. Я балдею, честное слово!

Пока отвечала Иринка, мои ладони раз десять успели вспотеть и высохнуть. Не сказать, чтоб отвечала она очень уж хорошо, слова тянула, в окно смотрела, видно старалась потянуть время, чтоб создать эффект 'я, мол, знаю, просто торможу чуть-чуть'. Не знаю, то ли ее прием сработал, то ли Виктор Тихонович был в хорошем настроении. Поставил он ей четверку, о чем она тут же радостно прошептала на всю аудиторию, и отпустил восвояси. Я поднялась со своего места, и обреченно поплелась к преподавателю.

— Билет номер четыре..., — вяло начала я. Долго и муторно зачитывала вопросы, чего-то плела про постмодернизм, на кой-то черт приплела сюда философию Ницше, ибо о ней вчера читала и кое-что помнила. Короче, собрала с миру по нитке, хватило аж минут на пять. Виктор Тихонович вздыхал, пыхтел, но ничего не говорил. Потом молча взял зачетку и написал 'хорошо'. Я тут же ее схватила, и, кланяясь, как царю-батюшке, пятилась к двери задом. Ударилась левой ягодицей об угол стола, ойкнула и вылетела пулей из аудитории.

— Ну что?

— Ну как?

— Сдала? — посыпалось со всех сторон. Тут и Женя, наша недотроечница, нарисовалась. Приходила она попозже, все равно в первой пятерке не заходит никогда.

— Сдала, на четыре!

— О-о-о-о, — загудел народ, — хороо-о-о-ошо...

— А ты учила, да? — печально спросила Женя.

— Нет, ну, читала немножко. Да он добрый сегодня, не бойтесь.

Я глянула на телефон, от Насти звонка не было, значит, еще сдает.

— Ладно, ребят! Давайте! Что у нас там следующее?

— Литература долбанная, — вздохнула Женя.

— Зарубежка! — крикнул Ваня.

— Ну, знаете ли, — я даже плечи расправила, — это всяко лучше, чем философия!

Литературу я любила. Там что главное? Прочитать. А читала я почти все. Ну, кроме Теккерея и Мелвилла. На них меня не хватило. Радостно перепрыгивая через ступени, я набрала номер мамы.

— Ма, привет!

— Привет, родная! Ну что?

— Сдала на четыре!

— Умница! Что там дальше?

— Дальше зарубежка, но ее я сдам, потому что я не читала там только два произведения, не могут же они мне из шестидесяти попасться? А у вас что нового?

Мы с мамой поболтали, она, как всегда, пожаловалась на папу, который со своей любимой рыбалки вернулся с двумя рыбками и температурой тридцать восемь. Короче, дома все по-прежнему. После беседы с маман, я решила позвонить Настене, она почти сразу взяла трубку.

— Я все! — крикнула она.

— И я!

И в один голос:

— У меня четыре!

Мы расхохотались.

— Ты где? — спросила я подругу, выскакивая на улицу. Блин, почему всегда так в жизни бывает — и настроение мое улучшилось, и солнышко выглянуло, тучки разбежались. А сдала бы на три, или не сдала, погода бы соответствовала настроению.

— Я у своего корпуса...

Я пошла навстречу Насте. Теперь, когда философия была позади, меня волновал квартирный вопрос. Особенно пугал момент проживания с Лешей или у Леши? Что-то я так и не поняла...

Леша представлял собой симпатичного паренька ростом мне по плечо. Учитывая, что я сама карлуша, мой рост где-то сто шестьдесят и еще немножко, а Лешка так вообще, полторашка. Таня, его девушка и подруга моей Насти, роста была того же, так что они нашли друг друга. Но на этом сходство и критерии, по которым они могли подойти друг другу, заканчивались. В целом Алексей, возможно, был парнем неплохим, но! То ли в силу того, что он был невысоким, то ли еще по каким-то неизвестным мне причинам, вел он себя погано. По крайней мере, со мной. Разговаривал высокомерно, тыкал, что я колхозница, кичился своим бизнесом, вернее бизнесом папы. Я как-то спросила у Насти, отчего ж он тогда квартиру тут не купит, а снимает, как и все колхозники. Выяснилось, что сынок живет здесь с одной целью — закончить универ и свалить в родной город, чтоб помогать папе строить бизнес.

Поэтому сообщение Насти о том, что мы будем жить где-то там, где есть Леша, меня не то, чтоб удивило, а очень уж испугало.

— Пить хочу! — сказала я подруге, когда мы встретились и пошли в сторону остановки.

— А пошли в парк, а? — выдала Настя, вот любительница пошариться пешком по городу. — Погода хорошая, посидим на лавке, 'Фанту' попьем...

— Ну... пошли, гулять так гулять! А что там с квартирой, давай подробнее...

— Да это идея Тани, прикинь?

— Какая?

— Поселить нас на месяц к ее парню!

— Зашибись... А она не будет ревновать что ли? — хотя, я б не стала ревновать этого... Лешу...

— Да какой там ревновать? Ты же знаешь, что у них странные отношения! Она вообще чахнет над своими картинами целыми днями, человек творческий, зачем на юриста учится, вообще непонятно. А он тоже... Зовет ее куда-нибудь, только если спутница нужна красивая. Ну, там на ужин с папой или еще что. Я бы сказала, что у них больше дружеские отношения...

— Нда... Нам колхозникам не уразуметь... И что? Ты хочешь сказать, что мы будем жить с этим упырем? Ай! — на меня налетел маленький велосипедист, видимо только пересел на двухколесный. Он даже не глянул в мою сторону, а усердно вдавливая педали, покатил дальше. Настька согнулась пополам от смеха.

— Не смешно... Ну и?

— Ой, не могу, — Настя прочистила горло и продолжила, — ну и все! Он снимает 'двушку'. Одна комната смежная, Лешка в ней живет. А нам отдаст дальнюю, правда там у него сейчас мастерская...

— Ага, то есть мы будем спать в Лешином хламье...

— Почему сразу в хламье?

— Нет, ну вот лично у меня слово 'мастерская' ассоциируется с заставленной, заваленной комнатой, где черт ногу сломит.

— Ну... возможно, но других вариантов нет все равно. И тут с оплатой вообще красота.

— Ну-ка, ну-ка!

Мы вошли в парк и сели на лавку.

— Он снимает ее у знакомых, которые вообще-то собрались ее продавать что ли... короче, пока они там что-то оформляют, на это уйдет все лето. Вот они ему ее и сдали. Там все немного... хм-м-м, она ушатанная, короче, ремонта лет сто не было. А сдали они ему за четыре тысячи, без всяких света и коммуналок. Ну, то есть, он им тупо оплачивает коммуналку и все. То есть, если мы будем жить там втроем, то будем платить по тысяче триста с копейками, прикинь? А мы бы за последний месяц жизни в той квартире отвалили бы по пять штук, а потом еще и все лето платили бы, чтоб ее никому не сдали! Экономия, блин!

Я молча разглядывала орущих детей и их мам.

— Нда, мне так и хочется составить список минусов и плюсов и посмотреть, что перевесит, — задумчиво сказала я, — но чую оплата в размере полутора тысяч, когда весь город снимает квартиры за девять и десять, перевесит все минусы... И вообще, я пить хочу...

Мы купили газировки, еще час послонялись по парку. Погода вообще наладилась.

— Короче, давай еще сдадим второй экзамен, у тебя, кстати, когда он?

— Через три дня что ли...

— И у меня вроде... Так вот, сдадим и переедем. Эту неделю доживем уже тут, во-первых, заплатили, а во-вторых, я тоже не больно хочу в тот гадюшник...

Оставшиеся дни до экзамена прошли в обычном режиме. Никаких гулянок-пьянок не было, с группой решили отметить потом, когда сдадим сессию. По вечерам ходили гулять на главную площадь города, однажды встретили там знакомых и вот, собственно, все новости.

На парней Настена даже не смотрела, совсем недавно она рассталась с Сережей, который в принципе является интересным объектом для изучения в психологии. Он то названивает и заваливает Настьку цветами, то исчезает на две недели бесследно. Длилось это почти год, пока Настя не закрыла дверь перед его носом и руками, в которых он держал букет роз. Дверь закрыла, а сама ревела по вечерам. Вот только недавно успокоилась. Вроде как.