Золотой единорог

Луадан висел вниз головой, мутным взором созерцая не менее мутную воду Великой Реки. Жирная пленка, обмылки, мелкий мусор — чего только внизу не было. А запах? Казалось, всю тухлую рыбу континента скидывали именно сюда, чтобы поиздеваться над бедным провинциалом. Луадан застонал и зажмурился. В таком положении, перегнувшись через борт корабля, он провел почти половину пути до Дансина, то есть целых пять дней. Малейшая волна заставляла желудок эльфа выделывать такое, что нельзя было описать никакими словами. И, похоже, Тутуин решил-таки добить его — возле самого причала, в конце пути... Две отплывающие на веслах барки как раз выходили на рейд, поднимая волны, которые сталкивались с бортами "Мечты" и раскачивали ее. Голова Луадана болталась, словно коровий хвост, а сам несчастный эльф проклинал судьбы во все корки.

А с каким воодушевлением он поднимался на борт корабля в первый раз, мечтая о чудесах большого мира! Сейчас даже воспоминание об этом вызывало приступ тошноты.

— Э-эх! Я думал, что ты все-таки излечишься! — раздался позади Луадана продубленный ветрами странствий голос шкипера. Порыв ветра донес до ноздрей самого юного пассажира барки перегар, на который к семи утра успел прибавиться запах свежего пива.

Эльф ничего не мог ответить. Желудок его сжался в новом спазме, и из горла вырвалась слабая и жалобная отрыжка. Обычно эльфы не бывают зелеными, но Луадан, сам того не желая, за время пути не раз опровергал это утверждение.

— Живой там или как? — Бредових подошел и похлопал бедолагу по плечу.

Шкипер на "Мечте" был гномом. Бывают гномы подгорные (классические), бывают луговые и лесные, и все со своими причудами. Но бывают и речные, особенно гордящиеся своей инностью бородатые. Их жизнь целиком посвящена плаванию на всем, что способно держаться на воде, а так же торговле и разбоям. Полосатые паруса речных гномов-шикингов наводили ужас на всех, исключая, пожалуй, хорошо вооруженные суда Королевской Гвардии Кларопии. Гном, который здесь командовал, оказался выходцем из Стремительных Выдр, одного из кланов Великих Порогов, чем гордился безмерно.

Бредових, по его собственному признанию, родился с веслом в зубах. Правда, не пояснял, как это возможно, но Луадан, который был вынужден слушал гномью трескотню по двадцать часов в сутки, не уточнял. Бредових приводил его в смятение свое фанатичной любовью к реке.

— Вообще-то, уже почти приехали, — сказал бородач, покачиваясь с пятки на носок и держа в руке кружку. Его глазки взирали из-под густых бровей весело, а сизый нос шевелился, ловя запахи Дансина. Большой город-порт на Тутуине встречал корабли ароматами готовящейся еды, благовоний, дыма и грязной воды, что плескалась у пирсов. — Скоро твои мучения закончатся, брат. — Гном снова похлопал Луадан по плечу, но тот лишь отозвался стоном и вяло отмахнулся.

Шкипер покачал головой, надувая влажные от пива губы.

Попадались ему пассажиры с речной болезнью, но никогда он не видел такого тяжелого, можно сказать, клинического случая. Парня буквально выворачивало наизнанку, стоило ему видеть даже самую несмелую и стеснительную рябь на воде. Как-то уж так получилось — одни духи Великой Реки знают, в чем причина. Почему Луадан при таком раскладе вздумал путешествовать не по суше, Бредових не знал. Стручок словом на этот счет не обмолвился. Впрочем, все эльфы странные, разве не так? Остроухие часто пользовались его услугами перевозчика, и уж всякого такого гном от своих пассажиров насмотрелся. Эльфы — самый загадочные и не от мира сего народ Тивисланда. Удивляться не стоит.

— Так и будешь висеть? — на всякий случай спросил гном, прежде чем отойти и заняться неотложными делами.

— Угу, — отозвался Луадан.

"Кожа да кости, — подумал славный сын Стремительных Выдр. — За пять дней парень и куска хлеба не съел. И в чем только душа держится?"

— Ну ладно, я тут должен проследить, чтобы мои болваны чего-нибудь не натворили, — сказал шкипер, как бы извиняясь, и потопал орать на готовящихся к швартовке матросов.

"Мечта", переваливаясь, словно грузная торговка целительными мазями, приближалась к причалу. Там уже стояли наготове портовые рабочие с баграми и распорядитель в гофрированном воротнике.

Луадан рискнул поднять голову и посмотреть, что творится вокруг. Когда его схватывал очередной приступ, эльф словно отключался и засыпал. Время тогда текло совсем по-другому, отмеряя куски куда большие, чем обычно. Луадан с некоторым удивлением понял, что ему не почудилось: корабль и правда причаливает. А это значит, скоро мучениям конец! Твердая почва под ногами! Еда! Свежий воздух!

Новый спазм заставил Луадана содрогнуться всем телом. Эльф сжал зубы.

Надо срочно что-то делать! Собрать остатки сил и, наконец, покончить с этим...

"Стручок" уперся руками в борт, поднял туловище, после чего, обессиленный, съехал на доски палубы.

Полдюжины пассажиров, отягощенные тюками и ящиками, с нетерпением ждали выгрузки и толпились у правого борта.

Как только Луадан упал, все взоры — как правило, сочувствующие, — обратились к нему. Две дамы ехали с ним от самого Систэра, поэтому имели возможность вволю налюбоваться его мучениями. Наверное, они были сестрами. Одинаковые брови домиком и изогнутые в скорби рты не могли быть обычной шуткой природы. Первое время дамы пытались ухаживать за "бедным мальчиком", давали советы и даже порывались делать компрессы на лоб, но Луадан не принял их помощи. Дамы настаивали, пока шкипер не объяснил им, что эльф поступает под его надзор. Но это не остановило сердобольных матрон. Хоть издали, а все-таки они изливали на Луадан свою заботу и стонали так, словно юноша уже собирался откинуть копыта. И хотя в иные моменты казалось, что так оно и есть, эльф точно знал — в их помощи он не нуждается. Вообще ни в чьей. И уж точно не горел желанием видеть рядом с собой в особо скверные минуты балагура-шкипера. У гнома на каждый случай был миллион речных историй, и в каждой повествовалось и битвах, похищениях, походах и любовных похождениях... Луадан едва не сошел с ума. Неизвестно еще было, что тяжелее — изматывающие приступы или "таланта" гнома к рассказыванию небылиц.

Сердобольные дамы, сидящие на своих тюках, не сводили с Луадана глаз. Эльф приложил немало усилий, чтобы встать на ноги, оправил одежду и выдавил из себя улыбку.

— Отвар из черемши с добавлением волчьей ягоды, — сказала одна дама. — Помогает.

Луадан вежливо кивнул, перебирая в уме все те ругательства, которые он услышал от Бредовиха за эти пять дней. Их было много.

— Нет, — сказала другая дама. — Лучше настойка вороньего глаза и пихты с добавлением лютика.

Остальные пассажиры терпеливо сносили присутствие дам и мечтали поскорее сойти на берег. В этом Луадан был с ними солидарен.

Нетвердым шагов, на подламывающихся ногах эльф двинулся в свою каюту забрать багаж. По кораблю носились матросы, подгоняемые ревом Бредовиха. Если бы кто-то из них сейчас сшиб Луадана, его пришлось бы, скорее всего, собирать по частям. К счастью, все обошлось. Эльф спустился по лестнице и вошел в каюту. Этим словом здесь назывался узкий, словно гроб, закуток. Зато он был с дверью, которую можно закрыть и спрятаться от любопытных взоров. Из обстановки в апартаментах был только гамак и старый сундук в углу.

В этом сундуке Луадан держал свое барахло. Состояло оно из рюкзака, набитого необходимыми в дороге вещицами. И все. Отправился эльф в путешествие налегке, следуя совету отца не брать ничего, что будет тяготить в дороге.

Отец... Эльф вытащил из сундука рюкзак, взвесил на руке. Отец его был человеком, ничем не примечательным хозяином постоялого двора в Ропси. Две недели назад он умер, но перед смертью заставив Луадана дать клятву. Именно клятва привела его сюда, заставив пройти через немыслимые мучения. Именно клятва требовала, чтобы Луадан отправился в Дансин и занялся делом...

Забросив рюкзак на спину, эльф вытащил из-под куртки висящий на груди овальный медальон на тонком кожаном ремешке. Вещица была отменной работы, из золота. В центре обрамленного тонкой выпуклой вязью овала вставал на дыбы единорог с пышной гривой. Позади него искусным резцом мастер изобразил горы и лес.

Луадан некоторое время разглядывал драгоценность при тусклом свете свечи, вспоминая, как вложил этот медальон ему в руку отец. Перед смертью.

"Обещай!" — сказал он. "Обещаю", — ответил взволнованный эльф. "Клянись!" — потребовал умирающий, вцепившись в худое плечо приемного сына.

— Клянусь... — прошептал Луадан как в тот воистину роковой момент. Он спрятал медальон обратно и застегнул куртку. — Хм... И что в нем такого особенного?

Легкий толчок — легкий, впрочем, для всякого невосприимчивого, — означал, что "Мечта" коснулась пирса. Вверху загомонили еще громче. Бредових подгонял свою паству, иногда, судя по звукам, и пинками. Спустили трап. Он грохнул, словно большая дубина, ударившая по стволу дерева.

Луадан задул свечу, вышел из каюты и немного задержался в темном коридоре. Ему не хотелось сходить на берег вместе с шумной толпой других пассажиров. Надоело быть посмешищем.

С другой стороны, он элементарно боялся. Дансин — большой город, полный неведомых и страшных вещей. В нем живет, по утверждению шкипера, аж тридцать тысяч человек. В смысле, среди этих человеков, много и нечеловеков, — короче, смысл ясен. "Это тебе не деревня, где три-четыре двора с покосившимися заборами!" — хмыкнул гном.

Город! Большой шумный город с каменными зданиями, мощеными улицами, рынками, лавками, ратушей, тюрьмой, гильдиями, разными конторами и факториями, контролирующими торговлю на Тутуине. И, разумеется, со своей преступностью.

Гном охотно рассказывал, что знал. По его словам, самая крутая мафия в Дансине была эльфийская, и ей дорогу не переходи, даже если ты сам из этих, с острыми ушами.

Луадан понял, что его ноги приросли к полу. В животе похолодело. Нет, он лучше бы остался здесь, лучше бы терпел и дальше мучения...

Но он дал отцу клятву!

— Эй! — В коридор хлынул свет. Шкипер открыл наверху дверь и высматривал своего "подопечного". — Живой?

— Вроде.

Вероятно, близость суши сыграла свою роль — Луадан почувствовал себя немного лучше.

— Надо поговорить, — серьезно кивнул гном и выпустил пивную отрыжку.

Эльф вылез на палубу. "Мечта" пришвартовалась у пирса, обозначенного цифрой три — на длинной палке из воды торчала соответствующая дощечка.

Пассажиры успели сойти, и громогласно ругались с носильщиками из-за установленных тарифов. Луадан задрожал, увидев, как много на причале разного народа. Ничего подобного он еще не встречал.

— Тут такое дело, — сказал шкипер, привлекая его внимание покашливанием.

Луадан с трудом оторвал взгляд от пестрого кипящего супа, какой ему представлялась толпа.

— За это время мы вроде друзьями стали, — сказал гном, взгромоздившись на бочку из-под воблы и болтая ногами. Его старые сапоги с отворотами просили каши, но гном отказывался менять их, пока окончательно не развалятся. Это были счастливые сапоги, прошедшие вместе с хозяином огонь и воду. — Извини, если я тут много брехал. Есть такая у меня привычка — дай мне волю, так удержу не знаю...

— Да ничего, — промычал эльф.

— Странно бывает в жизни — прикипаешь к кому-то, а другого на дух не переносишь... — Новая отрыжка пронеслась над мутными водами Тутуина. Луадан, уже привычный, все-таки подумал, что и от пивзавода, наверное, так не воняет. — К тебе вот прикипел. А иногда хочется с кем-то новым парой слов переброситься... В общем... Не хочу, чтобы с тобой что-то там случилось. Хоть ты и не рассказываешь, на кой ляд тебе Дансин дался, но я свой сизый нос стараюсь в чужие дела не совать.

— Спасибо, — сказал эльф.

— Смотри в оба. Никому не доверяй. Кошелек держи подальше. Бордели обходи стороной — не то наградят чем-нибудь да еще и обчистят. Не раздражай троллей. Не зли благородных. Не наступай гномам на башмаки. А еще пуще сторонись цвергов.

— Цвергов? Они тут бывают?

— А как же. В Дансине разве что дракона не встретишь, — сказал шкипер. — Цверги хоть и далеко живут и держатся особняком, однако не возражают против путешествий. В основном, наемники. Цверги — забияки и задиры. Запомни.

— Ладно.

— Насчет твоей несовместимости с водой... Если хочешь, зайди в лавку Литоракса, что на улице Долговязых. Это лекарь. Отличные снадобья готовит. Скажешь, что от меня. Он тебе подберет такой состав, что вмиг излечишься от речной болезни. Ну, мало ли когда еще по воде придется идти.

— Да. Спасибо.

— Если же будет проблемы, беги к нотариусу Кронву, его контора в Лягушачьем переулке. Назовешь мое имя. Обрисуешь ситуацию. Кронв специалист по решению разных щекотливых проблем, но официально — нотариус.

Гном прочувственно шмыгнул сизым носом. Откашлялся в кулак, прикрикнул на одного из матросов.

— Ну, давай прощаться, что ли? Надеюсь, еще увидимся.

— Спасибо за все, — сказал он, обнимая гнома.

Две матросских головы высунулись из люка, ведущего в трюм, и оскалились.

— Я вам!.. — рыкнул шкипер, после чего головы исчезли.

Луадан чувствовал себя неловко. Он не считал гнома другом, а тот, выходит, наоборот... Эльф выдавил из себя улыбку поискреннее. Вот если бы не последствия речной болезни, то все было бы куда легче. А так Луадану казалось, все происходит в каком-то сне.

— Если что, — сказал Бредових, когда эльф подошел к краю трапа. — "Мечта" будет стоять до завтрашнего вечера. Возьмем груз шерсти и пойдем вниз по Тутуину!

Луадан помахал и начал спускаться. Подумать только — сейчас его тянуло обратно на корабль. Хотелось зажмуриться. Это все равно, что прыгать впервые в прорубь зимой...

— Эй, куда оглобли двигаешь! — рявкнули рядом с эльфом.

Луадан открыл глаза и отскочил за груду ящиков.

Толстяк с бородавкой на подбородке, видимо, носильщик, свирепо посмотрел на него и продолжил путь, толкая перед собой тачку с плотно набитыми тюками. Тачка вызывающе визжала несмазанными осями и подпрыгивала на неровно уложенных булыжниках.

— Понаехали тут, — проворчал бородавчатый, исчезая в толпе.

Луадан утер пот со лба и тоскливо уставился на широко распахнутые городские ворота. В большую арку двумя большими шумными потоками втекали и вытекали приезжие. На площади перед причалом шла торговля, а попутно и сортировка недавно прибывших товаров. Сопровождался этот интересный во всех отношениях процесс гвалтом и руганью.

Эльф занял позицию у ящиков, чтобы немного осмотреться (как-то не очень хотелось сходу влезть в эту катавасию), но его вскоре прогнал какой-то хмырь, вооруженный копьем. Оказалось, охранник.

— Хочешь тут стоять, — прокаркал он, — плати два медяка в час.

— Извините, господин, я не хотел. Я ухожу.

— Голодранец! — Охранник взглянул на Луадана, ожидая, что тот начнет доказывать обратное, но того как ветром сдуло.

Быстрым шагом эльф достиг лотков, дюжина которых расположилась в ряд у крепостной стены. Торговля шла ни шатко, ни валко.

123 ... 262728