Весна. Первый предвестник рассвета — небо чуть поблекло... Ночь выдалась безлунной и звезды горели, будто ледяные драгоценности в холодной космической тьме; далеко на горизонте не виделись, а скорее угадывались дымящиеся трубы ГРЭС. Теплый и прозрачный воздух пропитан пряным запахом распустившихся почек и степной пыли.

Маленький городок, что вольготно раскинулся в тихой излучине южноуральский реки Вельки, на границе с Великой степью (обширный степной регион, расположенный по центру материка Евразия), дремал. На улицах никого, только изредка неторопливо прошуршит шинами патрульный автомобиль полиции. Медленно остывают стены непроглядно-черных лабиринтов пятиэтажек центра и частных домов окраин. Они, словно живые, словно тело исполинского зверя, все еще хранили тепло солнечных лучей. Весна 203... года выдалась дружная и жаркая и, на удивление старожилов, в конце апреля днем температура почти достигала двадцати градусов. Не осталось не только снега, а даже воспоминаний о нем — луж. Отовсюду буквально веяло тишиной и покоем, но за всей этой пасторалью уже назревало... что-то.

В едва освещенной пробивающимся сквозь шторы светом уличного фонаря комнате слышно дыхание спящего человека — Егор Петелин спал. Вчера, пока добрался от аэропорта в родительский дом, пока посидели с батей за разговором о жизни и политике — а с ней было плохо, за рюмочкой самогонки — ее гнал на продажу сосед, уже далеко за полночь.

Внезапно, безжалостно разрывая в клочья ночную тишину, раздался тревожный и резкий звук, нудный, словно смертный грех. Звук плыл и плыл над городом, словно вестник судьбы.

Егор Петелин зачмокал губами, забормотал и вздрогнул и с трудом открыл глаза, непонимающе огляделся. Свет от уличного фонаря, проникая сквозь плотные шторы на окне, воровал из тьмы письменный стол, с грудой книг, блестела дверь шкафа напротив, углы комнаты терялись во мраке. 'Так... а где я? Спустя миг пришло понимание — в отпуске. И в гостях у родителей...' В детской все по-старому, как и почти год тому назад, когда приезжал к родителям на месяц после выпуска из Краснодарского высшего военного авиационного училища. Это был невысокий молодой человек; короткий ежик густых русых волос, усики по военной моде, которые еще только начали формироваться в настоящие, мужские усы.

С силой провел ладонью по лицу, зевнул и поглядел на квадрат электронных часов, на стене. Сколько? Четыре часа утра! Черт! А днем ехать в часть, на службу — начальство досрочно отзывает из отпуска. И чего проснулся в такую рань? Стоп! А что это за звук? Он приподнялся на локте и повернулся к окну. Звук исходил именно оттуда.

Поднялся с продавленного и любимого дивана. Мимо письменного стола, все царапины которого знал наизусть со школьных времен, прошел к окну. Сдвинул в сторону стул с небрежно брошенной одеждой и отдернул штору. За мутноватым после зимы окном увидел в свете фонаря соседнюю обшарпанную пятиэтажку, от нее тянулась угольно-черная тень, непроницаемая для слабого человеческого зрения. Нигде ни души. Только кое-где в окнах загорелся свет.

— Ну и что это воет? — охрипшим со сна басом произнес Егор и пожал плечами и, приоткрыв створку окна, закурил. Потянуло утреней свежестью.

Он услышал шум позади и едва успел увидеть, как распахнувшаяся дверь с грохотом врезалась в стену. В детскую влетел отец, Егор увидел невероятно расширившиеся глаза, ничего, кроме глаз.

Подскочил и тут же обомлевшего Егора отбросило в угол, сам метнулся следом. Кажется, это отец толкнул в плечо. И еще будто бы услышал вскрик, не то возмущенный, не то испуганный...

Больно ударился об угол спиной и взмахнув руками едва сумел удержать равновесие и не упасть. Ошеломленный такой бурной и столь неадекватной реакцией он чуть не произнес нечто, подходящее к случаю, но только воздух, что судорожно вдохнул, застрял в горле...

Окно осветилось ослепительным светом, ярче чем от солнца, уничтожив в детской и тьму, и малейшие следы теней. А еще через пару секунд окно, с басовитым: БАМ, словно ударили в гигантский барабан, разлетелось дождем стеклянных осколков, усыпав пол. Запахло костром и от этого запаха Егора пробрала дрожь.

В каком-то десятке сантиметров увидел бледную маску лица отца с глазами, как плошки. Секунды тянулись, словно в дурном сне и страшнее всего было представить, что отец прав. Вчера они спорили о том, что мир на грани ядерной войны и отец даже собрал аварийный запас на этот случай, а Егор беззлобно подсмеивался над ним. Если уж украинский кризис прошли без последствия, то сейчас, то почему, мир, вдруг, сойдет с ума?

Свет начал меркнуть.

Отец хрипло прошептал:

— Ну ни хрена себе каламбурчик! — отстранился от сына, шагнул к окну и замер. Сын осторожно подошел и встал рядом.

Над местом, где раньше стояли трубы ГРЭС величественно ввинчивался в небо дымовой гриб.

— Ух, черт... прошептал отец и вспомнил как семья подтрунивала, когда он собирал комплект выживальщика и десятками килограммов складировал в гараже консервы, крупы и разнообразные соления с запасом овощей.

Егор повернулся. Глаза отца были сухи, губы крепко сжаты, лишь на бледном лице под скулами у него пухли и катались желваки. Потом опустил взгляд вниз. Сигарета дымилась на ламинате посреди осколков стекла, и этот дымок нагляднее всего демонстрировал мгновенность происшедшего. Машинально схватил окурок и выбросил во двор.

По коридору раздался торопливый стук шагов. Егор повернулся к открытой двери и еще через миг в детскую ворвалась мать в наброшенном на плечи стареньком домашнем халате, а за ней младший брат: Алексей, в одних трусах.

— Саша! Что прои... — с ходу крикнула и тут увидела гриб ядерного взрыва.

Звук изумления единодушно вылетел из груди матери и брата; они, замерли, словно окамененели.

Некоторое время в детской стояла мертвая тишина, потом женщина глухо произнесла:

— Это то, что я думаю, Саша? — глаза ее были полны необычайной горечи, и у всякого взглянувшего в них непременно защемило бы сердце.

Отец утвердительно качнул головой, пытаясь растянуть губы в ободряющей улыбке. Несмотря на браваду, лицо его скорее напоминало маску скорби.

— Да, — произнес тихо.

И женщина, сильная женщина, заплакала. Так не плачут взрослые люди. Так плачут дети. Чисто, светло и безнадежно. Муж гладил ее по головке, словно ребенка, которому безразличны доводы разума, которому просто надо, чтобы кто-то близкий повторял и повторял, что все будет хорошо, страхи пройдут, а утреннее солнце обязательно улыбнется и вернет потерянное счастье и, что-то шептал на ушко. Позади стояли с растерянными лицами сыновья.

А на горизонте все стоял страшный ядерный гриб, словно всадник апокалипсиса и, казалось, с угрозой смотрел на этих четверых, еще не понимавших что их жизнь круто разделилась на время ДО и ПОСЛЕ...

Глава 1

Эксперты предрекали: если бы мир внезапно оказался отрезан от сети Интернет, наступил бы всеобщий экономический хаос.

В середине апреля 203_ года почти одновременно (в течение трех суток) вышли из строя линии оптоволоконной связи в Индийском океане, а также Трансатлантические коммуникации. По этим кабелям шел основной поток цифровой информации между Европой, Азией и Северной Америкой. А на их восстановление, по прикидкам экспертов, понадобится не меньше двух месяцев. Первой версией стало — это диверсия и осмотр повреждений сделал эту версию непреложным фактом.

Последствия диверсии стали для США и континентальной Европы крупнейшей со времен Второй мировой войны экономической катастрофой.

Банки Запада физически отрезало от глобальной финансовой системы и триллионы долларов одномоментно оказались недоступны экономикам Европы и США. Зависли международные финансовые транзакции. Глобальные сырьевые биржи металлов, нефти, газа в Чикаго и Нью-Йорке, Лондоне, Сингапуре, Дубае, Токио и Шанхае приостановили торги. Международная торговля замерла, а энергетические проблемы возникли в большинстве стран мира.

В Европе и Северной Америке перестали работать платежные системы и банкоматы. Предприятия, зависящие от интернета, остановили работу. Розничные магазины и сети отрезало от поставщиков, что ограничило доступ населения к продуктам питания и товарам первой необходимости. Электронная коммерция остановилась, что усугубило сбои в цепочках поставок и дефицит товаров первой необходимости. Спутниковый интернет не смог заменить традиционный. Во-первых, он на порядок дороже, но даже не это главное — есть и техническое ограничение. Чем больше пользователей подключаются к спутниковой сети, тем больше падает скорость интернета, и поэтому необходимо запускать на орбиту все больше и больше спутников. Но место на орбите ограничено — тем более, что спутникам чтобы обеспечить хорошую скорость передачи данных требуются низкие орбиты. А низких орбит на всех желающих не хватает. При этом по подсчетам специалистов, при группировке 12 тысяч спутников, это может обеспечить интернетом по более-менее приемлемой скорости лишь порядка 14 миллионов абонентов. Поэтому подводным интернет-кабелям по сути нет альтернативы, по ним передается порядка 95% всего интернет-трафика. И спутниковый интернетом напрямую не конкурирует с обычным, у них совсем разные аудитории. В результате страны Запада все еще могли передавать друг другу критическую информацию по каналам спутникового интернета, а вот для коммерческих компаний трафика уже не хватило.

Расследование диверсии проводили западные эксперты — китайцев с индийцами, да и весь остальной мир отстранили от расследования, но, создавалась впечатление, что Запад не очень-то интересовали истинные виновники. Не дожидаясь результатов Запад попеременно обвинял то, традиционно, Россию, то Китай, то неких исламских экстремистов.

В Лондоне, в Вашингтоне, Нью-Йорке и Берлине стихийно возникли демонстрации; по улицам двигались миллионные манифестации, призывающие найти и жестоко покарать виновников диверсии; площади западных городов заполнили негодующие толпы. В народных массах не чувствовалось ни малейших сомнений и колебаний.

Ситуацию дополнительно накаляли средства массовой информации. 'Российские диверсанты уничтожили Интернет', — гласила статья в Mirror. 'Диверсия — это война и Запад обязан ответить!', — вторила ей газета Telegraph. А влиятельное британское издание The Times заявило, что именно русские виновны в 'смертельном ударе по Западу. И в репортажах не было ни сомнений, ни каких-либо оговорок. Все было представлено как факт: Запад атакован.

Удар по кабелям, даже если не принимать во внимание его катастрофические последствия, стал знаковым событием — ведь это не что иное, как нападение на критическую инфраструктуру Запада. А согласно военной доктрине США такие действия являются основанием для очень серьезного ответа. И не ответить в данной ситуации США просто не могли. В противном случае их критическая инфраструктура по всему миру будет под угрозой. Лидеры Запада захлебываясь в приступе 'праведного' гнева, клялись найти и уничтожить виновников, чтобы это не стоило, вплоть до применения ядерного оружия. И это не было пустой угрозой. По сведениям технической и агентурной разведки, в странах Запада активно проводились мероприятия по подготовке к войне: интенсивность радиообмена и телефонных переговоров увеличилась на порядок. Появились признаки приведение в готовность к выходу в море авианосных групп и приведения в повышенную готовность сил стратегической бомбардировочной авиации, а также рассредоточения войск и штабов. На ударную авиацию началась загрузка ядерного оружия, смена кодов в подразделениях стратегических сил и выдвижение носителей оружия массового поражения в районы патрулирования.

Самым главным вопросом стало — когда ожидать начала событий? Новый мир с Востока развивался экономически, Запад проигрывал цивилизационную гонку и, судя по последним действиям США и союзникам осталось всего два варианта, либо капитулировать, либо как можно быстрее начать что-то глобальное и постараться победить, пока еще есть силы — слишком велик соблазн, не вступая в долгую борьбу, остаться 'царем горы'. Это как заплатить киллеру — и конкурента нет.

* * *

Егор Петелин с юношества вел дневник, куда записывал впечатления.

27 апреля.

Вчера дневник не открывал— шутка ли — началась война! Не до этого было! Короче пишу за два дня. Обстановка — полный пипец! Второй день сидим без света, воды и интернета. Благо плита у нас газовая и недалеко от нас, в частном секторе, есть колодцы и можно воды набрать. Так хоть и умыться, и попить можно и еду приготовить!

И еще... Слава богу, хотя так и неправильно говорить, что мать была на больничном — ведь вся ее смена погибла. Она ведь на ГРЭС работает. Работала... У меня приятель есть: Али Арипов — мы с детства дружим — он в нашем подъезде живет. Только мы на третьем этаже, а он на пятом. Так вот, он в пожарной части работает. Они ездили в сторону ГРЭС на разведку, так даже приблизиться не смогли — на полпути, в пяти километрах пришлось остановиться, такая там радиация. Короче ни станции ГРЭС (государственная районная электростанция), ни поселка вокруг нее больше нет, и никто не уцелел. А там, на всякий случай тысяч десять проживало, да еще станционная смена... Царствие им Небесное. Сволочи пиндосы (уничижительное наименование американцев (граждан США))! Но и мы влепили им по полной! Похоже наша мертвая рука сыграла свою роль! По крайней мере иностранные радиостанции молчат. Один треск в эфире! Впрочем, и российские тоже молчат.

Слава богу хоть повезло: под утро прошел дождь, да еще и ветер северный, так что городу заражение не грозило.

Юго — западные окраины — там частный сектор, сильно пострадали. Кое-где кровли посносило и двери повыбивало где и пожары были. По крайней мере у входа в больницу весь день стояла целая очередь скорых. Кого осколками посекло, кого приложило об стены, но больше всего было тех, у кого ожог глаз. Так что нам еще повезло, что наш дом на окраине, в 16-м квартале, с противоположной стороны от ГРЭС.

Маме, когда узнала про ГРЭС, стало плохо. Слезы, сопли... Жалко маму... Папа незаметно для нее испарился из дома, появился минут через пятнадцать с бутылкой— маме стресс снимать. Откуда взял водку, неизвестно. Ведь магазины так и не открыли. Короче мы маму напоили, а потом уложили спать.

Утром видел дымы на севере — там столица областная, да и лесов там много. Похоже по ней или по городам-спутникам ударили, гады.

После обеда мы с отцом отправились скупать продовольствие и, желательно консервы и продукты длительного хранения. Дескать, не может быть, чтобы все магазины позакрывали. Наличка то у него была. Он что-то такое подозревал, готовился, вот и поснимал все с карточки.

Короче, взяли мы по две сумки — мечты оккупанта и, вышли из дома. На подъездной двери, посреди вздувшийся и облупившейся коричневой краски, белел бумажный лист с объявлением. И это озадачило. Неужели где-то в городе есть электричество? Похоже, что так!

12345

↓ Содержание ↓