Пятый в списке

1

В баре немного душно и накурено. Катце допивает свое пойло и расстегивает куртку, но легче от этого не становится. Катце думает, что надо бы убраться отсюда, пока ноги держат. Он не знает, зачем приходит в этот бар, ведь напиваться можно и дома, но некое подобие общества в лице молчаливого бармена привлекает его чуть больше, чем мерцающий экран монитора. Его не тянет завязывать знакомства, у него нет желания с кем-нибудь поболтать, он не нуждается в собутыльниках, он просто выбирается из своего бункера раз в неделю, чтобы убедиться, что Танагура не вымерла и разнообразные двуногие все еще топчут ее тротуары. Не то чтобы рыжему становится от этого легче — пожалуй что и вовсе не становится, но он продолжает приходить в бар. По привычке, видимо.

У него много таких привычек — полезных и не очень. А еще у него неплохо развиты инстинкты, но после третьего стакана они притупляются, и Катце уже не чувствует чужого взгляда, ощупывающего с ног до головы, тяжелого. Катце ставит на стойку опустевший стакан, бросает несколько мятых купюр и идет в туалет. В общем-то, он мог бы и до дома дотерпеть, благо, дом в сотне метров вниз по улице, но ведь их еще пройти нужно...

Его немного шатает, когда он расстегивает штаны, и немного тошнит, но блевать здесь он точно не собирается. Он успевает отлить и уже застегивает ширинку, когда в сортир, людоедски ухмыляясь, вваливается здоровенный бритоголовый внешник — весьма решительно настроенный, судя по виду. Увернуться Катце не успевает и через мгновение оказывается прижат к стенке и облапан.

— У тебя ведь сладкая задница, красавчик? — мычит громила, выдыхая пары алкоголя. — Побудешь моей сладкой девочкой?

Катце не делает резких движений. Он даже соглашается некоторое время побыть сладкой девочкой. И моментально трезвеет, угадав наличие кобуры под плотной курткой громилы. Инстинкты просыпаются. Пока распаленный ухажер, сопя, ощупывает рыжего и слюнявит его шею, тот успевает принять меры.

Внешник застывает удивленно, различив негромкий щелчок и почувствовав нечто неприятное и кажется даже острое у себя между ног — как раз там, откуда растет самое ценное.

— Дернешься — и мы сможем поиграть в лесбиянок, — говорит Катце, слегка наклоняя стальное лезвие. Он не любит лазерные ножи, он считает их всего лишь эффектной игрушкой для богатеньких идиотов, игрушкой, способной напугать, но слишком ненадежной, когда доходит до дела. А уж запах паленого мяса... Нет, Катце определенно не любит лазерные ножи. И чуть увеличивает нажим.

Внешник убирает руки и отстраняется.

— Умница, — выдыхает Катце и отправляет левый локоть в челюсть бритоголовому.

Удар — хоть и без замаха — получается недурен: громиле едва удается устоять на ногах, но в следующий момент рыжий понимает, что слегка недооценил противника, и с трудом уворачивается от ответного удара. Крепкий кулак вскользь проходится по скуле, и тогда рыжий, окончательно рассердившись, бьет всерьез — в переносицу. Громила не сказать чтобы отлетает как перышко, но прыть утрачивает и, попятившись, сонно оседает на пол. Несколько крупных ярких капель украшают пластик пола.

Катце некоторое время разглядывает дело рук своих, потом, надергав салфеток, смачивает их в холодной воде. Присаживается рядом с поверженным противником и сует ему мокрый ком. Противник помощь не отвергает и, залепив бандитскую рожу салфетками, ворчит гнусаво:

— Сука, ты мне нос сломал.

— Сам виноват, — философски заключает рыжий и помогает неприятелю подняться. Его инстинкты сообщают ему, что враг не опасен более, даже несмотря на наличие оружия. Хлопнув громилу по плечу, Катце направляется к выходу. — Бывай, дружище.

'Дружище' криво улыбается и дает рыжему уйти. Потом быстро приводит себя в порядок, сует в рот сигарету и вываливает из бара следом за ускользнувшей жертвой, которую все же чертовски жаль упускать -есть в ней что-то такое, от чего в голове мутится.

— Эй, — кричит он вдогонку красноголовому, медленно бредущему по безлюдной темной улочке, — а может, договоримся?..

Катце останавливается. Оборачивается. Открывает рот, чтобы что-то сказать. И в этот момент внешник вдруг сплевывает только что прикуренную сигарету и тянет молнию на куртке...

Два выстрела звучат почти одновременно, и не успевшего укрыться рыжего, эффектно крутанув, отшвыривает на тротуар, а секунду спустя, обиженно фыркнув и зияя черным провалом вместо лобового стекла, мимо проносится маленький неприметный флаер, не обозначенный габаритными огнями.

Внешник провожает его взглядом и возвращает ствол в кобуру. Достает еще одну сигарету, прикуривает. В двух десятках метров от него подстреленный Катце, зажимая ладонью обожженное пулей предплечье, встает на ноги.

— Жить будешь? — интересуется громила.

— Буду, — хмуро отвечает Катце.

— Тогда ты мне должен, дружище! — жизнерадостно сообщает внешник. И плотоядно облизывается, прищурив голодные глазки.

Рыжий вздыхает:

— Да черт с тобой, зануда. Шагай за мной...

2

Секс оказывается неожиданно хорош, и если бы не продырявленная рука, наспех залитая антисептиком и кое-как забинтованная, — было бы еще лучше. Впрочем, не будь в крови у рыжего столько адреналина пополам с алкоголем, никакого секса не случилось бы вовсе, так что все к лучшему в этом лучшем из миров. И в черт знает который раз за ночь подставляя задницу своему бритоголовому ангелу-хранителю, Катце рычит в подушку, дергает влажной от пота ладонью свой член и почти не вспоминает, что какой-то ублюдок пытался его убить, почти не задается вопросом, кому и на кой дьявол это было нужно. Не часто ему доводится быть животным, еще реже ему это нравится, так что плевать он хотел на несостоявшихся убийц, он потом с ними разберется, а здесь и сейчас его никто не достанет. Разве что лысый громила — членом до простаты. И рыжий ни черта не имеет против.

— ...А прикольно, что ты без яиц, — слезая с полумертвого Катце, признается внешник.

— Обхохочешься... — соглашается Катце.

В пятом часу утра, после только что пережитого оргазма он склонен считать это комплиментом. Он даже не станет возражать, когда гость, чье имя он спросить не удосужился, хлебнув из горлышка коньяка пятнадцатилетней выдержки — из старых запасов — развалится на постели и бодро захрапит свежеперебитым носом. Он даже сам попытается уснуть, только ничего у него выйдет. Не привык он засыпать в одной постели черт знает с кем. И, повалявшись недолго, Катце сползет с кровати, уйдет в ванную. А вернувшись и почти с нежностью взглянув на почивающего громилу, задастся, наконец, вопросом — что же это за внешник такой, разгуливающий по Танагуре с боевым оружием?

Вот тут-то и проснется в нем прежний Катце — цепкий, осторожный и опасный. Тот, которого так и не удалось изжить за два года безделья и пьянства.

Осторожно обшарив как попало разбросанную одежду гостя и изучив документы, среди которых, кстати, имеется вполне официальная лицензия на ношение оружия, рыжий решает исследовать комм — так, любопытства ради. Входящая корреспонденция не представляет из себя ничего интересного, разве что игривые записочки некоего Сонни заставляют улыбнуться: 'Грустно без твоего пальчика, зайка'.

'Ничего себе зайка...' — мысленно хмыкает Катце и переходит к исходящим. Там, кроме таких же идиотски-фривольных ответов все тому же Сонни, изредка попадаются короткие и маловразумительные послания, состоящие из адресов, номеров телефонов и прочей ни о чем не говорящей ерунды. Рыжий равнодушно пролистывает их один за другим, и вдруг...

B5F 200

С5Z 477

F7O 165

N9A 388

R4R 086

Катце открывает рот, некоторое время озадаченно смотрит на энергично храпящего 'зайку' и... закрывает рот. После чего идет к терминалу и сливает все содержимое комма к себе на винт. А дальше начинается самое интересное: общая регистрационная база данных сообщает, что B5F 200, эксклюзив, — застрелен три дня назад; С5Z 477, полугражданин, — мертв уже пять дней; F7O 165 — убит прошлым утром возле дома хозяина; N9A 388, эксклюзив, бывшая собственность Ясона Минка, получившая статус гражданина, — пребывает в добром здравии, если не считать простреленного предплечья, о котором база данных ничего не знает; и, наконец, R4R 086 — в природе не существует.

— Твою мать, — шипит Катце, обнаружив, что трое невезучих парней были куплены представителями элиты четырнадцать лет назад — в тот же день, что и Катце. Это наводит рыжего на мысль заглянуть в базу данных аукционного центра — в надежде, что она может содержать хоть какие-то сведения о несуществующем пятом фурнитуре. Потратив некоторое время на то, чтобы добраться до закрытых данных, Катце находит искомое: R4R был приобретен... господином Амом. В тот же чертов день, разумеется. И больше об R4R ничего не известно.

Значит ли это, что R4R до сих пор является фурнитуром господина советника? Если так, то почему его нет в общей базе? Откуда эта странная ошибка? Катце не знает ответа, но подозревает, что сам-то господин советник должен быть лучше осведомлен о судьбе своего фурнитура. И сообщить господину советнику о возможной опасности — святой долг и обязанность рыжего.

Только для этого ему придется сделать непростой выбор. Выбор между внешником, спасшим его задницу несколько часов назад, и блонди, сделавшим то же самое после смерти Ясона.

Некоторое время он сидит, тупо глядя в монитор и прикидывая, что делать дальше. Потом выдвигает один из ящиков стола и со вздохом извлекает оттуда чудесную блестящую безделушку. Ему жаль, что приходится так поступать с гостем. Искренне жаль. Но у него болит плечо, а у троих мертвых фурнитуров уже ничего и никогда не заболит. Только вот не будь в списке этого чертова R4R, Катце все равно наплевал бы на трех жмуриков, которым один черт уже не поможешь, и отправил бы 'зайку' дальше шляться по Танагуре с пушкой, но... Собственность Рауля Ама, да.

— Твою мать, — повторяет рыжий сквозь зубы и аккуратно, стараясь не разбудить, приковывает гостя к кровати. — Извини, дружище.

'Дружище' никак не реагирует, ему снится что-то хорошее, может быть даже Сонни... Катце убирает подальше от кровати кобуру, а также бутылку с остатками пойла — попутно приложившись к ней, — и идет звонить Аму. На часах уже 5:57 — пора просыпаться, блонди.

Блонди, однако, отвечать не торопится, и когда после нескольких минут ожидания Катце, наконец, видит его изображение на экране, то едва ли не пугается — выглядит советник совершенно отвратительно. По крайней мере, по сравнению с тем, как он выглядел два года назад, когда рыжий видел его в последний раз.

Впрочем, Катце за это время тоже вряд ли стал краше, а уж наутро после веселой ночи вид у него и вовсе запущенный, но он-то не блонди, ему простительно.

— Катце?.. — советник удивлен. — Что-то случилось?

— В некотором роде да... — неуверенно отвечает Катце, чувствуя себя так, словно это из-за его звонка блонди не в лучшей форме. Он немного теряется, разглядывая это осунувшееся лицо, тени под глазами, волосы, которые, кажется, неделю не мыли... — Я вам файл скинул, там кое-какие данные. Посмотрите, пожалуйста.

Взгляд советника расфокусируется, переключается на что-то другое, и рыжий молча ждет, пока блонди проверит почту, прочитает присланный файл. То ли ему мерещится, то ли действительно господин советник слишком долго соображает. Что такое с ним приключилось, что он похож на сомнамбулу? Ну не трахался же он всю ночь, как Катце?.. Да даже если бы и трахался, не выглядел бы таким потерянным.

Советник тем временем довольно долго смотрит мимо рыжего, хмурится, выстукивает что-то на клавиатуре, снова хмурится. Наконец, переводит взгляд на Катце и спрашивает встревоженно:

— С вами ведь все в порядке?

Катце энергично кивает, у него рефлекс — пред лицом блонди у фурнитура просто обязано все быть в порядке. И только потом вспоминает, что о покушении надо бы доложить.

— В меня стреляли, — говорит он неохотно. — Но это ерунда. Меня беспокоит последний в списке...

— Да, — задумчиво соглашается советник, — меня он тоже беспокоит.

— Так он все-таки ваш? — спрашивает рыжий. — Думаю, вам стоит какое-то время не выпускать его из апартаментов. В вашем доме до него вряд ли доберутся, но...

Неожиданно он умолкает. Потому что блонди смотрит на него так, будто увидал привидение. Катце догадывается, что что-то не так, но что — понять не может. И просто затыкается на полуслове. А Рауль проводит ладонью по лбу, словно отгоняя наваждение, и сообщает коротко:

— Я сейчас приеду.

Отбой.

— Черт... — говорит Катце растерянно и оборачивается, чтобы взглянуть на спящего внешника. — Вот ведь черт, а...

Ему до умопомрачения не хочется в спешном порядке приводить в пристойный вид себя и свое жилье — пусть и не особенно загаженное, но все же... Впрочем, на фоне в хлам пьяного мужика, прикованного к кровати, весь остальной хлам кажется детскими игрушками, так что, по здравом размышлении, рыжий решает наплевать на все и не суетиться. В конце концов, он давно уже не на службе, так что вовсе не обязан быть безупречным. И, устроив поудобней натруженную задницу, он снова прикладывается к бутылке, закуривает и принимается рыть инфу. К приезду Рауля он уже знает, кто такой этот внешник, на кого работает и кому был отправлен список жертв. Только эти сведения мало что проясняют — мотив неясен.

Впрочем, Катце не настроен ломать над этим голову. И, допив бутылку, недрогнувшей рукой открывает новую. Что-то долго советник не едет...

3

Убийство трех фурнитуров, покушение на Катце и, самое главное, — пятый пункт в списке. Именно он интересует советника больше всего. Но вовсе не потому, что блонди переживает за сохранность своей собственности. Причина в другом.

Советник приводит себя в порядок — насколько это возможно после бессонной ночи — и едет к рыжему. Едет затем, чтобы попросить о маленьком одолжении. Он не очень понимает, почему не решился объяснить все по комму. В конце концов, даже если Юпитер и узнает о его подозрениях, это ничего не изменит. И все же Раулю кажется, что с глазу на глаз ему будет легче сформулировать суть проблемы.

Или, быть может, ему просто хочется поговорить с кем-то...

Господин советник в последнее время не склонен анализировать собственные побуждения. Ему странным образом нравится слепо следовать им, т.е. делать именно то, чего избегал всю свою сознательную жизнь. Он знает, что ни к чему хорошему это не приведет, но он и не ждет ничего хорошего. Все плохо и лучше не будет. А бывший фурнитур господина Минка, пожалуй, единственный, кому можно об этом рассказать.

— Здравствуйте, Катце, — кивает советник, войдя в большую скудно освещенную комнату без окон. И тотчас хмурится недоуменно: нетрезвый дилер плохо держится на ногах, воздух наполнен запахом секса, а из дальнего конца комнаты, оттуда, где в полумраке угадываются очертания кровати, доносится вполне плебейский храп.

Рауль не ожидал обнаружить здесь кого-то лишнего и потому немного растерян. Он не станет обсуждать свою проблему при посторонних. Но развернуться и уйти — по меньшей мере невежливо. Да и не хочет советник уходить. Просто не хочет и все. Ему неприятно думать, что прямо сейчас придется выйти наружу, под яркий солнечный свет, снова сесть в свой флаер и ехать в Эос. Что-то внутри него противится этой перспективе. Это 'что-то' внутри вот уже несколько месяцев диктует советнику свои правила, и в большинстве случаев советник подчиняется. Не без удовольствия.