Морана-2

Морана— II

Не смеют крылья черные над Родиной летать

Поля ее просторные не смеет враг топтать...

Пролог

Действительная военная служба в рядах доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии для молоденькой выпускницы Минской школы снайперов началась отнюдь не с присяги — а с близкого знакомства с армейской бюрократией. Утром ее забрали из расположения медсанбата и привезли в штаб сто восьмой стрелковой дивизии, где хмурый старлей с явными следами жестокого недосыпа и усталости для начала устроил военфельдшерице экзамен на знание ПУ-40 РККА.

— Что указано в главе пятой Полевого устава, товарищ Морозова? Огласите первые три положения ее первого параграфа.

— Сущность управления боем заключается в тщательной разведке противника; в принятии решения, отвечающего обстановке, в постановке войскам боевых задач, и организации их взаимодействия...

Затем вручил для изучения стопочку разнообразных инструкций, предписаний и наставлений: и так, шаг за шагом Александра Морозова прошлась по всем ступенькам военно-бюрократических формальностей, ближе к вечеру покинув штаб уже не какой-то там гражданской медичкой-практиканткой, а целым младшим лейтенантом! Что, впрочем, не избавило свежеиспеченного пехотного офицера от необходимости опять заночевать в медсанбате — куда на следующий день заглянул по своим делам ее комбат майор Коврижко. Откровенно раздраженный и удрученный неприятным сюрпризом, прилетевшим ему из штаба полка, он уделил новой подчиненной целую четверть часа, первым же делом устроив ей небольшой экзамен — но уже на знание Устава внутренней службы РККА в самой последней его редакции. Слушая верные ответы, кадровый офицер немного оттаял, и даже скупо похвалил синеглазую комсомолочку за хорошую теоретическую подготовку — после чего лично сопроводил пятнадцатилетний "сюрприз" к месту ее армейской практики. То есть на левый фланг второго батальонного района обороны, командиром малого пулеметного дота за номером "восемнадцатый-бис". Должность была прописана как комзвода, но личный состав долговременной оборонительной точки едва тянул на усиленное отделение: узрев свое непосредственное начальство, дюжина бойцов выразила охвативший их восторг откровенно кислыми рожами. Которые молоденькая командирша попросту проигнорировала — точно так же, как и слухи о своих особых отношениях с генерал-майором Зыгиным. Спокойная и всегда вежливая, первые дни она старательно осваивалась и изучала свой дот, бывший малым исключительно по классификации советских военных инженеров. Трехэтажный бетонный цилиндр с "корнями" в виде подземной галереи до склада и казармы, был исключительно удачно вписан в местность, прикрыт от фронтального обстрела пологим скатом холма — и весьма основательно замаскирован. Во-первых, наличием неподалеку фальшивого дота: все те же строители не поленились собрать из досок и установить полусотней метров правее сарайчик, очень похожий внешне на настоящее укрепление из бетона. Во-вторых, сам по себе "восемнадцатый-бис" после завершения строительства основательно засыпали рыхловатой супесью, заботливо высадив в ней чахленький кустарник. Вход в малый пулеметный дот скрывался в небольшой лощинке, поросшей молодым сосняком и густыми зарослями буйно цветущего ракитника; кроме того, в недалеко обосновались зенитчики, прекрасно отвлекавшей внимание от небольшого и насквозь просматриваемого лесочка. И да, бравые стражи небес моментально заинтересовались хорошенькой соседкой, но та очень редко выходила из уютно-прохладных внутренних помещений своей мини-крепости на палящую июньскую жару — да и то, исключительно ради исполнения служебных обязанностей. К слову, не особо обременительных: заметную часть повседневной текучки успешно тянул на своих покатых плечах заместитель командира взвода старший сержант Федор Большов — особо и не скрывавший, что назначен присматривать за... Гм, слишком уж юным начальством. Впрочем, синеглазая мамлей не стеснялась советоваться с тридцатилетним служакой по всем неясным ей вопросам, охотно перенимала специфический армейский опыт — и на диво быстро освоилась в роли полновластной хозяйки малой долговременной огневой точки "18-бис". Что же до ее способности командовать, то Морозова при желании могла быть той еще властной тираншей: небольшую оппозицию начинающая комвзвода задавила быстро и просто, отдав вольнодумцев в служебное рабство лейтенанту соседей-зенитчиков, роющих дополнительные капониры для своих самоходных зенитных установок...

Так что когда на исходе двадцать первого июня по всему Минско-Слуцкому укрепленному району объявили боевую готовность, обитатели пулеметного дота лишь облегченно вздохнули, а кое-кто и вовсе тайком перекрестился — обретя определенную уверенность в завтрашнем дне. В том плане, что он пройдет без всяких там нарядов вне очереди, жизни строго по уставу и утомительных земляных работ на дневной жаре. Увы, продлилась их радость лишь до трех часов ночи, когда по всему укрепленному району пошла гулять срочная телефонограмма о большой провокации германских вооруженных сил на границе, и необходимости повышенной бдительности на местах. Томительная неизвестность, дополненная льющимся с ночных небес тяжелым гулом множества авиационных моторов, длилась недолго: ровно до шумного фейерверка со стороны расположенного километрах в трех от Дзержинска военного аэродрома. Сам-то он недавно опустел, но взамен разлетевшихся по подходящим площадкам сталинских соколов на нем обосновались коллеги соседей-зенитчиков — организоваших там засаду по всем правилам ПВО, и теперь стрелявшим на расплав стволов по клюнувшим на приманку "Юнкерсам-88" и "Хейнкелям-111". Под тревожное завывание пробудившихся к жизни сирен воздушной тревоги, к веселью подключились и зенитные расчеты вокруг сонного Дзержинска, насадившие несколько крылатых теней на огненные плети светло-желтых трассеров, отчего те вспухли огненными взрывами сдетонировавших авиабомб. Когда неудачный для орлов люфтваффе налет закончился, все уже достаточно взбодрились и обратили внимание на железную дорогу, по которой пошли эшелоны, битком набитые пассажирами — люди сидели и лежали даже на крышах вагонов, отчаянно цепляясь за свои чемоданы, баулы, узлы...

Небо светлело достаточно быстро, чтобы любой желающий мог различить в его далекой вышине множество небольших крестиков, медленно ползущих с запада навстречу грядущему восходу. А отдельные счастливчики, имеющие при себе бинокли или подзорные трубы, с легкостью опознавали в этих небесных тихоходах советские бомбардировщики "СБ", плывущие по воздушному океану ровными узорами эскадр. Чуть позже и гораздо ниже показались отставшие по уважительным причинам их собратья: с пробитыми навылет килями и дырявыми плоскостями крыльев, эти подранки по одному-двое упорно тянули к родным аэродромам. Или просто к своим: один из потрепанных "СБ", отчаянно дымивший сразу обоими двигателями, пошел на вынужденную посадку недалеко от железнодорожной насыпи. И таки успешно плюхнулся на брюхо — пропахав по засеянному клевером колхозному полю приличную борозду, совсем немного не дотянувшую до передней полосы минных постановок. Через полчаса еще один крылатый боец попытался сесть в поле, но ему не повезло: еще в воздухе от него начали отлетать куски обшивки, а при касании с землей боевая машина почти сразу скапотировала — и закувыркалась, вздымая облака земли и окончательно разваливаясь на части. Томительная и тревожная неизвестность закончилась в полдень, с появлением порядком замученного инструктора отдела политической пропаганды — который осипшим голосом довел текущую обстановку.

— ...налеты вражеских самолетов и артиллерийские обстрелы были совершены так же и с румынской и финляндской территории, товарищи! Это неслыханое нападение на нашу страну является беспримерным вероломством! Потому что, товарищи, все мы прекрасно помним, что между СССР и Германией был заключен договор о ненападении, и мы со всей добросовестностью выполняли все его условия! Народ, Партия и сам товарищ Сталин не сомневаются в том, что наши доблестные армия, моряки и летчики с честью выполнят свой долг перед Родиной...

На шоссе к тому времени плотное движение уже выплеснулось за обочины, а в воздухе над городом размеренно ходила по кругу дежурная пара истребителей, мимо которой в сторону госграницы и обратно регулярно проносились авиаразведчики. Несколько раз вдалеке пролетали эскадрильи тяжелогруженых штурмовиков "Су-6", который сверху бдительно "пасли" звенья поликарповских "И-185", уже получившего в советских газетах звонкое название "Кречет". Одним словом, декорации вполне соответствовали услышанному от инструктора-агитатора, так что прежние сомнения и неуверенность бойцов прямо на глазах превращались в мрачную решимость. Очень вовремя настало время обеда, а потом... Потом из штаба дивизии пришло распоряжение всем рядовым срочно озаботиться написанием писем близким и родным. Затем командир четыреста седьмого полка решил немного уплотнить обитателей "18-бис" в пользу соседей из второго батальона, организовав для них дополнительный пункт боепитания. Это надолго обеспечило бойцов тяжелой и нудной работой, попутно развеяв все тяжелые мысли — надо сказать, что и в следующие дни заботливые отцы-командиры не оставляли своим вниманием личный состав, плотно заняв головы и руки красноармейцев полезными для повышения обороноспособности занятиями. Двадцать шестого июня в небе впервые заметили самолет противника: несуразную двухкилевую конструкцию, моментально притянувшую к себе звено истребителей, и некоторое время довольно успешно ускользавшую из-под их обстрела — пока на одном из виражей доглядчик все же не налетел на короткую очередь авиапушки.

Перед рассветом двадцать восьмого июня стали слышны звуки пока еще далекой артиллерийской канонады, а по шоссе сплошным потоком повалили измученные, израненные, смертельно усталые и наполовину пешие остатки каваллерийских дивизий прикрытия западной границы. Время от времени их сменяли плотно загруженные санитарно-эвакуационные автопоезда и редкие колонны автоцистерн под охраной одной-двух зенитных установок на базе переделок из "БТ-7". К позднему утру их сменили арттягачи с подбитой и вышедшей из строя бронетехникой и остовами сбитых самолетов... Чтобы приободрить бойцов и младший комсостав, высокое начальство еще с субботы организовало тотальный банно-прачечный день, продолжившийся в воскресение и изрядно поднявший боевой дух всех подразделений и частей сто восьмой стрелковой дивизии. Что же до развлечений, то досугом простых солдат озаботился сначала комбат железнодорожного батальона, подчиненные которого в ночь с воскресения на понедельник устроили эффектный фокус с исчезновением всех рельс еще недавно плотно загруженой железной дороги. Затем развлекательный почин подхватило германское люфтваффе, приславшее на разведку новую "Раму", чей вид весьма обрадовал дежурную пару "Кречетов". Их попробовала перехватить подкравшаяся восьмерка "Мессершмитов", ради которых тут же подняли сразу авиаполк "И-185" — ибо одна из неустанно следящих за советским небом передвижных радиолокационных станций серии "Печора" засекла приближение сразу несколько эскадрилий "худых"... В итоге, через полчаса в небе возле Дзержинска образовалась натуральная собачья свалка из почти сотни машин, из которой вниз то и дело сыпались пламенными болидами или отдельными кусками сбитые самолеты. Выходили из боя и разбегались в разные стороны дымящие подранки, расцветали белые купола парашютов — и само собой, многочисленным болельщикам в гимнастерках хотелось бы наблюдать падение исключительно стервятников с белыми крестами на фюзеляжах. Но увы, к земле летели и машины с красными звездами, причем размен был не в пользу сталинских соколов: сказывался опыт, наработанный орлами Геринга во всех европейских компаниях и боях за небо Англии. С другой же стороны, опыт дело наживное, и результаты схватки совсем не выглядели провальными. Десяток минут, вместивший свирепый бой и множество смертей, и небо опустело: пока бойцы Красной армии ловили вражеских летчиков и собирали своих, появилась очередная немецкая "Рама", первым же делом пролетевшая над отчаянно пылящей по шоссе колонной "Т-26" и пристроившимся за танками десятком пустых автоцистерн-бензовозов. Незванный гость закономерно притянул к себе несколько очередей от трех сопровождавших танкистов зенитных "крупняков" на гусеничных платформах — и очередную дежурную пару "Кречетов", от которых немецкий авиаразведчик бросился наутек, виляя в воздухе на манер бешеного таракана...

В тот же день некоторые бойцы и заместитель младшего лейтенанта Морозовой были удостоены еще двух поистине эксклюзивных представлений. Для начала старший сержант Большов испытал небольшой шок при виде приветливо улыбающегося главного жлоба всего обозно-вещевого отдела сто восьмой стрелковой дивизии старшины Мухаметдьярова. Причем этот закоренелый жмот, блестящий гладко выбритой мордой лица и удушливо воняющий одеколоном "Шипр" — лыбился не кому нибудь, а их белокурому начальству! Кое он для начала одарил пухлым бумажным свертком, затем букетиком полевых цветков, после чего завязал оживленный разговор на своем родном языке, во время которого делал явные комплименты несостоявшейся военфельшерице. Знающие о врожденной жадности и грубости обозного старшины сослуживцы просто не верили своим глазам — а уж сколько поводов для сплетен образовалось, на радость полковым острякам-самоучкам! Второй раз подчиненные мамлея Морозовой удивились-развлеклись уже ближе к вечеру: двое дежурных "по черпаку" возвращались от кашеваров с увесистыми бачками горячего ужина, и стали невольными свидетелями того, как главнокомандующая всея "восемнадцать-бис" купает свою ручную птичку. Устроившись на пустом патронном ящике в тени пышного куста, товарищ младший лейтенант увлеченно читала какую-то толстую книжку — а неподалеку, в застеленном куском брезента углублении шумно плескался и довольно хлопал крыльями здоровенный черный ворон! И ведь не просто купался, стервец, он еще и разговаривал!?..

— Кр-ра... Ор-решк?!

Не отрываясь от чтения, девушка запустила руку в нагрудный карман и достала горсточку арахиса. Увидев лакомство, попрошайка тут же выбрался из своей ванны, шустро пробежался по куску свежевырезанного дерна и скакнул на край оцинкованного ведра с водой, противно скрежетнув коготками лап. Через пару минут ладонь кормилицы опустела, но ворон точно знал, что эти орешки у хозяйки были не последними:

— Кра-а! И-щ-ще!

В общем, впечатлений и занятных тем для разговоров в этот день хватило всем, отчего и солдатские сны были как никогда крепкими. Лишь часовые всю ночь вынужденно наблюдали за понемногу редеющим движением транспорта по шоссе — и тем, как красноармейцы первого и второго батальонов шустро растаскивают по своим окопам ставшие бесхозными железнодорожные шпалы. Отличный материал для того, чтобы быстро и надежно оборудовать пару-тройку дополнительных блиндажей, противоснарядных щелей или даже дзотов! В крайней необходимости которых, отчетливо слыша гулкие отзвуки залпов своих и вражеских орудий, уже никто не сомневался: ведь еще несколько дней, и все. Начнется...