|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
К следующему утру гроза утихла, хотя потолок в Большом зале все еще был мрачным; тяжелые оловянно-серые облака клубились над головой, когда Гарри, Рон и Гермиона за завтраком изучали расписание своих новых занятий. Через несколько сидений от них Фред, Джордж и Ли Джордан обсуждали магические методы старения и блефовали, чтобы попасть на Турнир трех волшебников.
— Сегодня неплохо. ...все утро на свежем воздухе, — сказал Рон, водя пальцем по своему расписанию. — Травология с Хаффлпаффцами и уход за магическими существами. ...блин, мы все еще со слизеринцами.
— Двойное гадание сегодня днем, — простонал Гарри, опуская взгляд. Гадание было его самым нелюбимым предметом, не считая зелий. Профессор Трелони продолжала предсказывать смерть Гарри, что его крайне раздражало.
— Тебе следовало бы бросить это, как и мне, не так ли? — оживленно спросила Гермиона, намазывая себе маслом тост. — Тогда бы ты занялся чем-нибудь разумным, например, арифмантикой.
— Я заметил, ты снова ешь, — сказал Рон, наблюдая, как Гермиона намазывает джем на свой тост.
— Я решила, что есть лучшие способы отстаивать права эльфов, — надменно сказала Гермиона.
— Да. ...и ты был голодна, — ухмыльнулся Рон.
Внезапно над ними раздался шелестящий звук, и сотня сов влетела в открытые окна, неся утреннюю почту. Гарри инстинктивно посмотрел вверх, но среди массы коричневого и серого не было ни следа белого. Совы кружили над столами, высматривая людей, которым были адресованы их письма и посылки. Большая рыжевато-коричневая сова подлетела к Невиллу Лонгботтому и положила ему на колени посылку — Невилл почти всегда забывал что-нибудь упаковать. В другом конце коридора на плечо Драко Малфоя опустился филин, неся, похоже, его обычный запас сладостей и пирожных из дома. Стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение в животе, Гарри вернулся к своей каше. Возможно ли, что с Хедвиг что-то случилось, и Сириус даже не получил его письма?
Он был поглощен своими мыслями всю дорогу по промокшему огороду, пока они не добрались до третьей теплицы, но тут его отвлекла профессор Спраут, показывающая классу самые уродливые растения, которые Гарри когда-либо видел. На самом деле, они были похожи не столько на растения, сколько на толстых черных гигантских слизней, вертикально торчащих из почвы. Каждый из них слегка извивался, и на нем было несколько больших блестящих наростов, которые, казалось, были полны жидкости.
— Буботуберы, — быстро объяснила им профессор Спраут. — Их нужно выдавить. Так вы соберете гной...
— Что? — возмущенно переспросил Симус Финниган.
— Гной, Финниган, гной, — сказала профессор Спраут, — и он чрезвычайно ценен, так что не тратьте его впустую. Я говорю, вы будете собирать гной в эти бутылки. Надевайте перчатки из драконьей шкуры; в неразбавленном виде она может вытворять странные вещи с кожей, превращаясь в гной.
Сжимать буботуберы было отвратительно, но, как ни странно, доставляло удовольствие. Когда каждый выступ лопался, наружу выплескивалось большое количество густой желтовато-зеленой жидкости, которая сильно пахла бензином. Они разливали ее по бутылкам, как указала профессор Спраут, и к концу урока набралось несколько литров.
— Мадам Помфри будет довольна, — сказала профессор Спраут, закупоривая последнюю бутылочку пробкой. — Это отличное средство от наиболее стойких форм угревой сыпи, буботуберозного гноя. Это должно помешать студентам прибегать к отчаянным мерам, чтобы избавиться от прыщей.
— Как бедная Элоиза Миджен, — сказала Ханна Эббот, Халфпафка, приглушенным голосом. — Она пыталась избавиться от своего проклятия.
— Глупая девчонка, — сказала профессор Спраут, качая головой. — Но в конце концов мадам Помфри вернула ей нос на место.
Гулкий удар колокола эхом разнесся по мокрому замку, возвещая об окончании урока, и класс разделился; хаффлпаффцы поднялись по каменным ступеням на трансфигурацию, а гриффиндорцы направились в другую сторону, вниз по наклонной лужайке к маленькому деревянному домику Хагрида, который стоял на краю поляны Запретного леса.
Хагрид стоял возле своей хижины, держа одной рукой ошейник своего огромного черного пса Клыка. На земле у его ног стояло несколько открытых деревянных ящиков, и Клык, поскуливая, теребил свой ошейник, очевидно, желая поближе изучить содержимое. Когда они подошли ближе, до их ушей донесся странный дребезжащий звук, перемежаемый звуками, похожими на небольшие взрывы.
— Доброе утро! — Сказал Хагрид, улыбаясь Гарри, Рону и Гермионе. — Если вы подождете слизеринцев, они не захотят пропустить эту классную вечеринку!
— Приходите еще? — сказал Рон.
Хагрид указал на ящики.
— Фу! — взвизгнула Лаванда Браун, отскакивая назад.
— Э-э-э, — по мнению Гарри, как раз и подытожило то, что произошло с омарами после взрыва. Они выглядели как деформированные омары без панциря, ужасно бледные и склизкие на вид, с ногами, торчащими в самых странных местах, и без видимых голов. В каждом ящике их было около сотни, каждый длиной около шести дюймов, они ползали друг по другу, вслепую натыкаясь на стенки ящиков. От них исходил очень сильный запах гниющей рыбы. Время от времени с конца выроста вылетали искры, и с легким хлопком он продвигался вперед на несколько сантиметров.
— Они только что вылупились, — гордо сказал Хагрид, — так что вы сможете вырастить их сами! Мы подумали, что можно сделать из этого что-то вроде проекта!
— А зачем нам их растить? — раздался холодный голос.
Прибыли слизеринцы. Докладчиком был Драко Малфой. Крэбб и Гойл одобрительно захихикали над его словами.
Хагрид выглядел озадаченным вопросом.
— Я имею в виду, что они делают? — спросил Малфой. — Какой в них смысл?
Хагрид открыл рот, очевидно, напряженно размышляя; последовала пауза в несколько секунд, затем он грубо сказал:
— Это следующий урок, Малфой. Ты просто кормишь их сегодня. А теперь, вы, наверное, захотите попробовать их в разных блюдах — я никогда их раньше не пробовал, не уверен, с чем они подойдут — у меня есть муравьиные яйца, лягушачья печень и немного ужа — просто попробуйте по кусочку каждого..
— Сначала гной, а теперь это, — пробормотал Симус.
Ничто, кроме глубокой привязанности к Хагриду, не могло заставить Гарри, Рона и Гермиону набрать полные пригоршни хлюпающей лягушачьей печени и разложить ее по ящикам, чтобы соблазнить голодных взрывастых-искажений. Гарри не мог избавиться от подозрения, что все это было совершенно бессмысленно, потому что у искажений, похоже, не было ртов.
— Ой! — закричал Дин Томас примерно через десять минут. — Это задело меня!
Хагрид поспешил к нему, выглядя встревоженным.
— Его конец взорвался! — сердито сказал Дин, показывая Хагриду ожог на своей руке.
— Ах, да, такое может случиться, когда они взрываются, — сказал Хагрид, кивая.
— Ага! — снова воскликнула Лаванда Браун. — Ага, Хагрид, а что это за острая штука на нем?
— О, у некоторых из них есть жала, — с энтузиазмом воскликнул Хагрид (Лаванда быстро отдернула руку от коробки). — Я думаю, это самцы. ...У самок на животе есть что-то вроде присосок. ...Я думаю, они могут сосать кровь.
— Ну, я, конечно, понимаю, почему мы пытаемся сохранить им жизнь, — саркастически заметил Малфой. — Кто бы отказался от домашних животных, которые могут обжигать, жалить и кусаться одновременно?
— Только потому, что они не очень красивые, это не значит, что они бесполезны, — отрезала Гермиона. — Драконья кровь обладает удивительной магией, но вы же не хотели бы завести дракона в качестве домашнего питомца, не так ли?
Гарри и Рон улыбнулись Хагриду, который украдкой улыбнулся им из-под своей густой бороды. Гарри, Рон и Гермиона прекрасно знали, что Хагриду больше всего на свете хотелось завести домашнего дракона — у него был такой в течение короткого периода времени, когда они учились на первом курсе, злобный норвежский гребенчатый по имени Норберт. Хагрид просто обожал чудовищных созданий, чем смертоноснее, тем лучше.
— Ну, по крайней мере, искажающие маленькие, — сказал Рон, когда час спустя они возвращались в замок на обед.
— Сейчас они такие, — раздраженно сказала Гермиона, — но как только Хагрид выяснит, чем они питаются, я думаю, они вырастут до двух метров в длину.
— Ну, это не будет иметь значения, если окажется, что они лечат морскую болезнь или что-то в этом роде, не так ли? — сказал Рон, лукаво улыбаясь ей.
— Ты прекрасно знаешь, что я сказала это только для того, чтобы заткнуть Малфоя, — сказала Гермиона. — Вообще-то, я думаю, он прав. Лучше всего было бы раздавить их всех, пока они не начали нападать на всех нас.
Они сели за гриффиндорский стол и взяли себе бараньи отбивные с картошкой. Гермиона принялась есть так быстро, что Гарри и Рон уставились на нее.
— Э-э-э, это новая позиция в защиту прав эльфов? — спросил Рон. — Ты собираешься заставить себя блевать вместо этого?
— Нет, — сказала Гермиона со всем достоинством, на какое была способна, так как рот у нее был набит картошкой. — Я просто хочу попасть в библиотеку.
— Что? — недоверчиво переспросил Рон. — Гермиона, сегодня первый день после возвращения! Мы еще даже не сделали домашнее задание!
Гермиона пожала плечами и продолжила поглощать еду, как будто не ела несколько дней. Затем она вскочила на ноги, сказала: — Увидимся за ужином! — и быстро удалилась.
Когда прозвенел звонок, возвещавший о начале дневных занятий, Гарри и Рон отправились в Северную башню, где на вершине крутой винтовой лестницы серебряная стремянка вела к круглому люку в потолке, ведущему в комнату, где жила профессор Трелони.
Знакомый сладкий аромат, исходивший от камина, достиг их ноздрей, когда они поднялись на вершину стремянки. Как всегда, все занавески были задернуты; круглая комната была залита тусклым красноватым светом множества ламп, которые были завешаны шарфами и шалями. Гарри и Рон прошли через множество обитых ситцем стульев и пуфиков, загромождавших комнату, и сели за тот же маленький круглый столик.
— Добрый день, — раздался приглушенный голос профессора Трелони прямо за спиной Гарри, заставив его подпрыгнуть.
Очень худая женщина в огромных очках, из-за которых ее глаза казались слишком большими для ее лица, профессор Трелони смотрела на Гарри сверху вниз с трагическим выражением, которое появлялось у нее всегда, когда она его видела. В свете камина на ней поблескивало обычное множество бус, цепочек и браслетов.
— Ты чем-то озабочен, мой дорогой, — печально сказала она Гарри. — Мой внутренний взор видит за твоим мужественным лицом смятенную душу. И я с сожалением должна сказать, что твое беспокойство не беспочвенно. Я вижу, что тебя ждут трудные времена, увы. ...самое трудное. ...Боюсь, то, чего вы так боитесь, действительно произойдет. ...и, возможно, раньше, чем вы думаете. . . .
Ее голос понизился почти до шепота. Рон закатил глаза, глядя на Гарри, который ответил ему каменным взглядом. Профессор Трелони прошествовала мимо них и уселась в большое кресло с подлокотниками перед камином, лицом к классу. Лаванда Браун и Парвати Патил, которые глубоко восхищались профессором Трелони, сидели на пуфиках совсем рядом с ней.
— Мои дорогие, нам пора обратить внимание на звезды, — сказала она. — Движение планет и таинственные знамения, которые они открывают только тем, кто понимает движения небесного танца. Человеческая судьба может быть расшифрована по планетарным лучам, которые переплетаются. . .
Но мысли Гарри витали где-то далеко. Ароматный огонь в камине всегда вызывал у него сонливость и отупение, а бессвязные рассказы профессора Трелони о предсказаниях судьбы никогда его по-настоящему не завораживали, хотя он не мог не думать о том, что она ему только что сказала. "Я боюсь, что то, чего ты так боишься, действительно произойдет. . .""
Но Гермиона была права, раздраженно подумал Гарри, профессор Трелони действительно была старой мошенницей. В данный момент он вообще ничего не боялся. ...ну, если не считать его опасений, что Сириуса поймали. ...но что знала профессор Трелони? Он уже давно пришел к выводу, что ее методы предсказания судьбы на самом деле были не более чем удачными догадками и жутковатой манерой.
За исключением, конечно, того случая в конце прошлого семестра, когда она предсказала, что Волдеморт снова восстанет. ...и сам Дамблдор сказал, что, по его мнению, тот транс был настоящим, когда Гарри описал его ему. . . .
— Гарри! — позвал я. — Пробормотал Рон.
— что?
Гарри огляделся; весь класс уставился на него. Он выпрямился; он почти задремал, потерявшись в жаре и своих мыслях.
— Я говорила, мой дорогой, что вы явно родились под пагубным влиянием Сатурна, — сказала профессор Трелони, и в ее голосе прозвучала легкая нотка обиды из-за того, что он, очевидно, не придал значения ее словам.
— Рожденный под... кем, простите? — спросил Гарри.
— Сатурн, дорогой, планета Сатурн! — сказала профессор Трелони, явно раздраженная тем, что его не заинтересовала эта новость. — Я говорила, что Сатурн, несомненно, занимал важное положение на небесах в момент твоего рождения. ...Твои темные волосы. ...твой невысокий рост. ...трагические потери в столь юном возрасте. ...Думаю, я прав, мой дорогой, сказав, что ты родился в середине зимы?
— Нет, — сказал Гарри, — я родился в июле.
Рон поспешно сменил смех на резкий кашель.
Полчаса спустя каждому из них была выдана сложная круговая диаграмма, и они пытались указать положение планет в момент их рождения. Это была скучная работа, требовавшая тщательного изучения расписаний и вычисления углов.
— У меня здесь два Нептуна, — сказал Гарри через некоторое время, хмуро глядя на свой лист пергамента. — Это не может быть правдой, не так ли?
— А-а-а, — сказал Рон, подражая таинственному шепоту профессора Трелони, — когда на небе появляются два Нептуна, это верный признак того, что рождается карлик в очках, Гарри. ...
Симус и Дин, работавшие неподалеку, громко захихикали, хотя и недостаточно громко, чтобы заглушить восторженные возгласы Лаванды Браун:
— О, профессор, смотрите! Кажется, я наткнулась на неизведанную планету! О-о-о, кто это, профессор?
— Это Уран, моя дорогая, — сказала профессор Трелони, вглядываясь в таблицу.
— Можно мне тоже взглянуть на Уран, Лаванда? — спросил Рон.
К величайшему сожалению, профессор Трелони услышала его, и, возможно, именно это заставило ее дать им так много домашнего задания в конце урока.
— Подробный анализ того, как движение планет в следующем месяце повлияет на вас, со ссылкой на вашу личную карту, — отрезала она, гораздо больше походя на профессора Макгонагалл, чем на свою обычную воздушную фею.
— Я хочу, чтобы все было готово к сдаче в следующий понедельник, и никаких отговорок!
— Жалкая старая летучая мышь, — с горечью сказал Рон, когда они присоединились к толпе, спускавшейся по лестницам обратно в Большой зал на ужин. — Это займет все выходные, вот и все.
— Много домашней работы? — весело спросила Гермиона, догоняя их. — Профессор Вектор вообще ничего нам не дала!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
