|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Рано утром следующего дня Гарри проснулся с полностью сформированным планом в голове, как будто его спящий мозг работал над ним всю ночь. Он встал, оделся в бледных предрассветных сумерках, вышел из спальни, стараясь не разбудить Рона, и спустился в пустую гостиную. Здесь он взял со стола лист пергамента, на котором все еще лежало его домашнее задание по гаданию, и написал следующее письмо:
"Дорогой Сириус,
Я думаю, мне просто показалось, что у меня болит шрам, я был в полусне, когда писал тебе в прошлый раз. Нет смысла возвращаться, здесь все в порядке. Не беспокойся обо мне, моя голова чувствует себя совершенно нормально."
Затем он выбрался из портретного лаза, поднялся по безмолвному замку (лишь на мгновение задержанный Пивзом, который попытался опрокинуть на него большую вазу на полпути по коридору четвертого этажа) и, наконец, добрался до Совятни, расположенной на самом верху Западной башни.
Совятня представляла собой круглое каменное помещение, довольно холодное и продуваемое сквозняками, потому что ни в одном из окон не было стекол. Пол был сплошь покрыт соломой, совиным пометом и выпотрошенными скелетами мышей и полевок. Сотни и сотни сов всех мыслимых пород уютно устроились на насестах, которые поднимались до самого верха башни, и почти все они спали, хотя то тут, то там на Гарри смотрели круглые янтарные глаза. Он заметил Буклю, устроившуюся между сипухой и рыжевато-коричневым филином, и поспешил к ней, слегка поскальзываясь на усыпанном капельками полу.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы убедить ее проснуться и посмотреть на него, пока она продолжала ерзать на своем насесте, показывая ему свой хвост. Очевидно, она все еще была в ярости из-за его неблагодарности прошлой ночью. В конце концов, именно Гарри предположил, что она, возможно, слишком устала и что, возможно, он попросит Рона одолжить Свина, что заставило ее протянуть ногу и позволить ему привязать к ней письмо.
— Просто найди его, хорошо? — Сказал Гарри, поглаживая ее по спине и неся на руках к одному из отверстий в стене. — Пока этого не сделали дементоры. —
Она укусила его за палец, возможно, несколько сильнее, чем обычно, но все равно тихонько ухнула, успокаивая. Затем она расправила крылья и взлетела навстречу восходящему солнцу. Гарри смотрел, как она исчезает из виду, и в животе у него снова возникло знакомое чувство тревоги. Он был так уверен, что ответ Сириуса скорее облегчит его беспокойство, чем усилит его.
* * *
— Это была ложь, Гарри, — резко сказала Гермиона за завтраком, когда он рассказал ей и Рону о том, что натворил. — Ты не представлял, что твой шрам болит, и ты это знаешь. —
— Ну и что? — спросил Гарри. — Он не вернется в Азкабан из-за меня.
— Прекрати это, — резко сказал Рон Гермионе, когда она открыла рот, чтобы возразить еще, и на этот раз Гермиона прислушалась к нему и замолчала.
Следующие пару недель Гарри изо всех сил старался не беспокоиться о Сириусе. Правда, он не мог удержаться от того, чтобы каждое утро с тревогой оглядываться по сторонам, когда прилетали почтовые совы, а поздно вечером, перед сном, не видеть ужасных видений Сириуса, загнанного дементорами в угол на какой-нибудь темной лондонской улице, но в промежутках он старался не думать о своем крестном. Он пожалел, что у него все еще нет квиддича, который мог бы отвлечь его; ничто так хорошо не действовало на беспокойный ум, как хорошая, упорная тренировка. С другой стороны, их уроки становились все более трудными и требовательными, чем когда-либо прежде, особенно по защите Муди от Темных искусств.
К их удивлению, профессор Муди объявил, что он наложит проклятие Империус на каждого из них по очереди, чтобы продемонстрировать его силу и посмотреть, смогут ли они противостоять его воздействию.
— Но... но вы сказали, что это незаконно, профессор, — неуверенно произнесла Гермиона, когда Грюм взмахом волшебной палочки убрал со столов, оставив большое свободное пространство посреди комнаты. — Вы сказали... использовать это против другого человека было...
— Дамблдор хочет, чтобы ты узнала, каково это, — сказал Грюм, его волшебный глаз повернулся к Гермионе и вперил в нее жуткий, немигающий взгляд. — Если ты предпочитаешь учиться на горьком опыте, когда кто-то навязывает тебе это, чтобы полностью контролировать, я не против. Вы свободны. Идите.
Он указал скрюченным пальцем на дверь. Гермиона сильно покраснела и пробормотала что-то о том, что это не значит, что она хочет уйти. Гарри и Рон улыбнулись друг другу. Они знали, что Гермиона скорее съест гной буботубера, чем пропустит такой важный урок. Муди начал подзывать учеников по очереди и накладывать на них заклятие Империус. Гарри наблюдал, как один за другим его одноклассники совершали самые невероятные поступки под его воздействием. Дин Томас трижды обошел комнату, напевая национальный гимн. Лаванда Браун изобразила белку. Невилл проделал серию совершенно удивительных упражнений, на которые он, конечно же, не был бы способен в своем обычном состоянии. Ни один из них, казалось, не смог справиться с проклятием, и каждый из них оправился только после того, как Муди снял его.
— Поттер, — прорычал Грюм, — ты следующий. —
Гарри вышел на середину класса, на свободное от парт пространство. Грюм поднял волшебную палочку, направил ее на Гарри и произнес:
— Империо!
Это было самое замечательное чувство. Гарри почувствовал, как все мысли и беспокойства в его голове плавно улетучились, не оставив ничего, кроме смутного, неуловимого счастья. Он стоял, чувствуя себя безмерно расслабленным, лишь смутно осознавая, что все на него смотрят.
И тут он услышал голос Грозного Глаза Грюма, эхом отдающийся в какой-то отдаленной части его пустого мозга: "Запрыгивай на стол". ...запрыгивай на стол. . . .
Гарри послушно согнул колени, готовясь к прыжку.
Запрыгни на стол. . . .
Но почему? В глубине его сознания проснулся другой голос.
Глупый поступок, правда, сказал голос.
Запрыгни на стол. ...
Нет, я не думаю, что буду, спасибо, — сказал другой голос, немного более твердо. ...нет, я действительно не хочу. .. .
Прыгай! сейчас!
Следующее, что почувствовал Гарри, была сильная боль. Он одновременно и подпрыгнул, и попытался удержаться от прыжка — в результате он врезался головой в стол, опрокинув его, и, судя по ощущениям в ногах, сломал обе коленные чашечки.
— Вот это уже больше похоже на правду! — прорычал голос Грюма, и внезапно Гарри почувствовал, как пустота, отдававшаяся эхом в его голове, исчезла. Он точно вспомнил, что происходило, и боль в коленях, казалось, удвоилась.
— Вы только посмотрите на это, ребята. ...Поттер боролся! Он боролся и, блин, почти победил! Мы попробуем еще раз, Поттер, а вы, остальные, будьте внимательны — следите за его глазами, вот где вы это увидите — очень хорошо, Поттер, действительно очень хорошо! Им будет трудно вас контролировать!
— Судя по тому, как он разговаривает, — пробормотал Гарри, ковыляя с урока защиты от темных искусств час спустя (Хмури настоял на том, чтобы Гарри повторил свои упражнения четыре раза подряд, пока Гарри не сможет полностью снять проклятие), — можно подумать, мы все собираемся быть атаковаными в любую секунду.
— Да, я знаю, — сказал Рон, который прыгал на каждом шагу. У него было гораздо больше трудностей с проклятием, чем у Гарри, хотя Грюм заверил его, что к обеду эффект пройдет. — Кстати, о параноике. ... — Рон нервно оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Муди определенно находится вне пределов слышимости, и продолжил. — Неудивительно, что в министерстве были рады избавиться от него. Ты слышал, как он рассказывал Шеймусу, что он сделал с той ведьмой, которая кричала "Бу-у" у него за спиной в День дурака в апреле? И когда мы должны прочитать о сопротивлении проклятию Империус и обо всем остальном, что мы должны делать?
Все четверокурсники заметили, что в этом семестре от них требовалось значительно больше работы. Профессор Макгонагалл объяснила почему, когда класс особенно громко застонал от количества домашнего задания по трансфигурации, которое она им задала.
— Сейчас вы вступаете в самый важный этап вашего магического образования! — сказала она им, ее глаза опасно сверкали за квадратными очками. — Ваш обычный уровень владения магией приближается...
— Мы не сдаем зачеты до пятого курса! — возмутился Дин Томас.
— Может быть, и нет, Томас, но поверь мне, тебе нужна вся возможная подготовка! Мисс Грейнджер остается единственной в этом классе, кому удалось превратить ежика в удобную подушечку для булавок. Я могла бы напомнить тебе, Томас, что твоя подушечка для булавок все еще сворачивается в клубок от испуга, если кто-нибудь приблизится к ней с булавкой!
Гермиона, которая снова слегка порозовела, казалось, старалась не выглядеть слишком довольной собой.
Гарри и Рон были очень удивлены, когда профессор Трелони сообщила им, что они получили высшие оценки за домашнее задание на следующем уроке прорицания. Она зачитала большую часть их предсказаний, похвалив их за непоколебимое принятие ожидающих их ужасов, но они были менее удивлены, когда она попросила их сделать то же самое в следующем месяце; у них обоих заканчивались идеи для катастроф.
Тем временем профессор Биннс, призрак, преподававший историю магии, заставлял их еженедельно писать эссе о восстаниях гоблинов в восемнадцатом веке. Профессор Снейп заставлял их искать противоядия. Они отнеслись к этому серьезно, поскольку он намекнул, что, возможно, отравит одного из них перед Рождеством, чтобы проверить, сработает ли противоядие. Профессор Флитвик попросил их прочитать три дополнительные книги, готовясь к уроку по заклинаниям вызова.
Даже Хагрид увеличил их нагрузку. Количество съедобных тварей росло поразительными темпами, учитывая, что никто еще не знал, чем они питаются. Хагрид был в восторге и в рамках их "проекта" предложил им поочередно приходить в его хижину по вечерам, чтобы понаблюдать за исчезающими и сделать заметки об их необычном поведении.
— Я не буду, — решительно заявил Драко Малфой, когда Хагрид предложил это с видом рождественского деда Мороза, вытаскивающего из своего мешка очень большую игрушку. — Я достаточно насмотрелся на эти мерзости на уроках, спасибо.
Улыбка исчезла с лица Хагрида.
— Ты будешь делать, что тебе говорят, — прорычал он, — или я возьму пример с профессора Муди. ...Я слышал, из тебя получился хороший хорек, Малфой.
Гриффиндорцы покатились со смеху. Малфой вспыхнул от гнева, но, очевидно, воспоминание о наказании Грюма все еще было достаточно болезненным, чтобы удержать его от возражений. Гарри, Рон и Гермиона вернулись в замок в конце урока в приподнятом настроении; видеть, как Хагрид расправляется с Малфоем, было особенно приятно, особенно потому, что Малфой сделал все возможное, чтобы Хагрида уволили в прошлом году.
Когда они вошли в вестибюль, то обнаружили, что не могут пройти дальше из-за большой толпы студентов, собравшихся там вокруг большой вывески, установленной у подножия мраморной лестницы. Рон, самый высокий из троих, встал на цыпочки, чтобы заглянуть поверх голов, и прочитал надпись вслух двум другим игрокам:
"ТУРНИР ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ
ДЕЛЕГАЦИИ ИЗ КАВАЛЕРОВ ПАЛОЧЕК И ДУРМСТРАНГА ПРИБУДУТ В ПЯТНИЦУ, 30 ОКТЯБРЯ, В 6 ЧАСОВ. ЗАНЯТИЯ ЗАКОНЧАТСЯ НА ПОЛЧАСА РАНЬШЕ."
— Блестяще! — воскликнул Гарри. — В пятницу у нас последнее занятие по зельеварению! У Снейпа не будет времени отравить нас всех!
"УЧЕНИКИ ВЕРНУТ СВОИ СУМКИ И КНИГИ В СВОИ СПАЛЬНИ И СОБЕРУТСЯ ПЕРЕД ЗАМКОМ, ЧТОБЫ ПОПРИВЕТСТВОВАТЬ НАШИХ ГОСТЕЙ ПЕРЕД НАЧАЛОМ ПРАЗДНИЧНОГО ПИРА."
— Осталась всего неделя! — сказал Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа, появляясь из толпы с горящими глазами. — Интересно, знает ли Седрик? Думаю, я пойду и расскажу ему. . . .
— Седрик? — непонимающе переспросил Рон, когда Эрни поспешил прочь.
— Диггори, — сказал Гарри. — Он, должно быть, участвует в турнире.
— Этот идиот, чемпион Хогвартса? — спросил Рон, когда они пробирались сквозь оживленно болтающую толпу к лестнице.
— Он не идиот. Он просто тебе не нравится, потому что он победил Гриффиндор в квиддиче, — сказала Гермиона. — Я слышала, он действительно хороший ученик, и он староста.
Она говорила так, как будто это решало вопрос.
— Он тебе нравится только потому, что он красивый, — язвительно заметил Рон.
— Извините, но мне не нравятся люди только потому, что они красивые! — возмутилась Гермиона.
Рон громко и фальшиво кашлянул, что прозвучало как "Локхарт!"
Появление таблички в вестибюле произвело заметное впечатление на обитателей замка. В течение следующей недели, казалось, везде, куда бы Гарри ни пошел, была только одна тема для разговоров: Турнир трех волшебников. Слухи передавались от ученика к ученику, как очень заразные микробы: кто будет бороться за звание чемпиона Хогвартса, что будет включать в себя турнир, чем студенты из Кавалеров палочек и Дурмстранга отличаются друг от друга.
Гарри также заметил, что в замке, похоже, проводилась особенно тщательная уборка. Несколько грязных портретов были вычищены, к большому неудовольствию их персонажей, которые сидели, съежившись, в своих рамах, что-то мрачно бормоча и морщась, ощупывая свои розовые лица. Доспехи внезапно заблестели и начали двигаться без скрипа, а Аргус Филч, смотритель, так свирепо обращался с учениками, забывшими вытереть обувь, что довел до истерики пару первокурсниц.
Другие сотрудники тоже казались странно напряженными.
— Лонгботтом, будь добр, не рассказывай никому из Дурмстранга, что ты не можешь произнести даже простое заклинание Переключения! — Профессор Макгонагалл рявкнула в конце одного особенно трудного урока, во время которого Невилл случайно пересадил свои уши на кактус.
Когда они спустились к завтраку утром тридцатого октября, то обнаружили, что Большой зал был украшен за ночь. Со стен свисали огромные шелковые знамена, каждое из которых представляло один из факультетов Хогвартса: красное с золотым львом — Гриффиндор, синее с бронзовым орлом — Равенкло, желтое с черным барсуком — Хаффлпафф, и зеленое с серебряной змеей — Слизерин. Над учительским столом висел самый большой баннер с гербом Хогвартса: лев, орел, барсук и змея, соединенные вокруг большой буквы "Х".
Гарри, Рон и Гермиона сели за гриффиндорский стол рядом с Фредом и Джорджем. И снова, что было самым необычным, они сидели отдельно от всех и разговаривали вполголоса. Рон направился к ним первым.
— Да, это полный облом, — мрачно говорил Джордж Фреду. — Но если он не захочет поговорить с нами лично, нам все-таки придется отправить ему письмо. Или мы сами ему его вручим. Он не сможет вечно избегать нас.
— Кто это тебя избегает? — спросил Рон, садясь рядом с ними.
— Хотел бы я, чтобы ты это сделал, — сказал Фред, выглядевший раздраженным из-за того, что его прервали.
— Что за облом? — Спросил Рон Джорджа.
— Иметь в братьях такого любопытного мерзавца, как ты, — сказал Джордж.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
