Любимый враг

ЛЮБИМЫЙ ВРАГ

Бой закончился. Я отодвинула щиток шлема; оттопырив нижнюю губу, сдула прилипшую ко лбу челку. Оглядела группу захвата. Трое Бойцовых Псов охраняли ближайшие ответвления коридора. Еще двое присматривали за пленными гаятами, молча стоявшими у противоположной стены. Никаких знаков отличия, но, судя по ожесточенности, с которой они защищали базу, здесь командовал кто-то с железной волей.

— Мастер-инструктор?

Я поправила шлемофон.

— Слушаю.

— Докладывает Щенок Харта. Десант склады зачистил. Скоро будет у вас.

— Принято, — сказала я и посмотрела на пленных. Времени оставалось мало. Основную информацию они успели уничтожить, но, может, где-то что-то проглядели...

— Сергей, Фокс — обыск, быстро!

— Что обычно?

— Да, кассеты, диски, шифры...

Я сдвинулась — чтобы видеть пленных — и чтобы пленные видели меня. Изумительная пара, и не поймешь, кто их них имеет лучший нюх — рыжий Фокс или сутуловатый длинный Сергей — но если что-то осталось, это 'что-то' они обязательно найдут. Не дарить же все десантуре.

Тайна широко, с поскуливанием, зевнула и со значением поглядела на меня. Секунд через десять я услышала тоже и крикнула:

— Псы, подайте голос, чтобы нас с перепугу не перестреляли!

Мощный бас Блэка эхом разнесся по коридорам.

— Мастер-инструктор! — Сергей протянул мне печатку-перстень. Импульсный ключ-код, замаскированный под драгоценный камень, подмигнул нам красным глазом. Засовывая его в карман, я обернулась навстречу приближавшемуся грохоту.

— А вот и наши герои! Сержант...

Шедший впереди десантник махнул ладонью где-то на уровне плеча: что-то среднее между отданием чести и раздраженно-нетерпеливой отмашкой.

— Опять вы здесь!

Заглянул в командный пункт, оглядел разбитую аппаратуру.

— Все оцепить, все обыскать... — он сверху с отвращением взглянул на меня. — Или уже обыскали?

Я скромно пожала плечами.

— Может, вам больше повезет...

Бойцовые Псы без слов сдали позиции и подтянулись ко мне, с любопытством поглядывая на разгром, учиняемый десантом: взламывание сейфов, потрошение ящиков, обыск пленных. Особой вежливостью этот процесс не отличался, и у одного из гаятов сдали нервы — он развернулся и заехал солдату в челюсть. Ответ был молниеносным и неизбежным — выстрел в упор.

— Д-дьявол! — сержант ринулся к ним, я — следом, кто-то из пленных — тоже, остальные наоборот шарахнулись в стороны, псы раздраженно зарявкали, кто-то заорал: 'Назад! Назад, твою мать, к стене!', загремели затворы... В общем, обычный дурдом.

Пленный был еще жив: он корчился на полу, всхлипывая или вздыхая, и силился поднять голову, чтобы посмотреть — что же там такое у него творится в развороченной выстрелом груди. Я свалилась на колени рядом с успевшим чуть раньше гаятом, услышала его хриплое: 'Подонки! Это же мальчишка!'. Рявкнула:

— Заткнись! Держи голову! Врач есть?

— В складе.

Я глянула вверх, на переминавшегося рядом дэса.

— Ты... мазила. Давай сюда свой кулак. Ну! Дави вот здесь. Отпустишь — убью. Серый, где... Ага, вот. Дави, тебе говорят! Мясник чертов, убить — и то не можешь!

— Мастер...

— Вижу, Серый, вижу... Сержант, убери ты от нас своих головорезов! Сгони их к той стене, что ли... а ты куда? Сиди! Дави!

Гаят, оскалившись, смотрел в лицо раненого.

— Он умирает?

— А ты думал... — пробормотала я. Под пальцами было горячо, скользко и больно. Бойцовые Псы сомкнулись вокруг нас. Я чувствовала их тепло и силу и...

Начали, сказала я.

...Я разжала веки. Сгорбившийся над раненым гаят смотрел на меня, не мигая, правым здоровым глазом. Левая половина лица разбита, и второй глаз просто не открывался. Здорово его приложили...

— Что уставился? — отсутствующе спросила я. — Эй, вояка, можешь отпустить!

Десантник завозился, убрал кулак, потер запястье, потряс онемевшей рукой. Заметил удивленно:

— Эй! А кровь-то не идет! Сдох?

— Ну да, тебе на радость, — проворчала я. Села поудобнее, опершись о колено. — Серый, поработай с аптечкой. Сержант! Советую вплотную заняться стрелковой подготовкой.

— Не сомневайтесь, — буркнул тот. — Все, ведите их к выходу!

— Эй-эй-эй! — я развернулась на полу. — Это наши пленные! Мы их взяли!

— Ну да, конечно! Мы, значит, костьми ложись, а вы приходите и снимаете сливки!

— Начнем с того, что без Псов вы эту базу хрен бы обнаружили. И командный пункт опять же взяли мы. Почти без потерь, заметьте! Улов наш, сержант. Так что, Псы, — ведите их.

— Мы благодарны вам, мастер... — негромко сказал гаят. Я сняла шлем, провела ладонью по мокрым стриженым волосам.

— Просто у наших с вами мальчишек сдали нервы.

Попыталась привстать на одно колено — справа меня подпер твердый бок Волка, слева, чуть замешкавшись, подхватил гаят. Поднялась, проморгалась, пережидая головокружение. Парень крепко поддерживал мой локоть. Хоть этому я была выше плеча, ужасно надоело задирать голову... Он смотрел на меня с очень странным выражением.

— Мастер... э-э-э... мэм?

Чего он так озадачился? А, у гаятов женщин в армию, кажется, не берут...

— Можешь называть меня просто, — посоветовала я. — Мастер-инструктор Бойцовых Псов. Да, доктор, теперь пациент ваш. Слышу-слышу, Волчара, догоню! Как ваше имя?

— Можете называть меня просто, — ровно отозвался он. — Пленный.

— Так. Ну что ж, пленный. У меня просьба. Мне сейчас трудно передвигаться без посторонней помощи...

Гаят моргнул.

— Я... что с вами? Вы ранены?

— Лечение всегда отнимает много сил, — пояснила я. — Не хочется путаться под ногами у десанта. Затопчут, чего доброго.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Может, вас понести?

— Всю жизнь мечтала, — пробормотала я. — Знаете, я тяжелая, хоть и компактно выгляжу. Да и представьте себе снимок во всех завтрашних новостях: гаят буквально носит на руках Пса, взявшего его в плен!

Угол его рта дернулся.

— Тогда — вашу руку, мастер-инструктор...

Мы ковыляли вдоль стеночки. В деловитой суматохе базы мало кто обращал на нас внимание, хотя посмотреть было на что — слепой ведет хромого... Так что гаят мог в любой момент бросить меня и нырнуть в любую дверь или проход. Странно, что это не пришло ему в голову. Что-то я сдаю, думала я, Мастер мне голову оторвет и будет прав — случись еще какая заварушка, на кого бы я бросила Щенят...

Они явно считывали мысли. Первым вылетел пыхтящий Зак, заплясал вокруг, нетерпеливо поскуливая и толкая меня носом. Знаю-знаю, волновались...

— Мэгги, — сказал Мастер. — Мэг, ты в порядке?

— Я не ранена. Это не моя кровь. Мастер, я виновата.

— Иди сюда, — он вырвал меня из рук гаята, кивнул Заку — проводи — и понес к вездеходу.

* * *

— Как голова?

Я с отвращением ткнула пальцем в кучу деликатесов на прикроватной тумбочке.

— Тащат с самого утра. Сок, фрукты, шоколад. Уверяют, жутко полезно. У меня уже живот, как мяч.

— Я спрашивал про голову, — напомнил Мастер. Я вздохнула.

— И она — тоже. Только сдутый.

Мастер уже снимал с руки браслет.

— Ложись.

— Мастер...

— Ложись, я сказал.

Я покорно стянула майку и улеглась на живот. Мастер сел, сдвинув меня бедром к стене. Положил на плечи прохладные ладони — они быстро теплели, покалывая кожу иголочками. Одновременно успокаивающие и будоражащие прикосновения...

— Не вздумай меня лечить, Мастер, — сказала я в подушку. — А то я тебя знаю.

— Даже и не собирался. Сделаю массаж, поспишь и к вечеру будешь как новенькая.

— Где нагоняй?

— Не будет тебе нагоняя. Псы все рассказали. Пацан жив, в госпитале. Красавчик, с которым ты обнималась, в тюремном блоке.

— Красавчик? — с интересом спросила я, повернув голову.

— Красавчик-красавчик, сама выбирала... Лежи смирно.

Я послушно замерла, искоса поглядывая на сосредоточенного Мастера. Тяжеловатое хмурое лицо, тяжелое заматерелое тело. Он был самым старшим из здешних Бойцовых Псов, и на войну пошел один из первых. Мы были влюблены в него — люди и псы — но для Мастера все мы были глупыми щенками... Если бы не эти его редкие задумчивые взгляды, если бы не эти нежные и сильные прикосновения: казалось, он не лечил, а ласкал меня. Я вздрогнула. Руки Мастера замерли.

— Что?

— Все нормально.

— Выспишься, сходи в тюремный блок.

— Зачем?

— Похоже, мы словили большую птичку. Поприсутствуй на допросе.

— Мастер, я вообще-то переводчик с песьего!

— Сходи-сходи. Они при тебе будут повежливее и не сумеют все испортить.

Я зевнула.

— Такая большая политика, Мастер, а я такая маленькая, слабенькая, безобидненькая девочка...

Зак насмешливо фыркнул.

— Спи уж... тихоня.

* * *

Я проскользнула в дверь и дружелюбно улыбнулась недоуменно уставившимся на меня офицерам.

— Я тут в уголочке...

Села сбоку от гаята — с правой, здоровой стороны. Левая была залеплена заживляющим пластырем.

— Здравствуйте.

Он, помедлив, молча кивнул. Провел ладонью по прямым темным, длинноватым для гаятского военного волосам. И — вот странно — слегка расслабился. Не внешне — внутренне. Снаружи остался, каким был: прямой, подтянутый, лицо неподвижное, отсутствующий взгляд — в стену. Краснокожий в чужом племени. Так, значит, ты и есть та самая птица...

После почти безмолвного совещания офицеры, среди которых был и полковник-секретарь военного департамента, решили махнуть на меня рукой и вновь взялись за гаята.

— Сигареты?

— Пожалуй... — он взял тонкую зеленоватую палочку и, поднеся к губам, вопросительно взглянул на меня. Я кивнула. В гаятских сигаретах почти не было табака, а запах жженых листьев напоминал мне родной Чандлер. Пленный глубоко затянулся, задумчиво выдохнул белый дым. Я сунула ладони между колен и ссутулилась, стараясь стать как можно незаметней. Судя по всему, они разговаривали уже давно, но так ни к чему и не пришли.

— Из допроса ваших подчиненных мы выяснили, что вы полковник Юджин Джервек, один из лидеров так называемой 'зеленой оппозиции'. Это так?

— Ну, раз вы мне это говорите... — медленно сказал он, провожая взглядом дымок сигареты. — Леди приглашена читать мои мысли?

— Нет, — извиняюще улыбнулась я. — К сожалению, не умею. Рада с вами познакомиться, Юджин. Я Мэг. Маргарет Рейнан.

Он учтиво поклонился, по-прежнему наблюдая за своей сигаретой.

— Если вы действительно из 'зеленых', почему не сдали базу без боя?

Я с недоумением взглянула на задавшего вопрос офицера.

— Есть же разница между желанием прекратить войну и предательством, капитан Шуман! Юджин, могу засвидетельствовать, сопротивление было отлично организовано. Вы просто не учли Бойцовых Псов.

Джервек повернул голову и посмотрел на меня.

— Рад, что вы так высоко оцениваете мои военные навыки, мэм, — сказал совершенно серьезно. — Псов мы действительно не учли. Вас трудно учесть. Сколько вас всего в армии?

Я улыбнулась.

— А вас — в вашей 'зеленой' партии?

— Простите. Вы совершенно правы.

— Господа-господа! — призвал нас секретарь к порядку. — Кто, в конце концов, ведет допрос? Мастер-инструктор, я не понимаю, что вы вообще здесь делаете! Выйдите!

Я выразительно прикрыла ладонью рот.

— Если мастер-инструктор уйдет, — сказал Джервек в стену, — я буду молчать.

— Можно подумать, сейчас вы отвечаете!

— Ну, во всяком случае, разговор-то я поддерживаю, нет?

— Спасибо, Юджин, — сказала я, — мне очень хочется остаться.

— Как Игар?

— Кто? А, тот парнишка... В порядке. Спит, спеленатый, как куколка.

— А как ваше здоровье?

— Неплохо.

— Что это было — колдовство?

Я засмеялась.

— Нет, у нас с колдовством туго! А как у вас на Гранде?

— Еще встречается, — угол его рта пополз вверх. — Один Веймарский лес чего стоит.

— Лес? Что за лес?

— Не хотелось бы быть неучтивым, но... — полковник повел рукой на молча слушавших нас офицеров, и я спохватилась.

— Ах да, продолжайте!

— Премного вам благодарны, мастер-инструктор, — ядовито отозвался секретарь.

Длился этот треп еще не менее часа, что было, по-моему, пустой тратой времени. Джервек ничего не собирался обещать и рассказывать, а применять химию к такому высокопоставленному лицу было не только бесполезно, но и опасно — у него явно стоял шоковый барьер, который скорее убьет, чем позволит добыть информацию. Когда секретаря-полковника куда-то отозвали, притомившиеся офицеры запросили тайм-аут. К тому времени я уже настолько слилась с обстановкой, что мне даже налили кофе. Понюхав напиток — отдавало химией — я подняла глаза на наблюдавшего за мной гаята.

— Любите кофе?

— Не этот суррогат, — отозвался он.

— Настоящий у нас можно добыть только контрабандой.

— Как и у нас теперь.

Я отхлебнула навязчиво-сладкий напиток, отметив его оговорку: теперь. Объединенные силы все ближе подходили к сердцу гаятской системы — Гранду. Интересно, эвакуируют ли они уже императорскую семью?

Полковник тоже сделал пару глотков. Помолчал, явно подыскивая тему для беседы.

— Вы давно на войне, мастер?

Кто-то из офицеров сделал движение, мы оба покосились, но, похоже, они не сочли это военной тайной.

— Достаточно, чтобы она мне надоела.

Он поднял бровь.

— Мне показалось, что вы чувствовали себя в бою вполне... уютно.

— Псы привыкли к простору. Даже эта маленькая планетка... как она называется? Гала?.. была для нас, как каникулы. Жаль, что мы вас так быстро обнаружили.

— Знаете — мне тоже очень жаль, — серьезно согласился он.

— Ну да, еще бы...

Мы одновременно оглянулись на ворвавшегося секретаря. Он старался казаться невозмутимым, но от него так и несло спешкой и волнением.

— Мастер-инструктор! — резко сказал он. Я сразу встала. Время шуток кончилось.

— Доброй ночи, господа, полковник...

Секретарь раздраженно отмахнулся. Опять не по уставу! Когда я только выучу все их формулировки? Идиотские, надо сказать, формулировки... Прибыл, убыл...

Я 'убыла' из камеры, унося на спине взгляд гаята.

* * *

Джервек встал с откидной полки, неспешно застегнул мундир. Провел рукой по волосам, окидывая взглядом маячившую за моей спиной охрану. С ожиданием посмотрел на меня.

— Добрый день, Юджин! Хотите прогуляться?

— Надеюсь, не в открытый космос? — осведомился он.

— Ну нет, туда — без меня! До госпиталя.

Гаят пошел рядом, заложив руки за спину.

— Откуда такая уверенность, что я не попытаюсь напасть на вас, взять вас в заложники?

Я дружелюбно улыбнулась ему.

— Вы же не сделали этого позавчера!

— Да, — сказал он задумчиво, — вы были тогда не сильнее котенка. Мне как-то в голову не пришло...

— Вот про это я и говорю. Да и наша служба безопасности обо всем позаботилась, — я мотнула головой на сопровождавших нас солдат. — Теперь сюда, Юджин.

Он молча повернул налево. Я забеспокоилась:

— Вам неприятно, что я называю вас по имени?

Гаят сделал рукой непонятный жест. Подтверждения? Отрицания?