Оставь этот мост в прошлом,
Забудь про него отныне.
Пусть правда окажется ложью
И в памяти выживших сгинет.
— Дима?
Я дернулся, приходя в себя. Большая часть ребят и девушек уже возбужденно переговаривались, но я и те, кто непосредственно знал Криса и Тимура, молчали.
Подошедший мальчишка в капюшоне стал прямо передо мной, по-прежнему не открывая лица. Но голос был мне точно знаком.
— Ты кто?
— Моё имя тебе ни к чему. Скажем так: при Крисе я занимался поисками и наказанием особо отличившихся. Думаю, если я тебе напомню, что в этот список попал и Виталий — тебе станет понятнее.
Первым желанием было встать и ударить. Но ноги пока не держали.
— Допустим. Что тебе от меня надо?
— Крис просил передать тебе этот пакет, если он сам не успеет. Больше ничего не объяснял. Просил только перед принятием каких-либо решений сначала ознакомиться с содержимым этой посылки.
Я только утвердительно кивнул.
— Ещё кто-либо должен знать?
— Сам решай. Я бы на твоем месте сейчас больше озаботился этими двумя напряженными кучками народа. Как бы они не кинулись друг на друга. Не для всех война сорока островов закончена, не забывай.
Я резко обернулся, проследив красноречивый кивок головы моего собеседника. Действительно, несколько человек из отряда Тимура перекрикивались с ребятами по ту сторону моста, и постепенно напряжение нарастало. Вытащив меч из ножен, я вышел на середину и бросил его вниз, в воду.
— Война окончена. Больше не будет смертей, страхов и слез. В ближайшие дни мы все вернемся домой. Поймите, мы не враги друг другу. Многие из вас тут впервые, но некоторые уже прошли этот путь.
Меломан, Инга, Салиф и Сергей стояли за прямо за мной. Я почувствовал возрастающую уверенность в своих силах.
— Хватит! Слышите? Хватит этих ужасов! Все мы — просто дети, нелепо оказавшиеся в ситуации, где вынуждены бороться друг с другом. Но выход есть. Мы вернемся. Завтра. Обещаю.
Инга, до этого момента державшаяся, всхлипнула и убежала в сторону замка.
— Димка, я побуду пока с ней, хорошо? — Яна попыталась улыбнуться, но вышло как-то невесело.
— Конечно. Вечером жду в зале на совет.
Меломан тронул меня за плечо.
— Представляешь, плеер умер. Что-то в электронном организме заело.
— Я тебе искренне сочувствую, но, извини, сейчас есть и поважнее дела.
— Прекрасно понимаю. Просто ты прав — пора домой. А то я с ума сойду тут.
— Знаешь, глядя на тебя я понимаю, что некоторые люди неисправимы.
— Это разве плохо? — паренек приподнял бровь, лукаво разглядывая меня.
— Это факт.
До вечера возни хватило с головой. Оказалось, не так уж просто организовать и распределить почти сотню человек. В итоге, плюнув на это безнадежное дело, я перепоручил все заботы Сергею, как наиболее смышленому из всех нас. Тот за короткое время нашел общий язык со многими незнакомыми ребятами, умудрившись чудным образом практически всех запомнить по именам. Яна вместе с остальными девочками решили заняться стиркой и уже непринужденно болтали на берегу о чем-то. До меня доносились только обрывки слов, да я особо и не вслушивался. В итоге оказалось, что я остался совершенно один.
В замке не было ни души. Заглянув к Инге, я удостоверился, что она спит, иногда вздрагивая во сне. Присев на край кровати, я внимательно рассматривал эту странную девушку, такую непредсказуемую и одновременно столь же наивную. Сейчас в душе ничего не было, кроме нежности и заботы к ней.
Инга, не открывая глаз, обхватила меня за шею руками и прижала к себе.
— Димка, когда это всё закончится? Я так устала, мне плохо. Я больше не выдержу...
Девушка сжала губы, пытаясь снова не разреветься.
— Всё будет хорошо. Ты же слышала, что я сказал. Мы возвращаемся домой.
— Что я слышала, Дим? Очередную сказку?
— Я сейчас не могу тебе объяснить. Но ты же помнишь — я тебя никогда не обманывал.
Инга потерлась своей щекой о мою. Такие странные ощущения...
— Пообещай, что выполнишь сейчас мою просьбу.
— Боже, что за детский сад. Я и без обещаний это сделаю, ты же знаешь.
— Пообещай, Дим.
Внутренний голос попытался сопротивляться, но был равнодушно заглушен усталостью.
— Конечно. Обещаю.
Игра долгую минуту внимательно рассматривала меня, будто решая, можно ли мне доверять. Затем прикусила губу и закрыла глаза.
— Поцелуй меня, Димка. Как тогда, помнишь?
Обещание было ни при чем. В тот момент действительно хотелось пожалеть её, обнять, поцеловать. Но...
— Инга, зачем?
— Не думай. Ты же обещал. Это будет нашей маленькой тайной.
Я легонько прижался к её губам, рассчитывая на простой дружеский поцелуй, но девушка прижалась всем телом ко мне.
С запозданием я понял, что целоваться она так и не научилась.
* * *
Уже смеркалось. Я сидел на песке и нерешительно вертел в руках запечатанный пакет от Криса, когда Яна подошла и устало опустилась рядом со мной. Уткнулась лицом мне в плечо и тихонько простонала.
— Ты чего?
— Устала, Димка. Просто устала. Всё тело ломит, будто воду тягала сутками.
— Чем занималась?
— Да вроде по мелочам всё, но как-то непривычно. Сам представь: наготовить на всю эту ораву, настирать, а потом оказывается, что у кого-то дырки в одежде в особо потешных местах. А девочек всего девять, из которых четырем я даже плюшевого медведя не доверю. А ты как день провел?
Ох, Яна. Лучше тебе не знать, как я день провел, у кого и чем там занимался.
— Да вот, Крис просил мне это передать. Никак не решаюсь открыть.
Яна взяла у меня из рук сверток, задумчиво покрутила, разглядывая со всех сторон. Затем вернула мне, устало откидываясь на песок.
— Дим, почитаешь мне сказку?
— Не понимаю. Какую сказку?
— Открой посылку и поймешь.
Скорбная черта сорока островов: все дневники, которые велись, читаются только после смерти хозяев.
Дневник начинался с того дня, как умерла Рита. Записи следовали нерегулярно, судя по датам, и в каждой фразе сквозило полное безразличие. Эту часть жизни своего командира я и так знал, поэтому просматривал бегло. Но одно место меня внезапно привлекло.
"... оказался случайно. Бродил по островам, стараясь хоть как-то разнообразить одинокое существование на островах. Сегодня зашел так далеко, что оказался на одном из крайних островов. Решил было заночевать прямо тут, но начался такой ливень, что пришлось искать спасения под деревьями у самой воды. И тут я увидел ЭТО. Остров появился там, где его точно не было. Следующие пару дней я проводил эксперименты и понял, что для того, чтобы была возможность его увидеть, надо намочить глаза и ждать наступления ночи. Оставлю, наверное, напоминание для себя. Сейчас очень хочется есть. Будет время — вернусь и исследую это удивительное место".
Дальше шли короткие записи, в основном посвященные всё возрастающей тревоги по поводу Тимура. Крис переживал, что его лучший друг окончательно прекратил с ним общение, а затем и вовсе запретил появляться на его острове.
"После смерти Риты он ведет себя очень странно. Будто я виноват в том, что её больше нет с нами. А вчера нагло заявил, что больше не желает меня знать и велел мне убираться на все четыре стороны. Я пытался объяснить ему, что уже собрал ребят почти со всех островов, они согласились объединиться без кровопролития, но он не стал меня слушать".
Дальше, судя по записям, Крис понял, что договориться с Тимуром уже не получится, хотя и предпринимал изредка такие попытки. Он кратко описывал взрыв одного из двух оставшихся мостов, строительные работы по возведению баррикад перед последним оставшимся.
Я оторвался от чтения, задумчиво глядя на Яну.
— Что, Дим?
— Пытаюсь понять, что случилось с Тимуром. Ведь не бывает так, что человек так резко меняет модель поведения, тем более, по отношению к другу. Понимаю, что причина, вероятно, в Рите, но ведь фактически он потерял её не в день смерти, а гораздо раньше. И я так понимаю, что Тимур смирился с этим со временем.
— Могу объяснить так, как я это понимаю.
— Конечно.
— Мне кажется, Тимур в глубине души всё-таки надеялся, что сможет её отвоевать. Плюс она всегда была рядом. Пока остается хотя бы минимальная вероятность, что ты будешь вместе с тем человеком, которого любишь — ты нормален. А Рита умерла, по мнению Тимура, из-за Криса. Вернее, из-за их общего ребенка. С того самого момента Тимур и возненавидел Криса. Настолько, что мысль о возвращении домой его уже не интересовала. Он просто хотел отомстить. Любой ценой, не только своей жизни, но и всех остальных.
Мне оставалось только кивнуть ей, признавая, что некоторая логика в её варианте есть.
"Меня начинает настораживать, что некоторые их моих ребят становятся неуправляемыми. Не помогают даже наказания, вплоть до смертной казни. Начинаю всерьез задумываться о том, что идея с объединением островов была не лучшей. Вчера послал на разведку такую троицу, вызывающую у меня серьезные подозрения. Сегодня, подумав, вслед им отправил отряд Ильнура. Этот молодой человек порой ставит меня в тупик своей флегматичностью, но на него всегда можно положиться".
Ильнур, значит...
"Димка. Если рассказать ему правду — он мне не поверит. Слишком хорошо меня разрекламировали на этом архипелаге. Держать его у себя тоже нет смысла. Единственное место, куда он может пойти, чтобы спрятаться от такого плохого Максима-Криса — это Тимур. Да, так будет лучше всего. Потом просто припру Тимура к стенке".
Тяжелее всего было читать те места дневника, где Крис рассуждал о Рите. Представлял совместную жизнь, приводил какие-то зарисовки из быта. Постепенно я понял, что он так и не осознал до конца её утрату: слишком часто начали появляться намеки, что она просто уехала, или спит. А он готовит ей завтрак и терпеливо ждет, когда она вернется.
Яна обняла меня за пояс, внимательно слушая и сама пробегая глазами по строчкам.
"Я надеюсь, что сегодня всё закончится. Если Тимур хочет моей смерти — что ж, пусть попробует. Даже если я погибну, остальные вернуться домой. Уверен, Дима сможет уговорить ребят не сражаться. А со временем они найдут и сам сороковой остров, и путь домой".
Закрыв дневник, я мельком глянул на Яну, но она просто смотрела в небо. Говорить нам обоим не хотелось, как мне показалось. Но девушка приподнялась на локте и протянула руку.
— Думаешь, Инге стоит знать содержание дневника?
— А почему нет? Тут вроде нет ничего секретного.
— Ошибаешься. Для неё Тимур остался любимым мальчиком, который погиб за общую свободу и правду. Думаешь, ей приятно будет узнать, кем он был на самом деле и как к ней относился?
Я усмехнулся... и швырнул дневник в воду.
* * *
Проверка всех островов заняла около четырех суток. Надо было обойти каждый, чтобы никого не забыть. Проверки сопровождали громкими криками и тщательным обыском. По всему выходило, что Крис был прав: телепортации на острова прекратились.
Я стоял и смотрел, как ребята и девушки собираются. Все эти дни старался не думать о том, что произошло на мосту, но мысли всё равно накатывали. Кто-то из собравшихся был серьезен и молча стоял, ожидая, некоторые шутливо толкались и переговаривались. Для них путешествие на острова стало не серьезнее летней поездки в оздоровительный лагерь.
Ильнур подошел сзади и тронул меня за плечо, привлекая внимание.
— Думаю, можно отправляться. Если ты уверен, что нам это поможет. Иначе ты обречен: эти люди слишком быстро поверили тебе и в своё возвращение домой. Обманешь или ошибешься — я за тебя не вступлюсь.
— Никогда в этом и не сомневался, знаешь ли.
— Не ерничай. Прежде всего, потому, что это ничего не решит. Ну и, в конце концов, я тоже надеюсь вернуться. Так что удачи тебе и всем нам.
Переход до сорокового острова занял весь день, поэтому к берегу соседнего мы подошли, когда уже наступила ночь. Пришлось громко попросить всех замолчать хотя бы на минуту, чтобы объяснить, зачем надо вдруг мочить глаза и заходить в далеко не самую теплую воду, остывшую без лучей солнца.
С тремя камнями из четырех справились без проблем. А вот с огнем было туго: курящие на островах стремительно бросали, поэтому спички и зажигалки были не в ходу. Пришлось вспоминать, каким образом разводили огонь в древние времена. Две сотни рук и одна одинокая палочка после нескольких часов нервного хохота, матерщины и упорного труда таки дали результат. Наверное, ни разу в человеческой истории источник огня так бережно не оберегали. Наконец, последний, четвертый камень был активирован. Четыре луча протянулись к центральному камню и замерли. В полной тишине кто-то из задних рядов прокашлялся и тихо задал мучающий всех вопрос:
— И дальше что?
Я махнул рукой, приглашая ребят подойти поближе. Многие испуганно жались друг к другу, всё ещё не веря, что эта странная штука способна вернуть и домой. Ильнур заинтересованно наблюдал за мной. Потом подмигнул и, ни с кем не прощаясь, шагнул внутрь. По внешним камням прошла дрожь, затем загорелись голубоватым светом верхушки всех камней. Тридцать девять лучей вырвались наружу из центрального валуна и осветили шпили замков, постепенно обволакивая светом каждый из них. Вторым пошел Сергей, крепко пожав мне руку и дружески кивнув Яне и Инге. В последние дни он держался несколько отрешенно от всех и много писал. Инга подошла ко мне, нерешительно взглянула на Яну и нежно поцеловала в щеку, успев шепнуть только: "Наша маленькая тайна, Димка" и пропала в водовороте телепорта. Постепенно ребята один за другим уходили в неизвестность.
Спустя четверть часа мы с Яной остались одни на островах. Я держал её за руку, не решаясь сказать то, что для себя понял уже очень давно.
— Димка, знаешь, мне стыдно.
— За что?
— Мы так и не попрощались с Виталиком. Каким бы он не был — он наш друг.
— Думаю, он не обидится на нас. И, наверное, мы с ним ещё встретимся.
— Ты стал верующим?
— Я стал человечным. Можешь назвать это и верой, если хочешь. Идем? Будь что будет. Лучше умереть сейчас, чем всю жизнь на этом проклятом архипелаге.
— Всё будет хорошо, Димка. Я обещаю, что у нас всё будет хорошо.
Делая последний шаг вперед, я запоздало понял, насколько тяжело будет найти девушку, зная только город и имя. Поэтому просто сильнее сжал её руку и закрыл глаза.
Я падал...
