Пыхтя, Бруня подволокла последний мешок к топорщащимся книжными углами собратьям, выпрямилась, разминая ладони, и с запоздалым здоровым сомнением оглядела образовавшуюся кучу.
Дигеллок, уже добрый час наблюдавший с площадки за очисткой пещеры от следов пребывания магички, скептически перевёл взгляд с горы багажа на бывшую жилицу.
И заметил в её собственном взоре, направленном на его сложенные крылья, нехорошие искорки интереса.
— И не надейся! — фыркнул дракон, поднимаясь и разворачиваясь ко входу.
— Да ладно тебе! — поспешила за ним магичка. — Для тебя же это не вес. И лететь тут недалеко...
— Нет.
— Мы же уже летали вместе, и ничего...
— Нет!
— А представляешь, как ахнет комиссия, если я предоставлю подобный наглядный материал?
Дигеллок приостановился, не понимая, что магичка имеет в виду, но как только сообразил, хлопнул в раздражении хвостом:
— Ни за что!
Бруня вздохнула и присела на валун, в последнее время служивший ей стулом. Без хорошей пышной подушечки сидеть было холодно и жёстко, но подушечка уже была упакована на дно самого нижнего мешка.
С тех пор, как будущая дипломированная волшебница поселилась у дракона, прошло уже немало времени, и Бруне было даже жаль уезжать. Она отлично обжилась в пещере, а Дигеллок наконец-то смирился с тем, что теперь надо круглые сутки очень внимательно смотреть себе под ноги. Герда с принцем жили за границей и не торопились возвращаться: Вилларанта славилась изобилием виверн — не наделённых разумом родичей драконов — и воительница легко нашла там работу. Сама же Бруня всё прошедшее время штудировала "Трактат" и донимала вынужденного соседа вопросами, временами ставившими того в тупик ("А правда ли, что у драконов есть третье горло, кроме дыхательного и глотательного — для проведения огня? — Не знаю, но могу предоставить возможность изучить вопрос изнутри... Ты куда?! Я пош-ш-шути-иил!").
Предзащита прошла успешно несмотря на то, что декан, получивший прозвище Кхекхе-нуну за привычку пересыпать язвительные фразы этими междометиями, откровенно недолюбливал аспирантку. На это у него было три веских причины.
Во-первых, Кхекхе-нуну яростно ненавидел магистра Сверинга, бруниного научного руководителя, поскольку тот прославился на весь свет. Но, увы, делами, а не пятидесятистраничными статьями на тему наличия рудиментарных пальцев у саламандр, так что и поквитаться с ним на его же поле у декана шансов не было.
Во-вторых, Бруня была талантлива — а это не могло не раздражать. И вообще, женщина-магистр на факультете Разумных рас со специализацией "драконы" — это оскорбление науки в целом и его вклада в эту науку в частности!
И в третьих и в главных — при всей увлечённости наукой Брунгильда оставалась девой весьма привлекательной. А значит, непроизвольно вызывала ненависть у декана, не первый десяток лет живущего с откровенно невыразительной женой (но её папаша в своё время дал хорошего пинка карьере зятя, и изменять его дочурке не рекомендовалось).
Магичке, разумеется, все эти причины были прекрасно известны, но аспирантка также знала, что у декана кишка тонка связываться со Сверингом. Так что злюке пришлось довольствоваться возможностью попридираться на пустом месте. Разумеется, безрезультатно: Бруня чётко и полно отвечала на все вопросы под одобрительным взглядом научного, так что повода не допустить её к защите не нашлось.
И вот до дня, ожидаемого одновременно со страхом и предвкушением, оставалось менее трёх суток, а единственное подручное транспортное средство дулось в углу пещеры.
— Дигеллок, а спорим, что...
— Нет! — рявкнул дракон. — С меня одного спора с тобой хватило!
— Всё было честно — я же усидела на тебе во время мёртвой петли! — возмутилась Бруня.
— Исключительно благодаря магии, — дотошно уточнил дракон. — Второй раз не куплюсь. Хм. Хотя... Куплюсь. Мешок золота — и готов доставить тебя до дома. А оттуда до столицы уже недалеко.
Брунгильда вздохнула:
— Смеёшься, да? Дом сожрал всё, что отдали твои кузены.
Дигеллок был готов к такому ответу, но, как настоящий дракон, не попытать счастья не мог. И всё же, глянув на пригорюнившуюся магичку, он испытал что-то вроде укола совести (что-то вроде, поскольку Дигеллок здорово посмеялся бы над тем, кто взялся бы утверждать, что у драконов вообще и у хозяина этой пещеры в частности сохранился подобный атавизм).
— Неужели нет никакого заклинания для уменьшения? — скучающим тоном поинтересовался он.
— Есть, но вдруг что-то случится, и последний экземпляр "Трактата" навсегда останется размером со спичечные коробки?! — магичка аж передёрнула плечами.
— Тогда добирайся сама и как хочешь, — зевнул дракон.
Бруня посмотрела на гору багажа, вздохнула и принялась за перепаковку.
С шестой попытки самое необходимое было вогнано и впихнуто в рюкзак, а остальное хозяин, смилостивившийся в предвкушении тишины и покоя, согласился ещё ненадолго оставить у себя.
Бруня с натугой закинула рюкзак на плечо, просунула другую руку в петлю лямки, устроила удобнее едва ли не превышающий её размерами вещмешок и перекинула через голову длинную ручку дорожной сумки.
— Заберу как можно скорее, — обвела она нежным взглядом сложенные у стены баулы. И обернулась к Дигеллоку: — А ты всё же прилетай на защиту, правда, там интересно будет.
Дракон хмыкнул:
— Лечу я себе над городом, никого не трогаю... А людишки внизу суетятся отчего-то, катапульты там заряжают, баллисты настраивают...
— Мне подруга сказала, день будет пасмурный, никто тебя не заметит, — сделала магичка последнюю попытку приобщить предмет исследований к науке о нём, любимом. — В любом случае — спасибо тебе огромное, обращайся, если что, — и, заметив вспыхнувший в глазах дракона огонёк, уточнила: — В долг не даю. Ибо нечего. Мои карманы пусты, как казна заплатившего тебе выкуп.
Дракон хмыкнул польщённо и проводил спускающуюся с горы магичку долгим довольным взглядом.
С каждым её шагом жизнь становилась всё прекраснее.
Теперь не надо будет смотреть, куда ставишь ноги и кладёшь хвост.
Можно разбрасывать кости где попало и никто не будет о них с руганью спотыкаться, поскольку перемещается по пещере исключительно уткнувшись носом в фолиант или в записи.
Никто не будет задавать подозрительные вопросы и настаивать на приблизительной оценке содержимого его сокровищницы "для статистики и корреляции возраста дракона и размеров его ложа".
В пещере больше не будет вонять свечами, духами и пирожными.
Утро не будет начинаться с распевания гимна университета и с грохота сковородок.
День не будет завершаться посиделками под звёздами с бараньей ляжкой в зубах (или кусочком ляжки — кому как) и разговорами "по душам".
Никто не будет спрашивать, почему у него неправильно торчит двадцать третья чешуйка в пятнадцатом ряду справа под крылом если считать сверху, и не надо ли её поправить, а если надо, то можно я сама, а то тебе, наверное, неудобно с такой мелочью ковыряться? Удобно? Ух ты! Так, записать: вот для чего драконам нужен отдельно расположенный коготь на передних лапах!
И когда он в очередной раз поджарит барашка, никто не восхитится удивительными свойствами драконьего огня — и удивительными существами, этим огнём обладающими. И никто не угостит в качестве десерта половиной пирога.
И не на кого больше облизываться... в шутку, разумеется... то есть почти в шутку... и никто не будет придумывать ехидно-добродушные ответы на эти шутки... и не с кем больше над ними смеяться...
Дигеллок развернулся к дороге спиной, задвинул вход камнем и отправился вниз.
Ему было жизненно необходимо напомнить себе, что самое ценное по-прежнему у него под крылом.
Бруня едва не опоздала на защиту — переоценила собственные возможности по переносу тяжестей, едва не превышающих её собственный вес, на дальние дистанции, в жару и по пересечённой местности. Да ещё и, только успела она скинуть в общежитии у подруги-метеомага вещи и опрометчиво решить, что жизнь прекрасна, как коллега огорошила аспирантку неприятной новостью: из дальней деревни пришла новость о слишком энергично зашевелившейся нечисти, и Сверинга отправили разобраться.
Бруня готова была поставить "Трактат" на то, что Кхекхе-нуну внёс свою пакостную лепту в отъезд научного руководителя перед защитой будущего дипломированного драконоведа.
Но опыт общения с объектом исследования научил Бруню не сдаваться — а пока что она мысленно расчленяла светлый (до бледнопоганочного оттенка) образ декана, занимаясь строганием составляющих для "банкетного" салата.
Назавтра действительность оправдала её худшие ожидания: зайдя в аудиторию, Бруня с раздражением обнаружила, что декан изменил почти весь состав защитной комиссии, заполнив её своими приспешниками. Более того, он задним числом утвердил его, и в ответ на замечание Бруни процедил, что ей было отправлено уведомление, а что она аспирантка не получила, это уже её проблемы.
Девушка скрипнула зубами, вспомнив, как расписывала зелёными дракончиками почтовый ящика нового дома, и прокляла везучего декана: загляни она домой перед отъездом в столицу, хотя бы знала, чего ждать!
"Но зря они надеются меня взять голыми руками! Вы разбудили спящего дракона! Я вам покажу доспехи от рыцаря! Я вам... я вас... Магистр Сверинг, вернитесь, ПОЖАЛУЙСТА!!!! Прямо сейчас, если можно..."
Но поскольку боевой маг не торопился переступать порог аудитории, чтобы вырвать подопечную из когтей заклятого врага, Брунгильда расправила плечи, придвинула ближе план защитной речи, приготовилась и невольно бросила взгляд на комиссию.
Язвительная ухмылочка Кхекхе-нуну и равнодушные лица клики декана вновь заставили её усомниться в собственных силах. И увы, не зря.
Бруня быстро поняла, что её валят. Речь члены комиссии слушали вполуха: кто смотрел в окно, кто откровенно зевал, кто глядел на неё с видом "И это она называет диссертацией?!". А Кхекхе-нуну лениво листал её труд, временами снисходительно похмыкивая. Затем выступил нервно жмущийся оппонент, который, судя по паузам, на ходу выкинул из текста все положительные пассажи, оставив лишь нейтральные.
От обиды у Бруни едва не навернулись на глаза слёзы, но аспирантка решила защищаться до последнего и упорно пыталась отвечать на вопросы. Члены комиссии с брюзгливым видом обрывали её, не давая договорить, вставляли обидные замечания, стараясь вывести из себя всё ещё держащуюся магичку, тыкали пальцами в пропущенную запятую в двести пятнадцатой сноске и лишний пробел между словами на сто двадцать шестой странице. Потом председатель с радостным удивлением обнаружил, что она не цитирует на каждой странице его монографию по редким разумным видам ("Да потому что там сплошная болтология и ни одного факта!" — огрызнулась про себя аспирантка), и стало ясно, что участь её выстраданной потом и кровью диссертации решена.
"Гады, гады! Гады хуже любого дракона!", — твердила про себя Бруня, вслух уже предпочитая ничего не говорить: боялась расплакаться и порадовать этим стаю стервятников.
— Что ж, думаю, коллегам всё ясно, — удовлетворённо произнёс председатель, оглядываясь.
Коллеги синхронно закивали. Декан повеселел ещё больше, уже представляя, сколько замечательных статей он напишет, подгоняя под свою теорию факты, изложенные аспиранткой.
Разумеется, упоминать её он не собирался.
— Думаю, не стоит даже обсуждать то, что "Трактата" у вас никогда не было и, кхе-кхе, не будет. А уж материал, собранный на живых драконах, ну-ну...
Он выдержал паузу, давая Бруне возможность возразить, но магичка хранила стойкое молчание. Про себя она поклялась, что, пока жива, "Трактата" на факультете не увидят.
— Что ж, — повторил декан. — Тогда удалитесь, а мы приступим к голосо...
Кхекхе-нуну неожиданно подскочил и тоненько взвизгнул, пальцем показывая на распахнутое по летней жаре окно. Все головы повернулись в ту сторону, и пара коллег нервно повторила руладу начальства.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Дигеллок. — Извиняюсь за опоздание, очень сильный встречный ветер.
— Вы к-кто? — прозаикался декан.
— Наглядный материал, — невозмутимо ответил дракон, просовывая голову внутрь и улыбаясь во все передние, клыки и коренные, да так, что большая часть комиссии и восемь зубов мудрости разглядела. И повернулся к Бруне.
Женщины невероятно многое могут передать во взгляде, и Бруня не была исключением. И хотя за прошедшее время Дигеллок не раз всерьёз собирался съесть назойливую магичку и тем избавить себя от проблем (останавливало его только то, что Герда не оценит такой радикальный подход), сейчас драконье сердце дрогнуло, опровергая утверждение о том, что у данных рептилий этот орган напрочь отсутствует.
— Кхе-кхе, — прокашлялся Дигеллок, и неожиданно любимое междометие резко разонравилось декану.
Возможно, оттого, что у дракона при этом из ноздрей вылетели два дымных облачка, недвусмысленно напоминая, что относится он к классу Рептилии, подкласс Крылатые, отряд Огнедышащие.
— Ну, что тут у нас? — любовно обвёл взглядом посеревших людишек Дигеллок. — Кажется, кто-то сомневается в том, что наша дорогая Брунгильда заслуживает наивысшей оценки, с комплиментами от жюри?
Комиссия почувствовала, что в воздухе отчётливо запахло жареным, и единодушно замотала головами.
— Что ж, тогда оформляйте документы, и мы полетим. Куда! — остановил дракон прицельным плевком метнувшегося было к двери декана. Плевок задымился, Кхекхе-нуну отшатнулся. — Вот пусть он сбегает, — указал Дигеллок на находящегося в полуобморочном состоянии оппонента.
Когда за спиной учёного закрылась дверь, в аудитории повисла нервная тишина.
— Хорошая сегодня погодка, не правда ли? — благодушно зевнул дракон, воспитанно прикрывая пасть лапой.
Комиссия, в глазах которой ещё отражался полный набор продемонстрированных зубов и когтей, синхронно закивала.
Кхекхе-нуну, однако, представил, как эта история с лёгкой руки новоиспечённой магистерши разлетится по всему университету, если не по столице, и попытался припугнуть дракона.
— А между прочим, вам известно, что ваши действия можно классифицировать как нападение? — запетушился декан.
— Классифицировать будет кучка вашего пепла? — с вежливым интересом уточнил дракон.
Декан нервно сглотнул и попытался зайти с другой стороны:
— И всё же, научная ценность работы госпожи Брунгильды не доказана...
— Так я сейчас докажу, — дракон глубже всунул голову в окно: — Кто хочет убедиться в том, что у меня три горла, одно — глотательное?
Желающих, к огромному огорчению дракона, не нашлось.
Когда бумага с печатью вернулась и была подписана всей комиссией, Бруня бережно спрятала документ в сумку, подошла к окну, за которым ждал столь неожиданно пришедший на помощь товарищ и, вспомнив, обернулась:
— Господа, в столовой вас ждёт послезащитный банкет. Когда я резала салат, я думала о вас, — нежно улыбнулась она Кхекхе-нуну.
Когда декан, нервно пошатываясь и шарахаясь от окон, спустился вниз, то сразу понял, о каком салате речь: без предупреждения председатель принял бы его за кашу.
И ещё долго после этого случая ему снились драконы, защищающие диссертации о питательности деканов в общем и его, Кхекхе-нуну, в частности.
(Маленький бонус)
На следующее утро магистр Брунгильда проснулась с ужасающей головной болью — что ни говори, а новое научное звание необходимо было обмыть с драконьим размахом. Пошевелившись, магичка поняла, почему кровать казалась ей такой жёсткой, но как она заснула на драконьем крыле, Бруня не смогла бы сейчас сказать даже под страхом свадьбы с Кхекхе-нуну и последующего написании докторской с ним же в качестве научного. Впрочем, учитывая градус пойла, подаваемого в придорожном трактире недалеко от границы с Вилларантой, удивительно, что она вообще что-то помнила — но это было единственное место, где приняли буйную компанию из студентов, магички, воительницы, менестреля и дракона. И наливали всем и много.
Бруня медленно выползла из-под драконьего крыла, встала, щурясь на проглядывающее сквозь верхушки деревьев солнышко, и поморщилась от сонного кукареканья петуха в сарае за гостиницей.
Из-за сладко храпящей драконьей головы вывернула воительница и протянула Бруне баклажку с квасом:
— На, хлебни.
Магичка жадно приникла к целительной влаге и далеко не сразу смогла спросить:
— А Флориан где?
— Вещи собирает, — хмыкнула Герда. — Он, похоже, что-то ночью искал, расшвырял барахло по всей комнате.
— М-мм, — Бруня задумчиво сделала последний глоток и вернула сестре жбан. — Ты не помнишь, мы сильно вчера покуролесили?
— Да вроде никого не покалечили и ничего не сломали. Дигеллок только пару скамеек во дворе прихлопнул, а так...
Дракон дёрнул во сне лапами и что-то тихо рыкнул.
— Давай-ка лучше отойдём, — предусмотрительно потянула сестру за рукав Герда.
Но та уже разглядывала дракона посвежевшим взором:
— Воздействие алкоголя на драконий организм, хм-м...
— Если у него башка так же раскалывается, как у меня, то воздействие одно: хочется всех порешить, — предупредила воительница, с трудом оттаскивая магичку от просыпающегося дракона на безопасное расстояние.
Страдальческий рёв (быстро перешедший в злобное бормотание) подтвердил гердину гипотезу о похмелье и о его последствиях у драконов.
— Бедный, — посочувствовала Бруня. — Герда, а где ты квас взяла? Бочка там найдётся? Герда?
Магичка проследила за взглядом замершей сестры и, раскрыв рот, уставилась туда же.
— У меня галлюцианции? Ведь вчера этого здесь не было?
— Не было, — подтвердила Герда и медленно произнесла: — Когда очередную лютню завязали в узел, Фло так страдал... Я ему и сказала, займись ты чем-нибудь ещё, рисованием там...
— Он и занялся... У него талант, за одну ночь столько наворотить... Но я его всё же во что-нибудь превращу, ты уж извини...
— Да на здоровье, — фыркнула Герда. — Вот во что-нибудь такое и преврати. Только поменьше. И расколдуй потом обратно, а то я уже привыкла. И это, — покосилась она на медленно приходящего в себя дракона. — Забери-ка, что получится, и спрячь получше. А то я пойму Дигеллока, если он сделает из его высочества аппетитный шашлычок на закусь к опохмелу.
— Не дай ему спалить гостиницу, — попросила Бруня. — А то невежливо получится — хозяйка к нам со всей душой...
— Не волнуйся, — махнула рукой Герда. — Постараюсь вообще вывести его отсюда так, чтобы он этого не видел.
Когда через полчаса Бруня, попрощавшись с теми из университетских друзей, кто уже способен был воспринимать человеческую речь, покидала постоялый двор, с вещами за спиной и бережно прижимая к груди кринку с лягушкой, она всё же не удержалась и оглянулась.
Жители королевства по большей части были неграмотны, поэтому вывески не писались, а рисовались.
Но старательный Фло снабдил рисунок и подписью.
"У пьяной ведьмы", — значилось над изображением улыбающейся во весь рот пышнотелой русоволосой девицы, в одной руке держащей пенящуюся кружку, а другой обнимающей на все глаза косого дракона за ближнюю из шей. За ближнюю, так как художник явно хорошо принял на грудь и в глазах у него троилось — вот так и рождаются сказки о многоголовых змеях! Левой передней лапой дракон тоже салютовал кружкой (правая расположилась где-то за девой — Бруня предпочитала не определять точные координаты) и, очевидно, не только распивал, но и распевал что-то вместе с подружкой.
Вокруг парочки роились розовые, красные и золотистые сердечки.
Чуть ниже значилось:
"Наше пиво любят даже драконы!"
Бросив прощальный взгляд на трактир имени себя, Бруня отогнала мысль о том, что вывеска могла быть писана с натуры, посетовала на истощение магического запаса (но какие чудесные разноцветные дракончики гонялись вчера по постоялому двору за столь же миниатюрной имитацией комиссии!), и потопала вслед за похмельно покачивающимися собутыльниками, подозревая, что только что стала героиней если не легенды, то байки-то уж точно.
