Чёрный кот
Оставленный курьером конверт был, казалось, родом из детских страшилок о гробах на колёсиках и отрубленных руках-душителях, и потому смотрелся на светлом и прибранном Асином рабочем столе откровенно чуждо. С большим сомнением оглядев алые кляксы на угольном фоне, адресат оторвала печать в виде скалящегося черепа. Какому зверю принадлежал бы он при жизни — не смогла определить даже она, будущий дипломированный ветеринар Анна Никитина.
А внутри многообещающего конверта поджидала белая карточка, на которой до неприличия светленькие и жирненькие ангелочки держали растяжку с вычурными розово-золотыми буквами, складывающимися в слово "Приглашение".
"Конверт делала Люська, а вот внутреннее оформление ей явно навязали", — подумала Ася, раскрывая карточку. Внутри поджидали краткое: "Съезди, плиз, сюда, и договорись насчёт венчания на выезде", — и адрес.
Ася тяжко вздохнула, сунула липовое приглашение в конверт, а конверт — в сумку, подняла трубку телефона и набрала номер подруги.
Гудка после десятого она услышала хриплое мужское:
— Алло!
— Лёнь, дай Люську.
— Я Луциан, сколько повторять! — пробурчал парень лучшей подруги. — А Лючия спит — ещё и полудня нет, приличные вампиры в такую рань не звонят.
— Ты забыл: я всё ещё человек, в отличие от некоторых, — миролюбиво заметила Ася. — И либо ты зовёшь мне Люську, либо я приеду и буду трезвонить уже в дверь.
И заслужила мрачное:
— Щас.
Ася вернулась к работе и успела ввести в компьютер почти половину очередной истории болезни, когда в трубке раздалось пыхтение и заспанное:
— Ась?
— Присутствует! Подруга, что за странную бумажку ты мне прислала?
— А, правда уродство?! — мгновенно проснулась Люся. — Маман настояла. Мол, романтично и прилично. Фу, гадость!
— Люсь, развей мои сомнения, — Ася прижала трубку плечом к уху и продолжила набивать базу. — Ты ведь не собираешься замуж?
— Собираюсь, — неожиданно смутилась подруга. — Луцианчик сделал мне предложение.
Из трубки фоном донеслось:
— Ты до сих пор не согласилась!
— Ты неправильно его делал! — отвернулась к жениху Люся, но благодаря мощному голосу начинающей оперной дивы Ася всё прекрасно слышала. — Что за пошлые красные розы вместо лаконичных белых калл?! На худой случай, хризантем! А кольцо?! Я что, по-твоему, должна носить золотую финтифлюшку с бриллиантом?! Только благородное серебро с чернью!
— Луна моя ненаглядная, я нашёл, нашёл! — обрадовался Леонид. — Вот, смотри, мышка ты моя летучая!
— О-ооо! Какая прелесть! О, любимый! Я согласна, согласна, согласна!
Кося одним глазом в компьютер, другим — в ветхую папочку, Ася рассеянно поинтересовалась в трубку, упоённо транслирующую звуки страстного поцелуя:
— Что на кольце, алое сердце с вампирьими крылышками?
— Вон, даже Аська угадала с первого раза! — тут же раздался возмущённый вопль.
Ася поморщилась от децибелов, подивилась собственной проницательности и перекричала зарождающуюся нотацию:
— Так куда мне ехать и зачем?
— Ммм... в церковь, — отчего-то замялась и понизила голос Люся.
— А сама?
— Ты что, мне же внутрь нельзя, — с неожиданной грустью возразила подруга. — Луцианчику тоже. Его родители его наш брак не очень одобряют. Папа работает, а мама у меня, как ты знаешь, убеждённая коммунистка...
— Но ведь ангелочки на приглашении — её идея?
— Просмотренные для порицания американские мелодрамы сделали своё чёрное дело.
— Увы! Что, остаюсь только я?
— Ага.
Асины мысли нервно заметались в поисках возможности откреститься от подобной чести и радостно запрыгали, найдя таковую:
— Постой! А почему это тебе в церковь нельзя?
— Ну я же вампи-иир! — безрадостно проныла Люся. — Как переступлю порог, так всё, готовьте урну...
— А вот будешь знать, как дурью маяться, — на автомате подняла из могилы любимую тему Ася, но тут же закопала её обратно: — Брось, не выдумывай. Крестик же ты носишь?
— Ну ношу. Так я и в Бога верю. Верить-то начала ещё до того, как меня обратили, — мрачно подтвердила Люся. — Луцик тоже носит — его бабушка крестила, он её очень любил, а она уже умерла.
До Аси вновь донеслось фоновое:
— Мне вообще-то тоже кажется, что Бог есть. И вмажет он нам нехило за всё хорошее... Уже не раз думал — хорошо, что я ту девицу не догрыз!
— Ребята, — Ася устало захлопнула перешедшую в электронный вид папку и с тоской глянула на часы: до конца рабочего дня было ещё очень далеко. — Разбирайтесь сами. Люсь, ты же знаешь, я вообще атеистка. И церковь горячо не люблю. Я не рассказывала про новую услугу нашей клиники? "Усыпите у нас вашего домашнего любимца — и отпевание за полцены!"
— Чьё отпевание? — осторожно поинтересовалась Люся.
— Любимца! — рявкнула Ася. — И ведь настоящий священник это делает, с огроменным крестом и ещё более огроменным пузом! К такому в церковь не то что недовампир вроде тебя, а все ваши старейшины могут спокойно ходить, как к себе домой! Бабло форева!
— Вот поэтому я и выбрала батюшку Иоанна, — возразила Люся. — К нему Луцианчикова бабушка ходила ещё здесь. А теперь у него уже своя церковь, правда, на окраине.
— Ладно, после работы поедем вместе, раз тебе так хочется, — сдалась Ася, обречённо раскрывая очередную папку. — Готова оказать моральную поддержку.
— Я тебя снаружи подожду, — не поддалась Люся.
Ася буркнула: "Пока", — положила трубку и потянулась за сумкой — смотреть адрес.
Церковь оказалась у чёрта на куличках, к тому же от метро туда ходил один— единственный автобус раз в полтора часа, и ушел он, разумеется, за пять минут до асиного прибытия на остановку. Когда будущий ветеринар, уставшая как её четвероногая хвостатая подопечная, дочапала до церквушки, радостно сверкающей куполом посреди пустырей и (ново)строек, атеизм в ней уже не просто гнездился, он бушевал и требовал крови.
Вид мающейся под парасолем привычно готичной Люськи-Лючианы несколько взбодрил уморённую посредницу, но зато в голову ей запоздало пришла разумная мысль:
— Слушай, вас же всё равно будут перед иконой водить и святой водой окроплять, пусть и на выезде, нет разве?
Люся замялась — это почему-то не приходило ей в голову раньше — и откровенно огорчилась.
— Давай всё же зайдём вместе, — предложила Ася. — Ты ведь никого не убила и настоящим вампиром ещё не стала. Спорим, ничего не произойдёт?
— А если произойдёт? — опасливо возразила Люся.
— Если перейдёшь в сыпучее состояние, обещаю регулярно ставить свечку за упокой твоей души! — от всей широты души собственной пообещала Ася.
— Спасибо, теперь я могу умереть спокойно! — фыркнула Люся и решительно шагнула к церкви.
Следующие минут десять Ася наблюдала за тем, как подруга мечется взад-вперёд: уже почти шагая внутрь, та застывала в сомнении. На лице отражались бурные колебания и борьба противоположностей, одна из которых неизменно проигрывала. И вампирша разворачивалась спиной к церкви, чтобы через пять шагов наткнуться на скептический взгляд подруги, и всё начиналось сначала.
— Пару кило ты уже сбросила, — заметила Ася на пятнадцатой минуте, деликатно умолчав о том, что на общем фоне подобная потеря не заметна.
Люся, подстёгнутая тоном подруги, зажмурилась, попросила страстно: "Господи, пожалуйста, не надо!" — и наконец опустила занесённую над порогом ногу.
Гром не грянул, церковь не рухнула, вампирша не испарилась.
Ася устало вздохнула и подошла к подруге:
— Открывай глаза, ты всё ещё на грешной земле.
Люся осторожно приоткрыла левый, ничего, кроме пустынного нутра церкви, ободряюще подмигивающего свечками, не увидела, с облегчением выдохнула, открыла оба, выпрямилась и сделала несколько шагов.
— Матерь божия! Изыди, изыди! — накинулась на неё с крестным знамением наперевес не замеченная подругами бабулька, дремавшая в притворе. Видя, что готка не собирается растворяться в воздухе, старушка неожиданно молодецки рявкнула: — Пшла вон! Тут таким как ты не место! Я те покажу, как по церквям шастать! Знаю я вас, вечно всё извазюкаете и испоганите! Вон, бесовское отродье, вон!
— Бабушка, вы чего? — Ася ошарашенно попыталась воззвать к разуму стража храма. — Мы же не просто так, а по делу...
— Да ладно, Ась, пошли, — Люся, покрасневшая так, что даже сквозь белила было видно, потянула Асю за руку. — Ну его, глупая это была идея.
— Вот-вот, идите отсюдова! И чтоб я вас больше не видела! — восторжествовала было бабулька, но её неожиданно мягко прервал спокойный низкий голос:
— Мария Сергеевна, что ж вы так. Смотрите, напугали девушек, а они, наверное, первый раз пришли, да? — с улыбкой обратился к застывшим подругам батюшка, незамеченным подошедший к притвору от алтаря.
— Да, мы по поводу венчания, — взяла переговоры в свои руки Ася, видя, что Люся ещё не отошла от "ласкового" приёма.
— Так это же замечательно, — по-прежнему благодушно заметил священник и приглашающе повёл рукой внутрь.
Бабуля-цербер, ворча что-то о потерянных номерках и забытых студенческих, вернулась на увенчанный пышной подушкой табурет у входа.
— Кто же из вас чувствует потребность в венчании? Или вы обе? — осторожно уточнил священник.
— Вы не то подумали! — возмутилась Ася. — Вот она со своим молодым человеком чувствуют.
— Только есть одна проблема... — тихо призналась Люся.
— Вы не крещены? — предположил батюшка.
— Крещены, оба.
— Я — нет, — поторопилась вставить Ася. — Но я так, за компанию.
— Не воцерковлены? — продолжил угадайку отец Иоанн.
— Это что? — испугалась Люся.
— В церковь не хОдите, не исповедуетесь, не причащаетесь, — чуть укоризненно, но необидно пояснил священник.
Асе он всё больше не нравился, потому что... нравился. В нём чувствовался внутренний покой, а простота в обращении с готкой и атеисткой, отсутствие снисходительности или осуждения невольно вызывали у последней уважение.
И — из-за извечного её упрямства — отторжение.
— Не ходим, — призналась Люся. — Но проблема не только в этом...
— А в чём же? — не проявил признаков нетерпения батюшка.
Люся заколебалась, смутилась, расстроилась, шмыгнула носом раз, другой и с рёвом бросилась отцу Иоанну на шею:
— Я вампи-ир!
Ася перехватила взгляд пошатнувшегося, но не отступившего священника:
— Вопреки очевидному, психического расстройства у неё нет. Просто связалась с плохой компанией.
— Пойдёмте, — успокаивающе положил необычной прихожанке ладонь на плечо батюшка и мягко, но непоколебимо отстранил упоённо заливающееся слезами дитя ночи. — Побеседуем.
Отец Иоанн с Люсей отошли в дальний угол. Ася деликатно направилась в другой и провела следующий час под строгим взглядом неизвестного святого — под конец, уже откровенно её нервирующим.
"Да грешная я, грешная, без тебя знаю!" — огрызнулась она, с радостью заметив, что подруга со священником возвращаются.
— И о платье всё же подумайте, — мягко настоял отец Иоанн, подводя Люсю к подруге.
— Вы представляете меня в белом? — противоположного оттенка тоном поинтересовалась будущая невеста.
Батюшка, очевидно, обладал живым воображением, потому как смутился, кашлянул и предложил:
— Есть другие замечательные цвета...
— Бледно-розовый? — подсказала Люся сквозь стиснутые зубы.
Ася с тоской подумала о сардельках, поджидающих её дома в холодильнике, спохватилась, устыдилась и спешно предложила:
— Тёмно-синий, цвет ночного неба, да?
Придя к консенсусу по поводу внешнего вида невесты, стороны принялись обговаривать детали. Венчание приходилось отложить — будущим молодожёнам полагалось подготовиться к одному из важнейших событий в их жизни, да к тому же Люся имела весьма смутное представление о церемонии. Собственно, убедила она священника больше всего звучащей в словах искренней уверенностью в том, что это — на всю жизнь*. Вслед за батюшкой и Ася пала жертвой люсиного энтузиазма: хотя юбки она на дух не переносила, пришлось пообещать взять что-нибудь у бабушки.
___*От пояснений: "Где я ещё найду такого замечательного вампирчика, который оценит меня по достоинству?!" — будущая невеста разумно воздержалась.___
Но в целом предстоящее действо вызывало у Аси мало положительных эмоций, а больше всего обидело то, что в свидетельницы не взяли — ибо некрещёная.
— Дискриминация по религиозному признаку, — бубнила она, бредя к метро рядом со стойко пыхтящей подругой.
— Зато ты будешь моей свидетельницей в загсе, — Люся, извиняясь, заглянула подруге в глаза. — Ты, главное, приходи. А там, может, и себе найдёшь кого-нибудь...
— Спасибо, мне кровососов на работе хватает! — передёрнуло Асю. — Кстати, что скажут остальные на ваше венчание? У вас какая-нибудь собственная, так сказать, аутентичная церемония не полагается? И что тебя вдруг понесло в церковь?
— Церемония полагается, — тяжко вздохнула Люся, выжимая в сотый раз не предназначенный для подобных нагрузок батистовый платочек, в процессе ставший кружевным, и вновь принимаясь размазывать пот по макияжу. — Только, когда мы пошли к старейшинам испросить благословения, они его, конечно, дали... но потом нам рассказали, как всё это проходит.. Ой, скамеечка! Ася, давай присядем!
— Она железная, по такой жаре — адская сковорода, — буркнула Ася, бросив всё же тоскливый взгляд на лучшую подругу бомжей и бабулек.
— Плевать, — задыхаясь, Люся просеменила к приткнувшейся под фонарём спасительнице и плюхнулась с размаху. Скамейка дрогнула, но устояла, вызвав люсино радостное: — Боже, благослови того, кто придумал железные скамейки!
— И посади его самого на такую в холод, — добавила человеколюбивая Ася, обмахивая местечко рядом и проклиная утреннюю идею надеть светлые брюки. Наконец достаточное количество пыли перекочевало на её руки, и Ася опустилась рядом с подругой. — Так что там с обрядом?
Люся помолчала, потом произнесла, будто продолжая начатый спор с самой собой:
— Нет, там, конечно, всё так готичненько, просто прелесть, и клятвы в любви до гроба и после, и ночью, на безымянной могиле, и всё такое чёрное-чёрное... И кот чёрный.
— Кот? — выхватила Ася из жуткого ("Бэ-ээ, ну и гадость! И кому-то такая чушь нравится?!") описания единственный способный заинтересовать её пункт.
— Ага, кот, — со вздохом повторила Люся. — В общем, в завершение обряда мы должны кота... того.
— Чего? — вопросила Ася тоном милиционера, заставшего вора-рецидивиста вылезающим из окна его, доблестного служителя порядка, родной квартиры.
— Того, — убито подтвердила Люся. — Ну, типа, испить одной крови на двоих... Но мне котика так жалко! Его же надо... ну... совсем...
— И? — милиционер увидел в руках рецидивиста свой самый дорогой спиннинг, тщательно заныканную от жены бутылку водки и медаль, полученную как раз за поимку негодяя.
— Ну мы и сказали, что нам ещё чувства проверить надо, и всё такое... что в загс мы сходим, а со всем остальным подождём пока, мол, это важнее... короче, наврали кучу всего.
— Угу, — задумчиво протянула Ася.
— Я поняла, что у меня рука не поднимется и клыки не... того... не вылезут, — призналась Люся. — Луцианчика вообще перекосило: у его бабушки кот как раз чёрный был. Да и вообще... гадко это как-то.
— Полностью тебя поддерживаю! — горячо подхватила Ася. — Гадко, мерзко и подло по отношению к беззащитному животному! Ничего, поживёте в разврате.
— Да мы уже... — смутилась Люся. — Оказывается, это грех. И вообще я поняла, что мне на исповеди столько всего придётся рассказать...
— Эк тебе мозги успели промыть! — поразилась Ася. — Уже и на исповедь записали?
— А без этого не венчают, — возразила Люся и с неожиданным воодушевлением заметила: — А венчание — это то, что нам нужно! Потому что подписывать какие-то бумажки, отстояв в очереди, а потом тупо ехать в ресторан — это... скучно, банально и вообще...
— Немодно? — подсказала Ася, вспоминая, как ездила в гости к двоюродному брату и его жена возила её по городу. "А это у нас главная церковь, вся администрация сюда ходит, мы здесь Ольку покрестили..."
— Причём тут модно? — отмахнулась Люся. — Нам этого... недостаточно. Всё это как-то... несерьёзно. А мы с Лё... с Луцианом собираемся всегда быть вместе. Ну... совсем всегда. И... там, каким бы это там для нас ни оказалось...
Ася вздохнула. Иногда — но ей не нравилось в этом признаваться — она завидовала глупой, приторной и самозабвенной любви этой парочки. Потому что как эту любовь ни обзови, а эпитет "искренняя" всё равно нагло вылезет на первый план и затмит все остальные.
Но Ася давно решила, что у её жизни другой смысл. А зачтётся эта миссия ей потом или нет — дело десятое.
Поэтому накануне торжественного дня лучшая подруга невесты сидела в кустах на кладбище и была как никогда далека от христианского всепрощения. Мало того, что любимые брюки таки погибли на той скамейке, так ещё Люся столь страстно молила: "Господи, пошли дождик в день моей свадьбы! Пожалуйста! А то хороша будет невеста с обгоревшей рожей!" — и столь часто, что, очевидно, достала-таки высшие силы. Под вечер температура резко упала до возмутительных в начале сентября девяти градусов, и не готовая к подобным выкрутасам природы Ася замёрзла. Накрапывающий всё чаще и всё энергичнее дождик не прибавлял комфорта, но вот энтузиазма ветеринару Никитиной было не занимать: именно сегодня и именно здесь должна была состояться свадьба некой Магдалены. Узнав о подробностях вампирьего обряда, Ася поняла, что так просто оставить это не может. Осторожно выведав у Люси адрес и время ближайшей церемонии, она поклялась испортить мерзкой мамзели торжество — и это будет только начало!
Ибо страшен гнев будущего дипломированного специалиста Анны Никитиной, когда глаза её видят (или мозг представляет) творящееся над беззащитными зверюшками зло.
Поэтому промокшая до нитки борец за права животных смирно дождалась прихода участников, без звука отсидела всю церемонию, и только когда главное (для неё) действующее лицо было вынесено в колеблющийся круг света и истошно замяукало, народный мститель заорала:
— Милиция, всем оставаться на своих местах!
Вылетела из кустов, выхватила из рук обалдевшего старейшины вещдок и понеслась с ним по заранее разведанному пути отступления — иллюзий по поводу законопослушности вампиров Ася не питала. Поэтому раздавшийся сзади возмущённый визг, яростные вопли и негодующие призывы на её голову всех кар подземных ничуть не удивили.
Зато удивила скорость, с которой преследователи понеслись за ней.
"Ах да, эти сволочи же в темноте видят!" — спохватилась Ася, и припустила изо всех сил, стараясь удержать кота. Тот орал дурным голосом и пытался располосовать спасительницу на лапшу.
До выхода оставалось с десяток могил, когда Ася поняла, что её почти нагнали — да и надеяться, что вампиры останутся на кладбище, было, по меньшей мере, глупо. Отчаянным прыжком в сторону она сменила направление и понеслась к яркому пятну, мелькнувшему в просвете меж чахлых кладбищенских деревьев.
"Пожалуйста, пусть сторож откроет, пусть откроет сразу!".
Разозлённая невеста визжала уже почти над ухом, когда Ася птицей взлетела по ступенькам и вломилась в оказавшуюся открытой дверь. Растерявшись лишь на мгновение, беглянка тут же развернулась и захлопнула створку прямо перед носом вампирши, налегла всем телом и прислушалась.
Как ни странно, кровососы не спешили ломиться внутрь: снаружи донёсся согласный разочарованный вой.
— Ага, знай наших! — злорадно воскликнула Ася, запираясь. И огляделась.
Свет, на который она бежала, исходил от толстой свечи, безмятежно горевшей перед одинокой иконкой Богоматери с младенцем. Она скудно освящала крохотную часовенку, и Ася с подозрением всмотрелась в тёмные углы, но всё было тихо.
Кот сполз с плеча на руки, Ася опустила взгляд и с улыбкой принялась заботливо приглаживать вздыбленную шерсть желтоглазика:
— Не бойся, прорвались! До утра посидим тут, а утром они сами уберутся. Или сторож придёт, или священник. Да хоть бабуська вроде давешней Марии как-её-тамовны. Кстати, я за последний вариант: бабуся — смерть вампирам! — Ася с нежностью почесала кота за ухом. — А тебя я пристрою, зря что ли осваивала вэб-дизайн? У приюта теперь такой сайт — красотень! А главное, гораздо больше людей приходит взять домой нового друга...
Увлёкшись описанием собственных достижений, Ася только сейчас заметила, что с котом происходит что-то странное — он стал едва ли не вдвое тяжелее и из дворового заморыша превратился в мощного котяру. И продолжал увеличиваться в размерах.
— Эй, ты чего? — Ася осторожно опустила зверя на пол и на всякий случай попятилась к иконе.
Нет, православной христианкой она себя, естественно, не считает, но...
Но когда кот на глазах вырастает в пантеру, можно и перекреститься. Раза три, на всякий случай. И его перекрестить. Тоже на всякий случай.
А огромный кот тем временем замер на секунду и тут же повалился на пол с жалобным мяуканьем, столь не подходящим грозному хищнику и оттого ещё сильнее терзающим душу.
— Елки, а у меня даже ничего нет с собой! — расстроилась Ася, с состраданием глядя на извивающееся в муках животное. — Ни успокоительного, ни обезболивающего! До клиники я тебя не доволоку, да и за дверью нас ждут...
Ася огляделась в поисках оружия, которым она будет отгонять от пациента охочих до его кровушки (да и до её собственной наверняка) вампиров, и взгляд её упал на икону. Рискнуть?
Ася извинилась (незачем раздражать будущего соратника по борьбе с тёмными силами), осторожно взяла изображение и обернулась к подопечному.
И обнаружила, что подопечный в кратчайшие сроки прошёл все этапы эволюции от четвероногого хвостатого до двуногого прямоходящего.
Икона оказалась как раз на нужном месте, и Асе даже не потребовалось зажмуриваться — только спешно повернуть деву лицом к себе, дабы не смущать.
Потому как оборотни уже давно обещали премию, равную нобелевской, тому, кто придумает, как можно перекидываться в одежде (или хотя бы сопрёт идею у вампиров). Пока гении не толпились в очереди, как лишний раз убедилась Ася.
— Привет, — Ася вернула икону на место и, старательно кося в ближайший тёмный угол, спросила: — Ты кто?
Парень, недоверчиво ощупывающий мускулатуру, более приставшую волкодаву, чем коту, честно задумался.
— По-моему, Вася, — наконец неуверенно изрёк он.
Ася представила старушку, которая с блюдечком молока на крыльце зовёт: "Васька, Васька!" — а вместо чёрного кошака подбегает этот голый русый бугай, бабулька хлопается в обморок... и нервно хихикнула, взявшись за молнию куртки.
— На, — вынув ключи и мобильный, протянула она наугад. — Мокрая, но хоть не голым по улицам идти. Или ты сейчас снова котом станешь?
— Нет! — завопил в перепуге парень, хватая куртку и старательно заматывая всё, что пониже пояса. — Да лучше сдохнуть!
Ася хмыкнула:
— Выйди за дверь — и твоё желание исполнится. Там тебя старые знакомые поджидают.
— Вот как, — с мрачным удовольствием улыбнулся Василий, сжимая кулаки. Серые глаза потемнели. — Тогда пойду я... поблагодарю их за три месяца в кошачьей шкуре. Если б ты меня в освящённое место не внесла, так бы и сдох кошаком!
— Если б я тебя чуть ли ни с алтаря не свистнула, результат был бы тот же, — намекнула Ася.
— Подруга, спасибо! — парень расплылся в благодарной улыбке и к вящему асиному удивлению крепко пожал ей руку.
— Пожалуйста, — флегматично отозвалась она. — Обращайтесь. Клиника "Вета". С одиннадцати вечера до семи утра в среду и пятницу — моё ночное дежурство. Принимаю исключительно в животной ипостаси. Припрёшься в человеческой, вызову санитаров — у нас психушка через двор.
— Да я не кот, — отмахнулся Вася, разворачиваясь к двери. — И вообще не оборотень. Эти уроды могилы портили, я их гонял, и они мне так отомстили.
Ася не успела ничего спросить — только-только спасённый дурень распахнул дверь и бросился в темноту.
Посидев немного в часовне, Ася всё же решила высунуть нос на улицу. Судя по звукам, где-то на кладбище Вася-не-оборотень (или Вася-бессовестный-лгун) гонял вампиров — или они его. Магдалена и её хахаль наверняка зарекутся вступать в брак, и так им и надо!
Надеяться на возвращение куртки, а тем более, в целом виде, явно не стоило. Дождь стих, но лишь на время: притаился, чтобы ливануть с удвоенной силой. На двери, рядом с асиным лицом трепыхался, но не отрывался упорный листок, предусмотрительно засунутый в полиэтиленовый кармашек.
"Отец Власий примет вас..." — прочитала она первые слова.
"Ну и имечко"!
Проглядев листок, Ася убедилась, что по ночам батюшка, в отличие от некоторых, почивает, но вот днём готов пообщаться почти в любое время.
Ася подумала, пожала плечами и полезла в карман за мобильным телефоном. Может, ему свечки нужны, или пол в часовне подмести? А то неловко как-то, вон, вампиры всю дверь исцарапали...
Ася сохранила фото, сунула мобильник обратно, сбежала вниз по ступенькам и поспешила домой. Всё-таки завтра свадьба лучшей подруги, надо выспаться, чтобы не зевать. А после — заехать в приют, забрать подарок.
Чёрный, пушистый, ласковый подарок.
Наверняка совсем как тот, что жил когда-то у лёнькиной бабушки.
А главное, живой.
Мяукающий.
Урчащий.
Ссущий в ботинки и дерущий диваны.
Молодожёны не соскучатся вместе!
Ближайшие лет десять.
И Ася знала, что Лёнька с Люськой скорее сдохнут от голода, чем покусятся на Черныша. И что это скорее он в процессе взросления пустит вампирам кровь, и далеко не раз.
Должна же быть на свете справедливость!
И в заключение — немного рекламы дружественного портала:
