— Деточка, у тебя некоммерческая внешность.
Слова Вероники Марковны, даже сказанные сочувственно, всё равно звучали приговором.
Нет, Люся, конечно, и сама понимала, что сейчас в моде Анны Нетребко, а не Монсеррат Кабалье, но всё равно было обидно. Потому что спела она ничуть не хуже Ленки, Настеньки и Катерины. Объективно. Да, совершенно объективно!
Но выбрали их. Потому что Ленка — шикарная жгучая (а не кладбищенская) брюнетка, Катерина — дева с фигурой роскошной исключительно в нужных местах, а Настенька — хрупкий белокурый ангелочек, одним своим видом рождающий у мужчин желание о ней позаботиться. И пусть первой недостаёт сценичности, второй — техники, а третьей — силы голоса, но зато ни под одной из них не потрескивает натужно сцена.
"Ну и ладно, — думала Люся, плетясь домой с прослушивания. — Подумаешь, какой-то паршивый вечер творчества. Конечно, Вероника Марковна права, и надо тренироваться выступать перед публикой..."
"Но" так и не отыскалось, и Люся погрузилась в пучины отчаяния, вынырнув из них только на пороге Алискиной квартиры. С тех пор как кошечка с помощью соседки открыла для себя прелести готовки и положительное влияние вкусной еды на семейные отношения, к ней всегда можно было заглянуть на огонёк.
Алисочка внимательно выслушала подругу, поддакивая в нужных местах и вставляя при необходимости "Да, конечно, ты лучше!", настроение у Люси поднялось, и вечер закончился уже просто приятной несущественной болтовнёй. И уходя, вампирша не подозревала, что всерьёз озаботила подругу новой проблемой.
И когда ночью к Алисе под одеяло забрался Виктор, его встретили не ласковым мурлыканьем, а вопросом:
— У тебя нет знакомых, которым нужна оперная певица?
— Э?
— Люсечка в депрессии. У них время от времени преподавательница в качестве тренировки подкидывает подработки. Так вот Люсечку уже третий раз не выбирают из-за внешности.
— Ты уверена, что не из-за вокальных данных?
— Представь Люсю.
— М-м... понял.
— Да и её вокальные данные я каждый день прекрасно слышу, когда ты уже на работе. Поверь, там всё в порядке. Кому как не кошке это знать?
— Псу?
— Это был риторический вопрос! И кстати, когда она плачет, я это тоже слышу! Витюшенька, лапочка моя, ну помоги моей подружке!
— Эх... Ладно, посмотрим, что тут можно сделать. Завтра! А сейчас иди сюда, ррр!
И на этом бы всё и закончилось, будь псы чуточку менее ответственными.
Когда Люсе пришло смс от Алисочки: "Сейчас тебе позвонят, соглашайся!!!!" — заинтригованная вампирша даже нашла в себе достаточно наглости, чтобы посреди урока выскочить из кабинета. Телефон запиликал мерзкой предустановленной мелодией*, и Люся нажала на кнопку.
— Людмила Александровна?
За время обучения в подготовительной группе Лючиана худо-бедно привыкла отзываться на своё настоящее имя:
— Да?
— Здравствуйте. Я Тимур Каримов, мне вас рекомендовали.
— Правда? — так же робко отозвалась Люся, пытаясь угадать, кто и для чего мог порекомендовать её.
— Да, вы ведь оперная певица?
— Начинающая, — сочла нужным уточнить честная вампирша.
— А на продолжающую мы и не рассчитывали, — хохотнули в трубке. — Сможете сейчас подъехать в офис, обсудить условия?
— Прямо сейчас не получится, часа через два...
— Хорошо, приезжайте через два часа.
Через три часа Люся с Алисой отмечали первую подработку будущей оперной дивы, в честь чего героиня дня даже позволила себе третью (и откровенно лишнюю — даже сама понимала**) пироженку.
__
* Обращение с МикроSD было в люсином представлении сродни нейрохирургии, потому что мелкая пакость постоянно норовила потеряться по дороге от мобильного до компьютера, оставляя хозяйку на растерзание электронной какафонии. Ей бы увидеть в этом знак...
** "Завтра встану пораньше и побегаю подольше". Цену таким обещаниям, думаю, все по себе знают.
__
А через неделю Люся, кусая губы и лихорадочно повторяя про себя никак не запоминающийся пассаж, тряслась в междугородном автобусе, который вёз её на завод, день рождения которого и стал причиной её первого рабочего контракта. Вампирше предстояло стать одним из компонентов программы, наряду с фокусником, юмористом и кем-то ещё — она не очень внимательно слушала Тимура, оказавшегося всего лишь посредником — слишком велика была эйфория. Конечно, областной зал собраний, переоборудованный в концертный — это не Мариинка, но ученице подготовительных курсов грех привередничать. Тем более что Тимур подчеркнул: высшее руководство поголовно увлечено оперой, и она вместе с неким баритоном-самородком из местных — гвоздь программы. Хотя стала она им, судя по нечаянной обмолвке, потому, что начинающие певицы берут в три раза меньше продолжающих.
Чтобы отвлечься от нервничания, Люся решила смотреть в окно, но ранневесенний пейзаж не радовал красками и разнообразием: кусты, деревья, редкие домики, железнодорожная станция, магазинчик... И тут автобус начал тормозить.
Дебютантку прошиб холодный пот, но она мужественно выбралась из салона и завертела головой, пытаясь соотнести гугловский план улиц с заснеженной действительностью.
— Людмила Александровна? — раздалось рядом.
Люся едва по инерции не пропустила обращение мимо ушей.
— Да, это я.
— Пройдёмте к машине, пожалуйста.
"Вау, какой сервис!" — подумала она пару минут спустя, уносясь от вокзала на заднем сидении личного автомобиля и чувствуя себя звездой. Правда, долго понаслаждаться не вышло: автомобиль вскоре остановился, заехав во двор перед представительным белоколонным зданием.
На этом звёздность кончилась, так как гримёрка оказалась общей для всех примадонн женского пола: одна певица обычная с группой поддержки и одна певица оперная, плюс шесть исполнительниц канкана, которые вдохновлённо переругивались с подтанцовкой люсиной конкурентки. Сама вампирша предусмотрительно приехала уже в сценическом платье, так что только и оставалось, что попудрить носик, поправить волосы и притулиться в уголке: дрожать, трястись и распеваться, почти себя не слыша в поднявшемся гаме.
— Эй! — Люся почувствовала, как её постучали по плечу, вздрогнула и обернулась. Над ней стояла круглолицая девушка в белой кружавчатой кофточке и оборчатой юбке с вырезом спереди до коленок. Соседка по гримёрке пыталась приладить на каштановых с рыжиной волосах чёрный цилиндрик залихватского вида, но алые перчатки до локтей здорово мешали. — Прижми его вот здесь, пожалуйста, а я пока булавку воткну!
Люся помогла и девушка ей благодарно улыбнулась:
— Привет! Я Светик! А ты?
— Лючиана, — по привычке брякнула Люся.
— Офигеть! Что, правда? Красота какая! А ты с чем?
— Э?
— Ну, с чем выступаешь?
— Ария Виолетты из "Травиаты".
— У, круть! Ты оперная, да? Иди с Борисом познакомься! Он там распевается у мужиков!
— Нет, спасибо, — бормотнула Люся. — Я лучше тут... понервничаю.
Дверь в гримёрку распахнулась без стука, влетел взлохмаченный парень и рявкнул в пространство:
— Родионова! Твой диск не читается! Будешь петь без сопровождения!
Хлопнул дверью и был таков.
— Фигассе, — протянула Светик. — Во не повезло кому-то!
— Ага... — помертвевшим голосом отозвалась Люся.
От зеркала повернулась расфуфыренная и раскрашенная певичка и неожиданно сочувственно спросила:
— Что, фанера гикнулась?
За окаменевшую Люсю ответила Светик:
— Минусовка полетела.
— Выкинь нафиг всё сложное и пой один припев, его всегда легче, — посоветовала звезда местной сцены и с чувством выполненного долга вернулась к макияжу.
— Ага, спасибо... — Люся решила не уточнять, что зверь припев в дебрях оперы не водится, а если выкинуть всё сложное, то только и останется, что с чувством помолчать.
Светик присела перед ней на корточки:
— Лючик, не расстраивайся. У тебя всё получится, смотри.
Девушка свела вместе ладони, а когда раскрыла их, то внутри оказался ярко-розовый цветок лотоса — как живой. Люся даже капельки воды успела углядеть до того, как Светик схлопнула ладони, развела их фирменным жестом и хитро улыбнулась.
— Ух ты... — ответно улыбнулась восхищённая Люся.
— Ловкость рук и никакого мошенства! — процитировала старый фильм фокусница*, легко поднимаясь. — О! Сходи к Борису, может, у него диск есть? Удачи, а я побегу, вот-вот мой выход!
__
*"На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон Бич опять идут дожди".
__
Окрылённая надеждой Люся понеслась в мужскую гримёрку, но коллега по цеху в ответ на сбивчивую просьбу только процедил презрительно: "Любители..." — и занялся собой.
Люся побрела в сторону сцены с энтузиазмом ритуальной жертвы некроманта.
"Долг есть долг, — мужественно решила она, слушая, как конферансье представляет её почтенной публике. — В конце концов, сами виноваты. Нефиг было своей аппаратурой мой диск зажёвывать!"
Начинающая звезда сцены провинциального городка на окраине московской области подошла к микрофону, с грехом пополам отковыряла его от подставки, подняла глаза на зал, глубоко вдохнула, стараясь успокоиться...
И едва не поперхнулась воздухом.
Небольшой зал — человек на двести — был прекрасно освещён, и взгляд певицы естественным образом остановился на первых рядах.
И Лючиана похолодела до такой степени, что ни один термометр не отличил бы её сейчас от Старейшины.
Любой вампир на раз-два распознает извечного врага. Во-первых, у оборотней особая манера держаться — лёгкая хищность проглядывает даже за самыми изысканными манерами. Во-вторых, в одежде они предпочитают удобство и спокойные тона, то есть все в общем-то следуют одному стилю. В третьих, у них особый взгляд, который ни с чем не спутаешь.
И сейчас по крайней мере штук двадцать таких взглядов сошлись на ней. Собственно — весь первый и часть второго ряда, занятые руководством компании.
Люся так испугалась, что едва не подпрыгнула*.
Помешал парализовавший её ужас.
__
*Иногда простейший выход из ситуации лежит через проломленный пол. И большой вес в таких случаях — заметное преимущество.
__
"Боже, меня сожрут. Сначала разорвут, потом сожрут. Нет, сначала загрызут, потом разорвут, потом сожрут", — пронеслось в её затуманенном страхом мозгу.
"И тридцать тысяч я не получу, — засемафорила отвечающая за семейные расходы часть её сознания. — И в прокате не вернут деньги за платье".
"Бедный Луцианчик, как он это переживёт"...
Несчастная вампирша неожиданно ощутила прилив отваги.
"Так просто я не сдамся!"
Люся решительно пристроила микрофон обратно на подставку, глубоко вдохнула, выдохнула, заставила себя успокоиться и запела.
Запела совсем не то, что собиралась и что учила в консерватории, а то, что распевала дома, когда знала, что Алиса на сейшене, Вера Дмитриевна из двадцать первой — у подруги, а соседи снизу — на работе. Запела то, что в консерватории считали профанацией, и от чего в её исполнении (подозревала она со свойственной ей самокритичностью) покойный Фредди не раз ворочался в гробу.
"Barcelona!" — разнеслось под сводами залы.
"Вarcelona!" — и Люся неожиданно почувствовала себя уверенней.
Конечно, спеть и за Монсеррат, и за Меркьюри мягко говоря непросто, но зато под хорошую песню и помирать не страшно*.
И Люся пела — не думая о двух десятках оборотней в первом ряду, о сложных переходах и о том, что будет, когда она закончит. Пела, получая несказанное удовольствие от каждой строки — и стремясь поделиться им со слушателями.
__
*Чтобы убедиться: http://grooveshark.com/s/Barcelona/2VIJ1a?src=5
__
Стих отзвук последней ноты и воцарилась тишина. Люся поклонилась, развернулась и на деревянных ногах ушла со сцены.
А за занавесью прыснула прочь меж декораций.
Сзади раздался грохот, который может произвести сходящая с очень каменистых гор лавина.
Люсе никогда не было так страшно, поэтому она взяла себя в руки — а руки в ноги.
Вампирша промелькнула между хлопающей в ладони Светиком и стоящим с открытым ртом Борисом, нырнула в щебечущую стайку танцовщиц, схватила пальто и сумку, скатилась по лестнице, пересекла вестибюль, вломилась в дверь наружу, едва не навернулась на скользкой плитке двора, рывком протиснулась в закрывающиеся створки ворот и изо всех сил понеслась к станции.
Позже, вспомнив эти кошмарные четверть часа, Люся с удивлением и гордостью поняла, что всё это время она бежала*.
__
*В жизни всегда есть место подвигу. Особенно если не хочешь, чтобы эта жизнь закончилась быстро и болезненно.
__
Снеся проводницу, Люся влетела в последнюю дверь последнего вагона, и поезд тронулся. Как позже узнала Люся — в направлении отнюдь не Москвы, но Оренбурга.
А ещё за последующие полчаса она убедилась, что бывают дамы, которым стая оборотней и в подмётки не годится. Впрочем, в Люсином положении то, что её высадили на следующей же станции, стало скорее плюсом: обзаводиться пуховым платком ценой трёхдневного прогула занятий в её планы не входило. А вот что пришлось отдать все деньги в качестве штрафа — совсем не радовало.
Вампирша достала телефон — звонить супругу и просить его вывезти блудную жену со станции с романтическим названием Рузаевка — как трубка запиликала сама.
— Алло?
— Добрый вечер, — бархатно поприветствовал её мужской голос. — Ваш телефон мне дал Тимур. Вы так спешили, что даже забыли потерять хрустальную туфельку.
От растерянности Люся не издала даже банального "Э?"
— Шучу, — всё так же мягко продолжил таинственный бас. — Мне просто хотелось с вами поговорить, узнать вас получше... Вы, скажем, цветы любите?
— Смотря какие, — честно ляпнула Люся.
— Ммм... пионы? — неуверенно предложил мужчина. — Они большие... или лучше шоколад?
— Лучше шоколад, — мгновенно согласилась Люся.
— Тогда договорились, — усмехнулся незнакомец. — Куда привозить?
И только тут Люся поняла, кто ей звонит и что, собственно, происходит.
— Я замужем, — поторопилась уточнить она. — И вообще... у нас межвидовые разногласия, борьба за территорию и всё такое...
— Не будь я женатым... гм... человеком и отцом трёх детей, сдался бы в этой борьбе без колебаний, — в смехе на том конце провода отчётливо прозвучало порыкивание. — Но нет, так нет. Собственно, раз у нас в очередной раз перемирие, почему бы не установить взаимопонимание в, скажем так, индивидуальном порядке? Всего лишь хочу отдать дань вашему таланту. Так куда прислать коробочку конфет?
Люся сама не поняла, что заставило её назвать адрес, (в последнюю минуту всё же изменив номер квартиры). Возможно, коварное воздействие оказало слово "талант" применительно к её скромной персоне — или приглашение как-нибудь ещё раз осчастливить их своим оплачиваемым присутствием.
В завершение разговора Дмитрий, оказавшийся тем самым большим начальником (и главой местных оборотней) небрежно заметил:
— Зря вы испугались. Ладно мы... Весь завод за "Барселону" болеет.
Душевно попрощавшись со вторым (любящий муж всегда был неизменно первым) поклонником, всё же загоревшаяся звезда оперы уже не так мрачно смотрела на окружающую её реальность, датированную тремя часами ночи и раскрашенную в бело-зелёные цвета зимнего вокзала посреди спящего провинциального городка. И даже не пугала необходимость ждать до утра, чтобы потом искать гостиницу и в ней высыпаться в ожидании прибытия второй половинки. Согревало сознание собственного успеха: Люся наконец-то поняла, что за грохот настиг её за сценой.
А коробку ей всё же прислали, и Алиса даже мужественно передала её невскрытой, признав, что должна была сообразить, что исполнительный Виктор в первую очередь станет искать среди "своих". Люся подношение приняла, положила на стол, решив, что есть не станет и даже открывать не будет. Да, ни конфетки не возьмет она от этих хитрюг-оборотней!
Вампирша даже ушла в комнату, пораспевалась немного, но быстро обнаружила, что что-то настроения нету, и не улучшить ли его чем-нибудь...
Очнулась она уже в кухне с пресловутой коробкой в руках.
Люся хотела было уже отложить коварную соблазнительницу, но тут прочитала на крышке "Leonidas" и поняла, что шоколад с таким названием она просто не может не попробовать.
"Всего одну конфетку, — сдалась Люся, вскрывая бумагу. — Надо же, они тут разных видов... Ну хорошо, по штучке каждого, а остальное — ни-ни!".
Вернувшийся с работы Лёня застал вторую половинку на кухне, с несчастным видом глядящую на рядок конфет.
— Я тебе по штучке от каждого сорта оставила.
— О, спасибо! — искренне восхитился тот подвигом жены.
Люся шмыгнула носом.
— Но я что-то шоколад не хочу, так что можешь съесть, — тут же сориентировался Леонид.
— Я не могу! Я и это не должна была есть! Он от оборотней! — и Люся наконец рассказала о звонке Дмитрия.
Леонид внимательно выслушал, посмотрел на коробку и заметил:
— Поздняк метаться, взятку ты уже оприходовала.
Люся всхлипнула:
— Глава меня убьёт! Изгонит! Запрёт в солярии!
— Не думаю, — Леонид машинально отправил в рот трюфель. — А хорошие конфеты... Собственно, зачем ему об этом знать? Кто ему об этом расскажет? Я? Ты? Алиска с Витьком? Или может этот Дмитрий? Сомневаюсь что-то. Так что не бойся, оставим это в тайне, и всё.
Лёня говорил так уверенно, что Люся успокоилась и выкинула из головы все треволнения по этому поводу. Тем более что оборотни пока не торопились звать её на очередной междусобойчик, а впереди маячило испытание не хуже: промежуточный экзамен в консерватории.
Стоя перед входом в аудиторию, Люся обнаружила, что находится в удивительно спокойном расположении духа.
"Да уж, после концерта перед оборотнями мне ничего не страшно! — усмехнулась она. Пиликнул телефон, и Люся с нежностью подумала: — Тем более что у меня такой замечательный муж, который даже помнит, во сколько у меня экзамен и не забывает подбодрить!"
Она слишком сильно надавила на кнопку, и на экран выскочила сразу картинка, приложенная к сообщению. Люся с недоумением уставилась на саму себя, веселящуюся в компании с Алисой. Изображение вышло немного мутным, и Люся сообразила, что фотография была сделана через стекло — и тут же поняла, где и когда.
Она с дурным предчувствием нажала на кнопку и прочитала:
"Как ты думаешь, что скажет Глава, увидев это?
А если он подумает, что смеётесь вы над ним?
P.S. Приятного экзамена!
* * *
Отправитель: ПТ"
Дверь распахнулась перед Вероникой Марковной:
— Люда, твой черёд.
Вампирша уронила мобильный телефон в сумку и шагнула в аудиторию как в могилу.
