Джордж Локхард
Черное пламя
Посвящается Эльфу за его восхитительные рисунки.
Спасибо!
Солнце мое... Взгляни на меня.
Моя ладонь превратилась в кулак.
В. Цой.
Глава 1. Охотники
Солнце. Жаркое, слепящее, полное огня и света, несущее тепло далеким планетам и смерть безумцам, жаждущим к нему прикоснуться. Небо медленно сгорает в закатном пламени.
Песок, будто чешуя старой змеи, шуршит под копытами. Река, деревни и поля давно остались за горизонтом, впереди — уже совсем близко — темнеют хищные клыки скал. Отряд скачет много часов.
Люди весело переговариваются, шутят, смеются. Им не терпится совершить то, ради чего этим утром они сьехались в замок принца Рохана. Солнце отражается в клинках, робко касается сверкающих кольчуг — но разбивается тысячами осколков и падает, растерзанное, под копыта коней. Всадники этого не замечают.
Во главе отряда ровно рысит белый жеребец. Высокий, худощавый всадник единственный среди всех мрачен; ему не по душе то, что предстоит совершить. Но так надо. Он принц драконов, будущий король, а люди не должны сомневаться в храбрости сюзерена. Власть похожа на цепь: чем ее больше, тем тяжелее нести...
— Не грусти, Рохан! — звонкий смех нарушает его думы. Вздохнув, принц оборачивается и заставляет себя улыбнуться.
— Все хорошо, Анна.
Молодая девушка поправляет волосы. Ее серебристая лошадка скачет бок о бок с жеребцом Рохана.
— Не грусти, — повторяет Анна. — Драконов много. Они не исчезнут так скоро.
— Ты не понимаешь, — тихо отвечает принц. — То, что мы делаем... Это преступление, подлость. И плата будет жестокой.
— Плата? — девушка удивленно поднимает брови. — Какая плата?
Песок шуршит под копытами коней. Рохан долго молчит.
— Рано или поздно, — произносит он наконец, — платить приходится за все.
Некоторое время охотники скачут молча. Вскоре песок уступает место каменистой россыпи, отряд окружают зловещие утесы. Скалы нависают над людьми безмолвными идолами, их взгляды полны презрения и ненависти. Но люди не любят смотреть в глаза гор.
Одолев первый склон, отряд выезжает на большое скалистое плато, где ожидают двое разведчиков. Принц поднимает руку, приказывая всем остановиться. Люди натягивают удила, веселые разговоры стихают. Все ждут новостей.
Старший разведчик — пожилой, опытный охотник — кланяется Рохану.
— Мой принц, все в порядке. Самки уже покинули долину, молодые драконы начнут вылупляться с минуты на минуту. Отличная вас ждет добыча!
Охотники встречают весть радостным шумом и смехом. Молчит только Рохан; ему сегодня не по себе. Злое предчувствие грызет принца, он чувствует странный, нечеловеческий взгляд. Словно кто— то наблюдает за отрядом.
— Спокойно, спокойно! — голос девушки заставляет Рохана вздрогнуть. Обернувшись, он видит, что серебристая лошадка всхрапывает и танцует на месте; другие кони также ведут себя беспокойно, даже белый жеребец принца тревожно прядает ушами.
— Что случилось? — удивленно спрашивает Анна. Пожилой охотник помогает ей успокоить лошадку.
— Запах, миледи, — отвечает он учтиво. — Должно быть, ветер принес из долины драконий запах...
— Но он дует нам в спину!
Люди невольно умолкают, и в повисшей тишине становится отчетливо слышен заунывный посвист. Ветер играет мрачную музыку на органе утесов.
— Тихо! — Рохан поднимает руку. — Слышите?
Последние разговоры в отряде стихают сами по себе, люди сдвигаются поплотнее. На плато падает странная тишина. Песня ветра незаметно меняется, наливается гневом. Ярость висит в воздухе подобно грозовой туче.
— Ты чувствуешь? — робко спрашивает девушка.
Рохан закрывает глаза. Здесь, в горах, ощущение чужого взгляда резко усиливается, всей душой принц знает — за охотниками наблюдают. Кто— то ненавидит их, ненавидит так, что эмоции становятся видимы и черным туманом окутывают людей.
— Мы не одни... — Рохану с трудом удается разлепить губы. Охотники переглядываются, многие достают оружие.
"Это бесполезно" — мысль рождается сама. И внезапно принц понимает: время расплаты настало. Волосы встают дыбом на его голове.
— Назад... — он хочет крикнуть, но нет сил разомкнуть уста. Рохан поворачивает коня, и страх заставляет его мгновенно покрыться потом.
На краю плато, там, где недавно проехали охотники, стоят две крылатые фигуры. Они совсем невелики — меньше среднего человека, они грациозны и прекрасны, как юные пантеры весной. Заходящее солнце мерцает бликами в изумрудных и синих чешуйках.
— Драконы... — растеряно шепчет девушка.
По отряду пробегает волна смеха.
— Похоже, милорд, охота начнется раньше, чем мы думали, — весело замечает пожилой охотник. Рохан обращает к нему широко раскрытые глаза.
"Они не понимают!!!"
Крылатые стоят совершенно неподвижно. Но люди постепенно умолкают, пальцы с силой сжимают гарпуны и копья. Слишком сильна ненависть, висящая в воздухе. Слишком ярко пылает гнев в бездоных глазах молодых драконов.
— Первый удар ваш, милорд? — спрашивает старый охотник.
Принц не может даже ответить, он тонет в драконьих глазах. Их ненависть душит его, терзает беспощадными клинками. Ненависть недоступна животным. Только люди способны так ненавидеть.
Люди — и познавшие людей драконы.
Старый охотник пожимает плечами. Он, как и все в отряде, знает, что Рохан не любит ежегодный праздник Избиения, когда в горах вылупляются драконьи детеныши. Но драконы вредные, опасные твари, их надо истреблять — поэтому охотник кланяется принцу, берет на изготовку свой верный гарпун, видевший немало драконьей крови, и дает коню шпоры. В этом году он будет первым, кто приторочит к седлу маленькое крылатое тельце.
Юные драконы стоят неподвижно. Они отличаются от знакомых людям детенышей, чьи чучела расставленны по всему королевскому замку. Один из драконят — изумрудно-зеленый, с золотистой чешуей на груди, второй — сапфировый, с рогами цвета червонного золота. Грациозные, сверкающие, стремительные, они похожи на капли чистой красоты, упавшие в гнилое болото. Изумрудный дракончик негромко произносит, глядя на приближающегося охотника:
— Надо оставить одного живым. Чтобы указал дорогу к замку.
— И лошадей, — отвечает сапфировая драконочка. — Малышам в долине нужна пища.
Они разом встают на ноги. Юный дракон медленно вынимает из ножен под крылом длинный прямой меч, видевший немало крови охотников. Его подруга, по-кошачьи изогнувшись, легким движением выхватывает тонкий, слегка изогнутый клинок.
Атакующий всадник колеблется — он никогда не видел драконов с оружием. Но сознание, что это всего лишь детеныши, такие же как десятки убитых им в прошлом, придает охотнику уверенности и гарпун со свистом взмывает в воздух.
На неуловимое мгновение, пока оружие мчится к горлу жертвы, время останавливается . Люди отчетливо видят, как сапфировая драконочка грациозно отклоняется, поднимая меч, как по стали пробегает пурпурный отблеск ее глаз, видят холодную решимость в движениях — но удара уже не видят. Лишь слышен тонкий звон, когда благородный клинок разрубает гарпун и вновь взмывает к небу, навстречу Солнцу, отражая его чистый свет в глаза убийц.
На миг повисает жуткая тишина — обломки гарпуна продолжают лететь, сердца не успевают совершить и одного удара — а затем взрываются блеском мечи, наполняя воздух первобытной песней бешенства. Стоны и крики, слезы и вопли встают над утесами.
Кричат только люди. Крылатые бьют молча: им есть, за что мстить. Лишь однажды раздастся их голос — когда умирающий человек, пав на колени, поднимет гаснущие глаза и спросит, тщетно надеясь отдалить заслуженную гибель:
— Кто вы?!
— Защитники, — ответит сапфировая драконесса, вырвав меч из его груди.
Много позже, в пылающем замке, изумрудный дракон медленно поднимет к небу окровавленный клинок:
— Мы отомстим за каждую смерть, — прорычит он. — За каждую каплю нашей крови!
— Нет, — спокойно ответит его подруга. — Мы не мстим за мертвых. Мы спасаем живых.
1
— ...Альтаир! — Ри вскочила, задыхаясь от страха. Уютное дупло, где ящерка провела ночь, на мгновение показалось ей полным дыма и копоти, в воздухе стоял соленый запах крови. Стоны умирающих и жуткий, смертоносный свист клинков ранили слух. Вэйта судорожно сглотнула.
— Нет, — прошептала она, зажмурившись от боли. Кошмар медленно отпускал, картина уничтоженного замка распадалась и таяла. Последними в полумраке исчезли яростные глаза юного дракона.
Ри бессильно сползла на дно. С недавних пор ее видения приобрели пугающую достоверность и мощь, словно в Долине, к которой приближалась вэйта, находился их источник. Но Крылатый больше не являлся, сны обратились в кошмары и смерть, смерть довлела над миром грез.
Во сне Ри видела, как горят города и рушатся замки. Вэйта трепетала от боли вместе с юной эльфийкой, истекающей кровью в драконьих когтях, корчилась и захлебывалась криком вместе со сгорающими заживо людьми. Иногда ее сознание совершало странный скачок, и Ри смотрела на мир глазами дракона, подбитого из катапульты и падающего навстречу зубцам крепостных стен. Просыпаясь, она дрожала и плакала, вспоминая как рвались ее крылья... С каждым днем становилось все труднее различать реальность и миражи. Ри сходила с ума, она боялась засыпать и одновременно мечтала о сне. И без того скромные, силы молодой вэйты были уже на исходе.
— Я не сдамся... — в отчаянии прошептала ящерка. — Ты не получишь этот мир, Йакс!
Шрам на ноге пульсировал тупой болью. Ри машинально гладила его, тщетно пытаясь убедить себя, что заражения крови нет и все скоро пройдет. Вокруг длинного багрового рубца плоть уже потемнела и отваливалась чешуйками, обнажая мертвенно— красную кожу. Будь вэйта теплокровной, ее тело горело бы в лихорадочном жаре.
"Я скоро умру, — с удивительным спокойствием подумала Ри. — Если меня не убьет рана, то прикончит первый же хищник. Всякому везению приходит конец..."
Четыре месяца в джунглях изменили ящерку до неузнаваемости. Юная вэйта окрепла, движения ее приобрели хищную точность и грациозность. Ее золотистая чешуя давно потеряла блеск от бесчисленных царапин, по левому бедру змеился страшный шрам — последствие встречи с леопардом. Зубы этого леопарда Ри потом переплела растительными волокнами и повесила на шею.
С тех пор вэйта прихрамывала на левую ногу. Вначале казалось, что рана быстро заживет, но с трупным ядом, скопившимся под когтями леопарда, не смогла справиться даже регенерация вэйтаров.
"Шансы еще есть, — подумала Ри. — Пояс Богини спасет меня. Должен спасти. Обязательно. Я слишком многое перенесла, боги не могут убить меня сейчас, в самом конце..."
Она уже давно не верила в богов. Но так можно было не думать о боли, забыться хоть на мгновение. Отравить правду сладким ядом лжи.
Ри закрыла глаза и прижалась затылком к стволу дерева. Так плохо ей еще не было. Наверно, яд растекается по организму, или начинают сказываться истощение и голод... А тут еще эти удары, прямо по голове, боги, не надо... "Удары... — вэйта с огромным трудом пришла в себя. — Удары?.. Нет, шаги!Шаги!" — Ри вздрогнула. Жажда жизни, так и не покинувшая юную вэйту, заставила ее вскочить, прижаться к коре всем телом и тихо, беззвучно подползти к отверстию дупла. Даже боль в ноге, казалось, слегка отпустила.
"Человек..."
Шаги приближались. Ящерка покрепче стиснула самострел.
"Лишь бы их не было много!"
Ядовитые стрелки давно закончились, но вэйта нашла растение с колючками почти той же длины и научилась отравлять их, протыкая красных древесных лягушек. Конечно, летели шипы недалеко и против лат были бессильны, однако яд оказался действительно страшен. Ри никогда не думала, сколь чудовищна бывает смерть.
Яд древесной лягушки заставлял все мускулы жертвы мгновенно сократиться. Тот леопард, что имел несчастье напасть на Ри, умирал около минуты и кричал, кричал, кричал под треск собственных костей. Юная вэйта никогда не слышала такого крика. Даже сейчас, спустя полтора месяца, ее пробирала дрожь при этом воспоминании.
"Именно так я убью тебя, Ажхан" — подумала Ри. С бесконечной осторожностью, дюйм за дюймом она поползла вперед и выглянула из дупла, где провела ночь.
Утро в джунглях трудно описать словами. Солнце еще не поднялось над горизонтом, и в бледно— розовом небе вместе с Сонари, ярчайшей из фиолетовых лун, сверкали несколько звезд. Влажные листья отливали тысячами маленьких радуг, капельки росы в паутине казались алмазами, что рассыпала неведомая фея. Царила почти полная тишина. Милях в двадцати от дерева, где притаилась Ри, начинались северные отроги горного хребта, делившего небо надвое. Там, среди гор, находилось место, куда стремилась вэйта: Долина Каменных Цветов.
До цели было уже недалеко. У капитана корабля, в трюме которого Ри тайно пересекла Узкое море, нашлась ободранная карта материка Арахаб, где была обозначена Долина. Покидая корабль, Ри без малейших колебаний стянула карту.
Она не колебалась и сейчас, готовая застрелить врага в упор. За последние месяцы Ри изрядно посуровела; слишком часто и жестоко приходилось ей убивать добычу, слишком много боли довелось испытать. А человек в джунглях — всегда враг. На этом берегу Узкого моря ящерка уже встречала чернокожих охотников и видела методы их охоты...
Человек, которого услышала Ри, тем временем безмятежно шагал по звериной тропке, приближаясь к дереву. Он ничуть не таился и, судя по всему, даже не подозревал об опасности.
Вэйта прищурила глаза. Охотник не был чернокожим, однако не был и белым. Невысокий, ладно сложенный, человек выглядел совсем молодым и, хотя сверху Ри не могла видеть лицо, в самой его фигуре крылось что— то странно знакомое. Желтоватая кожа на мускулистом торсе лоснилась от пота.
Вокруг пояса незнакомца была обернута шкура леопарда, на шее висело большое костяное ожерелье. Плечи покрывала сложная татуировка, а голова была выбрита очень странным образом : посередине осталась широкая полоса длинных черных волос, заплетенных в тугую косичку. Из оружия Ри заметила короткий восточный ятаган, местную духовую трубку и — тут она покачнулась — сверкающий стальной диск с прорезью в центре.
"Чакра Альтаира!!!"
Ри вскинула самострел, но усилием воли заставила себя убрать палец с курка. Сначала надо узнать, кто он.
Подняв кусочек коры, вэйта бросила его в сторону, а сама быстро прицелилась в незнакомца. Тот замер, услышав шорох в кустах, огляделся и...
И поднял голову.
Ри едва сдержала вопль.
"Джихан?!"
Юноша стоял совсем рядом с деревом, положив руку на ятаган и внимательно оглядывая кусты. Вэйта стиснула самострел.
"Его надо убить..."
Мертвый Джихан, упавший поперек тропинки. Ручеек крови из прокушенного языка.
"Он отхлестал Мету кнутом!!!"
