|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава восемнадцатая
И всё-таки ночь была не только прохладной, но и влажной. А ещё, возможно, подействовал их с Денисом ненормальный бег то ли удирающих, то ли заманивающих. И страх ожидания, что поймают...
Во всяком случае Нина проспала все громкие события в бараке, что приключились к утру, ближе к половине пятого, когда на улице начало светать.
Потом-то она узнала всё и в подробностях. Свидетелей тех предутренних событий много нашлось.
Двое жильцов привычно уходили на работу первыми. И чуть не опоздали на свой первый троллейбус. Открыли дверь барака и наткнулись на Савелия, лежавшего в луже, в шаге от той же двери. Жильцы, вполголоса ругаясь (думали: снова пьяный вдрызг!), ухватившись под мышки, затащили его в общий коридор. Один разбудил свою супругу, а потом на пару с соседом помчался к остановке, пока испуганная супруга, разглядев состояние пьянчуги, вызывала скорую.
Женщина, привыкшая обращаться за помощью к соседям, до приезда скорой обзавелась двумя помощниками и вместе с ними сумела волоком втащить хрипящего, хоть и явно обморочного Савелия в его комнату. Уложили на кровать, брезгливо морщась от застоявшегося в помещении смрада.
И тут в комнату заглянула Марья Егоровна, разбуженная необычными постукиваниями и негромкими голосами в неурочный час.
— Что случилось?
— Ой, Марья Егоровна, утро доброе!.. Мой на работу пошёл, а за входной дверью, прямо у порога, этот валяется! — объяснила женщина. — Савелий! Мы сначала его сюда хотели перенести да оставить — типа, пусть сам оклемается. Впервой, что ли, ему. А потом — смотрим... — И она передёрнула плечами, как и два жильца, помогавших ей.
Управдомша приблизилась к кровати, кривясь и на вонь, и на бедлам в комнате. И, повинуясь указующему пальцу соседки, взглянула на голую шею алкаша. И отшатнулась — при виде синюшно-чёрных пятен на горле.
Обсудить странные синяки и причину их появления на Савелии не успели: в окно засверкали яркие огни скорой.
— Сама! — раздражённо бросила Марья Егоровна и побежала встречать врачей.
А там... Скорую-то вызвали, из-за нехватки времени не удосужившись внимательнее присмотреться к Савелию. И по телефону передали в скорую привычную версию произошедшего. То есть врачи приехали к алкашу, который в очередной раз допился до чёртиков и надолго свалился в холодную лужу, оставшуюся после ночного весеннего дождя.
Глазам же приехавших предстал... да, алкаш, но со следами удушения — и ещё какого!.. Тем не менее пришлось одному из приехавших бежать в машину, за носилками. Без больничных аппаратов алкашу невозможно было оказать даже маломальскую помощь.
Благо врачи скорой не впервые встречались с жильцами барака, один по-дружески посоветовал Марье Егоровне, как управдому, вызвать участкового, чтобы тот начал расследование, ибо удушение Савелия потенциально смертоносное и вполне может привести алкаша к летальному исходу. В общем, мало ли...
А когда скорая увезла Савелия, всё так же хрипящего и не пришедшего в себя, жильцы обратили внимание сначала на окно в его комнате, всё в грязных потёках, а потом и вовсе вышли на улицу, чтобы обнаружить под тем же окном явно съехавшие с окна по стене дома неряшливые мокрые комья. Долго стояли над ними, обсуждая, но так и не придумали версию их появления здесь.
Через час Марье Егоровне позвонили из больницы и сообщили: синяки на шее оказались не самым страшным для здоровья Савелия. Пока его осматривали, он скончался от пневмонии. Кажется, в холодной луже он провалялся дольше, чем думали.
...Для Нины ближе к утру ночной сон всегда крепче. И ярче.
Если поначалу она ничего не видела, а если что-то и видела, то невнятно и мгновенно забывая, то с какого-то момента сон упорядочился.
Нина видела, как в её комнату проникла Матрёна. Выглядел призрак не смутно прозрачным, как обычно, а вполне себе живым и энергичным. Нина и хотела бы встать навстречу странной и опасной гостье, но та повелительно махнула рукой, и пришлось снова расслабиться. А Матрёна присела на край дивана. Некоторое время смотрела на кушетку и кровать напротив, и рассеянная улыбка бродила по её губам.
Затем призрак взглянул на Нину и вздохнул.
А Нина вдруг увидела чужую комнату. Нет, судя по размерам и привычному разделению занавеской на кухню и большую комнату, это помещение принадлежало бараку же. Но было гораздо скуднее обставлено, пусть эта скудость обстановки и была прикрыта вязаными салфетками почти по всем поверхностям. В углу, рядом с окном, сидела Матрёна. Правда, в этом сновидении её бы лучше называть тётя Матрёна — поняла Нина. Ибо здесь старая женщина выглядела совершенно живой. Она-то как раз и вязала те салфетки, которыми украшала своё жилище. Напротив — лежал коврик, тоже вязанный крючком, скорее всего из полос, бывших когда-то обычной одеждой. А на коврике умиротворённо валялись кошка и котята.
Тётя Матрёна подняла голову и что-то сказала. Попытавшись считать с её губ, Нина поняла: "Войдите! Не закрыто!"
Савелий. Это он вошёл в комнату. Улыбался, когда ласково заговорил с тётей Матрёной. Она обрадовалась ему — Нина это видела отчётливо... Потом она убрала в корзинку недовязанную салфетку и подошла к столу, на который Савелий выложил какие-то бумаги. Взяв ручку, тётя Матрёна быстро черкнула ею — кажется, что-то подписала. Потом в другой бумаге, в третьей. Савелий кивнул, собрал бумаги и, попрощавшись, вышел. Тётя Матрёна добродушно посмотрела ему вслед и снова уселась вязать.
Тьма...Смутная, колышущаяся...
Снова комната тёти Матрёны.
Женщина стояла, в испуге глядя на Савелия. Сейчас он, будучи пьяным, орал на неё, свирепо размахивая руками. Стоял слишком близко, и у спящей Нины сжималось сердце, когда ей казалось, что кулак алкаша вот-вот, как минимум, заденет тётю Матрёну.
Тьма... Теперь она больше походила на грозовую...
Комната тёти Матрёны.
Сжав руки, сначала она умоляюще что-то говорила Савелию, который держал в руках кошку и пьяно хохотал. Потом она отчаянно закричала, когда алкаш... Толстые, одутловатые пальцы сжались на горле её любимицы... Матрёна кричала, рвясь к племяннику, а он бил её ногой, не давая подойти...
Она кричала пронзительно, и Нина, плачущая во сне, воочию видела, что происходило в комнате, и всё ждала и надеялась, когда же в помещение хоть кто-то ворвётся и прекратит этот ужас. Ведь этот крик раздавался в бараке, где тонкие стены...
Но никто не приходил...
"Мы все виноваты перед ней..."
Савелий, гогоча, ушёл.
А тётя Матрёна постояла посреди комнаты, потом собрала ещё тёплые тела убитых кошки и котят в корзинку, в которой ранее хранила нитки. Взяла с собой маленькую лопатку, с помощью которой обычно облагораживала газоны под окном. И вышла...
В лесопарке нашла незаметную полянку, с трудом вырыла могилу достаточного размера, чтобы погрузить в неё корзинку...
Вернулась нескоро: идти было тяжко. Села на стул у окна. Достала вязание, но не сделала ни одного движения... Прислонилась к стене, а потом легонько вздрогнула, пытаясь поднять руку к сердцу... Когда позже жильцы вошли в комнату, мёртвая тётя Матрёна едва заметно улыбалась им.
Вызванный участковый врач сказал, что такая улыбка бывает из-за инфаркта.
... Нина распахнула глаза и тут же заморгала, быстро поднесла руку к лицу, вытирая слёзы. Суматошно огляделась. Призрака нигде нет. Разве что всколыхнулось пространство возле кушетки Санечки и кровати Анюты... Матрёна подошла посмотреть на котят?..
Судорожно вздрагивая от плача, Нина встала и накинула на себя домашний халат.
Странное впечатление пустоты пронзило её через секунды. Не сразу поняла: призрачная Матрёна, успокоив душу местью, ушла навсегда.
Что она сделала с племянником?..
Взгляд на часы: время — половина шестого.
Только сейчас расслышала какой-то взволнованный шумок в общем коридоре. Переоделась в домашнюю одежду и тихонько, чтобы не разбудить своих, вышла из комнаты. Издалека увидела ошеломлённую чем-то Марью Егоровну и медленно, приглядываясь и напряжённо прислушиваясь, подошла к ней.
— Все так рано проснулись... — неуверенно и с намёком начала она при виде встревоженных соседей, которых в общем коридоре было слишком много для раннего часа.
Управдомша медленно покачала головой, то ли удивляясь чему-то, то ли не веря.
— Савелий... дуба дал, — хрипловато проговорила она и снова покачала головой. — Вот, нельзя бы так о покойнике, но ведь... Но ведь человечишка такой, что по-другому и не скажешь... — Она обернулась к своему коридору, и Нина услышала почти шёпот: — Хотя что уж и про нас сказать... Эх, вернуть бы...
Последняя её фраза Нину, только что пережившую смерть тёти Матрёны, заставила примириться с тем, как поступили жильцы барака со своей соседкой. Да, призрак Матрёны мстил жильцам, уводя их детей и стариков в лесопарк, заставляя их переживать, однако... Не Нине судить людей, которые не захотели прийти на помощь той, кто плакал и молил о помощи... Тем более сейчас они сознавали, что именно наделали. Сознавали — пусть и с опозданием.
— Говорили ему — кошек заведи!.. — будто выплюнула управдомша. — А он всё ржал, дурень стоеросовый!.. Ладно... Вот и доржался.
"Не знаешь, что произошло на самом деле, и ты ещё и пожалела Савелия на свой манер", — угрюмо подумала Нина.
— Пойду я, — вздохнула Марья Егоровна. — И ты иди к себе, досыпай. Нечего детишек пугать своим отсутствием. Вдруг проснутся, а тебя нет?
И побрела, с трудом переставляя словно в одно мгновение отяжелевшие ноги.
А Нина резко оглянулась в темноту своего коридора. Там, как всегда, лампочка не горела. Но даже в сумеречно утренней темноте Нина разглядела кого-то, кто там прятался, уткнувшись в угол между двумя комнатами.
Через минуту она подбежала к рыдающему Денису, обняла его за плечи:
— Ты что?! — заикающимся шёпотом спросила она. — Ты тоже... видел?!
Мальчишка вцепился зубами в палец, чтобы не плакать и не трястись, и только сумел кивнуть.
— Маму не разбудил? — прошептала Нина, стараясь переключить его с кошмарного сна на реальность.
Он покачал головой, судорожно вздрагивая — совсем как она недавно.
— Идём, — обняв его за одно плечо и прижимая к себе. — Посидишь со мной.
Она не стала говорить: "У меня", и он понял её, послушно зашагав без понукания.
Надо не просто посидеть, но поговорить.
Она усадила его на стулья возле одёжного шкафа, вздыхая, что комната слишком мала и что нельзя спрятаться ни в одном из уголков, где бы можно плакать во весь голос, выпуская весь тот реальный ужас, что пришлось им обоим пережить в кратком сне. Села рядом, и её передёрнуло так, что мальчишка поднял мокрые глаза на неё.
— Лена... — прошептала она, и он застыл, сообразив, что она имеет в виду. — Неужели и Лена это видела?..
Она заставила-таки его говорить.
Сначала он помотал головой, всхлипнув напоследок.
— Нет! Нет... Её тётя Матрёна не разбудила! Не бойтесь за Лену, тётя Нина!..
— Почему ты думаешь, что она не разбудила её? — с тревогой спросила Нина.
Пока он собирался с ответом, шмыгая и изо всех сил стараясь утихомирить дыхание, она встала и подошла к кухонному столу, чтобы заглянуть в маленький холодильник. Да, несколько бутылочек с соком, купленных для детей, ещё есть. Она взяла одну и, грея в руках, отнесла её Денису.
— Лена не видела этот сон, потому что её с нами не было, — объяснил мальчишка.
— Ты... так думаешь? — засомневалась Нина.
— Думаю, — буркнул тот и осторожно отпил из бутылочки.
Его глаза ввалились, но он был почему-то настолько уверен в своём ответе, что Нина поверила ему. Но, будто понимая, что его односложного ответа маловато, Денис вздохнул и объяснил:
— Она ведь призраков пока плохо видит. А если бы увидела сон про тётю Матрёну, вместе с ней увидели бы все...
Логику мальчишки Нина поняла: все увидели бы — и тогда заплакал бы не только Денис. Но по комнатам — тишина, пусть и насторожённая из-за переполоха в общем коридоре. Но тишина.
— Мы расскажем всем, что больше никто не будет уводить детей и стариков в лесопарк? — неуверенно спросила Нина.
Мальчишка молчал, и она знала, что он очень серьёзно анализирует её вопрос. Даже забыл о бутылочке с соком, хотя попервоначалу вцепился в неё крепко.
Потом покачал головой.
— Только Лене. Она начала видеть призраков. Она должна знать. И... люди привыкли к кошкам. А вдруг кто-нибудь... — он поёжился.
Недовысказанную мысль Дениса она тоже поняла и сама поёжилась: да не дай бог, узнав, что опасности больше нет, кто-то из жильцов выбросит кошек на улицу, полагая, что они больше не понадобятся?
— Это-то ладно, — прошептала она. -А объяснять Лене будем, из-за чего всё случилось? Или... не стоит?
Мальчишка уже успокоился и предложил:
— Можно сказать ей, что Савелий довёл тётю Матрёну до инфаркта своим... поведением. Лена поверит, потому что этот... и правда так может.
— Мог.
Нина не удержала своего языка.
— Что? Вы о чём? — удивился Денис.
— Ты же был в коридоре, — тоже удивилась Нина. — Разве ты не слышал?
И с досадой поморщилась: конечно, не слышал! Он выскочил из своей комнаты сразу после окончания кошмаров и сразу побежал туда, где, как он рассчитывал, никто не услышит его плача.
С оглядкой, аккуратно подбирая слова, Нина рассказала мальчишке всё, что услышала о Савелии от Марьи Егоровны. Денис слушал, открыв рот, а потом. После небольшой паузы, покачал головой:
— Я помню, что его окружили призраки, а вот дальше... Значит, тётя Матрёна отомстила ему так же, как он обидел её...
Кажется, она зря боялась, что сообщение о смерти Савелия напугает его.
— Не знаю, Денис, — вздохнула Нина. — Мне кажется, она всё-таки пожалела его и отпустила. Но, когда он добрался до барака... Может, он слишком сильно ослабел и потому не сумел войти к себе, а свалился перед дверью дома.
— Тётя Нина, давайте не будем об этом, — попросил Денис. — Для меня он всегда был... гадским. Не хочу про него.
Они посидели, прислушиваясь к общему коридору, по которому ходили и, как казалось, бормотали, а потом Нина спросила:
— Сумеешь сегодня в школу пойти? Не выспался, устал...
Мальчишка независимо пожал плечами и вскинул голову. Нина даже испугалась, что он заговорит в полный голос, забыв о спящих детях. Но Денис держал себя в руках.
— Страха перед выходом из барака ночью теперь нет, — вполголоса заявил он. — Нет этого гадского дядьки. Этого хватает, чтобы я высидел все уроки по расписанию. Да ещё... Видение призраков у меня осталось. И я собираюсь его развивать. Так что... Нет, на уроках я буду нормально сидеть.
— Тогда давай думать о том, как ты вернёшься домой, — улыбаясь его решительному тону, предложила она.
— Легко, — опять пожал он плечами. — В туалет вышел — вот и всё.
— Ты молодец, — кивнула она. — Успокоился?
— Ага. Я пошёл, — кивнул и он. И поднялся со стула. Но, когда подошёл к двери, обернулся. — Тётя Нина, давайте я сам Лене всё расскажу — про Савелия.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
