О чем молчал Атос-6 Заключение

О чем молчал Атос-6

Заключение.

О чем промолчал Дюма

1

Итак, наше криптолитературоведческое исследование вышло за границы романа "Три мушкетера" и теперь нам необходимо получить ответ на вопрос: если мои выкладки верны и в романе присутствует второй слой, рассказывающий о тайной интриге королевы Франции Анны Австрийской с целью подчинить себе Бэкингема, а за ним — Англию и, в перспективе, Испанию, то ЗАЧЕМ Дюма его спрятал и ПОЧЕМУ он вообще написал такой роман?

Начнем.

2

В 1838 году Александр Дюма (уже ставший к тому времени Дюма-отцом, а также известным автором пьес) познакомился с Огюстом Маке. Дюма переделал неудачную пьесу Маке "Карнавальный вечер", которая, после этой переделки была поставлена театром "Ренессанс".

После успеха пьесы, Маке предложил Дюма также переделать его исторический роман "Добряк Бова". Дюма, который был известен тем, что после его правки любое произведение становится интересным, переработал роман, который был принят к публикации газетой "La Press" под названием "Шевалье д'Арманталь". Окрыленный Маке предложил Дюма сотрудничество в написании исторических романов. Дюма согласился.

Все, что выше — исторический факт. Все, что пойдет ниже — мое предположение.

Я не говорю, что так и было. Но так МОГЛО быть.

3

Первое расхождение моей версии с историческими сведениями — время написания романа "Три мушкетера".

Известно, что он печатался в марте-июле 1844 года. А также то, что Дюма писал его в этот же период, буквально сразу из-под пера главы летели в печатный станок.

Что роман печатался в этот период — спорить не буду. А вот что он писался одновременно с печатью — маловероятно.

"Ну как же... — с укоризной скажут мне, — общеизвестно, что "Три мушкетера" — роман-фельетон, чьи главы пишутся и печатаются регулярно, в номерах газеты...".

Еще раз повторю: если мы видим, что роман не издается сразу оптом, а печатается по главам — это не означает, что по главам он и пишется.

Моя версия — роман был написан ЗАРАНЕЕ и только отдавался в издательство по главам.

Почему я так думаю? По нескольким причинам.

Во-первых: уж слишком мало времени в таком случае ушло на написание романа. В "Трех мушкетерах" — 67 глав плюс предисловие и эпилог. На одну главу приходится два дня. Нет, пишут и с такой скоростью, пишут и быстрее, но набросанная на скорую руку халтура очень редко остается популярной в течении вот уж скоро двухсот лет.

Во-вторых: в романе встречается множество реалий того времени, много реальных исторических персонажей, ссылки на тогдашние события... Понятно, что взяты они из книг и мемуаров, но в таком случае когда Дюма (или Маке) успевал работать с материалами? Интернета не было, понадобилась книга — иди в библиотеку. Можно собрать необходимую литературу дома, но тогда уже должен быть готов костяк романа, в который регулярно будут добавляться "мясо" текста.

Да, я не имел в виду, что роман до начала публикации был написан ПОЛНОСТЬЮ. Нет, был готов вот этот самый костяк, заранее определено время действия, сюжет, основные герои...

Вот в этом вся загвоздка и оказалась.

4

Как выглядел, по моей версии, процесс написания романа?

Дюма и Маке собрались вместе и, за бутылкой вина, договорились писать роман.

"Знаешь, Александр, — говорил Маке, — давай напишем еще один роман..."

"А давай, — не спорит Дюма — скажем, о... О, о Людовике XIII!".

"О Людовике, так о Людовике, — не спорит Маке, — А о чем писать будем?"

"Огюст, ну ты же парень умный, с фантазией, придумай там что-нибудь... Газета все равно возьмет, она все мои... прости, наши романы заранее купила. Пиши, я потом переделаю, чтобы увлекательно было... Ну, как обычно".

Маке отправляется по библиотекам в поисках сюжета для вдохновения. К процессу он подходит обстоятельно, о чем упоминается в предисловии к роману: "С тех пор мы не знали покоя, стараясь отыскать в сочинениях того времени хоть какой-нибудь след этих необыкновенных имён, возбудивших в нас живейшее любопытство. Один только перечень книг, прочитанных нами с этой целью, составил бы целую главу, что, пожалуй, было бы очень поучительно, но вряд ли занимательно для наших читателей".

Перерывая книги, Маке все глубже и глубже погружается в историю политической интриги начала XVII века. И вот однажды, в библиотеке ли, у кого-то у друзей ли, ему попадается одна рукопись...

"Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV"

Возможно — и даже скорее всего — это были воспоминания вовсе не графа де ла Фер, а кого-то другого, участвовавшего в тогдашних интригах и достаточно близкого ко двору, чтобы рассказать в своих воспоминаниях. Может быть, это были мемуары д'Артаньяна, не те, которые написал Гасьен де Куртиль, а настоящие, написанные самим гасконцем. Но, скорее всего, нет. Кто-то, спрятанный в романе за псевдонимом "граф де Ла Фер" описал ту самую историю, которая выглянула из-за кулис известного нам романа. Историю о трех мушкетерах, которые участвовали в интриге королевы Анны, с описанием самой интриги. С окручиванием герцога Бэкингема, с испанскими эмигрантами... Неизвестный автор воспоминаний оказался достаточно объективным, он не пожалел самого себя и рассказал об истории своей неудачной женитьбы.

Маке загорелся.

И бросился излагать прочитанное в романе, названном им "Три мушктерера". Была в те времена традиция называния романа именем главного героя — "Айвенго, "Граф Монте-Кристо", "Роб Рой" — а здесь героя — три, значит, и роман назван "ТРИ мушкетера". Да, там упоминался некий гасконский юноша, но всего лишь на третьих ролях. Как Рошфор — в романе участвует, но главной роли не играет.

Дюма в написании романа практически не участвует. У него как раз начались трения с женой, Идой Ферьер, закончившиеся фактически разводом, так что ему не до романов на бумаге. Иногда интересуется: "Огюст, как роман?". "Пишу" — отвечает Маке.

И вот роман написан. Не совсем роман, скорее костяк, "рыба", в которую осталось добавить "немного Дюма". Сам Дюма, узнав, что роман закончен, сообщает об этом в газету, договаривается о сроках предоставления первых глав, после чего берется за рукопись, с тем, чтобы доделать заготовку Маке.

Он вчитывается...

И курчавые волосы Дюма начинают распрямляться и вставать дыбом. "Огюст..." — говорит он севшим голосом — "Что ты написал?! Это печатать НЕЛЬЗЯ".

5

Казалось бы, что такого? Что неприличного или опасного в той версии романа, которую изложил я? Ну, королева, ну интриги, ну и что? Что такого-то?

Все дело во времени написания романа.

1844 год.

Последние годы Июльской монархии.

В стране разрасталась коррупция и казнокрадство при откровенно слабом правительстве. Король-дюбряк Луи-Филипп потихоньку переставал быть добряком и начал закручивать гайки, что приводило к росту народного недовольства, что, в свою очередь, вызывало очередной виток закручивания.

КОМУ в таких условиях нужен роман об интригах королевы?

Королю? Вроде бы королевская власть в романе выглядит достаточно привлекательно... Ага. Привлекательно выглядят действия королевы из династии Бурбонов, то есть ПРЕДЫДУЩЕЙ династии. Для короля из Орлеанской династии такой роман выглядит как откровенное издевательство — мол, смотрите, люди добрые, при Бурбонах даже королева о государстве заботилась, а сейчас что? Э-эх...

Особенно пикантно выглядит ситуация, в которой оказался мсье Дюма из-за своего недальновидного компаньона, если сравнить ситуацию семнадцатого века в романе и современную (современную Дюма, разумеется). В этом случае роман превращается чуть ли не в сатирический памфлет. Людовик XIII — добродушный и мягкотелый, во всем полагается на первого министра. Луи-Филипп — добродушный и мягкотелый ("король-буржуа", "король-груша"), во всем полагается на первого министра. Анна Австрийская — иностранка, испанка. Мария Неаполитанская, жена Луи-Филиппа — иностранка, итальянка. Но при этом какое различие между тем, что описано в романе и тем, что окружает читателей этого самого романа! В романе первый министр — настоящий государственник, патриот Франции, в жизни министры — коррупционеры и взяточники. В романе королева — патриотка Франции, в жизни — амеба, в политике не участвующая совсем. В романе мушкетеры короля — герои, сражающиеся за Францию, в жизни королевские войска стреляют во французов...

Нет, Дюма не был трусом. Участник Июльской революции, штурмовавший королевский дворец, участник столкновений с войсками на похоронах генерала Ламарка... Нет, трусом он не был. Вот только нести в издательство данный конкретный роман не стоит. На короля Дюма наплевать, но вот на читателей наплевать он не сможет.

Читателей Дюма того времени можно поделить на две группы.

Одни взовьются, только увидев в романе королеву-патриотку, да еще из той же династии Бурбонов. Революция, в которой был сброшен последний король из этой династии, прошла всего четырнадцать лет назад, в 1830-ом. Представьте где-нибудь в 1931-ом написанный в СССР роман о восемнадцатом веке, в котором патриоткой выведена, скажем, Елизавета Петровна. Представили? Убить не убьют, посадить не посадят, но напечатать что-нибудь ты сможешь ой как нескоро... Хорошо, если в спину плевать не начнут.

Вторая же группа читателей привыкла видеть в Дюма приверженца стиля романтизма: со страстями, с любовью... А это что? Ни любви, ничего романтичного, скучная политика, никаких роковых страстей. Нет, все ясно: Дюма исписался, гонит халтуру, нанял ленивых литнегров... Короче, почитайте комментарии к романам Лукьяненко или Злотникова, и сможете представить, что сказали бы Дюма те, кто увидел бы, что из-под его пера вышло что-то, не отвечающее их чаяниям и ожиданиям.

Роман не понравится НИКОМУ.

А Дюма не может писать романы исключительно для собственного удовольствия. Он — профессиональный писатель, он с этих романов живет, и он вынужден учитывать настроения публики, если хочет, конечно, и дальше быть известным писателем, пить вино и любить женщин.

А договоренность с издательством уже существует...

Что делать?

Бежать в редакцию и говорить, что нужно отложить печать романа? Не выход. Репутация — это такая вещь, которая долго зарабатывается, но быстро исчезает. По той же причине нельзя просто взять и выбросить неудачную рукопись, а затем броситься писать новую, с нуля: получится халтура, и следующие твои романы, если и возьмут, то с большой неохотой.

Ситуация практически патовая.

Но Дюма был гением.

6

"Огюст! Будем исправлять!" Дюма дьявольски улыбается.

Перо зависает над романом, как скальпель пластического хирурга...

Во время прочтения заготовки Маке, Дюма понимает, что эта история ему НРАВИТСЯ (если бы она не понравилась, то ничего бы не произошло, а мы бы получили пустой выхолощенный романчик, один из многих и многих). И ему искренне жаль, что такая отличная история не может увидеть свет только потому, что она не соответствует требованиям публики. И тогда мсье Дюма решает сыграть над своими привередливыми читателями (а заодно и над его величеством Луи-Филиппом) огромную, как пирамида, шутку.

"Вы не хотите знать правдивую историю о том, что произошло двести лет назад? Вы все равно ее прочитаете, и при этом сами не поймете, о чем вам рассказали!"

7

Был ли Дюма шутником? О, да, и еще каким. Подсунуть практически политическую сатиру под видом приключенческого романа и смеяться про себя — это вполне в его стиле. Вспомним хотя бы историю с Гримо.

"Все знают" историю этого персонажа. Дюма платили построчно, поэтому он придумал неразговорчивого слугу, изъяснявшегося исключительно односложно. В таком случае его разговор растягивался на большее количество строк, строчка, на которой стояло одно слово "да" или "нет" оплачивалось точно так же, как и полная строка текста, и Дюма получал больше гонорара. Источник железный — сам Дюма, рассказавший об этом Андре Моруа, изложившему сей факт в книге "Три Дюма". С тех пор "все знают", зачем был придуман Гримо. Вот только мало кому почему-то приходит в голову посмотреть на текст романа и подумать: а не пошутил ли Дюма?

Ведь, если посмотреть на текст романа, то Гримо в нем отнюдь не "изъясняется односложно".

Гримо вообще молчит.

За весь роман Гримо говорит всего три раза.

Часть 2 глава 8 "Каким образом Атос без всяких хлопот нашёл своё снаряжение". Гримо видит д'Артаньяна после стычки с Миледи, переодетого женщиной и сначала ругается, а потом пугается. Строк из одного слова — нет, общее количество произнесенных фраз — 4.

Часть 2 глава 17 "Совет мушкетеров". Атос разрешает Гримо говорить, чтобы тот доложил о наступающем противнике. Обычно именно этот разговор приводят в доказательство тезиса о неразговорчивом Гримо.

"Принимая во внимание серьёзность положения, я вам разрешаю говорить, друг мой, но, прошу вас, будьте немногословны. Что вы видите?

— Отряд.

— Сколько человек?

— Двадцать.

— Кто они такие?

— Шестнадцать человек землекопной команды и четыре солдата.

— За сколько шагов отсюда?

— За пятьсот".

И здесь же, чуть позже, Гримо кричит "К оружию!"

Часть 2 глава 21 "Офицер". При виде кардинала Гримо кричит "Офицер!".

Все. Других фраз, ни односложных, ни многосложных, Гримо не произносит. Так где же "персонаж, изъясняющийся исключительно односложно"? Где увеличение количества строк? Разговор Гримо и Атоса из 17 главы? Целых четыре строки? Да, солидное увеличение гонорара, чего уж там. Ради этого стоит сочинять странноватого персонажа.

Гримо, вернее, история его появления в романе — всего лишь шутка Дюма. Шутка, в которой он так и не признался.

8

Итак, Дюма, тихо посмеиваясь над своими будущими читателями, правит роман. Исчезают упоминания об интригах королевы Анны... Но не все. Часть ниточек, потянув за которые можно извлечь на свет истинную историю "Трех мушкетеров" все-таки остается. Некоторые, вроде упоминания "гранда и испанского графа", а также упоминания о том, что Бэкингем не посылал войска на помощь Ла-Рошели по просьбе королевы — оставлены намеренно Дюма, другие, вроде проговорки Арамиса о том, что он участвовал в аресте герцога в Амьене — остались случайно.

Также в тексте романа появились "шрамы" — следы исчезнувшей линии сюжета.

Самый заметный шрам — собственно название романа. Как я уже говорил, существовала традиция давать название роману по имени главного героя. "Айвенго", "Граф Монте-Кристо", "Королева Марго". Или по месту действия — "Адская бездна". Или по некоему предмету, являющемуся главной интригой сюжета — "Ожерелье королевы", "Черный тюльпан". Были случаи, когда Дюма называл роман по группе действующих лиц — "Сорок пять", например, но тогда он указывал точное количество, не подгонял под некие мистические цифры. По такой традиции роман должен был бы называться, скажем "Д'Артаньян", или "Гасконец из Артаньяна", или "Четыре мушкетера", или, по крайней мере, "Д'Артаньян и три мушкетера". Задним числом придумано много объяснений тому, почему д'Артаньян "выпал" из названия, но объяснение, что изначально он не входил в группу главных героев представляется более правдоподобным, чем объяснение, что Дюма назвал роман так, потому что есть такие названия как "три поросенка", "три богатыря", а также потому что "бог любит троицу".