Туур. Война.

― Доброе утро! ― мужчина с нежно-розовым жабо прошёл мимо, не обратив на моё приветствие никакого внимания. Не обратил на это внимания и я. Куст в форме крупного коня, вставшего на дыбы, требовал моего внимания куда больше. Молодые побеги, выбившиеся за несколько дней, совершенно портили вид, но и совсем состригать их нельзя ― куст может начать болеть. Потому, аккуратно работая средних размеров ножницами, приходилось фигурно подравнивать каждый лист, дабы он принял себя в качестве части дикого животного.

Мимо часто проходили люди, гуляя под ласковым полуденно-розовым солнцем. По неизвестной мне самому причине такое солнце вызывало у меня искреннее недоумение. Цветы приходилось подбирать под этот свет очень щепетильно, да и с оттенками зелёного было очень много мороки. Как если бы они не желали жить в розовых тонах.

— Ты знаешь, что король взял себе любовницу-гомункула? Королева даже смотреть на неё отказывается, — парочка, посмеиваясь, скрылась до того, как я мог вежливо с ними поздороваться.

Закончив полив сияюще белых роз, я оставил лейку у садового домика и взял мешок с удобрениями для яблонь. Волшебный порошок питал эти деревья, заставляя их цвести непрерывно, цикл за циклом. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы яблоневый сад перестал цвести. Герцогиня любит в минуты раздумий ловить падающие лепестки, потому это обязательство ей кажется куда более важным, чем весь остальной сад.

― Добрый день, ― вежливо кивал я всем, кого видел в саду. В ответ меня вежливо игнорировали, как и цветы, что я со столь трепетным трудом выращиваю. Лишь иногда люди с удивлением обнаруживали вокруг себя кусты, изображавшие животных.

Теперь нужно взять другое удобрение и подкормить вишни. Их любит герцог, но исключительно в спелом виде, поэтому это удобрение заставляло деревья вечно плодоносить. Цикл за циклом.

― Добрый вечер, ― с полупоклоном поприветствовал герцога, который в это закатное время решил навестить любимые вишни. Валериан Алмейский, не смотря в мою сторону коротко кивнул, что было высшей похвалой от Его Светлости. Вишнёвое солнце медленно, слишком медленно закатывалось за горизонт, собирая свою дань уважения с парочек и одиночек, прогуливающихся в саду.

— Вчера гуляла по столице и услышала от прохожих, что готовится фестиваль белой луны. Но ещё же ра-ано, — фрейлина жеманно сдвинула плечи к ужасающе тонкой и длинной шее, закутанной в жемчуга. Вторая, подстать ей, непонятно чему улыбнулась.

Временами по фиолетовому вечернему небу пролетали серебристые драконы, оставляя в глазах яркие отблески чешуйчатого солнца. Вечер и ночь ― время их повышенной активности, в остальное же время они стараются отсиживаться в пещерах. Возможно потому, что серебро на их боках днём режет ослепляющими бликами взоры аристократов.

― Добрый вечер, ― в сумрачное и темное время суток следует всегда приветствовать проходящих мимо именно так, иначе многие аристократы начинают покрывать меня гневными взорами. Нет, не поймите меня превратно, наверное не все аристократы такие, но других на континенте Тишины я не встречал. Здесь они все глубокоуважаемые люди, знающие толк в истинной красоте. Мысль застряла где-то в голове, пока я оглядывал сад на предмет недочётов.

Огневики распустились. Необходимо проверить, все ли они светятся исправно, не состарился ли какой. Многие принимают огневик за волшебную орхидею ― из-за формы. Но, на самом деле, это грибы, а не капризные цветы. И в природе они имеют совершенно иную форму. Но, сделав пару надрезов по спелому грибу, знающий садовник может создать из 'глупости какой' настоящее произведение искусства. Особым мастерством считается, когда ради этого нужно сделать всего одно-два движения лезвием. Единственное плохо ― у огневиков после этого существенно сокращается срок свечения: с месяца до недели. Потому каждую ночь нужно проверять и заменять гаснущие грибы. Это очень кропотливый труд, который всегда отнимает у меня массу времени.

― Доброе утро.

― Добрый день.

― Добрый вечер.

― Добрый вечер.

День ото дня мало отличаются в моём саду.

― Доброе утро.

― Добрый день.

― Добрый вечер.

― Добрый вечер.

И люди здесь редко появляются новые.

― Доброе утро.

― Добрый день.

― Добрый вечер.

― Добрый вечер.

Только сплетни сменяются одна-другой.

― Доброе утро, — не глядя, поздоровался я.

― Здравствуйте, Аллей. Ваш сад чудесный, ― от сада меня отвлекла до оторопи милая молодая девушка. На первый взгляд совершенно невозможно определить, каков на самом деле возраст любой из местных дам, из-за существования косметической магии, но она создавала ощущение свежести и молодости. Впервые на своей памяти услышал своё имя. Мне не хватило слов для приветствия и благодарности, потому я просто глубоко поклонился. Имя над исключительно простой прической девушки гласило: 'Свеали'. Отсутствие рядом с именем профессии говорило о том, что она ― настоящая. Живая, она обратила внимание на гомункула. Девушка уже давно упорхнула, а я только сейчас ощутил запах её духов на языке, всё глядя в след её белому сарафану. Запах был не в моде и потому выделялся среди тех облаков, что обыкновенно проносились по саду. Это был простой цветочный аромат. Мне очень захотелось найти такие цветы.

― Добрый день, ― руки сами собой подравнивали льва. Я заметил, что изумрудный куст теряет свою первобытную ярость из-за того, что ножницы в моих руках просто повторяют форму животного. Спохватился вовремя: в итоге, зверь стал даже яростнее, чем был раньше. Всего несколько штрихов ему не хватало раньше до этой первобытности.

― Добрый вечер, ― яблони и вишни были удобрены раньше обычного. А у меня появилось время на то, чтобы сделать второго льва, стоящего у арки ведущей в мой сад ― под стать первому. Тут пришлось повозиться, чтобы придать близнецам индивидуальность.

― Добрый вечер, ― огневики заняли времени меньше обычного. И ещё один куст был сделан намного лучше, чем получался раньше. Крупный фиолетовый попугай стоял под вишнёвым закатом подобно самому герцогу Валериану. Разве что сейчас было рассветно-сиреневое утро, а не вечер.

Пока я стриг траву, которая немного растрепалась за последние дни, то и дело оглядывался вокруг. Здороваться в это время было ещё не с кем. Настоящие аристократы-с обычно в это время спят. Только пустым созданиям, вроде меня, сон не дан.

― Здравствуйте! Эти два льва стали ещё более потрясающими! А попугай теперь просто необыкновенный! ― Свеали незаметно подкралась ко мне, восторженно глядя на попугая. Она как-то особенно глядела кругом. Замечая детали.

― Доброе утро, ― низко поклонился ей, пытаясь сказать что-нибудь ещё, но не смог. А она уже легким ветерком убежала оглядывать сад. Наблюдать за ней было очень приятно, и совершенно не отвлекало от работы, напротив, я делал всё лучше, чем мог раньше.

Ещё день я улучшал виды, находящиеся под моим присмотром. Не замечая смен времени дняи ночи, дождался рассвета, когда могла прийти Свеали. Но этим утром она не пришла. Впрочем, это не остановило мой порыв, и сад преображался непрерывно. День за днём возбуждённо вздыхали посетители сада, которых постепенно становилось больше. А из окна с самодовольным выражением лица смотрел на сад и его посетителей герцог.

― Странный этот гомункул нынче. Даже здороваться перестал. Всё лезет из шкуры вон, пытаясь сделать нечто необыкновенное из сада герцогского дворца. И у него получается, чёрт возьми. Где только герцог нашел заклинателя, чтобы так настроить гомункула?

Только сейчас я понял, что потребность здороваться с каждым встречным в саду иссякла. Но и это не отвлекло меня от процесса. Задуманное я едва-едва успел закончить до темноты. А когда стемнело, сад начал преображаться. Люди будто чувствовали, что сейчас что-то будет: что-то необыкновенное. Никогда еще мой сад не собирал столько посетителей. Посаженные мной цветы снов, начали постепенно вытягиваться из-под земли. Тонкие стебли росли вверх, пока не достигли высоты яблонь. И тогда набухшие бутоны начали распускаться. Но, вместо обычной для этих цветов желтизны, из щелей выглядывало белое свечение. Огневики, которыми я заменил цветы ещё до посадки, вложив в это все свои знания о растениях, распустились крупными розами. Света было столько, что отчетливо можно было разглядеть каждую черту на каждом изумлённом лице. И лиц были сотни. Некоторые никогда до этого момента не появлялись здесь.

Львы, стерегущие вход. Лошади, играющие у фонтана. Слон со всадником на широкой спине. Гигантский волк, одиноко стоящий на выдолбленном камне. Две яростно борющиеся гориллы. И еще десятки и десятки разных зверей. Все они под этим светом выглядели более, чем живыми. Нет-нет, а на периферии зрения один из них то прядал ушами, то двигал хоботом, то злобно зыркал алым глазом и шевелил хвостом или играл внушительной мускулатурой. И люди возбуждённо оглядывались на эти эфимерные движения.

А мой взгляд искал только одно. Среди многообразия животных и калейдоскопа человеческих лиц меня интересовала только она. Но Свеали не было этой ночью.

Как и утром, когда толпы людей наблюдали вместо газона поле необычных цветов, с приятным ароматом.

Как и днём, когда аристократы пытались поймать бабочек однодневок из далёкой страны.

Так и вечером, когда яблони устроили магическую бурю из белых и розовых лепестков.

И ночью, из фонтана вылез огненно-синий ихтиандр, сплетённый дрессированными лианами из сияющей водоросли.

И потом...

И снова день...

― Какой чудесный у тебя вышел дракон, ― меня тряхнуло доселе незнакомым чувством. Я обернулся, у фонтана стояла Свеали. Она любовалась драконом, протиснувшим голову между лошадей. Огромный зверь, вырезанный из десятка разных размеров кустов, был даже более живой, чем все остальные животные в саду.

― Добрый день, ― дыхание у меня пропало. Дракона не было в моём саду. Я его не создавал. Меня неприятно начало бить непонятной мелкой дрожью. Очень хотелось, но ничего не получалось сказать. Хотелось кричать во всё горло от раздиравший меня чувств, когда Свеали подошла к дракону, погладить его зеленый бок.

Там, где миниатюрная ладошка девушки прикоснулась к кусту, с него отвалился один листик. И тут же все остальные листья, как по команде, посыпались на зелёную траву, стремительно чернея. И вот уже не куст. Огромный зловонный коричневый в струпьях дракон схватил Свеали и, поднявшись с добычей в небо, улетел прочь. Его змеиное тело лишь пару раз изогнулось, прежде чем совсем пропало из виду.

Я не мог пошевелиться.

Только смотрел, как стремительно сменяются дни, а трава растёт и растёт. Звери теряют свои очертания. А мимо пролетают люди.

― ... я прощаю тебе это только, потому что... ― герцог бессмысленно орал, съев гнилую вишню.

― ИСПРАВЬ ЭТО СЕЙЧАС ЖЕ!! ― разносился истеричный визг герцогини над яблоневым садом. А цветы с деревьев всё осыпались, оставляя после себя завязи.

А я стоял и стоял, и только внутри что-то трескалось. Секунда за секундой, день за днем я чувствовал треск. Треск внутри меня звучал всё громче и громче, всё оглушительней. И когда я стал его чувствовать уже физически, треск утих, оставив на своем месте дрожь. А дрожь вскоре превратилась в движение. Стержень, державший меня иссяк, и сила побудила меня к действию. Уничтожить ненавистный сад. Уничтожить. Вырвать ещё цветущие цветы, состричь наголо и так потерявшие форму кусты. Сломать лопатой хрупкий фонтан и, наконец, поджечь всё это. Сжечь.

В миг эта странная сила отпустила меня, и на смену ей пришла другая. Она унесла меня прочь, с непонятным чувством смотреть издали на пожар. Кровавые отблески огня освещали пораженные и ошарашенные лица гостей и хозяев поместья. А в голову назойливо лез образ горящих гостей. Как они плавятся и рассыпаются в прах в огне.

― Её украли, ― повторял и повторял мой рот. Всё во мне вело себя странно. Как будто разрывая на отдельные части: то меня тянуло в пылающий сад, то прочь, то появлялось желание сжечь всех кругом.

* * *

Чудесный погожий день, из-за угла дворца неспешно выползало розовое солнце. Почти всё моё внимание было поглощено процессом: монотонно и тщательно я подстригал гриву ярящемуся на меня золотому льву. То и дело он пытался ударить меня своей массивной лапой, кусал ножницы. Иногда мимо проходили люди, с которыми я вежливо здоровался, а они здоровались со мной. Свеали зашла в мой сад с другой стороны, но я смог заметить её заранее. Тихонько подкрался сзади и нежно обнял за плечи.

― Здравствуй, мой рассвет, ― выдохнул давно заготовленную фразу. А она прильнула ко мне спиной, закрыла глаза. Миг длился вечно. Мы оба стояли, закрыв глаза и наслаждаясь этими мгновениями.

Открыв глаза, я обнаружил, что обнимаю сам себя, лежа на траве под диким дубом. Судорожно подорвался на ноги, но вокруг был не мой сад, и не было ни одного человека. Вообще никого не было рядом, лишь деревья, которые, казалось, назидательно взирали на меня с высоты своего возраста.

Начался озноб. Сидя на корточках под одним из вековых гигантов и прижав к себе колени, я бессильно покачивался в такт шумному сердцебиению. Оно билось так сильно, что ветки на дереве будто тряслись. А мир вокруг раскачивался вместе со мной в такт ударам сердца, раздирающим меня изнутри.

― Милый мой, твой сад прекрасен.

Свеали была в своём обычном белом платье с ярко-красной брошью-цветком. Она вышла из леса, который внезапно начал светлеть, и шум, терзавший меня, развеялся. Лёгкий шаг её стелился по траве, словно туман, что выползал на газон моего сада перед рассветом. Вот она что-то заметила справа от себя: это был конь из моего сада, он двигался к нам, а его роскошная травяная грива и хвост развевались на ветру. Когда он неспешно доскакал до Свеали, завороженно глядящей на чудо, она протянула руку к его морде, что бы погладить, но тот внезапно начал разваливаться на гниющие куски плоти. Листья осыпались струпьями на чернеющую траву. А из останков коня вырвался длинный, змееподобный дракон. Схватил замершую в оцепенении девушку и улетел в небо, осыпающееся на землю гнилью.

Проснулся я в мокром поту уже ночью. Ужас в груди постепенно стихал. А на место появляющегося чувства пустоты налетели мысли и образы. Они роились в голове, но ни один не получалось рассмотреть. Лишь спустя какое-то время одна мысль выбилась из общей круговерти и стала ясна. Я должен спасти Свеали. Долже, во что бы то не стало. Нужно спешить, пока она ещё может быть жива.

И вот тут мысль заметалась между двух вариантов. Что я буду делать с драконом? Как его убить? Нужно либо стать сильнее, либо найти помощь. Но стоило лишь представить помогающего мне герцога, одобрительно кивающего на голову дракона, как эта идея развеялась. Оставшийся вариант указывал на другие мысли.