|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Когда Гарри проснулся воскресным утром, ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, почему он чувствовал себя таким несчастным и обеспокоенным. Затем на него нахлынули воспоминания о предыдущей ночи. Он сел и раздвинул занавески своей собственной кровати с балдахином, намереваясь поговорить с Роном, заставить его поверить ему — только для того, чтобы обнаружить, что кровать Рона пуста; очевидно, он спустился позавтракать.
Гарри оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. Как только он появился, люди, которые уже закончили завтракать, снова разразились аплодисментами. Перспектива спуститься в Большой зал и встретиться лицом к лицу с остальными гриффиндорцами, которые будут относиться к нему как к какому-то герою, не привлекала; однако, это было либо остаться здесь и позволить братьям Криви загнать себя в угол, которые отчаянно звали его присоединиться к ним. Он решительно подошел к отверстию в портрете, толкнул его, выбрался наружу и оказался лицом к лицу с Гермионой.
— Привет, — сказала она, протягивая стопку тостов, завернутых в салфетку. — Я принесла тебе это. ...Хочешь прогуляться?
— Хорошая идея, — с благодарностью сказал Гарри.
Они спустились вниз, быстро пересекли вестибюль, не заглядывая в Большой зал, и вскоре уже шагали по лужайке к озеру, где был пришвартован корабль Дурмстранга, черным пятном отражавшийся в воде. Утро было холодное, и они продолжали двигаться, жуя тосты, пока Гарри рассказывал Гермионе, что именно произошло после того, как он покинул гриффиндорский стол накануне вечером. К его огромному облегчению, Гермиона приняла его рассказ без вопросов.
— Ну, конечно, я знала, что ты не вписывал себя сам, — сказала она, когда он закончил рассказывать ей о сцене в комнате рядом с Холлом. — Выражение твоего лица, когда Дамблдор зачитал твое имя! Но вопрос в том, кто его вписал? Потому что Муди прав, Гарри. ...Я не думаю, что кто-то из студентов смог бы это сделать. ...они никогда не смогли бы обмануть кубок или обойти Дамблдора...
— Ты не видела Рона? — Перебил Гарри.
Гермиона заколебалась.
— Э-э-э... да... он был на завтраке, — сказала она.
— Он все еще думает, что я вошел сам?
— хорошо. ...нет, я так не думаю. ...не совсем, — смущенно ответила Гермиона.
— Что это значит "не совсем"?
— О, Гарри, разве это не очевидно? — В отчаянии спросила Гермиона. — Он ревнует!
— Ревнует? — Недоверчиво переспросил Гарри. — Ревнует к чему? Он хочет выставить себя на посмешище перед всей школой, не так ли?
— Послушай, — терпеливо сказала Гермиона, — ты всегда привлекаешь к себе все внимание, и ты это знаешь. Я знаю, что это не твоя вина, — быстро добавила она, увидев, как Гарри в ярости открыл рот. — Я знаю, что ты не напрашивался на это. ...но— ну, знаешь, у Рона дома есть все эти братья, с которыми ему приходится соревноваться, а ты его лучший друг, и ты действительно знаменит — он всегда сторонится тебя, когда люди видят тебя, и он мирится с этим, и никогда не упоминает об этом, но Я полагаю, что это всего лишь на один раз больше, чем нужно. . . .
— Здорово, — с горечью сказал Гарри. — Действительно здорово. Передай ему от меня, что я готов поменяться местами в любое время, когда он захочет. Передай ему от меня, что я всегда рад этому. ...Люди пялятся на мой лоб, куда бы я ни пошел. . . .
— Я ничего ему не говорю, — коротко ответила Гермиона. — Скажи ему сам. Это единственный способ во всем разобраться.
— Я не бегаю за ним, пытаясь заставить его повзрослеть! — Что? — спросил Гарри так громко, что несколько сов с ближайшего дерева в тревоге взлетели. — Может, он решит, что я не получаю удовольствия, когда сломают мне шею или...
— Это не смешно, — тихо сказала Гермиона. — Это совсем не смешно. — Она выглядела крайне встревоженной. — Гарри, я тут подумала — ты ведь знаешь, что мы должны сделать, не так ли? Сразу же, как только мы вернемся в замок?
— Да, задай Рону хорошую взбучку...
— Напиши Сириусу. Ты должен рассказать ему, что произошло. Он просил тебя держать его в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. ...Как будто он ожидал чего-то подобного. Я захватила с собой пергамент и перо...
— Перестань, — сказал Гарри, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, но вокруг было совершенно пустынно. — Он вернулся в деревню только потому, что у меня разболелся шрам. Он, наверное, ворвется прямо в замок, если я скажу ему, что кто-то пригласил меня на турнир трех волшебников...
— Он бы хотел, чтобы ты ему рассказал, — строго сказала Гермиона. — Он все равно узнает...
— Как?
— Гарри, это не останется в тайне, — очень серьезно сказала Гермиона. — Этот турнир знаменит, и ты знаменит. Я буду очень удивлена, если в "Ежедневном пророке" ничего не будет о твоих соревнованиях. ...Ты уже в половине книг о Сам-знаешь-Ком, знаешь ли. ...и Сириус предпочел бы услышать это от тебя, я знаю, он бы предпочел.
— Хорошо, хорошо, я напишу ему, — сказал Гарри, бросая последний кусочек тоста в озеро. Какое-то время они оба стояли и смотрели, как тост плавает там, прежде чем из воды поднялось большое щупальце и утащило его под воду. Затем они вернулись в замок.
— Чью сову я собираюсь использовать? — Спросил Гарри, когда они поднимались по лестнице. — Он сказал мне больше не использовать Буклю.
— Спроси Рона, можно ли тебе одолжить...
— Я ни о чем не прошу Рона, — решительно заявил Гарри.
— Ну, тогда одолжи одну из школьных сов, ими может воспользоваться любой, — сказала Гермиона.
Они поднялись в Совятню. Гермиона дала Гарри кусок пергамента, перо и пузырек чернил, затем они прошлись вдоль длинных рядов жердочек, разглядывая разных сов, а Гарри сел у стены и написал свое письмо.
"Дорогой Сириус,
Ты просил меня держать тебя в курсе того, что происходит в Хогвартсе, так вот — не знаю, слышал ли ты, но в этом году состоится турнир трех волшебников, и в субботу вечером меня выбрали четвертым чемпионом. Я не знаю, кто вписал мое имя в Кубок Огня, потому что я этого не делал. Другой чемпион Хогвартса — Седрик Диггори из Хаффлпаффа.
На этом месте он замолчал, задумавшись. Ему захотелось сказать что-нибудь о большом беспокойстве, которое, казалось, поселилось у него в груди со вчерашнего вечера, но он не мог придумать, как выразить это словами, поэтому просто снова обмакнул перо в чернильницу и написал,
Надеюсь, с тобой все в порядке, и с Клювокрылом тоже — Гари"
— Закончил, — сказал он Гермионе, поднимаясь на ноги и отряхивая солому со своей мантии. В этот момент Букля вспорхнула к нему на плечо и протянула лапку.
— Я не могу тебя использовать, — сказал ей Гарри, оглядываясь в поисках школьных сов. — Я должен воспользоваться одной из них. . . .
Хедвиг издала очень громкий крик и взлетела так внезапно, что ее когти вонзились ему в плечо. Она стояла спиной к Гарри все то время, пока он привязывал свое письмо к лапе большой сипухи. Когда сипуха улетела, Гарри протянул руку, чтобы погладить Буклю, но она яростно щелкнула клювом и взлетела на стропила, оказавшись вне досягаемости.
— Сначала Рон, потом ты, — сердито сказал Гарри. — Это не моя вина.
Если Гарри думал, что ситуация улучшится, как только все привыкнут к мысли о том, что он чемпион, то следующий день показал ему, как он ошибался. Он больше не мог избегать остальную часть школы, когда вернулся к урокам, и было ясно, что остальная часть школы, как и гриффиндорцы, думала, что Гарри сам заявился на турнир. Однако, в отличие от гриффиндорцев, они, похоже, не были впечатлены.
Хаффлпаффцы, которые обычно были в отличных отношениях с гриффиндорцами, стали удивительно холодны по отношению ко всем остальным. Одного урока гербологии было достаточно, чтобы продемонстрировать это. Было ясно, что Хаффлпаффцы считали, что Гарри украл славу их чемпиона; возможно, это чувство усугублялось тем фактом, что дом Хаффлпаффцев очень редко удостаивался какой-либо славы, и что Седрик был одним из немногих, кто когда-либо дарил им ее, однажды обыграв Гриффиндор в квиддиче. Эрни Макмиллан и Джастин Финч-Флетчли, с которыми Гарри обычно очень хорошо ладил, не разговаривали с ним, хотя они пересаживали прыгающие луковицы в один лоток, хотя они довольно неприятно рассмеялись, когда одна из Прыгающих луковиц вырвалась из рук Гарри и сильно ударила его по лицу. Рон тоже не разговаривал с Гарри. Гермиона сидела между ними, поддерживая очень натянутую беседу, но, хотя оба обычно отвечали ей, они избегали смотреть друг другу в глаза. Гарри показалось, что даже профессор Спраут держалась с ним отстраненно, но ведь она была главой Хаффлпаффа.
При обычных обстоятельствах он бы с нетерпением ждал встречи с Хагридом, но забота о волшебных существах означала, что он увидит и слизеринцев — впервые с тех пор, как стал чемпионом, он встретится с ними лицом к лицу.
Как и следовало ожидать, Малфой прибыл в хижину Хагрида со своей знакомой ухмылкой на лице.
— О, смотрите, ребята, это чемпион, — сказал он Крэббу и Гойлу, как только оказался в пределах слышимости Гарри. — У вас есть книги для автографов? Лучше подпишите их сейчас, потому что я сомневаюсь, что он надолго задержится. ...Половина чемпионов Трех волшебников погибла... Как долго, по-твоему, ты продержишься, Поттер? Я ставлю на то, что первое задание будет выполнено через десять минут.
Крэбб и Гойл подхалимски захохотали, но Малфою пришлось на этом остановиться, потому что Хагрид появился из задней части своей хижины, балансируя на качающейся башне из ящиков, в каждом из которых было по очень большому взрывчатому существу. К ужасу класса, Хагрид продолжил объяснять, что причиной, по которой скрюты убивали друг друга, был избыток сдерживаемой энергии, и что решением было бы, если бы каждый ученик надел на скрюта поводок и вывел его на короткую прогулку. Единственной хорошей вещью в этом плане было то, что он полностью отвлек Малфоя.
— Выводить эту штуку на прогулку? — с отвращением повторил он, заглядывая в одну из коробок. — И где именно мы должны закрепить поводок? Вокруг жала, выступающего конца или присоски?
— Возьми посередине, — сказал Хагрид, демонстрируя. — Э-э-э, ты, наверное, захочешь надеть свои перчатки из драконьей кожи, просто в качестве дополнительной меры предосторожности, например. Гарри, иди сюда и помоги мне с этой большой одной. . . .
Однако на самом деле Хагрид намеревался поговорить с Гарри наедине с остальным классом. Он подождал, пока все остальные не разошлись по своим делянкам, затем повернулся к Гарри и очень серьезно сказал:
— Итак, ты участвуешь в соревновании, Гарри. В турнире. Чемпион школы.
— Один из чемпионов, — поправил его Гарри.
Черные, как у жука, глаза Хагрида из-под всклокоченных бровей выглядели очень встревоженными.
— Не знаешь, кто тебя на это подбил, Гарри?
— Значит, ты веришь, что я этого не делал? — спросил Гарри, с трудом скрывая прилив благодарности, который он испытал при словах Хагрида.
— Конечно, я знаю, — проворчал Хагрид. — Ты говоришь, что это был не ты, и я тебе верю, и Дамблдор тебе верит, и все остальные.
— Хотел бы я знать, кто это сделал, — с горечью сказал Гарри.
Они вдвоем оглядели лужайку; класс теперь был широко разбросан, и все испытывали большие трудности. Скрутсы теперь были более метра в длину и чрезвычайно мощные. Лишенные панциря и бесцветные, они обзавелись чем-то вроде толстой, сероватой, блестящей брони. Они выглядели как нечто среднее между гигантскими скорпионами и удлиненными крабами, но по-прежнему без узнаваемых голов и глаз. Они стали невероятно сильными, и ими было очень трудно управлять.
— Похоже, им весело, не так ли? — Радостно сказал Хагрид. Гарри предположил, что он говорит о скрутах, потому что его одноклассники определенно не были такими; время от времени один из концов скрут взрывался с пугающим грохотом, отчего его отбрасывало на несколько метров вперед, и не одного человека тащили на животе, отчаянно пытаясь вытащить и снова встать на ноги.
— Ах, я не знаю, Гарри, — внезапно вздохнул Хагрид, глядя на него сверху вниз с озабоченным выражением на лице. — Чемпион школы. Кажется, с тобой происходит все, что угодно, не так ли?
Гарри не ответил. Да, похоже, с ним действительно все произошло. ...примерно то же самое сказала Гермиона, когда они гуляли вокруг озера, и, по ее словам, именно по этой причине Рон больше с ним не разговаривал.
Следующие несколько дней были для Гарри одними из самых тяжелых в Хогвартсе. Больше всего он был близок к подобному чувству в те месяцы, когда учился на втором курсе, когда большая часть школы подозревала его в нападении на сокурсников. Но тогда Рон был на его стороне. Он думал, что смог бы справиться с остальным поведением школы, если бы просто вернул Рона в качестве друга, но он не собирался пытаться убедить Рона поговорить с ним, если Рон этого не хотел. Тем не менее, ему было одиноко, и неприязнь обрушивалась на него со всех сторон.
Он мог понять отношение Хаффлпаффцев, даже если ему это не нравилось; у них был свой собственный чемпион, которого нужно было поддерживать. Он не ожидал ничего меньшего, чем злобных оскорблений от слизеринцев — он был там крайне непопулярен и всегда был таким, потому что помогал Гриффиндору так часто побеждать их, как в квиддиче, так и на межфакультетском чемпионате. Но он надеялся, что рэйвенкловцы, возможно, в глубине души поддержат его так же сильно, как Седрика. Однако он ошибался. Большинство равенкловцев, казалось, думали, что он отчаянно пытался заработать себе немного больше славы, обманом заставив кубок принять его имя.
Кроме того, Седрик гораздо больше походил на чемпиона, чем на самом деле. Невероятно красивый, с прямым носом, темными волосами и серыми глазами, трудно сказать, кто вызывал больше восхищения в эти дни, Седрик или Виктор Крам. Гарри на самом деле видел, как те же шестиклассницы, которые так хотели получить автограф Крама, умоляли Седрика подписать их школьные сумки как-то во время ланча.
Между тем ответа от Сириуса не было, Хедвиг отказывалась к нему приближаться, профессор Трелони предсказывала его смерть с еще большей уверенностью, чем обычно, а он так плохо справлялся с заклинаниями вызова на уроке профессора Флитвика, что ему дали дополнительное домашнее задание — единственному, кто его получил, не считая Невилла.
— Это на самом деле не так сложно, Гарри, — попыталась успокоить его Гермиона, когда они выходили из класса Флитвика — весь урок она заставляла предметы приближаться к ней через всю комнату, как будто она была каким-то странным магнитом для тряпок, корзин для бумаг и луноскопов. — Ты просто не мог сосредоточиться должным образом...
— Интересно, с чего бы это, — мрачно сказал Гарри, когда Седрик Диггори проходил мимо в окружении большой группы жеманно улыбающихся девушек, которые смотрели на Гарри так, словно он был особенно большим психом. — Все равно — не бери в голову, а? Двойные зелья, которые я с нетерпением жду сегодня днем. . . .
Двойное приготовление зелий всегда было ужасным занятием, но в наши дни это было не что иное, как пытка. Оказаться запертым в подземелье на полтора часа со Снейпом и слизеринцами, которые, казалось, были полны решимости как можно сильнее наказать Гарри за то, что он осмелился стать чемпионом школы, было, пожалуй, самой неприятной вещью, которую Гарри мог себе представить. Он уже с трудом справился с одним пятничным заданием, когда Гермиона, сидевшая рядом с ним, вполголоса повторяла "не обращай на них внимания, не обращай на них внимания, не обращай на них внимания", и он не понимал, почему сегодняшний день должен быть хоть немного лучше.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
