Эта глава посвящается моему бедному, измученному Кагецукаю (и всем остальным, кто терпеливо ждал этого безумного медленного процесса). Вот и все поцелуи! Я прощена?

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Эване показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди от разлившегося по венам жара. Мурашки пробежали по ее груди и рукам, когда его пальцы нежно впились в ее бедра. Она едва могла в это поверить, но вот он говорит, что хочет этого... хочет ее. Это было слишком приятно, чтобы быть правдой, но его внешность, его близость, его прикосновения — все подтверждало волнующие слова. И теперь он собирался поцеловать ее. Его лицо нависло над ней так близко, что она почувствовала его дыхание и земляной аромат успокаивающего чая, окутавший ее. Создатели, она хотела этого так сильно, что думала, взорвется, если его губы в ближайшее время не коснутся ее.

Но со звуком открывшейся двери и голосом посыльного все рухнуло, и вместе с этим пришло разочарование, настолько сокрушительное, что у нее перехватило дыхание. Фенедис ласа! Неужели они будут прерваны навсегда? Каллен застыл на долю секунды, а затем с разочарованным вздохом закрыл глаза. Он все еще не отходил от нее, его руки все еще впивались в ее бедра, но когда посыльный приблизился, не отрываясь от своих бумаг, Каллен, наконец, опустил руки и повернулся к молодому человеку.

— Вы хотели получить копию отчета сестры Лелианы.

Каллен только прорычал низкое, угрожающее

— Что?, — приближаясь к мужчине. Посыльный, все еще ничего не понимая, продолжил.

— Отчет сестры Лелианы. Вы хотели, чтобы его доставили "без промедления".

Несмотря на свое смущение и разочарование, она не могла избавиться от чувства легкой жалости к посланнику, который теперь, несомненно, смотрел прямо в глаза смерти. Каллен больше ничего не сказал, но по тому, как он продолжал угрожающе надвигаться на молодого человека, она поняла, что этого было бы достаточно, чтобы напугать его до потери сознания. Она смущенно отвела взгляд, когда посыльный посмотрел в ее сторону, а затем услышала, как он пробормотал что-то насчет того, чтобы отнести отчет в офис Каллена. Он быстро попятился, а затем повернулся и практически побежал к двери.

Впрочем, это не имело значения. Ее снова охватило непреодолимое разочарование, когда она увидела его напряженную спину и сжатые кулаки. Посыльный испортил настроение, и Каллен, вероятно, захочет ознакомиться с отчетом. Им придется найти другое время — если... если он все еще хочет найти другое время. Создатели, что, если он передумает? Она отвела взгляд от него, когда он снова повернулся к ней, разочарование сменилось покорностью и легким отчаянием.

— Если тебе нужно...

Ответ Каллена остановил все связные мысли, когда его тело устремилось к ней, и его жадные губы впились в ее собственные, проглотив остальные слова, а также ее удивленный вздох. Однако ее первоначальное удивление быстро прошло, и она растаяла в его объятиях, одновременно потянувшись, чтобы ухватиться за его куртку. Ее мир сузился до этого единственного момента, до требовательного прикосновения его слегка потрескавшихся губ к ее губам, до тихого рычания, вырвавшегося из его горла, когда она прижалась еще теснее, до нежного прикосновения кожистой ладони к ее щеке, до того, как его пальцы впились в ее бедро, отчаянно пытаясь удержать, словно она могла выскользнуть из его объятий или превратиться в ничто. Он приподнял ее голову, одновременно наклоняясь, чтобы еще сильнее прижаться к ней, и грубо заставил ее губы двигаться в такт с его губами. Ее никогда раньше не целовали так страстно и напористо, и она почувствовала, как его губы проникают прямо в ее лоно, как мурашки пробегают по всему ее телу симфонией прикосновений, вкусов и звуков.

Этот. Это то, чего я хочу. Все, чего я когда-либо хотела. И, о, это стоило каждой минуты ожидания!

Через несколько секунд или минут — она с трудом могла уследить за временем — он прервал поцелуй. Ее губы были в восхитительных синяках от его прикосновения, все ее чувства обострились от его близости, от его прикосновений. Его прерывистое дыхание соответствовало ее собственному, но когда он отстранился, чтобы встретиться с ней взглядом, она увидела в его глазах своего старого врага — сомнение. Паника поднялась в ее груди, ее пальцы отчаянно вцепились в его куртку, словно пытаясь удержать его, и она с трудом сглотнула, когда он пробормотал извинения.

— Прости... это было... э-э-э..... действительно мило.

По мере того, как он говорил, его озабоченное выражение лица сменилось легкой улыбкой, но его поведение оставило ее неуверенной. Испуганные слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла их остановить.

— Ты ведь не жалеешь об этом, правда?

Удивление, отразившееся на его красивом лице, немного успокоило ее панику. И все же ее сердце учащенно билось, а за спиной маячил призрак потери и неприятия.

— Что? — удивленно спросил он. — нет! Нет... вовсе нет.

Призрак непрошеных воспоминаний мгновенно улетучился, и она с облегчением улыбнулась ему. Словно подчеркивая свои слова, он нежно приподнял ее подбородок и снова завладел ее губами. Если первый поцелуй был полон отчаяния и желания, то этот получился нежным, пробным и изучающим. Он провел губами по ее губам — раз, другой, — прежде чем прижаться к ним плотнее и слегка потянуть за нижнюю губу. Ее руки крепче вцепились в его мантию, когда он обнял ее, притягивая к себе вплотную. Он скользнул кончиком языка по изгибу ее губ, словно прося о доступе, и она нерешительно открылась ему. Конечно, она видела такое и раньше, но никогда не могла себе представить, как восхитительно его язык проникает в ее рот, когда он начинает исследовать его. У него был вкус чая, меда и еще чего-то, явно принадлежащего ему, и глубокая боль в животе опустилась ниже. Прежде чем она смогла себя остановить, она с наслаждением выдохнула ему в рот.

Он отстранился, чтобы прижаться лбом к ее лбу, его плечи поднимались и опускались от глубоких, прерывистых вдохов. Его тело словно защищало ее, и от хриплого голоса у нее по спине побежали мурашки, когда он, наконец, заговорил.

— Дыхание Создателя... Эвана...

Он отстранился, и его глаза с неприкрытым восхищением скользнули по ее лицу. Чувственность, с которой ее имя сорвалось с его губ, прогнала все оставшиеся у нее сомнения относительно его желаний. Она действительно была ему небезразлична. Достаточно, чтобы целовать ее так, как ему хотелось... как это. Создатели, помилуйте, теперь, когда она испытала на себе такие поцелуи, она думала, что никогда не сможет жить без них.

Где-то на крепостной стене захлопнулась дверь, и ее мысли внезапно вернулись к их опасному положению. Конечно же, он не хотел бы, чтобы его увидели солдаты?

— Каллен, — выдохнула она. — Я не хочу двигаться, но..... мы на крепостной стене.

Он закрыл глаза и улыбнулся.

— Хммм, да. Где все могут нас видеть.

Она удивленно приподняла бровь, удивленная его спокойной реакцией.

— Вот именно.

— Это ужасно, что мне сейчас все равно? Я знаю, что сделаю это позже, но...

Странная, тяжелая радость вырвалась из ее сердца и наполнила грудь. Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его в небритый подбородок.

— Все в порядке. Но просто знай, что я разрешаю тебе целовать меня, когда захочешь.

Он снова открыл глаза, и на его лице промелькнуло удивление, которое тут же сменилось ухмылкой и приподнятыми бровями.

— Когда? Это может быть опасно.

— Нет, не будет. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты был бы слишком смущен, чтобы совершить что-то по-настоящему рискованное.

Он наклонился вперед, его взгляд был мягким и дразнящим.

— Хммм... возможно, ты права... Или, возможно, я сделаю своей миссией целовать тебя в каждой комнате Скайхолда. Ее глаза слегка расширились, и он усмехнулся. — До тех пор, пока в комнате будем только мы.

Она тоже рассмеялась. Он вздохнул, наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее податливых губах, а затем крепче обнял ее.

— Я просто хочу насладиться этим моментом, — прошептал он.

С каждым прикосновением его губ к ее губам становилось все труднее думать, но это чувство она воспринимала легко.

— Я тоже, ма винан.

Каллен одарил ее полуулыбкой, шрам на его верхней губе соблазнительно изогнулся.

— Полагаю, теперь я могу спросить, что это значит?

Она слегка вздрогнула от его вопроса. Смутные воспоминания о той ночи, когда она вернулась из Крествуда, всплыли в ее сознании, и она слегка покраснела.

— О... эм... это означает "мое сердце". Это ласковое обращение к... — Она замолчала и застенчиво отвела взгляд, затем снова посмотрела на него краем глаза. — ..... для любовника.

Она увидела, как Каллен сглотнул, и его лицо стало серьезным.

— Ты назвал меня так в ту ночь, когда вернулся из Крествуда. Это и моя венанара. У меня что-то с сердцем?..

Ее лицо вспыхнуло от смущения. Значит, она что-то ему сказала.

— Я-я сказал? Я сказал "ма венананара"? Это значит... э-э... "желание моего сердца"... Я подумал, может быть, я что-то тебе сказал, но не смог точно вспомнить. А потом ты ничего не сказал, и я подумала, что мне это, должно быть, приснилось.

— И я не хотел смущать тебя, спрашивая, что это значит. — Он издал сдавленный смешок. — Я не знал, понимала ли ты вообще, с кем разговариваешь в тот момент. Мне придется получше освоить этот твой язык... Он помолчал, а затем приподнял бровь, глядя на нее, и в выражении его лица смешались поддразнивание и мальчишеская застенчивость. — Итак... Я — мечта твоего сердца?

Если бы она покраснела еще сильнее, то, скорее всего, вспыхнула бы. И все же его поцелуи придали ей уверенности, и она приподнялась на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо:

— Конечно, ма венан.

К тому времени, как она наклонилась, чтобы посмотреть ему в лицо, его веки уже закрылись. Нежный взгляд, которым он одарил ее, когда, наконец, снова открыл их, заставил ее растаять. Она посмотрела в его медовые глаза, и он снова поцеловал ее, на этот раз долгим, нежным поцелуем, который говорил о том, что еще впереди. Его руки слегка сдвинулись, пальцы в перчатках погладили ее спину. Экстаз.

Когда он прервал поцелуй, она неуверенно спросила:

— Ты... придешь ко мне сегодня вечером? На чай?

Он кивнул и в последний раз прижался губами к ее губам, прежде чем неохотно отстраниться. Они шли вместе, возвращаясь к своему обычному уютному молчанию, но теперь с примесью радости и удовлетворения. Дело было сделано, и ему было не все равно. Она едва сдерживала восторг, когда они неторопливо шли бок о бок. Она остановилась, когда они подошли к лестнице, ведущей вниз, в верхний двор.

— Сегодня мне нужно встретиться с Джозефиной и Соласом, но к семи или восьми я должна быть в своей комнате и просмотреть отчеты. В любое время после этого...

— Я постараюсь сделать это как можно раньше, — заверил он ее, поднимая руку и касаясь ее щеки.

— хорошо.

Она застенчиво улыбнулась ему и неохотно отстранилась от его прикосновения. Ошеломляющая легкость внутри быстро вытеснила мимолетное чувство потери, и она вприпрыжку сбежала по ступенькам на урок к Джозефине. Она не думала, что расскажет об этом послу прямо сейчас. Было приятно иметь что-то вроде секрета... на данный момент. Судя по тому, как распространяются сплетни в замкнутом сообществе, скоро об этом узнает весь Скайхолд. Наверное, им не стоило так долго целоваться на крепостной стене.

Однако она не могла заставить себя пожалеть об этом. Создатели, при одной мысли о том, как его губы касались ее губ, как она ощущала его шрам у себя под губами и как его руки массировали ее спину... ее лицо вспыхнуло, несмотря на то, что она пыталась выглядеть профессионалкой перед встречей с Джозефиной.

Лелиана стояла, облокотившись на край стола Джозефины, когда вошла Эвана, и выражение лица начальника шпионской сети разбило ее обнадеживающий, хотя и наивный пузырь секретности. Она попыталась подавить дополнительный прилив неприязни к этому конкретному посланнику.

— Ну, здравствуй, инквизитор.

Мелодичный тон Лелианы говорил сам за себя. Эвана использовала все приемы из книги Джозефины, какие только могла придумать, и сумела сохранить невинное выражение лица.

— Привет, Лелиана, — ответила она с веселой улыбкой. — Я не ожидала увидеть вас здесь сегодня.

Обе женщины удивленно приподняли брови — Лелиана в недоумении, а Джозефина в радостном изумлении. Но Эване противостояла лучшая из них. В конце концов, они сломили бы ее. Вздохнув, она села в свое обычное кресло у камина.

— Что ж, мне кажется, это хорошая возможность поучиться. Если я хочу оставаться скрытной, но при этом не показывать окружающим, что у меня есть секреты, как мне этого добиться?

Губы Джозефины скривились в усмешке, но, тем не менее, она отнеслась к вопросу серьезно.

— Ну, ты бы в основном льстила и потворствовала, а затем постепенно перевела разговор на другую тему, предпочтительно спорную.

— Я бы просто приказала своим шпионам отравить любого, у кого хватило наглости задавать слишком много вопросов.

Джозефина рассмеялась и легонько шлепнула Лелиану по руке.

— ой! Вы бы наверняка этого не сделали. Ты бы так и эдак перебрасывался словами, пока ни у кого не осталось бы воспоминаний о предыдущем разговоре.

Лелиана кивнула.

— Возможно, ты права. Но эта тактика не сработает с нашим инквизитором, потому что я уже знаю секрет. Мне просто нужно, чтобы она поделилась пикантными подробностями.

Эвана, наконец, сдалась и закрыла лицо руками. Обе женщины захихикали — по-настоящему захихикали — и Эвана пробормотала сквозь ладони:

— Что ты знаешь?

Лелиана с радостью рассказала ей.

— Что ж, я знаю, что вы и наш суровый красавец коммандер проводите довольно много времени вместе... одни. И тут мой ошеломленный посыльный сообщил мне, что нашел вас двоих в довольно странном виде... неподалеку от зубчатой стены.

Эвана уронила руки на колени, но не подняла глаз.

— Тебе лучше не говорить Каллену. Твой гонец, случайно, не говорил тебе, что его чуть не сбросили со стены за то, что он помешал?

— Мешаешь? Прервал что? — Джозефина вздохнула.

У Эваны снова побежали мурашки по коже, когда она вспомнила его объятия и поцелуи. Она не смогла сдержать смущенной улыбки.

Лелиана указала на нее и издала торжествующее

— Ах-ха!

Эвана подняла руки в притворной капитуляции, все еще глупо улыбаясь.

— Ладно, хорошо! Дориан и Коул убедили меня рискнуть и рассказать Каллену о своих чувствах. Когда я спросила, сможет ли он позаботиться обо мне, маге, он сказал, что сможет... Или, скорее, что он это сделал. Затем... мы... Я имею в виду, после того, как нас прервал невежественный молодой посыльный...

Она вздохнула. Почему было так трудно выразить это словами?

— Потом он поцеловал меня. И это было самое невероятное, что я когда-либо испытывала.

1234

↓ Содержание ↓