|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не прошло и недели после кончины лорда Телемахона, как Правящий совет назначил новым верховным прорицателем молодого мастера, которого Аэрон едва знал. Не было ничего удивительного в том, что новый правящий мастер был мелким сенатором и суренаранским адвокатом, который открыто соглашался с Орисеем на заседаниях совета и в разговорах. Хотя Аэрон почти не общался ни с кем из своих сокурсников, и еще меньше с мастерами теперь, когда Телемахон ушел, он постепенно начал осознавать растущее напряжение в воздухе. После долгих лет маневрирования в залах колледжа нарастал интерес к удаленному Скипетру.
Орисей целыми днями занимался частными делами в своих поместьях и на землях, окружающих Кимбар, и студенты колледжа шептались, что он заручается поддержкой лордов и генералов Кимбара для выступления против безликого короля города. Аэрону казалось бессмысленным и небрежным, что Скипетр должен сидеть сложа руки, наблюдая, как его враг набирает силу, но кимбарцы из колледжа не придавали этому значения. Городские правила наследования гласили, что скипетр должен ответить на любой личный вызов, брошенный ему. Король был волен подавить любой государственный переворот или восстание любыми силами, которые он сочтет подходящими, но до тех пор, пока его соперник не поднимет против него оружие, он не мог использовать солдат и героев Кимбара для защиты своих собственных позиций. Конечно, Орисей позаботился о том, чтобы Скипетр соблюдал его собственные законы, заручившись поддержкой генералов, лордов и народа.
Орисей ухмылялся и отшучивался, когда смелые или сварливые лорды и маги требовали рассказать о его намерениях, отвергая любые предположения о том, что он собирается бросить вызов правителю города. Но городские демагоги провозглашали его добродетели и призывали Орисея захватить трон и повести Кимбар войной против Аканакса. Было широко известно, что Скипетр не желал войны, но настроение в городе менялось в зависимости от его безликого повелителя. Аэрон кипел от злости, когда колледж остановился, а студенты и магистры тратили свои дни на бесстыдное распространение слухов. Раздраженный тем, что его отвлекли, он задумался о том, что произойдет, если гроза, нависшая над колледжем, разразится.
Лорд Орисей, такой же энергичный и капризный, как и всегда, вернулся к своим обязанностям через несколько дней после победы над лордом Телемахоном. Через неделю после своего возвращения он послал за Аэроном. Юный студент нашел Орисея в его спартанских покоях в Зале магистров. Он никогда не был в покоях Верховного чародея и был удивлен голыми стенами и простой мебелью. Яркая внешность Орисея отражалась в его лице и манерах, не говоря уже о его вещах.
— Вы посылали за мной, лорд Орисей? -спросил он.
— А, Аэрон! Да, конечно, я это сделал. — Худощавый колдун ухмыльнулся и, присев, как слуга, отодвинул для Аэрона стул у узкого окна. — Как продвигается твоя учеба? Я не разговаривал с тобой пару недель.
— Очень хорошо, мой лорд, — ответил Аэрон. — Мастер Сарим помогал мне с некоторыми сложными заклинаниями.
— Действительно. — По бородатому лицу Орисея пробежала мимолетная гримаса. — Я был удивлен, узнав, что Сарим занял место Телемахона в качестве вашего спонсора.
— Я не смог бы остаться здесь, если бы он этого не сделал.
— Я был бы рад стать твоим спонсором, Аэрон. У тебя невероятный потенциал, просто невероятный! Мы не можем позволить тебе уйти. — Орисей огляделся по сторонам, хотя они были совершенно одни, и наклонился ближе. — Кроме того, я думаю, что скоро здесь все изменится. Колледж стал слишком... консервативным. Он слишком привязан к искусственным классовым различиям и богатству, а не к реальному потенциалу студентов. Вы, пожалуй, являетесь нашим лучшим примером студента, чьи таланты намного превосходят способности тех, кто называет себя лучшими из них. Я вижу колледж, где единственным показателем статуса студента являются его сила и мастерство, Аэрон. Я верю, что это перемены к лучшему.
Аэрон не знал, что на это ответить.
— Хотел бы я, чтобы это было так, — нервно рассмеялся он. — Я поддерживаю любое соглашение, которое ставит меня вровень с Далриоком Коринианом.
— Да, я полагаю, что так и было бы, — задумчиво произнес Орисей. — Ты помнишь подробности нашего первого разговора после твоего посвящения в послушники? Мы говорили о Плетении и старой магии теней имаскари.
— Я помню. Ты намекнул, что имаскари овладели другим методом создания своих заклинаний, силой, которая освобождала их от Плетения. Аэрон встретился взглядом с Орисеем. — Та же сила, которую ты использовал против лорда Телемаха.
Орисей ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.
— Ах, Аэрон, ты не можешь себе представить, как я рад, что кто-то оценил мастерство моего последнего заклинания! Я задавался вопросом, все ли это пропустили.
— Это было ясно как божий день. Ты не прикасался ни к одному плетению, которое я мог бы увидеть. Ты хочешь сказать, что никто больше не заметил?
— Аэрон, твой дар уникален. Ты единственный среди нас, в ком течет эльфийская кровь, и я подозреваю, что ты единственный волшебник в этих стенах, наделенный магическим зрением. — Орисей нетерпеливо кивнул. — Да, я использовал древнюю магию против Телемахона. Он оказался сильнее, чем я ожидал.
В воспаленных глазах Орисея было что-то почти нездоровое, тревожная напряженность заставляла его переминаться с ноги на ногу, дрожать, как человека на грани припадка. Аэрон почувствовал опасность, риск; холодная рука предостережения легла на его сердце. Но, несмотря ни на что, он был заинтригован. Он думал, что понял, как складываются все кусочки головоломки, но теперь понял, что по крайней мере одна часть головоломки ускользнула от него.
— Как вам это удалось? — тихо спросил он.
Орисей вздохнул и развел руками.
— Увы, я не могу объяснить. Как бы ты смог описать то, что видишь в Плетении, одному из своих слепых товарищей? Как бы ты объяснил глухому, на что похожа песня соловья? Он отошел, сцепив руки за спиной. — Ты великолепен, Аэрон, но тебе не хватает здравого смысла, необходимого для того, чтобы владеть властью.
Аэрон выпрямился, свирепо глядя на Орисея.
— Я не понимаю. На наших уроках ты показал мне несколько мощных заклинаний, для которых требуется магия теней, источник силы за пределами Плетения, до которого я могу дотянуться и придать ему форму. Но если я не могу распознать этот источник магии, ты только зря тратишь наше время, демонстрируя заклинания, с которыми я не могу справиться. Он фыркнул. — Если на то пошло, как ты вообще овладел этой древней магией?
— Я не говорил, что никто не может этого понять, Аэрон. Я просто заметил, что в данный момент ты не можешь. Это можно исправить, если у тебя сильная воля и не будет недостатка в мужестве. Что касается моего опыта, то позвольте мне поделиться с вами несколькими профессиональными секретами. Было бы проще показать вам, чем объяснять.
Кипя от нетерпения, Аэрон нахмурился.
— Что я должен делать?
Орисей ухмыльнулся и наклонился ближе к Аэрону, его темные глаза сверкали, как гагат.
— Встретимся у руин пирамиды Унтера сегодня вечером, за час до полуночи. Вам не понадобятся никакие из ваших книг, но вы должны подготовить столько заклинаний для защиты, сколько сможете. В нашем путешествии мы можем столкнуться с некоторыми ужасными опасностями. О, и вам следует приготовить заклинание ночного видения, если вы о нем знаете. Волшебный свет может подвести нас.
— Я не особо нуждаюсь в заклинаниях видения, — сказал Аэрон. Он поднес руку к своим миндалевидным глазам. — У меня всегда был талант видеть то, чего не видят другие. Куда мы направляемся, мастер Орисей? И когда мы вернемся?
Орисей улыбнулся.
— Недалеко, мой мальчик, совсем недалеко. На самом деле, всего несколько шагов, но это одни из самых трудных шагов, которые ты когда-либо делал. Мы вернемся к утру — если вернемся.
Загадочное предложение Орисея занимало мысли Аэрона, пока он рассеянно выбирался из покоев Верховного чародея. Аэрон не забыл, что мастер Раймонд встретил свою смерть в руинах обелиска. Делал ли Орисей подобное предложение магистру-Отрекшемуся несколько месяцев назад? Не было найдено никаких следов заклинания, призвавшего зверя в колледж... И Аэрон видел, как Орисей мог творить заклинания, которых никто другой не замечал. Мелодраматические увещевания Верховного Фокусника не помогли Аэрону успокоиться.
Он обнаружил, что стоит у входа в благоухающий, отделанный деревянными панелями холл, ведущий в покои Телемахона. Повинуясь внезапному порыву, он отвернулся, бросив украдкой взгляд в сторону, и направился к двери. Он еще не был готов вернуться в свои покои, чтобы дождаться наступления ночи, и беспокойство в его голове требовало каких-то действий. Если Телемахон что-то знал об Орисее, он мог оставить какие-то записи в своих книгах и заметках, подумал Аэрон. Казалось неразумным входить в круг Орисея с закрытыми глазами.
Дверь была запечатана руной, отпугивающей случайных нарушителей; Аэрон сосредоточился, отыскал сгусток магической энергии, который образовывал барьер, и силой мысли отодвинул его в сторону. Покои Телемахона были обшарпаны, но не разграблены. Беспорядочная масса бумаги и неровные стопки томов были аккуратно разложены, что свидетельствовало о том, что после смерти Верховного Прорицателя здесь побывал кто-то еще. Аэрон осторожно обошел комнату, мысленно каталогизируя ее содержимое. Казалось, со времени его последнего разговора с лордом Телемахоном ничего не пропало. Чем дольше он смотрел, тем больше убеждался, что в этой комнате находится что-то важное.
Он сидел в тяжелом резном кресле за письменным столом и размышлял. Телемахон верил, что Орисей убил мастера Раэмона. Он не просто верил в это, он был настолько уверен в этом, что публично выдвинул свое обвинение и бросил вызов фокуснику, когда Правящий совет ничего не предпринял.
— Что это значит для меня? — Аэрон громко выдохнул, сцепив пальцы. Орисей, казалось, был одним из немногих друзей, которые у него были в Симбаре — в конце концов, он был первым наставником, который счел нужным относиться к Аэрону как к взрослому, поощряя его выходить за рамки традиций и опыта. Но Аэрон ни на секунду не поверил, что покровительство Верховного Фокусника было полностью альтруистичным.
Кто-то попытался открыть дверь. Аэрон замер, затаив дыхание. Щеколда остановилась, и он вздохнул с облегчением — пока не почувствовал, что сработала простая магия. Щеколда внезапно поднялась сама по себе, и дверь открылась.
— Кто здесь? — спросил высокий волшебник, стоявший снаружи. — Аэрон? Это ты?
— Да, Сарим. — Аэрон тяжело опустился в кресло, когда калишитский мастер вошел и закрыл за собой дверь.
Он ожидал, что мастер придет в ярость из-за его действий по взлому и проникновению, но Сарим не выказал никакого гнева.
— Я обнаружил, что кто-то пытается взломать мою метку, но не ожидал увидеть тебя. Что ты здесь делаешь, Аэрон?
Аэрон начал было отвечать, но понял, что у него нет причины, которую он мог бы легко объяснить.
— Я не уверен. Я просто хотел подумать, — сказал он.
— Для этого есть более доступные места, — заметил Сарим. Он убрал обломки с одного из кресел Телемаха и присоединился к Аэрону, оглядывая комнату. — Что у тебя на уме?
Аэрон долго изучал Сарима, размышляя. Он хотел испытать себя в познании древних тайн, которые предлагал Орисей... но он не был уверен, что доверяет Верховному Заклинателю. Сариму, с другой стороны, он доверял. — Орисей предложил показать мне, как он сотворил магию, которая уничтожила Телемахона. Он попросил меня встретиться с ним до полуночи у Разрушенной пирамиды.
Глаза Сарима расширились, и он настороженно наклонился вперед.
— Ты собираешься прийти на встречу?
— Да, — сказал Аэрон. — Орисей говорит, что я один из немногих студентов, которые могут понять его магию. Я хочу знать, как он делает то, что делает. Он уверенно улыбнулся. — В конце концов, я здесь для того, чтобы учиться, не так ли?
— Не все чувствуют то же самое, Аэрон. — Сарим покачал головой. — Тебе следует опасаться щедрости Орисея.
— Почему вы так говорите?
Калишит впился своими темными глазами в лицо молодого мага.
— Аэрон, мы оба знаем, что Орисей — наиболее вероятный подозреваемый в убийстве мастера Раймонда. Он только выиграл от смерти Рамона; Раймонд был верным защитником Скипетра. Благодаря гибели Телемахона мы все увидели, что Орисей способен творить смертоносную магию, которую мы не можем понять или разгадать. Итак, давайте предположим, что Телемахон был прав, и Орисей убил Реймона. Почему он хотел помочь вам понять, как это могло быть сделано?
Аэрон нахмурился и на мгновение задумался.
— Ты веришь, что он хочет заставить меня замолчать? Теперь, когда Мелисанды нет, я единственный оставшийся свидетель смерти мастера Рамона.
— Тебе это не кажется вероятным?
— Если это так, то зачем вообще мне что-то показывать? — Ответил Аэрон. — Мы неделями работали над некоторыми из его заклинаний и чар. Он не стал бы так утруждать себя, если бы хотел меня убить.
— Если только он не счел необходимым завоевать твое доверие, — мрачно заметил Сарим. — А что может быть лучше?
— Нет, я в это не верю, — ответил Аэрон. — Я другой, Сарим. Я могу стать кем-то большим, чем любой другой студент здесь. И я намерен это сделать. Независимо от того, что ты думаешь об этике Орисея, он может научить меня знаниям, которые не под силу ни одному другому мастеру.
— Это говорит в тебе высокомерие, Аэрон, — сказал Сарим.
— Разве это высокомерие, если я могу подкрепить его способностями? — Сказал Аэрон. — Сарим, я не доверяю Орисею. Я буду проявлять всю необходимую осторожность. Но если он покажет мне силу, которая убила Раэмона и Телемахона, я получу ответы на их вопросы.
Глаза Сарима вспыхнули, и он резко встал.
— Как пожелаете, — сказал он. — Твоя учеба — это твое личное дело, по этому принципу мы живем здесь, в колледже. Но это и мое дело, поскольку я твой спонсор и несу за тебя ответственность. Я присоединюсь к тебе сегодня вечером, чтобы посмотреть, как проходят твои занятия с Орисеем.
— Но...
— Довольно, студент Аэрон! — Сарим удерживал его взгляд, пока Аэрон неохотно не уступил. Высокий маг помолчал, а затем добавил: "Аэрон, меня интересует только твоя безопасность. Я не собираюсь вмешиваться больше, чем необходимо, чтобы убедиться в намерениях Орисея. Он взглянул на окно снаружи. — Уже поздно. Я оставлю вас наедине с вашими размышлениями.
Аэрон задумчиво смотрел вслед уходящему Сариму.
— Мне не следовало упоминать о пирамиде, — мысленно проворчал он. Сариму не обязательно было знать о моих занятиях с Орисеем. С другой стороны, Верховный Заклинатель, возможно, был прав.
Он встал, оттолкнувшись от стола. Без особого энтузиазма он начал рыться в стопках бумаг и лениво перелистывать тома. Многое было для него непостижимо; мастер Телемахон учился целую жизнь, а Аэрон даже не мог разобраться в большинстве своих исследований. Одна книга, помеченная знаком извивающейся змеи, привлекла его внимание. Он взял его, пролистал несколько страниц и обнаружил зажатый между двумя листами пожелтевший листок пергамента, исписанный корявым почерком Телемахона. Это была колонка букв рядом со странными изогнутыми знаками и точками.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
