|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
ВТОРЖЕНИЕ
Чудесный твой отец, преступник и герой,
И ужаса людей, и славы был достоин.
А. С. Пушкин 'Дочери Карагеоргия'
Пролог
Вторжение больше не казалось призраком, распластавшим крылья над нашим миром. Это слово приобрело четкость выстроившихся в колонны воинов в черных одеждах, ожидающих приказа ступить на нашу землю. И то, что еще вчера было предчувствием, сегодня стало неизбежностью.
Разве тогда, шесть лет тому назад, я мог догадываться об этом?! Лишь два существа на Лилее не только допускали такую возможность, но и делали все, чтобы наш мир не узнал остроту клинков даймонов и холод Хаоса. Одним из них был мой отец.
Как часто я не понимал его, не осознавал, какую непосильную ношу он взвалил на себя, пытаясь сделать все, чтобы я был счастлив, и... дать нам шанс выстоять в предстоящей бойне. И постиг это в полной мере лишь теперь, когда наступил мой черед дать клятву правителя темных эльфов, когда ответственность за наше будущее легла на мои плечи.
Та встреча с Лерой могла бы показаться случайной. Обычная дорога вдоль ажурной ограды самого обычного парка, и двое, идущие навстречу друг другу. Могла бы, если бы не одно 'но': я был темноэльфийским наследником, а она — неинициированным магом рода Там'Аринов. И хотя догадываться об этом я начал едва ли не с первого дня, но лишь намного позже узнал, насколько далеко смотрел мой отец, когда начал ту игру. Я был слишком молод, слишком избалован вниманием женщин, слишком любил свою свободу, чтобы понять, для чего он исподволь приручал меня к ней, заставлял увидеть за ничем непривлекательной внешностью силу и красоту. И лишь едва не потеряв ее, я сумел разглядеть то, что он пытался мне показать.
Впрочем, мое будущее было лишь малой частью задуманного им. И я не мог винить его за то, что кроме моей судьбы и будущего расы темных эльфов, он думал еще и о том дне, когда выжить мы сможем, только забыв о прошлых распрях.
Оъединить вокруг себя казавшихся непримиримыми врагов смогла только она — потомок великого рода магов Равновесия, носитель его сути, моя жена, наша надежда на победу...
В тот путь ее позвала клятва, данная душе чернокожего воина, вселившейся в тело дракона. И хотя я чувствовал, что за этим витает тень чужой интриги, не отпустить ее не мог. Слова 'честь' и 'долг' не были для нее лишь словами.
Теперь она была заложницей правителя Дарианы — мира, воины которого жаждали схватки. И мне некого было винить за это. Именно я не разгадал чужой план, и Лера, единственная женщина, сумевшая разбудить во мне чувства, о которых я даже не подозревал, оказалась в руках того, кто и сплел всю эту паутину.
И хотя мое сердце точила боль, отчаяния в нем не было. Я знал, как бы тяжело не было сейчас нам обоим, мы преодолеем все, чтобы снова быть вместе. А пока со мной были наши дети и память о ней.
Как-то я спросил Элильяра, об этом ли он мечтал, когда узнал, кем именно была эта человеческая женщина. И по его взгляду понял — мечтал, но даже сам не верил в то, что у него все получится. Шесть лет, и светлые и темные эльфы, демоны и драконы, оборотни и люди, готовы встать плечом к плечу, чтобы защитить свои дома от нашествия даймонов.
Я знаю, настолько трудно нам будет, но я продолжаю жить надеждой и верить, несмотря ни на что. Потому что я не одинов в воей вере. И отражение ее я вижу во взгляде сына Леры — Александра, человека, сумевшего завоевать уважение правителей нашего мира. И в той уверенности, с которой мой отец, начальник его разведки лорд Саражэль, повелитель Аарон Арх'Онт, уже давно прозванный главным интриганом нашего мира, князь волков-оборотней Аль'Аир готовятся встретить тот день, когда в нашей памяти появится зарубка: 'это было до...'
Глава 1
Ялтар Вилдор
Я опять не мог уснуть. Что было причиной тому? Я уже давно не задавался этим вопросом, принимая как должное неспособность уйти в мир грез. Но... не в этот раз. Этой ночью я точно знал, мысли о ком не давали мне раствориться в леденящем, но таком желанном небытие.
Лера... Принцесса Лера Д'Тар. Маг Равновесия и носитель его сути. Дитя чужих миров, вобравшая в себя кровь нескольких рас. Гордая, но не заносчивая. Мягкая, но не слабая.
А разве я сомневался, что эта девочка сама бросится в расставленную на нее сеть?
Дать жизнь трем детям, суметь завоевать сердце темноэльфийского правителя и его сына, заслужить уважение этого пройдохи Гадриэля и... остаться чистым и наивным ребенком, не желающим понять, что выжить такой цветок может лишь в саду сильного и заботливого садовника.
Даже задумываться не стала. И ни тени сомнения. Ни на одно мгновение. Или...
Пока один, вполне могу позволить себе усмешку: я всегда умел быть убедительным.
Странно, такие люди вызывают у меня двоякое чувство. С одной стороны, желание наступить ногой и давить до тех пор, пока и следа под сапогом не останется. С другой... брезгливость.
Не делает это чести тому, кто называет себя воином.
Но не она.
Или в ее глазах я продолжаю видеть душу той, что когда-то сумела зажечь в моем сердце любовь?
Но все это было в таком далеком прошлом, что воспоминания уже давно перестали меня ранить. Или все дело в том, что в душе каждого воина живет потребность стать защитником? Увидеть в чьих-то глазах благодарность за спасенную жизнь?
Глупости!
Жаль, что я не могу вычеркнуть из памяти сказанные Каримом слова, чтобы они больше не смели тревожить меня.
Как же давно это было...
— Мой ялтар.
Я медленно обернулся от окна, которое уже неоднократно становилось свидетелем моих бессонных ночей, стирая со своего лица все терзающие меня мысли.
— Вам опять не спится, мой ялтар?
Он размытой тенью скользнул ко мне: искусству быть незаметным я учил Айласа сам и поистине имел все основания гордиться своим учеником.
Поэтому, уже в который раз порадовался тому, что в свое время сделал все, чтобы он не прошел испытание: хороших воинов много, а такого слугу найти практически невозможно. А если учесть, что он ни разу не усомнился в том, кому обязан своей жизнью...
— Как наша гостья? — Мой голос прозвучал равнодушно. Но Айлас служил мне уже более двух тысяч лет, и должен был ощутить мой интерес.
— Попросила оставить ее одну.
В его глазах недоумение и горечь. И его подкупили ее незащищенность и бескорыстие, скрытые за стеной такой безграничной воли, что даже я, правитель Дарианы, уже ни один раз готов был преклонить перед ней колено, признавая ее право распорядиться моей жизнью.
— Ты включил систему контроля? — спросил я, словно не замечая, каким взглядом он смотрит на меня.
— Да, мой ялтар. Если что...
— Она не покинет Дариану, — перебил я его, не считая нужным выслушивать вздор. — Второй раз пробить портал я ей уже не помогу.
Я прошел мимо него к столику, где стоял кувшин с пряным травяным настоем, стараясь не обращать внимания на то, как изменилось выражение его лица: теперь на нем было изумление. Впрочем, пока мы одни, он может думать и демонстрировать все, что угодно.
— Вы...
— Не спорю, что она достаточно сильна, чтобы попытаться это сделать, — начал я, посчитав необходимым немного остудить его восторг. — Но кровь даймонов в ней не столь очевидна, чтобы Дариана охотно открыла ей свои границы. Хотя, я готов признать, что, когда она освободила свою силу, словно расправив крылья, я тоже ощутил что-то похожее на благоговение. Настолько мягкой и притягательной была ее магия.
— Вы хотели...
Он спрашивал, а я отвечал. Зная, что если хотя бы малейшее подозрение в его преданности зародится во мне, я без сожаления прерву его существование.
И он тоже не заблуждался на этот счет.
— Избавиться от тех, кто крутился у меня под ногами. Пока здесь были ее спутники и Асия, у нее хватило бы выдержки противостоять мне.
Это было так и... не совсем так. Я не удивлюсь, если ей это удастся и теперь, когда их нет. Но тем напряженнее будет наша схватка. И желаннее победа.
— И ради этого, мой ялтар, вы отдали Лилее свою мать и дочь?!
Будоражащий аромат трав наполнял комнату, пока я наливал темную жидкость в узорчатый бокал, который словно вспыхнул багровым пламенем, когда настой маслянистой пленкой скользнул по его стенкам.
Как бы ни желал я сейчас спрятаться в беспамятстве пьяного угара, дозволить такую роскошь я себе не мог. Лера, пусть и до конца не осознавая этого, была слишком серьезным противником, чтобы расслабиться хотя бы на мгновение. Слишком мужественным. И это почувствовали все, кто был на Большом приеме. Не зря же, не нашлось ни одного, кто бы так или иначе нарушил мой приказ не приближаться к этой женщине.
Стая варлахов, хаос их прибери! Не просто почувствовали женщину, способную родить сильного и здорового ребенка, но и ощутили что получат невообразимое наслаждение от попыток сломить ее волю.
Мне впрочем оставалось лишь горько усмехнуться: я от них отличался только тем, что мог рассчитывать на право сильного, на чем и собирался настаивать.
— Асия там будет в большей безопасности. — Словно речь не шла о другом мире, который уже в ближайшее время познает силу наших клинков, словно не о дочери единственной женщины, о чьем уходе я иногда сожалел. — А варидэ... Я лишил их мир одного из магов Равновесия. На мой взгляд, это того стоило.
Я сделал пару глотков, чувствуя, как настой окутал язык мягкой свежестью прежде чем скользнуть внутрь, унося все тревоги и заботы. К этим травам меня приучила мать, которая очень хорошо разбиралась в них и любила.
Ее руки нежно прикасались к каждому стебельку, обласкивали каждый бутон. Она вглядывалась в каждую росинку, угадывая, пришла ли пора, налились ли соками стебли и листва, чтобы в ее умелых руках превратиться в напиток, который взбодрит или утешит, вернет спокойствие или одарит безумством схватки.
До тех пор, пока я не лишил ее такой возможности. Если бы она... Иногда бездействие бывает страшнее неправильного решения.
Если бы она в тот день произнесла всего лишь одно слово, Тася все еще могла бы жить.
— Мой господин...
Опять замялся Айлас, пытаясь осознать, насколько он приблизился к той грани, за которой моя ярость может прервать его жизнь.
— Тебя интересует совет или судьба Леры? — Я мысленно усмехнулся, чувствуя, как гулко бьется его сердце.
Он хорошо знал, к чему может привести его любопытство.
Но этой ночью ему ничто не грозит. И тем интереснее, что он об этом не догадывается.
— И то, и другое, мой ялтар.
Он еще не успел закончить говорить, а я, сумев обмануть его способность замечать мои перемещения, уже стоял рядом, заставив его вытянуться на цыпочках, и с нарочитой брезгливостью держал пальцами за подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. Затягивая в круговорот своей силы и лишая воли.
Он был хорошим слугой, но... он был всего лишь слугой.
— Я назначил дату вторжения и объявлю ее утром совету.
— И наконец-то избавитесь от тех, кто был слишком вам неугоден, — из последних сил удерживаясь на стержне своей личности, пересохшими губами прошептал Айлас.
Да, стойкости ему не занимать. И это можно было бы отнести к его заслугам, если не помнить о тех двух тысячах лет, которые я потратил на то, чтобы сделать из него того, кем он сейчас был.
— Думаю, они тоже не упустят своего шанса избавиться от меня, — с наигранной усталостью проговорил я, опуская руку и позволяя ему вздохнуть свободно. — Это будет занимательная игра. И мне, хоть недолго, но не будет скучно.
— А госпожа Лера? — чуть отдышавшись, продолжил он допрос.
Я ощутил, как напряглось его тело в ожидании моего рывка. И он был прав. В любое другое время я вполне мог счесть это за наглость. Впрочем, наказывать того, кто даже мой гнев воспринимает как милость, уже давно не являлось наслаждением.
— Госпожа Лера на этом же совете будет объявлена моей невестой.
Я все-таки позволил себе скользнуть мимо него, впитывая волну готовности мне противостоять, так будоражащую мою кровь, и замер у окна, наблюдая, как далеко на горизонте розовеют снежные вершины гор.
— Но до того, как вы назовете дату вторжения.
Я отметил, что его дыхание даже не сбилось, а реплика совершенно точно предугадывала мои действия.
— У нее и так не будет выбора, но...
— Талтар Яланир может быть против. Вы так и не позволили ему дать этому миру наследника.
И это было еще одним, почему Айлас все еще находился рядом со мной. Он умел видеть, слышать и... делать выводы.
— И не только он. Я могу назвать тебе еще дюжину талтаров, которые будут претендовать на эту женщину. И не только потому, что она им нужна.
— Право сильного, — с ноткой удовольствия в голосе, которую он не счел нужным прятать, тихо произнес он, приблизившись почти вплотную ко мне. — И ялтар Вилдор отправит в Пустоту тех, у кого хватит смелости открыто бросить ему вызов.
Наши взгляды встретились в отражении окна. И я вновь почувствовал то, что сумел ощутить однажды. Он мог... стать моим соперником. Самым бескомпромиссным и беспощадным. Самым хитрым и непримиримым.
И, одному Хаосу известно, кто и кому сейчас бы прислуживал, если бы я не нанес удар, лишивший его права на набиру.
Этот вопрос я задавал себе уже много раз, но... ответа на него не находил.
— Да. Я потребую права сильного и получу его.
Он стоял за моей спиной и не сводил с меня глаз. Внимательных, дерзких, взволнованных. Уверенный, что ни одна его мысль, ни одно движение души не ускользают от моего внимания. Зная, что за каждое из них я могу отправить его в казармы развлекать воинов. А еще лучше, в храм к черным, в качестве тренировочного пособия. И не отпущу нить, которой он привязан ко мне, не давая переступить границу Пустоты в поисках спасения от тех мук, которые ему предстоит пережить. Пока необходимость в нем не заставят меня вернуть его обратно.
Он знал это, но продолжал одновременно и восхищаться мной и укорять. Вновь возвращая меня к мыслям о женщине, которая одним своим появлением вынудила меня чувствовать себя неуютно.
Впрочем, в качестве разнообразия и это было вполне допустимо.
— Я еще вам нужен, мой ялтар? — спросил он, продолжая буровить меня настойчивым взглядом. Словно это я его звал, а не он сам решил нарушить мое одиночество.
Рыкнуть, что ли?
— Ты побереги себя, когда будешь рассказывать своей госпоже о том, что ей сегодня предстоит, — с насмешкой заметил я.
Проявить свой деспотизм я смогу и на совете, а вот увидеть, как в его глазах мелькнет отчаяние, как преданность мне будет бороться с проснувшимся в его душе желанием ее защитить, как сожмутся его кулаки, не давая выхода той бури, что разрывает его сейчас на части, подталкивая к безумию.... мне вряд ли где еще удастся.
— И предупреди Сэнара, что если он начнет вспоминать, к какой ветви принадлежит, я найду способ заставить его об этом пожалеть.
Я не бил наотмашь, я точно знал, какой из ударов будет самым болезненным. Не для тела — для тех принципов, по которым они жили. Каждый по-своему вознося меня и ненавидя, но... не находя в этом противоречия понятиям чести и долга, впитанным с самого детства. Теперь же... я сделал все, чтобы внести смуту в их души.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
