Лесная ведьма-16

Глава шестнадцатая

Но, смущаясь его пристального взгляда, Мирна не старалась выглядеть слишком спокойной или, наоборот, несправедливо обиженной подозрениями мага. Пусть лучше смотрит на неё, чем всматривается в Айаса, который притворяться или прятать своих эмоций не умеет, а потому тихо светится от сдерживаемой радости.

Как любая ведьма, Мирна умела чувствовать время. Когда вставший среди ночи Мстислав ушёл в переднюю спать, когда в доме всё, наконец, по-настоящему затихло — и ведьма осторожно проверила, в самом ли деле заснул маг, она и сама сомкнула веки. И распахнула глаза за полчаса до полуночи.

Быстро подошла к двери в переднюю и медленно закрыла её. А затем бросилась за печь, где головой на полатях спал Айас. Хватило один раз дёрнуть его за плечо, чтобы он мгновенно проснулся — как воин: не вздрогнув, внешне не показав, что уже не спит, но в первую очередь быстро определив, что происходит и кто его разбудил.

— Спускайся... — прошелестела ведьма.

Когда спрыгнувший с печи шаман увидел, что дверь в переднюю закрыта, а Мирна лихорадочно чертит первый целительский круг на полу возле входной двери, он суматошно стащил свой плащ с печи.

Работали в четыре руки, создавая основу для ритуала.

Затем Айас снял с печи спящих детей и шёпотом успокоил Мирну, что Айя спит. Детей уложили на плащ, и ведьма взглянула на Айаса:

— Готов читать?

Тот взволнованно закивал. И Мирна открыла входную дверь в избу.

Шепотков-заклинаний Айаса она не слышала в ужасающем грохоте грозы и ливня. Но следила за губами шамана и, если что, вставала около него и громко говорила начало следующего заклинания, а он подхватывал и продолжал читать их далее.

Проводили ритуал в полном мраке, который часто и кратко исчезал, когда поблизости полыхали молнии, освещая не только пол у порога, но и выхватывая словно седые и жутковато близко стоявшие деревья... Когда молния вспыхнула в первый раз, Мирна быстро взглянула на шамана: а вдруг испугается? Бросит читать заклинания и сбежит подальше от жуткого света? Но Айас даже не взглянул на вспышку.

Во тьме видели оба, так что при необходимости легко ходили рядом друг с другом.

А потом мокрый от дождевых брызг с порога Айас смотрел на детей, чьи лица от дождя были укрыты большим платком Мирны, и дышал часто и, чудилось — со страхом.

Мирна оттолкнулась от стены рядом с входной дверью и подошла к нему.

— Всё получилось. Иди, укладывай детей на печь. Айю не разбуди.

Одного мальчика шаман отнёс на печь сам. Затем подпрыгнул и уселся на краю печи, чтобы второго сына подала ему Мирна. На какое-то мгновение Айас задержал взгляд на ведьме и прошептал:

— Я очень... благодарен тебе.

Мирна только улыбнулась ему и кивнула.

Когда на печке перестали возиться, она вышла в дождь и выдрала пучок травы. Этим пучком, словно тряпкой, она тщательно убралась на месте, где землёй был нарисованы ведьмины круги, забросанные ингредиентами исцеления. Когда на месте ритуала остался лишь мокрый круг (а она выходила не один раз из избы, чтобы отмыть следы), она постояла немного над ним, взмокшая от пота и усталая, а потом снова открыла дверь, чтобы выбросить измочаленную уборкой траву за порог и чуть сбоку.

...Следующий день ознаменовался не только рассказами Матвея о крепости и о том, кто из пленённых дозорных и школяров остался в живых и был освобождён из плена нелюдей. Ливень продолжался и не желал выпускать никого из избы лесничего.

Пришлось "поухаживать" за пятью пленниками-беглецами и накормить их. Как выяснилось, Мстислав вернул Саману силы, правда, гораздо в меньшем размере. Как он выразился — чтобы хватило сил на бытовые заклинания. Так что пленники сумели согреться в сеннике хотя бы стараниями младшего брата шамана.

И оказалось счастьем, что фамильяры Мирны успели запасти мяса, а сама ведьма успела до ливня с грозой и до появления солдат поучить Айаса и его сыновей, как ловить рыбу. На сутки, определённые старшим магом как срок до завтра, а потом — уходить, еды хватало всем.

Мирна даже сумела сбегать с Айасом и Матвеем на ручей — за водой. Уже ближе к вечеру. Впрочем, вечер на вечер не был похож. Он из-за затяжного дождя был настолько тёмен, что бедного Матвея пришлось вести с ручья чуть ли не за руку... И вода в ручье оказалась взбаламученной, поэтому пришлось потом посидеть над нею и поколдовать, чтобы сделать её приемлемой для питья.

Вернувшись в избу, в которой все уже располагались снова спать — рано, а что делать? — Мирна пожалела, что нечем вытереться от пота, который продолжал выступать, даже после того как она "умылась" под ливневыми струями: идти приходилось от ручья с большим трудом — вот и взмокла. И, наконец, устроилась на нижних полатях, сжавшись в комочек... Только начала расслабляться, пригреваясь спиной к печи, ещё тёплой, как открылась дверь между двумя половинами избы. Мирна торопливо закрыла глаза и задержала дыхание, притворяясь спящей.

Кто-то тихо подошёл к ней и постоял рядом. Потом легонько потряс за плечо.

— Мирна, вставай. Здесь уже достаточно прохладно. Иди в переднюю и ложись на моё место. Там укроешься шинелью, а не этим своим... балахоном.

— Спасибо, Мстислав Никитич, — прошептала она, садясь на полатях, а потом — бочком, бочком, чтобы он не заметил, что она частит дыханием и вся мокрая, ушла в переднюю.

Здесь она с трудом, перейдя на иное зрение, пробралась между спящими на полу солдатами и села на топчан. Маг и в самом деле оставил свою шинель так, чтобы сохранить для ведьмы тепло. Но ложиться так, в мокром и грязном, под его шинель... Подозрительно глядя на спящих и начиная дрожать от холода, Мирна быстро стянула с себя балахон, набросила его на край топчана, чтобы свисал и хотя бы таким образом сушился, и юркнула под толстую ткань, которая и впрямь всё ещё была жаркой. Правда, от натопленной печи и в передней было тепло. Но что это тепло перед жаром, который накрыл ведьму внутри шинели!.. Постепенно пригреваясь, Мирна даже не заметила, как перестала дрожать от промозглой сырости.

Она лежала и размышляла о том, что для Айаса всё-таки надо бы выпросить у Мстислава время для последнего ритуала исцеления — для Айи. Хотя бы одно утро... Мирна надеялась, что её просьба будет услышана, поскольку старший маг ей благоволит и, кажется, не слишком сердит на ту ситуацию, в которой она и семейство шамана оказались. Пусть солдаты и даже Матвей уйдут к крепости, а для Айи нужно всего лишь одно утро. Жаль, что вечер пропал. Могли бы помочь Айе уже сегодня. Особенно, если бы Мстислав помог ей своими артефактами, усиливающими исцеление.

С этими мыслями, которые начинали мотаться по кругу, Мирна и заснула.

...А её фамильяры с огромным интересом следили за тем, что происходило в задней части избы.

...Айас ждал, пока шаманка чистых уснёт. Лежал на теплой печи и досадовал, что пропал целый день зря. Только сидели и бездельничали. И ещё он жалел, что Мирна не сумела упросить высшего шамана помочь ей создать последний ритуальный круг для Айи.

Но вот ведьма легла. И только он поднялся на локте, чтобы начать задуманное, как открылась дверь из передней. У шамана была своя поисковая сеть, на свой манер. Так что он быстро понял, что вошёл в кухню "чистый" шаман. Разговаривал Айас с Мирной обо всём, что его интересовало, не слишком много. Но кое-что разузнал. Например, о высших шаманах чистого народа. Поэтому затаился на печи, чтобы тот, проверив, не понял, что Айас не спит, как положено бы ему.

Не повезло. Или так распорядилась судьба.

Ибо Айас задумал бегство своей семьи из лесного жилища, прихватив с собой шаманку чистых. От второй жены он бы не отказался, тем более от такой сильной шаманки. Но судьба оказалась выше его желаний и расчётов. Впрочем, он не жалел о том. Потому что прекрасно понимал, что именно с судьбой спорить не стоит. Да и... Жена у него уже есть. И, в отличие от вождей и старых шаманов, которые заводили себе вторую, а то и третью жену, вторую он думал заполучить только из-за её редкой силы.

С другой стороны, теперь шаманку чистых не укорят в его бегстве. Ведь когда обнаружат, что Айаса и его семьи нет, обвинить её, что она попустительствовала его побегу, невозможно: она в это время ночевала в передней и знать не знала о помыслах Айаса. Шаман даже был рад этому: Мирна слишком много сделала для него и его семьи, чтобы желать ей зла. Теперь оставалось лишь усыпить высшего шамана чистых — и сбежать.

Уже сидя на печи — свесив ноги, Айас закрыл глаза и представил себе расположение предметов в задней половине избы. Беззвучным шёпотом он проговорил заклинание, а через десяток повторов этого заклинания проверил старшего шамана. Тот крепко спал.

Айас о-очень осторожно, чтобы не напугать, разбудил жену и тут же наслал крепкий сон на сыновей. Хорошо, что, отправляя его семью в эту часть избы, ему разрешили забрать с собой все семейные пожитки... Они спустились с печи и поднесли вещи и спящих сыновей к входной двери. В задней отлично было слышно, как грохотал ливень за дверью. Так что все шорохи и шелест, которые производила семья шамана, пропадали в этом гуле.

Быстро перенесли вещи и детей через порог и закрыли за собой дверь, мгновенно вымокшие до последней нитки.

— Ты освободишь своего брата? — тоненьким со сна голоском спросила Айя.

В грохоте воды он с трудом расслышал её и покачал головой.

— Он не достоин моей помощи, — хрипловато ответил он. — Помнишь? Я тебе рассказывал.

— Помню, — отозвалась Айя. — Но его всё равно жалко.

Он улыбнулся, глядя на неё, всегда жалостливую и переживающую за всех. А потом посмотрел вперёд. Ливень слегка поутих, и Айас счёл это временное затишье знаком богов — пора бежать. И просветлел, глядя на своих детей. Счастье, что мальчики так усердно изучали окрестности вокруг избы! Им всем теперь есть где спрятаться так, чтобы и шаманка, и высший шаман не сумели их найти.

И шаман, навьюченный тюками и обоими сыновьями, повёл жену, тоже тащившую небольшой груз, не вперёд — к реке, а за избу — к ручью. Вода снимала знание о том, кто проходил её руслом. Айас хорошо помнил, что не далее как позавчера он потерял в очередной раз сыновей, которые увлеклись изучением местности и забыли вовремя прийти в дом. А когда он их нашёл, даже удивился: у той реки, на которой высилась когда-то сгоревшая сейчас крепость чистых, были обрывистые берега. Здесь же один берег был пологий, а второй — небольшой овражек, в котором его мальчики старательно ковыряли пещерку. А когда увидели отца, с писком скрылись в ней. Но Айасу тоже стало интересно, и он помог детям углубить её до приемлемого состояния — то есть до такой глубины, что вместе с ними прятался в необычном укрытии и он сам.

Детская шалость и игра оказались своевременными. Они с Айей прошли по холодной воде совсем чуть-чуть — и выбрались на бережок, где и спрятались под овражным краем с толстым дёрном, который пробить ливень не сумел. Да, здесь, в укромной и тесной пещерке, тоже было влажно и сыро, но отверстие в пещерку находилось со стороны леса, а не со стороны избы. Шаман и его жена, обнимая детей, чтобы те не замёрзли, вжались в "дальнюю" стену, которая обреталась всего в трёх шагах от них. Перед ними. И смотрели на серую мглу дождя.

— А если они не уйдут за следующий день? — прошептала Айя.

— Уйдут, — уверенно ответил шаман. — Дождь уходит, а у них пленные. И они хотят их доставить в крепость.

— А ты сумеешь провести ритуал для меня?

Он посмотрел на неё серьёзно.

— Я запомнил всё. Шаманка проследила, как я проводил последний ритуал. Она сказала, что я сделал всё правильно. И даже похвалила меня. Успокойся, Айя. Ты будешь видеть.

Она, благо сидели тесно друг к другу, склонила голову, приклонив её к его плечу. И они терпеливо принялись ждать следующего утра.

...Мстислав слышал всё: вновь обретённые обереги позволили ему не заснуть, как того хотел Айас, а лишь притвориться спящим, когда он почувствовал волну заклинания от шамана, направленного на него, лежавшего у печи... Порой шуршание сбегающей шаманской семейки, переносящей вещи к порогу, пропадало в шуме ливня, который гремел по крыше задней части избы гораздо громче, чем в передней. Потом грохот воды ворвался так явственно, что маг понял: они выходят из дома.

Неизвестно, куда поведёт Айас свою семью. Мстислава это уже не интересовало. Главное, чтобы в его побеге не обвинили Мирну. Он-то сделал всё, что в его силах, когда прочитал с шамана решение удрать.

Когда они закрыли дверь — слава богу, что быстро, не напустив в помещение промозглого холода, он ещё немного полежал на полатях, а потомна цыпочках подошёл к входной двери и прислушался.

Тихо. В смысле — дождь шумел, но у порога безлюдно.

Он повернулся и в темноте разглядел: с печи на него внимательно смотрят две пары сияющих глаз — серых и зелёных.

— Спите, — негромко сказал фамильярам Мстислав. — Впереди — целая ночь.

"А если нам захочется выйти? — спросил кошак. — По нужде-то?"

— Я вам оставлю окно открытым, как вчера, — откликнулся Мстислав и подошёл к окошку, усмехнувшись: вспомнил, как на скамье возле этого окна сидела Мирна, присмиревшая, чувствовавшая свою вину, что не сообщила о себе в крепость.

Полностью окно он не стал открывать — слегка отогнул дряхлую раму со стеклом. Дождь в этом месте не попадал в избу — ветер с другой стороны. Так что фамильяры могли легко толкнуть раму и выбраться наружу, а потом попасть назад.

— Всё. Спокойной ночи, — пожелал им Мстислав и вернулся в переднюю.

Здесь спали крепко. Неудивительно. Не только ведьма умела насылать сон. Не только шаман... Присмотревшись к топчану, где под его шинелью скорчилась Мирна, Мстислав поднял её балахон и покачал головой. Грязный — ладно. Но настолько влажный, что до утра точно не обсохнет в том месте, где его пристроила ведьма. А ведь им всем ещё преодолевать путь до реки... Мстислав пробрался к печи и сунул балахон Мирны прямо на под, в топке которого до сих пор мерцали угли, — самое горячее пока место в печи, но не настолько, чтобы сжечь промокшую ткань.

Всё. Теперь пора спать.

Маг сел за стол и, скрестив руки, опустил на них голову. Время выспаться — даже в таком неудобном положении — есть.

Рано утром именно он "обнаружил" исчезновение семьи шамана.

Матвей легкомысленно сказал:

— Да бог с ними — пусть бегут. Айас не дурак, против нас воевать не будет. Тем более у него семья.

Мстислав миролюбиво согласился с ним и велел собираться в дорогу.

Что удивительно — дождь прекратился за минуты до их выхода в лес.

Мстислав даже обернулся к Мирне, которая встревоженно оглядывалась, и насмешливо спросил:

— Это что же? Лесной хозяин ждал, пока Айас сбежит? И дал нам дорогу до крепости только на этих условиях?

Ему понравилось, что она покраснела. Но противоречить она не стала, только вздохнула тихонько:

— Надеюсь, его мальчики переживут непогоду.

Солдаты, уставшие от безделья, взялись за препровождение пленных в крепость с особым усердием. Да, промокший лес был тяжел для похода по нему, но на берег реки, где расположился палаточный городок, добрались без приключений.