|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
Обновление 16.09.2020
Оглавление:
Обновление 16.09.2020
MI6 ищут крестражи
Мракоборцы ловят Бонда
Беседа Бонда и Уизли
Есть шанс решить проблемы со временем
Первая битва за «Хогвартс»
* * * Обновление 16.09.2020
Кью с подозрением посмотрел на лежащий перед ним пакет для сбора улик. Прозрачный полиэтиленовый пакет выглядел абсолютно невинно, но уровень квантовых нарушений в полупроводниковом детекторе магии, лежащем на другом конце стола, был настолько высок, что лампочка прибора светилась тревожным янтарным светом. Сам прибор при этом был выключен.
— И что мы тут имеем? — поинтересовался Кью, отодвигаясь от пакета.
— Этот трофей был обнаружен в лачуге Мраксов, — пояснил Ар, — в тайнике, вскрытом в результате тщательного осмотра местности, выполненного силами SAS. Тайник был защищён с использованием высокоуровневых метафизических мер защиты.
— То есть мощной магией, — перевёл Кью, отставляя свой стул ещё дальше от стола.
— Мощной и смертоносной магией, — согласился Ар, убирая слепящий глаза детектор магии под стол.
— И как бойцы SAS сумели его добыть?
— Ну, они просто пригнали туда карьерный самосвал, извлекли развалины хижины вместе с грунтом и огородом, погрузили в кузов и отвезли на нашу базу на Оркнейских островах, — вы должны её помнить, у нас там ещё подземный аэродром есть. Был. Вот там, под экранирующими слоями земли, металла, гранита и прочих известных нам видов защиты, ребята распотрошили этот дом и просеяли землю буквально через ситечко1. Месяц и сорок оперативников спустя удалось обнаружить несколько черепков, кучки змеиных костей и вот эту штуковину. Она — самая любопытная. Намного ценнее, чем всё остальное, вместе взятое.
Кью поднял со стола шариковую ручку и аккуратно потыкал пакет с кольцом.
— Вы осторожнее, босс, — встревожился Ар. — Следите, чтобы ничто не попало внутрь кольца, а то...
— А то что будет? — заинтересовался Кью и вдвинул кончик ручки в кольцо. Пакет зашипел и растёкся липкими каплями ядовито-зелёного цвета, немедленно начавшими проедать полированное дерево столешницы. Долю секунды спустя ручка с лёгким хлопком взорвалась, забрызгав всё вокруг.
Ар снял с себя заляпанные чернилами защитные очки. Его тёмно-синее лицо с белыми кругами вокруг глаз больше всего напоминало негатив фотографии енота.
— ...А то мне придётся в четвёртый раз за день зубы чистить, — закончил он своё объяснение, мельком продемонстрировав удивительно гармонирующие с новым цветом лица зубы и язык. — Я уже попытался ручкой его подцепить.
Кью достал из кармана тёмно-синего костюма тёмно-синий носовой платок и попытался оттереть с ладони тёмно-синие чернила, но быстро осознал бесплодность своих попыток:
— Эта хрень меня всего изгваздала, будь она проклята!
— По-моему, она уже, — пожаловался Ар, протягивая начальнику упаковку бумажных салфеток. — В смысле, кольцо защищено заклинанием, негативно настроенным по отношению к неавторизированному пользователю. В просторечии — проклято.
— Да, у меня тоже складывается такое впечатление, — вздохнул Кью. — Говоришь, из хижины вынесли всё ценное, кроме этого кольца? Теперь понятно, почему мародёры его — явно антикварное, золотое кольцо — не тронули. Видимо, маги не гнушаются обследованием помещений, покинутых хозяевами, но им хватает ума не брать проклятые предметы. Итак, у нас есть затейливо изогнутый кусок золота, вооружённый недружелюбным отношением к посторонним. Что-нибудь ещё?
— Шеф, я вот подумал: зачем защищать кольцо таким мощным проклятием? Мы говорим о Томе Реддле. Жизнь у него была не слишком сладкая, мы точно знаем, что ему часто не хватало денег, что для мага в принципе странно. Он узнал о семье своей матери в относительно зрелом возрасте, и мы видели воспоминание о том, как он обошёлся с жителями этой хибары, так что испытывать пиетет по отношению к семейной реликвии чужой для себя семьи вряд ли стал бы. Почему он просто не забрал кольцо и не продал его в Косом Переулке? Зачем ему, испытывающему нужду в средствах, оставлять нетронутой чужую драгоценность?
— Хорошая мысль, — похвалил подчинённого Кью. — Как насчёт того, что кольцо было уже проклято и хранилось в тайнике, поэтому Том Реддл просто ничего о нём не знал?
— На камнях, закрывающих тайник, были обнаружены следы ДНК общего потомка семейства Мраксов и семейства Реддлов, — указал Ар. — Причём больше нигде в хижине такого количества общего генетического материала двух семей не нашлось. Мы знаем только об одном таком потомке. Вдобавок, внутри тайника были обнаружены органические материалы, датируемые 1978-м годом, когда Мраксы были давно мертвы. Нет сомнений, что тайник был известен Тому Реддлу, он видел его содержимое и тем не менее оставил кольцо внутри. Может, даже сам его туда и поместил. Отсюда ровно один шаг до предположения, что он сам и наложил на него защищающее проклятие.
— Будь прокляты эти проклятия, — пожаловался мирозданию шеф научного отдела. Ар упёрся взглядом в невинно лежащее в окружении зеленоватых дымящихся луж кольцо. — Это проклятие накладывается на любой объект, оказавшийся внутри кольца, а мага, накладывающего проклятие, я здесь не вижу. Значит, кольцо — артефакт. Чтобы артефакт действовал, его надо снабдить запасом энергии, ну, как Бонд карандаши заряжал. Кто-то, предположительно Реддл, изменил это кольцо, добавил в него какой-то элемент, которого раньше не было, или что-то убрал. Зная, каким оно было раньше, мы сможем понять, в чём заключалось изменение, и тогда уже узнаем, что с ним сделал Реддл.
Ар выложил на стол ещё один предмет.
— Экспонат номер два, добытый нашим агентом-«три нуля» Биллом Таннером в пещере, которую гарантированно посещал Том Реддл во время учёбы в интернате и, скорее всего, позже. Предмет был тщательно защищён рассчитанными на магов ловушками и инферналами. Старинный драгоценный медальон, по многим параметрам похожий на это кольцо, за одним важным исключением: это подделка.
Ар открыл медальон и прочёл вслух лежащую внутри записку:
— Тёмному Лорду. Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал: это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что, когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты опять обратишься в простого смертного. Р. А. Б.
Кью насупился, его кустистые брови встретились над переносицей:
— Настоящий крестраж! То есть этот медальон — артефакт, привязывающий душу Волан-де-Морта к нашему миру. Ну, не этот, а такой же. И если такой медальон был спрятан Томом Реддлом в имеющей огромное значение для него пещере, в месте, где он, будучи ребёнком, прочувствовал свою волшебную силу, а это кольцо было спрятано Томом Реддлом в хижине, где он символически отрёкся от своего человеческого, магловского предка, повесив убийство на недалёкого родственника, то можно предположить, что это кольцо...
— Я тоже так подумал, шеф, — подобострастно поддакнул Ар. — У нас есть один настоящий крестраж и один медальон, который выглядит, как другой настоящий крестраж.
— Но мы понятия не имеем, кто такой Р. А. Б.
— На самом деле, имеем. Среди книг, переданных нам Бондом из поместья Блэков, обнаружились ученические тетради. Графологическая экспертиза показала, что записку в медальоне писал Регулус Арктурус Блэк, младший брат Сириуса. Он был яростным соратником Волан-де-Морта в Первой Магической войне и бесследно исчез в 1979 году, в возрасте восемнадцати лет. Ничто из его жизнеописания не заставляет подозревать его в способности уничтожить крестраж, который, вообще-то, довольно прочная по магическим параметрам штука.
— Либо он его уничтожил, либо нет, — скривился Кью. — Если уничтожил, то нам одной заботой меньше, поэтому будем исходить из предположения, что не уничтожил, а только спрятал, после чего погиб. И где восемнадцатилетний волшебник может спрятать украденный им магический предмет невероятной ценности? Учитывая, что он уже совершеннолетний, а значит, может трансгрессировать куда угодно, хоть на дно морское, хоть на Луну? Кстати, хорошая идея: аппарнул в кратер Тихо, швырнул медальон, аппарнул обратно, всех делов на десять секунд, даже слюна во рту не успеет закипеть. Сколько у нас там рекорд пребывания в вакууме в сознании, пятнадцать секунд2?
— Нет, чтобы аппарировать куда-то, надо хорошо представлять себе конечную точку, так что ни на Луну, ни на дно моря Регулус отправиться не мог.
— Если только он не был там раньше, — указал педантичный Кью. — Например, с туристической экскурсией. Он же из мажоров, иди знай, какие у волшебных мажоров бывают экскурсии.
— Если только он не был там раньше, — покорно вздохнул Ар. — Но зачем ему прятать медальон на Луне?
— Потому что Волан-де-Морт точно не из мажоров, туристическую экскурсию для магов-мажоров позволить себе не мог, на Луне никогда не был, а значит, забрать спрятанный крестраж не сможет?
— Интересная мысль, — кивнул Ар. — Надо будет выяснить. Но я считаю, что он должен был спрятать крестраж в месте, к которому у него был доступ, чтобы в случае опасности перепрятать его. Он же выступил против своего бывшего кумира, одного из самых лучших волшебников Британии, помните? И кто сказал, что Волан-де-Морт не встроил в крестраж магический аналог транспондера-ответчика? Он же сделал из кольца артефакт, навешивающий проклятие на всё, что попадает внутрь, так почему бы не использовать часть этой энергии на важную функцию определения местонахождения? Я бы непременно такую функцию встроил. То есть для хранения настоящего крестража нужно экранированное место, откуда сигнал ответчика не пробьётся. Причём экранированное место, к которому есть свободный доступ у восемнадцатилетнего пацана.
— Банковская ячейка, — потеребил нижнюю губу Кью. — Молодой мажор просто потому, что он молодой и мажор, будет тратить деньги направо и налево. В волшебном мире в ходу только наличные, а наличные хранятся в «Гриннготсе». Визит обалдуя в банк будет выглядеть совершенно естественно.
— Или так, — согласился Ар, — или он мог спрятать крестраж у себя дома. Дом Блэков расположен в пространственном кармане и обычно скрыт, помните? Когда Сириуса обвиняли в убийстве маглов, дом Блэков даже приставы Министерства Магии найти не смогли. Транспондер в медальоне может сигналить о своём местоположении сколько угодно, но пока пространство, в котором он находится, не локализовано на поверхности планеты, Волан-де-Морт просто не сможет понять, откуда идёт сигнал. Я думаю, что медальон лежит где-то в доме Блэков, в тщательно экранированном тайнике типа того, в котором наши оперативники нашли кольцо.
— Ну, вырезать самосвалом пространственный карман в центре Лондона и просеивать набитый артефактами чёрной магии викторианский особняк сквозь сито мы, пожалуй, не будем... — Кью вытянул перед собой руки с растопыренными пальцами и уставился на них, периодически смещая ладони и что-то бормоча. Ар тактично не мешал своему начальнику визуализировать пространственные карманы.
— Не получается, — наконец, решительно сказал он. — Идея хорошая, но не сработает. Сработала бы, если бы у Волан-де-Морта не было доступа в особняк Блэков. Но Блэки были одними из его горячих сторонников, это только у Сириуса мозги набекрень съехали; Волан-де-Морт мог просто прийти к Блэкам в гости, и тогда транспондер сработал бы. Так что Регулус, зная, что Том Реддл может оказаться у него дома в любой момент, просто не стал бы прятать крестраж в доме. Ну, или придётся принять в качестве допущения, что Волан-де-Морт весьма конкретно лоханулся и не стал встраивать ответчик в жизненно важный для себя артефакт, но я в такую дремучую тупость одного из лучших магов Британии верить не имею права.
— Тогда, получается, банк?
— Тогда, получается, банк. Ар, возьмите это кольцо, просканируйте его эктоплазменную сигнатуру и создайте прибор-определитель крестражей. Бонду придётся наведаться в «Гриннготс».
Ни начальнику научно-технического отдела, ни его заместителю и в голову не пришло, что Регулус мог не пережить похищение крестража, и что крестраж прятал кто-то совершенно другой.
* * *
Адамсон, выставленный на пост перед импровизированным контрольно-пропускным пунктом в глубине школьного коридора, очевидно, разделял мнение Дамблдора о том, что на территории школы мракоборцам ничто не угрожает, а поэтому невыносимо скучал. С момента нападения на кабинет зельеделия прошло уже несколько дней, поджаренные адским пламенем пожиратели смерти поджали хвосты и бесследно затаились. Скучающий в ожидании смены часовой сделал то, что устав делать категорически не велит: он начал искать способы развлечься.
Вынув из чехла боевой нож, Адамсон проверил его остроту, обстругав волосок из собственной бороды. Видимо, заточенный волосок оказался в чём-то неидеальным, поэтому Адамсон добыл из недр разгрузочного жилета оселок и принялся править лезвие, насвистывая один из последних хитов гоблинской группы «Золото не зло» и одним глазом проверяя качество правки, а вторым — косясь в сторону лагеря в надежде успеть спрятать нож, если внезапно появится начальство.
Джеймс Бонд, закутанный в мантию-невидимку, уже почти проскользнул мимо аврора, когда его схватила за шиворот тяжёлая рука:
— И куда это мы направляемся?
Бонд хладнокровно проанализировал ситуацию. Связываться с магом, который выглядел так, словно мог плести макраме из грифов для штанг, а блины для этих же штанг ел за завтрак, совершенно не хотелось. То, что маг держал в руке бритвенно острый нож, только усиливало желание свести конфликт к мирным переговорам.
Суперагент тряхнул шевелюрой, сбрасывая капюшон:
— И вам доброго здоровьичка, господин хороший! Как вам в нашей школе, не скучно?
Адамсон поднял суперагента за шкирку, как нашкодившего котёнка:
— Теперь нет. Ну, выкладывай, с чем пожаловал, а не то...
— «Слово и дело»! — пискнул суперагент, пытаясь вывернуться из бульдожьей хватки. — Меня надо препроводить к вашему командиру!
— Интересно ты талдычишь, пострелёнок, — Адамсон встряхнул Бонда, и тот едва успел подхватить выпадающие из карманов секретно-шпионские приспособления, — благо, под мантией, всё ещё держащейся на плечах, лихорадочное движение рук осталось незамеченным. — Слова правильные, вот только временем ты ошибся. И страной. «Слово и дело» — это к российским царям XVIII века. Но к командиру ты непременно попадёшь, это уж как пить дать.
— У меня есть для него секретные сведения, — прохрипел Бонд, покачиваясь в удерживающей его руке, — которые только ему одному и разрешается услышать.
— Это уже ему решать. — Адамсон засунул два пальца второй руки в рот и издал заливистый, переливчатый свист. Дверь соседнего класса открылась, и в коридор вышел сам Хельги Филиппсон.
— Вот, — Адамсон продемонстрировал командиру кулак со свисающим из него суперагентом, — полюбуйтесь, кто тут по ночным коридорам шастает.
Хельги окинул взглядом открывшуюся ему картину. Мантия-невидимка по-прежнему скрывала тело задержанного, поэтому для стороннего наблюдателя создавалось полное впечатление, что Адамсон поднимает вверх голову подростка, оторванную от тела. Голова раскрыла глаза, улыбнулась и сказала: «Привет!»
Хельги моргнул.
* * *
— Ну, привет, юные отравители, — Джеймс Бонд заложил руки за спину и качнулся с носков на пятки и обратно, снисходительно осматривая Рона и Джинни Уизли сквозь решётку. — Как удачно всё сложилось. «Хогвартс» славится своими тысячелетними традициями, и поэтому в ней, как и во всякой правильной британской школе, есть карцер. Только в других школах их переделали в чуланы да в погреба, а этот, смотри-ка, как новенький, и петли смазаны, и пыточные инструменты для лучшего внедрения знаний в головы учеников заточены. Надо будет Аргуса Филча поблагодарить... Вы как, ничего не хотите мне сказать?
— Уйди, чудовище, — лениво отозвался Рон, лёжа на узкой дощатой койке. — И без тебя тошно.
— После того, что вы со мной сделали, тошно должно быть мне, — парировал Бонд. — Собственно, мне и было. Вы бы попробовали как-нибудь это противоядие от амортенции... Ну, так зачем?
— Потому что это — правильно, — ответила Джинни, подходя к решётке и просовывая тонкие руки сквозь железные прутья. — Ты должен быть моим! Так было решено уже давным-давно. Гарри Поттер и Джинни Уизли. Мы должны были стать парой, которая покорит магическую Британию!
— Джинни, мне очень хочется взять твои руки и завязать их узлом с этой стороны решётки, — уведомил Бонд, рассматривая тонкие конечности рыжеволосой соблазнительницы. — Кто это решил, тем более давным-давно? Почему не посоветовались со мной? Я тут, как бы, лицо заинтересованное. Мне очень интересно, кому это я так задолжал, что я, оказывается, должен покорять Британию.
— Это было решено вскоре после моего рождения, — пожала плечами Джинни, тем не менее, убирая руки обратно за решётку. — Дамблдор, как твой магический опекун, и мои родители, как мои магические опекуны, решили соединить нас с тобой, а Рона — с Гермионой.
— Но у Гермионы же есть родители.
— Но они же маглы. Нельзя доверять маглам будущее величайшей волшебницы поколения.
— Нельзя доверять родителям будущее их собственной дочери?! Джинни...
— Нет, Гарри, ты задал вопрос, так уж будь добр, наберись терпения и выслушай меня! Посуди сам: мы — одна из немногих чистокровных семей с уходящими вглубь веков традициями, толерантных к этим мерзким грязнокровкам. Ты — один из сильнейших волшебников Британии, с самой высокой концентрацией мидихлориан, выше, чем у Дамблдора и у Того-Кого-Незачем-Называть; ты выстоял против «Авады». Гермиона — самая лучшая волшебница всего поколения, не настолько накачанная чистой магией, как ты, но с намного более глубоким пониманием её законов. Она интуитивно чувствует заклинания. Теперь ты видишь всю красоту замысла? Твои и мои дети унаследуют от тебя высочайшую концентрацию мидихлориан. Дети Рона и Гермионы унаследуют великолепное знание магии. А наши общие внуки будут обладать и знаниями, и способностями, и при этом будут воспитаны в духе классической британской магической школы. У наших внуков будут силы, возможности и знания, чтобы покорить весь мир! Наш внук наконец-то вернёт Британии былое величие!
— Это какой-то бред, — Бонд с силой потёр своё лицо. — А Дамблдор, естественно, оставлял себе скромную должность регента и мудрого наставника при будущем правителе мира?
— Ну конечно, — пожала плечами Джинни. — Будущему правителю всего магического мира понадобится советник и воспитатель, и, положа руку на сердце, разве ты видишь хоть кого-нибудь более достойного этой роли, чем Дамблдор?
— Я всегда подозревал, что Дамблдор на самом деле не уничтожил философский камень, — пробормотал Джеймс. — Знаешь, что мне не нравится в идее мудрого наставника при правителе мира? Разделение ответственности. Это правитель будет нести ответственность за все решения, за все хорошие и плохие поступки, творимые от его имени. А «мудрый» и «рассудительный» советник, — Джеймс постарался голосом выделить кавычки, — получит всю полноту власти, всё решая, но ни за что фактически не отвечая. Ведь не может же правитель мира, которого с младенчества воспитывали в традициях британской магической семьи Уизли, в которой высшей добродетелью является беспрекословное послушание премудрому Дамблдору, пойти наперекор своему советнику? И все вокруг будут уверены: всё хорошее идёт от Дамблдора, а всё плохое — от бедняги-правителя, которым Дамблдор будет крутить, как ему захочется. Хорошая мысль, и исполнение неплохое, такие правители с советниками уже были3, но тебе самой не кажется, что что-то здесь дурно пахнет?
— Это тыквенный пирог с ужина, — покраснел Рон. — Я постараюсь больше так не делать.
— Но, Гарри, это же Дамблдор, — широко раскрыла глаза Джинни, не обращая внимания на своего брата. — Дамблдор не может быть неправ. Он намного опытнее нас, он всё продумал и рассчитал заранее, и если он считает, что какое-то действие необходимо, значит, так и есть. Нельзя не доверять Дамблдору!
— Почему? — развёл руками Джеймс. — Джинни, почему ты предполагаешь, что Дамблдор в первую очередь заботится об общественных интересах?
— Потому что так и есть!
— А ты представь на минутку, чисто теоретически, что он в первую очередь заботится о себе, любимом. Что все его действия, начиная с победы над Грин-де-Вальдом, а может, и раньше, обусловлены его желанием властвовать над миром, не деля верховную власть ни с кем, но при этом не неся никакой ответственности.
Джинни замотала головой, заткнув уши:
— Гарри, с тех пор как ты повстречался с дементором, ты сам не свой. Ты не понимаешь, что говоришь! Дамблдор не может быть эгоистичным властолюбцем! Вспомни, он даже отказался от поста Верховного Ворлока Визенгамота!
— Не «отказался», а «его оттуда выперли со свистом», — цокнул зубом Джеймс. — И потом, руководство церемониальным судом — это как-то мелковато для того, кто стремится к абсолютной власти. Джинни, просто обещай, что ты об этом подумаешь, хорошо? А пока держите вот эти медальоны. Надевайте!
Джинни взяла пару медальонов, бросила один из них Рону и подняла второй на уровень глаз:
— Что это такое? Индуктор боли? Ты собираешься пытать нас за то, что мы опоили тебя амортенцией?
— Какой весёлый у вас, чистокровных, modus operandi, — прокомментировал Бонд, снова убирая руки за спину. — Не буду я вас пытать. Нет, не так... Я вас пытать не буду. Что, по-вашему, произойдёт с вами дальше? Сейчас вы под стражей представителей аврората, но аврорат такими правонарушениями не занимается, поэтому вас передадут по этапу в обычный отдел охраны магопорядка. Вы несовершеннолетние, за вас несут ответственность ваши родители. Ваша мать домохозяйка, с неё взять нечего, поэтому единственный, кто действительно пострадает, это ваш отец. Его уволят с работы и присудят выплачивать мне порядочную компенсацию. Естественно, выплатить её он не сможет, из-за чего служба судебных приставов отберёт у ваших родителей «Нору», продаст её с аукциона, выплатит компенсацию мне из этих денег, а остальное конфискует за свои труды. И ваши родители останутся без гроша в кармане, без источника дохода, без крыши над головой и с судимостью в личном деле.
Джеймс внезапно шагнул к решётке, протянул руку и с силой ткнул пальцем Джинни в лоб:
— А Дамблдор, по решению которого весь этот сыр-бор был затеян, останется не при делах, белым и пушистым!
Джинни отшатнулась. Медальон, по-прежнему свисающий из её руки, закачался.
— А медальоны-то тут при чём?
Джеймс снова убрал руку за спину и отступил на прежнее место:
— Надевайте, я сказал! Запоминайте: вы скажете, что вы не знаете, чьи это медальоны. Вы их нашли, они красивые, вы их нацепили, идиоты малолетние, после чего вы оказались под воздействием чужой воли. Это не полноценный «Империус», конечно, но что-то похожее. Поскольку вы были в чужой власти, наказывать вас за ваши проступки нельзя, ваш отец сохранит работу, а ваша семья — «Нору».
— Но откуда они взялись?
— Вы не знаете, — терпеливо повторил суперагент. — Вы просто нашли их. Рон обнаружил их в ванной комнате старост, они там валялись в раздевалке, и Рон их оттуда забрал, чтобы их не украл кто-нибудь другой. Несколько дней вы ждали, что их хватятся, но никто не потребовал медальоны обратно, а вы не настолько избалованы подарками, чтобы отказываться от красивой и ценной вещицы, поэтому в конце концов вы их нацепили. Сначала Рон, как менее разумный из вас двоих. Он попал под чужое влияние и убедил надеть медальон тебя, Джинни. Надев медальоны, вы частично потеряли собственную волю, и некто неизвестный внушил вам мысль опоить меня амортенцией. Вы не знаете, кто вам внушал это желание, вы не знаете, зачем надо было меня опаивать, — может быть, для того, чтобы и на меня такую же игрушку нацепить, — вы просто делали то, что от вас потребовала чужая воля.
— Но я не хожу купаться в ванную старост, — пробормотал Рон с койки.
— Знаешь, приятель, я отсюда чувствую, что ты вообще купаться не любишь, — наморщил нос Джеймс. — Но сейчас это, как ни странно, к лучшему. Это означает, что медальоны у вас давно, и их никто не хватился, так что они ваша законная находка.
Джинни внимательно осмотрела медальон. Он был тяжёлым, таинственно поблёскивал матовым золотым блеском и полудрагоценными камнями и выглядел достаточно безвкусным, чтобы не отягощённые хорошим вкусом Уизли действительно повелись на это сомнительное украшение:
— Медальон в самом деле артефакт? И внутри действительно спрятан «Империус»?
— Да, он в самом деле артефакт, — кивнул Бонд, — и никакого «Империуса» внутри, конечно, нет. Там другая, совершенно уникальная разработка весьма умелого и искусного волшебника. Я рассчитываю, что исследователи Министерства головы себе сломают, пытаясь сообразить, что же это такое.
Джини со вздохом нацепила медальон и заправила его под мантию. Затем сестра пихнула брата в бок, и тот, тяжело вздохнув, тоже надел медальон на шею.
— И кто этот волшебник? — Джинни провела ладонью по мантии поверх медальона. Несмотря на массивность, он совершенно не выделялся под одеждой, и грудь девочки оставалась, как с сожалением заметил Джеймс, до отвращения плоской.
— Скажем так, — улыбнулся Бонд, — у Фаджа будет о чём поразмыслить, когда его подручные обнаружат, что волшебство этого медальона несёт характерные фамильные черты Малфоев...
— Малфоев?! — Рон резко сел на койке и принялся шарить ладонью за пазухой. — Мерлин тебя побери, ты раньше сказать не мог?!
— У Драко точно такой же, — успокоил Рона суперагент. — Сам Драко начаровать такую штуковину неспособен, поэтому это наверняка его отец постарался, и скорее всего, это медальон для учёбы. Шпаргалка, освежитель памяти, что-нибудь такое. В общем, буквально встряхивалка для мозгов. Насколько я знаю Малфоя-старшего, он действительно умелый волшебник, поэтому, раз Драко тоже такой носит, это должна быть просто бомба. — Бонд очень тщательно следил за тем, чтобы ни в коем случае не соврать. — Может быть, те медальоны, которые сейчас на вас, предназначались Крэббу и Гойлу, только Малфой, будучи тем ещё долбаком, их забыл. Неважно. Смысл в том, что это артефакт, а британские маги недолюбливают артефакты, и, следовательно, не очень хорошо знают, как их исследовать. А на крайние меры в исследовании этих артефактов, с разрушением исследуемого объекта, охрана магопорядка пойти не сможет, потому что медальоны эти неснимаемые. В общем, считайте, что я только что вытащил мистера Артура из долговой ямы. И стойте на своём: вы эти медальоны нашли, чьи они, вы не знаете, вы ждали, пока их кто-нибудь начнёт искать, но никто не стал, и поэтому вы их надели, понятно?
— Ну... Мысль хорошая.
Джинни отступила от решётки, села на деревянную койку и обняла брата за плечи. Бонд ждал.
— Гарри? — наконец, спросила Джинни.
— Да?
— Почему ты это делаешь?
— Почему я делаю что? — Джеймс состроил недоумевающую гримасу, которая пропала втуне, потому что ни Джинни, ни Рон не отваживались поднять на него взгляд.
— Почему ты нас спасаешь? После того, как мы попытались, искренне попытались, лишить тебя воли?
— Я потерял память, — медленно ответил Джеймс, — поэтому я не помнил своих друзей и вынужден был узнавать вас снова. Но я всё ещё помню, что такое дружба. Так вот, Джинни, дружба — это спасать своего друга, даже если он совершил по отношению к тебе подлость. Какой бы ни была эта подлость, если твой друг оступился и попал в беду, ты не можешь отвернуться от него и уйти. Вытащи его, узнай мотивы его поступка, оцени их, после чего реши, оставаться дальше друзьями или нет. Но ты не можешь бросить друга в беде, как бы он себя по отношению к тебе ни повёл. Вот что такое дружба, Джинни. Ясно?
— Ясно, — прошептала Джинни. Она никогда не рассматривала Гарри Поттера в качестве друга, только в качестве будущего мужа, будущего дедушки властелина мира и денежного мешка, поэтому ей было всего лишь муторно на душе. А сидящий рядом с ней Рон, которому и предназначались слова суперагента, крепко зажмурился; мягкие, но бьющие точно в цель реплики Бонда выворачивали его наизнанку. По его щеке скатилась слеза.
Бонд постоял ещё несколько секунд, рассматривая мокрую дорожку на щеке Рона, снова качнулся с носков на пятки и развернулся к двери:
— Удачи вам, отравители. Сейчас у вас будет много досуга, так вот, мой вам совет: подумайте о моих словах. И ещё: поразмыслите о моих словах насчёт Дамблдора.
Хлопнула тяжёлая дверь карцера. Младшие Уизли снова остались одни. Через какое-то время Рон шмыгнул носом, провёл по глазам заскорузлым рукавом мантии и ломающимся голосом спросил Джинни:
— Слушай, как по-твоему, Гарри может быть прав? Насчёт Дамблдора? Неужели вся наша жизнь действительно всего лишь долгий, рассчитанный на много поколений план прихода Альбуса к абсолютной всемирной власти? Чем он тогда лучше Того-Кого-Я-Не-Могу...
— Я не знаю, Рон, — ответила Джинни, по-прежнему прижимаясь к тёплому боку брата: в карцере было довольно прохладно. — Сейчас меня больше интересует другое. А откуда у Поттера медальоны Малфоя? И откуда он знает, что белобрысый хорёк действительно носит такой же?
— Он нашёл их в ванной комнате старост? Нет, он не староста и не капитан квиддичной команды...
— Я пока что сходу могу придумать только один вариант, как Гарри мог увидеть Драко по пояс голым, — покачала головой Джинни. — И этот же вариант объясняет, каким образом по пояс голый Хорёк оказался настолько расслабленным, что не обратил внимания, как Гарри роется в его вещах и уводит ещё пару медальонов. Так вот, мнится мне, что Гермиона будет совсем не рада узнать всё это. Не вешай нос, братец, может быть, мы ещё женим тебя на этой грязнокровке!
Рон густо покраснел, отпрянул от сестры и влепил ей пощёчину:
— Не смей даже думать такое о Гарри! Даже если ты права... Ты представляешь себе, через что он прошёл, чтобы вытащить нас с тобой?! Он и Малфой... Фу-у-у, какая мерзость!!! Ты хоть понимаешь, насколько это было великое самопожертвование?
Джинни, потирая щёку, отодвинулась на угол койки с видом оскорблённой невинности:
— А что, ты можешь предложить другое объяснение?!
— Нет, не могу, вот только это неважно. — Рон сел на противоположный угол кровати, поставил тощую подушку вертикально и прислонился к стенке. — Гарри всего пять минут назад доказал, что он нам настоящий друг. Поэтому, как бы он ни поступил, я буду его поддерживать, а если ты попробуешь хоть слово против него сказать, клянусь, я не посмотрю, что ты девчонка, и отлупцую тебя так, что у мадам Помфри все бинты закончатся!
Джеймс Бонд, согнувшийся в три погибели за дверью карцера и вслушивавшийся в каждое слово, с трудом сдержал ржач.
* * *
Селектор на столе Эм закашлялся и выдавил из себя голос Манипенни:
— Мэм, вы не заняты? Тут пришёл Эс и хочет что-то рассказать.
Эм подняла голову от карты, изображавшей окрестности парка Пентланд Хиллс. Значки, изображавшие моторизированную бронетехнику, зоны патрулирования авиации, спецназ, силы SAS и пехоты рассредоточились в окрестностях парка, установив кривоватый периметр. Позиции войск тройным барьером отделяли резервуар Гленкорс от Эдинбурга. На северо-восточном берегу резервуара Гленкорс темнела одинокая капля мёда, удачно капнувшая с бутерброда, который Эм ела прямо над картой.
— Пусть войдёт.
Эс просочился в кабинет. Волосы бедного парня были в совершенном беспорядке, а вид глаз заставлял задуматься о вампирах и оборотнях. Одежда сотрудника выглядела так, словно он не менял её несколько дней. Эм принюхалась и откинулась на спинку стула, увеличивая расстояние между чувствительным носом главы внешней разведки Великобритании и подмышками многообещающего техника.
— Мэм, — даже в том состоянии, в котором Эс был сейчас, он оставался британцем, чопорным джентльменом до мозга костей. Техник попытался изобразить полупоклон, но его повело в сторону, и только вцепившись в спинку стула он сумел удержать равновесие.
— Эс, — вежливо поздоровалась Эм, стараясь дышать через рот. — Я так понимаю, дело, по которому вы сюда явились, чрезвычайно срочное? Да садитесь же, ради Бога.
— Я лучше постою, — покачал головой Эс, не отпуская спинку кресла. — Если я сяду, я могу заснуть. За последнюю неделю я проспал четыре часа, и то только потому, что подчинённые решили, что я раздумываю над решением дифференциального уравнения четвёртого порядка по шести переменным в частных производных. Кстати, я его решил. Пришлось повозиться с голоморфными преобразованиями, конечно, но оно того стоило. После того, как я привёл переменные к квазианалитическому виду, всё стало совсем просто.
Эм потеряла нить разговора где-то в середине третьего предложения.
— Кто чего стоил просто? — вскинула бровь непоколебимая леди.
— Мэм, я могу с полной уверенностью утверждать, что использование магии увеличивает разницу во времени между нами и магами. Я вывел зависимость этой разницы от мощности применённого заклинания. Там е в степени...
Эм подняла руку, прерывая поток сознания, наклонилась к селектору и нажала кнопку:
— Мисс Манипенни, зайдите, пожалуйста.
— Сию минуту, мэм. — Дверь отворилась, и в кабинет вошла секретарша, держа наготове блокнот для записей и шариковую ручку.
— А теперь, Эс, будьте добры, объясните так, чтобы мисс Манипенни вас поняла, — предложила Эм. Железная леди откинулась на спинку своего кресла, сложив руки перед собой, и приготовилась наблюдать шоу.
Эс с сомнением осмотрел мисс Манипенни с головы до ног, ногой вытянул себе одно из кресел, стоящих перед монументальным столом начальницы MI6, и плавным, текучим движением человека на грани засыпания опустился на мягкое кожаное сиденье:
— Ну что ж, я попробую. Мидихлориане существуют во всём времени, сколько его ни есть, потому что, как мы уже знаем, его нет вообще. Но маги — люди, поэтому они обязательно должны выбрать себе какое-то время для существования, потому что нам, людям, так легче. Мисс Манипенни, до сих пор вы следите за моей мыслью?
— Маги — люди, — осторожно кивнула секретарша, в свою очередь, усаживаясь в кресло. — В принципе, я пока согласна.
— Маги должны общаться друг с другом. Вся их жизнь, всё обучение, взросление и социальная активность завязаны на общение с другими магами. Именно с магами, а не с маглами. Таким образом, маги синхронизированы в выбранном ими времени между собой. Все маги живут в одном и том же времени. Вопросов нет?
— Маги должны бухать вместе, — блеснула интуицией мисс Манипенни, — и поэтому обязательно должны договариваться об одном и том же времени, иначе будет разнобой и разброд.
— Я не думал о ситуации в таком ключе, — вздохнул Эс, — но, в принципе, вы правы. Все маги и магические животные живут в одном времени. Все люди — по той же причине — живут в другом. И эти времена не совпадают. Помните, агент Купальница присылал нам учебники по чарам? При трансформации уравнений, описывающих магические воздействия, из магического пространственно-временного континуума в обычное человеческое пространство-время возникает дифферент во времени, который сдвигает магов.
Мисс Манипенни захлопала глазами. Эм не могла с ней не согласиться. Техник выразительно закатил свои собственные, налитые кровью буркалы:
— Волшебство сдвигает время, в котором живут маги. Чем более сильная волшба используется, тем больше будет сдвиг магического мира в прошлое. Это побочный эффект манипуляций с реальностью, которые производят мидихлориане, выполняя заклинания магов. Мидихлориане живут вне времени, как мы уже выяснили, и используют сдвиг во времени для создания запаса темпоральной энергии, которую и тратят затем на манипуляции с реальностью. Обычные сдвиги очень небольшие, на грани чувствительности наших приборов, но из-за того, что сдвиг происходит относительно времени всей Вселенной, получается очень большой запас энергии. Фактически, можно сказать, что волшебство удлиняет секунды, поэтому за одно и то же время маги проживают меньшее количество секунд.
В голубых глазах мисс Манипенни белым по синему читалось сообщение о критической ошибке, выполненной её разумом при попытке осознать слова Эс.
— Маги и стареют медленнее, кстати. На самом деле, конечно, они стареют ровно настолько же быстро, насколько и обычные люди, но просто их мир отстаёт от нашего, поэтому за их год у нас проходит больший срок. И чем сильнее маг, чем более сильную волшбу он использует, тем медленнее он стареет. Грубо говоря, мы успеваем прожить три года, пока он стареет на два.
— А вот это правда, — Ева наконец-то сумела ухватить нить разговора. — Все источники сходятся в том, что маги очень долго живут и очень медленно стареют.
— Под «всеми источниками» мы сейчас подразумеваем сборники мифов и сказок?
— Уж какие есть, — пожала плечиками Ева. — У меня тут где-то была подборка. Волшебные холмы, в которых время течёт медленнее, чем снаружи. Магический остров Авалон, на который Моргана Ле Фей перенесла умирающего короля Артура, чтобы продлить ему жизнь. Кстати, согласно этой теории, самый великий волшебник всех времён и народов вовсе не Мерлин, а славянский маг Кащей по кличке Бессмертный. Фольклорные источники описывают его как очень сильного колдуна, справиться с которым в открытом бою невозможно, и протагонистам приходится прибегать к хитростям.
— Это тот самый Кащей, который спрятал крестраж в яйце, яйцо в утке, а утку в зайце?
— Совершенно верно, мэм.
— Ну и какой же он бессмертный, если его в конце концов убили?
— Но ведь до того, как его убили, он же ни разу не умирал!
— Потрясающе. Эс, на чём вы там остановились? Если можно, покороче.
— Если покороче, то сейчас маги живут где-то между XVI и началом XIX века. Мы это уже знаем из погодных данных, но я перепроверил результаты по расчётам темпоральной энергии. Как я и сказал, сдвиг небольшой, на нижнем пределе чувствительности приборов, которые мне, кстати, пришлось изобрести, но полученные экспериментальные данные хорошо укладываются в подстроенную под них теорию.
— То есть маги живут в прошлом.
— Да, мэм, совершенно точно. Они живут в прошлом. И каждый раз, переходя из своего волшебного мира в наш, контактируя с людьми, они вынуждены преодолевать темпоральный барьер. В случае отдельных магов он невелик, но когда концентрация мидихлориан, синхронизирующих друг с другом волшебников и магические предметы, достигает порогового уровня, преодолевать барьер приходится с трудом. Помните переход между Косым переулком и пабом? А проход в больницу святого Мунго сквозь стекло? Как сотрудники в Министерство Магии попадают, рассказать? Вы совершенно правы, зажимая рот, мисс Манипенни, но это тоже в какой-то степени портал... А на вокзале «Кингс Кросс»? Там вообще убийство: с разбегу — и об стену... Потому что за барьером находится половина вокзала, предназначенная исключительно для магов, и огромное количество магических предметов и артефактов. Чем больше магии, тем сложнее будет переход.
Эм поразмыслила о барьере.
— Нелогично. Мы-то в Министерство Магии прокопались, не проходя ни через какие порталы, а тупо вломились сквозь стену.
— Ночью, — указал Эс. — В сочельник. Когда магов там почти не было, и магических артефактов, в общем, тоже было совсем немного. Я голову готов дать на отсечение, что если бы мы решили вломиться в Министерство в середине дня, то нам пришлось бы эту стену взрывчаткой подрывать, чтобы затратить нужное количество энергии для пересечения темпорального барьера. Ну, не свою голову, конечно...
Эм поразмыслила о барьере, вздохнула и вернулась к прошлому.
— Тогда понятно, почему они так пренебрежительно думают о людях. Между шестнадцатым и началом девятнадцатого века, так? То есть книгопечатание только-только изобрели...
— Не изобрели, — встряла мисс Манипенни. — Это всего лишь нарушение Статута о Секретности. Гутенберг был сквибом и просто принёс в свой мир, то есть в наш мир, технологию, которую маги изобрели задолго до того для своих нужд.
— ...Книгопечатание только-только появилось, машин нет, медицины нет, антибиотиков нет, из оружия есть только мечи, копья и стрелы, а всё строительство сводится к тому, чтобы сложить камни друг на друга и молиться, чтобы наваленная куча не разъехалась под собственной тяжестью. С другой стороны, сейчас у нас есть технология, антибиотики, телевидение и группа «Backstreet Boys», туды их в качель. Вы видите, что из этого получается?
Эм думала о магах, которые живут в своём собственном времени. О людях, которые живут рядом с магами, но в совершенно другом времени. И о том, что может притащить в волшебный мир средневековья маг, если он не будет зашоренно считать маглов недолюдьми, которыми те действительно были в сравнении с волшебниками в средние века, а, наоборот, придёт к маглам с открытым разумом и с желанием учиться.
Магический автомобиль. Не какой-то волшебный ковёр-самолёт, превращающийся в кирпич на скорости 88 миль в час, а настоящий автомобиль, только снабжённый магическим двигателем. Двигателем, которому наплевать на законы сохранения массы и энергии, который может во время работы производить собственное топливо. Автомобиль этот будет проскальзывать сквозь пробки, как... — Эм перелистнула несколько листов на своём рабочем столе в поисках нужного отчёта, — как автобус «Ночной рыцарь». Если этот артефакт начнёт производиться массово и продаваться на магловском рынке любым желающим, то все автомобильные производители в мире просто не выдержат конкуренции и закроются.
Волшебные лекарства, излечивающие любые болезни, от рака до СПИДа разовым приёмом одной таблетки. Уж если в больнице святого Мунго могут поставить на ноги человека, попавшегося одному из товаров близнецов Уизли, то магловские болезни им на один зуб. Колдомедик сможет смешать высушенную шкурку жабы, глаза тритона, истолчённый зуб змеи, гиалуроновую кислоту из слизи южноафриканских улиток, прошепчет в получившуюся массу несколько слов, заряжая артефакт своей магической энергией, и эта неаппетитная паста будет с равным успехом за одну ночь и сводить бородавки, и излечивать открытые переломы. А в результате выхода такой пасты на широкий рынок огромная, многомиллиардная фармацевтическая индустрия просто закроется. И неважно, что магические лекарства не получат разрешений ни от FDA, ни от министерства здравоохранения; они будут помогать, а значит, люди будут их всеми правдами и неправдами доставать.
Кому будут нужны пейджеры4, если каждый желающий сможет купить себе переговорные зеркала? Кому будут нужны частные детективы, если в каждой семье появятся стенные часы, как у Уизли, на которых будет добавлено деление «наставляет партнёру рога»? Кому будет нужна старая пресса, если новые газеты будут автоматически обновлять текст и показывать видео? Кому понадобятся авиакомпании и грузоперевозки, если любой желающий сможет воспользоваться портшлюзом? Кто будет горбатиться на полях, собирать хлопок и ткать ткани, если любые старые вещи можно будет превратить в новые при помощи «Репаро»?
Чем займутся миллионы, нет, миллиарды людей, которых проникновение магических технологий в человеческий мир лишит работы?
— Вы заснули, мэм?
В глазах главы Службы Внешней Разведки Великобритании стоял отсвет пожаров, которые запылают на улицах городов тогда, когда миллиарды людей поймут, что их труд больше не нужен, платить за него никто не собирается, а значит, им больше не на что купить хлеб своей семье.
А ведь это будущее неизбежно. Просто в силу закона больших чисел рано или поздно кто-то из амбициозных магов обратит внимание на маглов и поймёт, какую выгоду можно извлечь из объединения магии и простой, честной технологии. Рано или поздно Статут о Секретности будет просто отброшен в сторону, потому что он начнёт мешать этому амбициозному магу создавать свою империю. И ждать этого события придётся недолго, — если бы Артур Уизли не был настолько бесхребетным коллекционером штепселей и посмотрел бы, к чему эти штепсели подводят ток, то даже он смог бы стать таким магом.
Эм криво усмехнулась. Сам того не зная, Волан-де-Морт оказывал маглам огромную услугу. Он всего лишь хотел ими — нами — управлять, понятия не имея, как это делается, в полном соответствии со своим характером не слишком умного мужлана с огромным количеством комплексов. Если бы он был хоть на йоту умнее и увидел бы, чего добились маглы в сравнении с магическим миром, а затем попробовал бы объединить оба мира, хотя бы в мелочах, он стал бы единоличным правителем всего человечества, и магов, и нормальных людей. Маги неспособны противостоять человеческому оружию, а люди... Если они начнут читать самообновляющиеся газеты, то все нити к управлению их разумами будут в руках того, кто решает, какой текст появится в этих самообновляющихся газетах следующим утром.
— Мэм?
Эм проморгалась, изгоняя видение пылающих зданий и беснующихся полуголодных толп.
— Да, Эс. Со мной пока что всё в порядке. Слушайте, вы просто обязаны найти способ разделить миры магов и нормальных людей настолько большим временным промежутком, чтобы возникший темпоральный барьер сделал любые контакты между нами невозможными. Из шестнадцатого века отдельный маг может контактировать с людьми без проблем? Так загоните всех магов в палеозой, если понадобится. Этого требует безопасность, причём как нас, так и самих магов. — И Эм в нескольких ёмких фразах обрисовала потенциальную опасность экономического взаимопроникновения магии и технологии.
— Я бы с удовольствием, — развёл руками Эс, — но я понятия не имею, как это сделать.
— Темпоральный барьер усиливается, когда используется мощная магия? Значит, нужно использовать очень мощную магию. У вас же, вроде бы, была компьютерная программа, которая умеет генерировать новые заклинания? Сможете отсортировать результаты по затратам темпоральной энергии?
— Да, мэм, такая программа есть, и она успешно справляется примерно в шестидесяти трёх процентах случаев. Я мог бы натравить её на ваше задание, мэм, но мне нужно точно знать, что будет делать заклинание, которое программа должна разработать.
— Какая разница, что это заклинание сделает, если после него маги в принципе не смогут нам вредить?
— Ну, — потёр слипающиеся глаза Эс, — я могу рассортировать заклинания по затратам темпоральной энергии, найти тенденцию и методом экстраполяции разработать заклинание с нужным результатом. Но, понимаете, мэм,.. А вдруг разработанное заклинание уничтожит всю Вселенную? Заклинание, которому потребуется такая прорва темпоральной энергии, должно быть по-настоящему мощным, глобальным, с невероятными, далеко идущими последствиями, и если мы не хотим воевать с побочными эффектами, то лучше их просто не допускать.
Эм почесала нос.
— Мне что-то ничего глобального и всемирного в голову не приходит. Может, каких-нибудь мертвецов воскресить? Без всяких крестражей! Звучит как очень энергозатратная штука. И мы могли бы знатно повеселиться, есть несколько ребят, которых я хотела бы придушить ещё раз...
— Заклинание, позволяющее воскресить мёртвого, мне встречалось. Оно не слишком широко распространено, Волан-де-Морт, видимо, о нём не знает. Правда, оно не требует таких уж больших затрат темпоральной энергии, но мы можем увеличить затраты, потребовав воскресить не одного человека, а сто, или миллион, или миллиард. В качестве ограничения сверху мы можем принять цифру в 74 миллиарда человек, — в это число оценивается количество всех когда-либо живших на Земле людей, включая наших очень, очень далёких предков, ушедших от обезьяны не дальше, чем мой сосед по лестничной клетке, а он тот ещё бабуин. Но, мэм, что вы будете с ними со всеми делать к вечеру, когда семьдесят четыре миллиарда людей потребуют есть?
— Об этом я не подумала, — удручённо ответила Эм.
— И ещё один нюанс. Заклинание, позволяющее поднять мертвеца из могилы, существует. Но наши компьютеры ни разу не встречали ни малейшего намёка на заклинание, которое позволило бы загнать его обратно.
В кабинете воцарилось подавленное молчание. Эм пыталась представить себе заклинание, которое увеличило бы временной разрыв между мирами магов и маглов до непроходимого. Эс изо всех сил пытался не заснуть. Мисс Манипенни стало скучно, и она упёрлась взглядом в методично тикающие на стене часы.
— А нельзя заклинанием сдвинуть мир на секунду назад? — спросила она, не обращаясь, в общем-то, ни к кому.
— В принципе, можно. Но секунда — это ерунда. Раз уж они через двести лет шагают без особых проблем...
— А потом ещё на секунду?
— А почему бы не сразу на две?
— Потому что пусть мидихлориане проверяют возможность сдвигать мир после выполнения перемещения.
Несколько секунд Эс пожирал мисс Манипенни налитыми кровью глазами. Затем в его глазах зажглось понимание:
— Рекурсия! — вскричал он
— Да! — ответила мисс Манипенни, понятия не имея, что это такое.
— Бесконечный цикл!
— Да!
— Условие продолжения, справедливое для любого момента!
— Да! Погоди, что?!
Захлёбываясь словами, Эс схватил со стола Эм первый попавшийся совершенно секретный документ и принялся рисовать схему на его обороте:
— Мы сдвигаем волшебный мир на одну секунду назад, после чего проверяем, можно ли его сдвинуть на секунду назад, и если да, то повторяем процесс. Вычислительные затраты каждой итерации мизерные, так? Сдвинуть мир на секунду — это темпоральный выброс энергии, приблизительно равный единице, делённой на шесть на десять в девятой степени всей магии, использованной человечеством до сих пор... Так... — Эс ушёл в вычисления, шариковая ручка в его руке поползла по листу, как живая, оставляя за собой след из убористых цифр. — Но потом мы выполняем проверку, можно ли сдвинуть волшебный мир на секунду назад. На одну секунду он уже сдвинулся, так? При этом разница потенциалов между нашим миром и волшебным увеличилась, так что высвободилась огромная куча энергии, и её у нас сейчас хоть завались. А поскольку перед каждой секундой есть ещё одна, ну, кроме момента Большого Взрыва, ответ получается положительным, так? Есть энергия, есть приказ, и мидихлорианам придётся сдвигать магов ещё на секунду назад!.. А это даст новый запас энергии! Ева, давайте я вас поцелую?
— А давайте! — тряхнула головой мисс Манипенни. — Вы, конечно, не Бонд... Эй, я вот тут! Оставь цифры! Целоваться будем?
— Да ну, вот ещё, тратить время на всякую ерунду. У меня тут два на десять в восемнадцатой джоуля!..
— Избавьте нас от технических деталей, — потребовала Эм, понявшая в тираде техника примерно столько же, сколько мисс Манипенни. — Эс, ответьте, это технически осуществимо?
Эс поправил очки не тем концом ручки и оставил на переносице жирный синий след:
— Теоретически да. Практически мне надо будет прогнать несколько алгоритмов, просчитать начальные затраты и выяснить, сколько понадобится энергии для запуска этой рекурсии. Хорошие новости заключаются в том, что если это заклинание удастся запустить, то оно будет самоподдерживающимся. Мы загоним магов не то что в палеозой, они у нас до Большого Взрыва откатятся и так там и останутся. Более мощный темпоральный барьер принципиально невозможен, уж если этого не хватит, то мы можем просто сдаться.
— А они погибнут? — робко заикнулась мисс Манипенни.
— Ева, мы говорим о том, что барьер из времени примется мешать магам видеть любые следы магловского присутствия. У Артура Уизли исчезнет его коллекция штепселей, потому что они не магические. «Кингс Кросс» станет для магов недосягаемым. Нет никаких шансов, что маги не обратят внимания на такие изменения; если не британские маги, то европейские, американские, русские или ещё какие-нибудь уж точно сообразят, что происходит. Скорее всего, где-то в районе катархея самые умные из магов поймут, что мы сделали, и остановят процесс, но к тому моменту барьер будет уже непреодолимым. А если он всё ещё будет преодолимым, то заклинание ведь можно будет и повторить?
Ужасное подозрение пронзило Еву Манипенни подобно молнии:
— Повторить?! Но единственный маг, который может инициировать такое заклинание, это Джеймс Бонд!
— Да, — кивнула Эм, сразу уяснив, к чему ведёт секретарша.
— Но он маг! Он останется в магическом мире! И переместится вместе с ним!
— Конечно.
— Навсегда!
— Да, Ева, я знаю. Он принёс присягу. Иногда людям, которые принесли присягу, приходится жертвовать собой. Он отправится в прошлое вместе со всем волшебным миром и проследит за тем, чтобы барьер остался непроницаемым, и чтобы волшебники не смогли навредить Британии.
— Эс, это решение неприемлемо! Вы должны вытащить Бонда! Пусть Бонд приготовит этот... Как его... Артефакт... Пусть артефакт отправит магов в прошлое! А сам Бонд вернётся к нам!
— Ева, — вздох Эм звучал почти по-человечески, — даже если Бонд сделает артефакт, он не перестанет быть магом. Магом перестать быть нельзя. Мидихлориане переместят его в прошлое вместе со всеми остальными волшебниками, неважно, будет он у нас или где-то ещё.
Мисс Манипенни рухнула на стул и страшно, с подвываниями, разрыдалась. На соседнем стуле уставший и вымотавшийся Эс смачно задрых прямо на сверхсекретных документах, не выпустив из сжатых пальцев ручку.
* * *
Дамблдор проснулся в своей постели, словно от толчка. Личные покои директора школы были по-прежнему тихими, как могила на заброшенном кладбище в безлунную ночь перед Хэллоуином, но что-то мешало Альбусу просто повернуться на другой бок и задать храпака. Что-то... Ныло, словно грозящий разболеться зуб.
Альбус откинул балдахин и встал с кровати. Балдахин был не просто традицией и средством создать уют, — хотя, конечно, ни одно кровососущее насекомое и не подумало бы под него сунуться, так что свою изначальную функцию балдахин выполнял «на отлично». Но на тонкий льняной полог было навешено столько охранных заклинаний, что во время гроз бегающие по нему искры вторичной индуктивности могли поспорить по толщине с молниями за окном. История школы «Хогвартс» скрывала немало тёмных страниц, и не одному ученику, раздосадованному неудовлетворительной оценкой на экзамене, приходило в голову выместить свою злость на директоре. Часто небезосновательно, но всегда безуспешно.
Дамблдор нащупал ногами у кровати разношенные пушистые тапочки с заячьими ушками, подошёл к окну и зябко поёжился на предрассветном сквозняке, задувавшем в щели оконной рамы. Магия магией, но с рассохшимся деревом лучше справился бы рубанок столяра, — должность, не предусмотренная штатным школьным расписанием.
Восточный край неба только-только начал светлеть. Какая-то сумасшедшая птица, глупая настолько, что рискнула летать в пределах прямой видимости от совятни, села на ветку дракучей ивы. Ветки дерева зашевелились: гниющие тушки мелких птиц и животных служили кровожадному растению естественным удобрением. Только облачко перьев закружилось в утреннем тумане.
То, что осталось от птицы, с мокрым шлепком приземлилось в самый центр тщательно напомаженного пробора Малфоя-старшего. Пожиратель Смерти отреагировал фразой, достойной похвалы лингвиста и порицания священника.
— Ни сы, что по-японски означает «будь спокоен и безмятежен, подобно лепестку сакуры, уносимому вдаль течением ручья», — еле слышным шёпотом отозвался Волан-де-Морт, возглавлявший атаку. — Ещё не хватало всполошить стражу раньше времени.
— При всём уважении, Ваше Темнейшее Лордство, какую стражу? — не понял Долохов. — Это школа, а не Азкабан! Сейчас разве что Филч не спит.
— Разница чисто номинальная, — уведомил его Тёмный Лорд. — Тут у стен есть уши, у лестниц — ноги, а у крыш — полозья. Чтобы съезжать. По всему замку развешены портреты, и они могут предупредить этого бородатого хмыря о нашем неожиданном визите, лишив нас фактора внезапности. Собственно, именно поэтому мы заходим в замок через подземелья «Слизерина», где портретов меньше, а те, что есть, скорее всего, будут дружественными. Хорошо, что профессор Белка показал мне этот проход, когда заводил в школу тролля... Ну что там, Гойл, путь к подземельям свободен?
Гойл-старший, промокший и в пахнущей тиной мантии, кивнул:
— С кракеном договаривается Крэбб. Беллатриса заняла позицию между входом в подземелья и городом русалок. Маловероятно, конечно, что они вылезут на землю именно сегодня, но раз у нас есть заклинание головного пузыря, почему бы им не сделать заклинание головного аквариума? Кракен, когда Крэбб с ним договорится, заменит Беллатрису на пути к подземельям.
— Рабастан, проход открыт?
— Амикус говорит, что ему надо ещё несколько секунд. О, уже не надо!
— Фенрир со своими щенятами разместился вдоль периметра.
— Отлично, Петтигрю. Спасибо, что открыл нам ворота. Ну, двинулись!
Организованной шеренгой Пожиратели Смерти двинулись в узкий проход, наполовину прикрытый полотнищем мха.
— Что-то случилось? — Минерва МакГонагалл не привыкла видеть своего непосредственного начальника в растрёпанных чувствах, с растрёпанными волосами, в розовой пижаме с крупными зелёными звёздами и в больших пушистых тапочках с заячьими ушками. С другой стороны, Дамблдор тоже не ожидал увидеть декана «Гриффиндора» в крайне легкомысленном халатике и с утренней маской из белой глины на лице.
— Да, Минерва, что-то случилось, — ответил Дамблдор, приплясывая от возбуждения. Ушки на его тапочках подпрыгивали в такт. — Знаете, от чего я только что проснулся?
— Вы увидели дурной сон? Опять тот определивший вашу сексуальную ориентацию эпизод в амбаре с Грин-де-Вальдом, когда вас застала сестра, и чтобы сохранить тайну, вам пришлось её убить?
— Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы перестанете вспоминать этот случай к месту и не к месту! С вашей стороны низко так подло использовать откровения слегка перебравшего волшебника. Я бы предпочёл, чтобы вы всё забыли.
— А я бы предпочла не знать, как именно вы использовали его волшебную палочку. И прежде чем вы задумаетесь о том, чтобы достать сейчас свою, позвольте мне напомнить вам, что запись вашего рассказа хранится в бутылочке в сейфе «Гринготтса», причём не в моём, а моего адвоката, рядом с моим завещанием, требующем передать её Рите Скитер для просмотра в Омуте Памяти. И если со мной случится что-нибудь нехорошее, например, если я не получу квартальную премию...
— Вот именно, кстати, о чём-то нехорошем. Я проснулся потому, что какое-то мыслящее и разумное существо прошло по туннелю от Визжащей Хижины к дракучей иве. Сначала я этого не понял, но потом почувствовал, что открываются школьные ворота.
Минерва на секунду замолчала, пытаясь осознать слова директора.
— Сэр, вы хотите сказать, что кто-то проник на территорию школы?
— Я не знаю, Минерва. Или кто-то вышел, или кто-то вошёл, — сигнал от ворот не включает такие подробности.
— Кому могло понадобиться выходить с территории школы в такую рань?!
— Долорес Амбридж? Она могла решить, что я подслушиваю её переговоры с Фаджем через камин, и поэтому отправиться в Хогсмид для беседы через один из тамошних каминов.
— А вы подслушиваете?
— Что ты, Минерва, как можно! Это же министерские протоколы, там специализированные алгоритмы шифрования, ключ длиной в мою бороду... Ну, в мою прежнюю бороду... Плавающая частота, двойная проверка потерь сигнала на линии! Этот протокол передачи данных принципиально невзламываемый! Такой разговор по камину просто невозможно перехватить!
Минерва вперила в директора недоверчивый взгляд, и тот в конце концов пожал плечами:
— Но Амбридж не снимала портрет Финеаса Найджелуса Блэка со стены, когда беседовала с Корнелиусом.
— Вот и хорошо, — пожала плечами МакГонагалл, — а то я уже испугалась было, что вы потеряли хватку. Так что вас сейчас всполошило?
Дамблдор переступил с ноги на ногу. Из стены высунулось какое-то потревоженное шумом привидение, но узнало директора с деканом и со сдавленным писком ужаса юркнуло обратно в камень.
— Если это в самом деле Амбридж, то что она собирается рассказать Фаджу? Что она могла узнать такого, что потребовало от неё бежать в Хогсмид в середине ночи, что не могло дождаться утра? Тут и ждать-то всего три часа. Что за срочность?
— Какие-то ваши планы?
— А почему тогда я сам о них не знаю?! Разве что... Слизнорт сказал мне, что эта дебилка Джинни Уизли пыталась опоить Поттера амортенцией. Она несовершеннолетняя, за неё будут отвечать родители, и это даёт возможность Фаджу уволить Артура Уизли. Но даже это вполне могло подождать несколько часов.
МакГонагалл потёрла глаза, вызвав короткий снегопад из осыпающейся белой глины.
— Сэр, боюсь, я ничего не могу сказать. Может, это кто-нибудь зашёл?
— Но ворота надо отпереть изнутри.
— У нас тут целый факультет слизерёнышей, которые спят и видят, чтобы кто-нибудь из сбежавших из Азкабана последователей Сами-Знаете-Кого залез в школу ночью и кастанул «Круцио» вам в ухо. Думаете, Крэбб или Гойл отказались бы впустить своего папочку?
Альбус задумался. Идея проснуться от непростительного заклятия, выпущенного в ухо, его совершенно не привлекала.
— У нас же внизу есть целый отряд авроров, так? — решился наконец он. — Давайте сходим к ним и проинформируем ребят, что кто-то проник через ограду школы. А дальше уже пусть они разбираются, у них и опыта больше, и приказы однозначнее. Минерва, идём.
— Сэр, в таком виде?!
Директор оглядел халатик, который не ставил своей целью что-либо скрыть, и выразительно закатил глаза:
— Вы магичка или последняя магла?! Вас надо учить наложению иллюзий одежды?
Хельги Филипссон откинулся на спинку жалобно заскрипевшего стула.
— Я правильно вас понял? Вы считаете, что кто-то мог проникнуть в школу?
— Так и есть. — Дамблдор переглянулся с МакГонагалл. — Сторожевое заклинание на воротах послало сигнал, но оно не сообщает, проникает кто-то внутрь или выходит наружу. Мы подумали, что сейчас нет смысла выходить...
— А заходить, значит, смысл есть?
Директор и декан снова переглянулись.
— В том, чтобы забраться ночью в замок, набитый древними, ценными и весьма опасными артефактами, и защищённый чисто символической охраной, смысл есть всегда.
Хельги Филипссон поставил локти на стол, переплёл пальцы и водрузил поверх них свой подбородок. Стол обречённо заскрипел.
— Да, пожалуй, вы правы. В этом действительно есть смысл. Мне интересно другое: когда мы прибыли в школу — совсем недавно, смею заметить, — вы говорили об этом замке, как о самом защищённом месте Великобритании. Позвольте мне напомнить вам ваши же слова: «Её заклинали такие волшебники, как Годрик Гриффиндор, как Пенелопа Пуффендуй! А строили её из камней, зачарованных самим Мерлином! Наш антиаппарационный щит непробиваем, а стража школы неподкупна, бдительна и неуничтожима!» И вот теперь вы говорите, что охрана у вас чисто символическая, и кто-то спокойно нарушил границу вашей территории, возможно, залез внутрь замка, возможно, с недружественными намерениями, а вы даже не знаете, кто, и пришли просить у нас помощи?
Альбус почувствовал желание свернуть наглому аврору шею. Однако поскольку эта шея толщиной могла посоперничать с ногой самого Дамблдора, ему пришлось позаботиться, чтобы даже тень этого желания не отразилась на его лице.
— Мы пришли поставить вас в известность, — чуть холоднее, чем следовало бы, ответил директор. — Что, с моей стороны, является жестом доброй воли и хорошего тона. Я не отказываюсь от своих слов и полностью уверен в охране замка.
— Вы уверены в охране, которую сами же назвали чисто символической?! После того, как Пожиратели Смерти провели атаку на кабинет зельеделия и использовали Адское Пламя прямо в школе?!
На сей раз тень желания всё-таки проскользнула на лицо Альбуса и растянула его губы в тонкую полоску.
— Ладно, — прима-декан хлопнул по столу лопатообразной ладонью и поднялся с грацией и изяществом взрослого льва. — Аврорат берёт ситуацию под контроль. Мне нужны активирующие коды защитных заклинаний и протокол общего управления стражей замка. Какая система внутреннего наблюдения у вас есть?
Эта тирада застала Дамблдора врасплох. Директор надеялся, что прима-декан отправит кого-нибудь из своих бойцов посмотреть на ворота, и этим всё и ограничится.
— А вы думали, что я отправлю кого-нибудь из своих подчинённых посмотреть на ворота, и этим всё и ограничится?! — изумился Хельги, вгоняя Дамблдора в паническую проверку своих окклюменционных щитов. — Зачем?! Если этот кто-то вышел из замка, его у ворот уже нет. Если этот кто-то проник в замок, его у ворот тоже уже нет. Так какой смысл распылять силы и посылать ценного сотрудника смотреть на место, где сейчас точно нет противника?! Не лучше ли вместо этого узнать, кто нарушил границу школы? Так что у вас с системой внутреннего наблюдения?
— У нас есть привидения и домовые эльфы, — ответил Альбус, на всякий случай дополнительно усиливая свои окклюменционные щиты. — И какое-то количество портретов на стенах, которые тоже могут сообщать о посторонних, но портреты не во всех частях школы висят.
— Прикажите им всем осмотреть коридоры замка, начиная от входов, — потребовал Хельги, жестом предложив волшебникам следовать за ним. — Если они обнаружат кого-то, кто не должен находиться в коридоре, пусть не вступают в контакт, а немедленно отправляются сюда и докладывают мне. Причём под «входами» я имею в виду в том числе и потайные ходы. Всё понятно? Адамсон, отправляетесь к Поттеру. Взять его и мисс Грейнджер под охрану, привести сюда. Йорксон, Бэнди, Кинли, в авангард!
Хельги Филиппсон скосил глаза на молчаливую Минерву МакГонагалл:
— Сэр, мэм, я понимаю, что сейчас может быть не самый лучший момент для таких откровений, но в следующий раз, когда вы решите провести аудиенцию с мракоборцами, помните, что чары на наших контактных линзах позволяют нам видеть сквозь все известные аврорату виды иллюзий...
С военной чёткостью вымуштрованных тараканов Пожиратели Смерти расползались по школе, беря под контроль ключевые коридоры, лестницы, залы и переходы. Подземелья «Слизерина» были заперты, чтобы дети не попались под горячую палочку собственным родителям. На роль охранника выхода из подземелий «Слизерина» вызвался Петтигрю, справедливо предполагая, что шанс угодить под удары учителей, учеников или Хагрида у входа в спальни этого факультета будет минимален, а в случае опасности у превращающегося в крысу анимага в подземельях будет больше шансов сбежать. Поскольку в боевой магии Петтигрю уступал не только домовым эльфам, но даже привидениям, Волан-де-Морт счёл нужным согласиться с его предложением.
Так и получилось, что мелкий, похожий на грызуна толстяк с торчащими зубами незамутнённо пинал колонну, умирая от скуки, когда из стены выплыл прочёсывающий школу призрак. К несчастью, этим призраком оказался Почти Безголовый Ник. К ещё большему несчастью, Петтигрю его узнал.
— Ник? Ты что здесь забыл?! Это ж слизеринское гнездо!
Привидение развернулось в направлении голоса:
— А? Это ты, Питер? Что ты тут делаешь, ты ведь закончил школу?..
Что бы кто ни говорил о качествах Петтигрю, тугодумие в число его основных качеств не входило:
— А ты разве не слышал?! Мы тут с проверкой от департамента народного образования. Понимаешь, в Министерстве узнали, что Пожиратели Смерти планируют атаку на школу, и мы решили заранее убедиться, что защита настороже, держит ушки на макушке и готова отразить внезапную атаку. Поэтому мы и организовали эту тайную проверку.
— Проверка настолько тайная, что даже Дамблдор о ней не знает?! — усомнился Ник. В его вселенной не было ничего такого, о чём бы Дамблдор не знал.
— Конечно! — жизнерадостно осклабился Питер. — Мы как раз проверяем, сможем ли мы застать его врасплох. Ведь если мы сможем, то и Пожиратели смогут, так? С другой стороны, если бы мы сказали Дамблдору о тайной и совершенно внезапной проверке, кто-нибудь мог бы услышать и предупредить Пожирателей, понимаешь? И засада пропала бы зря.
— Так это не только проверка, это ещё и засада?
Петтигрю мысленно дал себе пинка.
— Да. По нашим сведениям, Пожиратели собираются напасть на школу в ближайшие часы.
— В ближайшие часы! — Ник облегчённо рассмеялся, подхватил свалившуюся голову и нахлобучил её обратно на шею. — Тогда Дамблдор пройдёт вашу проверку с честью. Тут у нас дюжина мракоборцев в полной боевой готовности...
По виску анимага стекла предательская капля пота.
— Сколь... Кхм... Что-то у меня голос ломается... Сколько мракоборцев?
— Ровным счётом двенадцать штук. Ты бы видел их прима-декана! Это такая глыба! Он может перекрыть Главный Коридор одним только своим бицепсом!
«Кровь гигантов, — подумал Питер. — Пониженная восприимчивость к атакующим заклинаниям, компенсированная повышенной агрессивностью. Мамочки...»
— И остальные авроры ему под стать! — продолжил Ник, пытаясь дать собеседнику представление о размерах мышц мракоборцев методом описывания призрачными руками кругов. — Там такая команда! Я уверен, что, если Пожиратели сюда сунутся, они очень быстро об этом пожалеют! Если вообще будут способны жалеть о чём-либо...
Эта мысль затронула какую-то струну в прозрачной жемчужно-перламутровой голове призрака, и он свесил её набок:
— К слову о невозможности жалеть... Питер, тебя разве не убили с полтора десятка лет назад? Я помню, Дамблдор обсуждал взрыв болотного газа, сквозь который пролетели стая ласточек и Сириус Блэк...
— Ах, это!.. — предательские капли пота теперь текли по обоим вискам. — Так это ж мне просто легенду обеспечивали. Я тогда как раз в Министерство поступил на работу, и им нужен был маг, которого все считают мёртвым. Жалко, конечно, что Сириусу пришлось в Азкабане посидеть, но это же было ради высшего блага...
Ник покивал. Высшее благо — это да, это он понимал.
— Тогда я не буду говорить мракоборцам, что ты с другими министерскими работниками уже тут. Раз у вас такая ответственная задача, как внезапная проверка обороны школы и засада на Пожирателей Смерти, то лучше провести всё как можно реалистичнее, и пусть защитники школы не знают, что вы уже здесь.
— А они что, попросили тебя сказать?..
— Да, конечно. Представляешь, сам Дамблдор пришёл к мракоборцам, потому что кто-то проник на территорию «Хогвартса». Теперь все привидения, все домовые эльфы, все персонажи на картинах и даже Пивз рыщут по школе, чтобы убедиться, что опасности нет.
— О! Это... Эм-м-м... Совершенно разумная предосторожность. Дамблдор молодец!
Пот проложил по вискам Петтигрю широкие дорожки. Воротник его мантии промок насквозь. Крысоподобный анимаг оттянул его большим пальцем, потому что у него перехватило горло.
— Ну, тогда я, пожалуй, вернусь к Дамблдору, — откланялся Почти Безголовый Ник и принялся погружаться в пол. В этот момент до них донёсся приглушённый расстоянием женский крик: «Тревога! Тревога! Пожиратели Смерти в школе!»
Ник вынырнул обратно. Он выглядел обеспокоенным, насколько вообще может быть обеспокоенным призрак, все проблемы которого остались по другую сторону гробовой доски:
— Это был голос Серой Дамы?
— Понятия не имею, — признался Питер. — Я вообще не знал, что она умеет говорить. Да ещё так пронзительно!
— Я полечу к ней, — решил Ник.
— А я останусь здесь и буду защищать детей, — решительно тряхнул шевелюрой Питер. — И никакой Пожиратель Смерти не сумеет причинить им вред!
Призрак уже снова собрался было исчезнуть в стене, но вернулся и подлетел поближе, забавно изгибаясь в полёте.
— Забавный у тебя протез, — произнесло привидение, чуть ли не принюхиваясь к руке Питера. — Ты в курсе, что он провонял злым колдовством?
— Разумеется! — анимаг попытался изобразить из себя оскорблённую невинность. Получалось плохо. — Я же постоянно борюсь со злом! Вот этими вот руками, между прочем, борюсь! Разумеется, запачкался. Но я не знал, что призраки могут отличать ароматы колдовства...
— Это редкое умение, — признался Почти Безголовый Ник, — но ты носишь нечто, что воняет... Почти как... А, я знаю! Я помню, такой же аромат исходил от Крауча-младшего, от его Чёрной метки. О, я гляжу, у тебя такая же? Эта твоя Чёрная метка — она прямо жжёт меня сквозь одежду! Это как это ты сумел запачкаться настолько, что твоя душа приняла язву Чёрной метки?!
Питер внезапно выбросил палочку в сторону привидения:
— «Авада кедавра»!
В основные качества Петтигрю тугодумие действительно не входило, но, кроме основных, есть же и дополнительные, и среди них оно блистало на первой строке. Ослепительно-зелёный шарик пролетел сквозь призрака, не причинив тому ни малейшего вреда, и выбил облачко каменной крошки из дальней стены коридора.
— Ну не дебил ли? То, что мертво, умереть не может! — Почти Безголовый Ник зашёлся замогильным хохотом. — Готовься к смерти, однодневка!
— Называть меня однодневкой — это дискриминация по виталистическому признаку! — пискнул Петтигрю, но призрак уже скрылся в стене. — Ух, мерлинова борода, надо же было так глупо проколоться!
Питер закусил нижнюю губу, задрал рукав мантии и принялся выстукивать тарантеллу по своей Чёрной метке.
Точно в таком же ритме тарантеллы несколькими этажами выше под дверью гостиной Гриффиндора пританцовывал Адамсон:
— Поттер, ну долго ещё тебя ждать?
— Я без Гермионы не пойду!
— Это я уже понял. Но Гермиона уже готова! Тебе не стыдно, — пацан, а собираешься дольше девчонки?!
Веяния толерантности и борьбы с сексистскими стереотипами явно обошли Адамсона по широкой дуге, но аврор был прав: Гермиона успела собраться быстрее. Фактически, Джеймс Бонд едва успел набросить на себя бронежилет, разгрузочный пояс с магазинами и связкой гранат, вложить во все ножны боевые ножи, вложить в кобуры пистолеты, прикрыть всё это богатство сверху мантией и взять под мышку мантию-невидимку.
— Гарри, давай быстрей! — Гермиона заглянула в спальню мальчиков, и на душе Джеймса потеплело. Девушка надела тёмную, закрывающую всё тело мантию, отлично скрывающую контуры тела в темноте. Судя по тому, как топорщилась мантия в непредназначенных природой местах, её хозяйка не забыла припрятать парочку сюрпризов, способных сильно осложнить жизнь нападающим. Суперагент вспомнил, как объяснял девушке, что столбик золотых галеонов — это не только богато, но и увесисто, и порадовался своей предусмотрительности, побудившей его заказать кожаные кошельки подходящего размера, в умелых и очаровательных ручках Гермионы превращающиеся в тяжёлые дубинки.
— Уже иду! — Джеймс рывком затянул ремни надетого поверх мантии вещмешка и попрыгал на месте, чтобы убедиться, что ничего из навьюченного снаряжения не звякает и не демаскирует. — Давай, Герми, побежали. Нас ждут.
— Вы куда? — решился нарушить молчание Симус, садясь на собственной кровати с одеялом, натянутым по самую шею.
— Мракоборцы, защищающие школу, получили сигнал о нарушении периметра, — вкратце пересказал Бонд сведения, полученные от растормошившего его Адамсона. — Непонятно, проникли ли на территорию неизвестные, но мракоборцы вынуждены действовать, исходя из предположения, что школа атакована. Если школа действительно атакована, и если она атакована Пожирателями Смерти, то я являюсь наиболее вероятной их целью, поэтому мракоборцы хотят вытащить меня туда, где они смогут меня защитить. Вот только я без Гермионы никуда не пойду.
— Но Гермиона уже готова, — встряла девушка, проверяя собственную экипировку, — и мы можем рвать когти, правда, Гарри?
Джеймс показал ей большой палец и снова обратился к Симусу:
— Может быть, через забор перелез какой-нибудь ученик, у которого в Хогсмиде завелась зазноба, а может быть, это действительно передовой отряд Пожирателей явился по наши души. В любом случае, держите ушки на макушке и действуйте по обстановке. Если это в самом деле Пожиратели...
— Или кто-то типа Амбридж... — добавила Гермиона от входа.
— ...Вспомните всё, что мы учили на занятиях «Эндорфинной эйфории» и выдайте им по первое число, — закончил Бонд. — Ну, я готов. Мистер Адамсон, куда вы нас поведёте?
— Вы же не думаете, что я отвечу правду при детях, которые выдадут информацию после банального «Круцио», правда? — честно ответил мракоборец снизу. — Вперёд, нас ждут великие дела! Или не великие. Или не нас. Или не ждут...
Дамблдор грыз ногти, пританцовывая на месте. Хельги Филиппсон, стоя рядом с ним, был непроницаем, как скала, и невозмутим, как игрок в покер, прикупивший туза к флеш-роялю.
— Подумать только, Пожиратели Смерти — в моей школе! — сокрушался директор, одновременно с хрустом отгрызая краешек ногтя.
— Всего около трёх дюжин, — меланхолично ответил Хельги. — По нашим сведениям, это почти все их наличные силы. Оборотни и гиганты охраняют внешний периметр, десяток бойцов блокирует спальни факультетов, внезапно воскресший Питер Петтигрю ошивается у входа в подземелья «Слизерина», по трое бойцов движутся ко входам в спальни «Гриффиндора», «Равенкло» и «Когтеврана». Оставшиеся две боевых группы примерно по дюжине единиц в каждой продвигаются по школе к кабинетам преподавателей. Вы должны быть польщены, сэр, ведь одна из групп прорывается прямо к вашему кабинету.
Дамблдор отмахнулся от этих слов. Старый авантюрист не смог бы стать старым, если бы не имел хорошей привычки окружать себя ловушками со всех сторон, особенно после визита Бонда. Нападающие, даже если бы добрались до покоев директора, попали бы прямиком в пекло и подняли бы много шума, дав самому директору достаточно времени, чтобы проснуться, умыться и приготовиться к встрече, выбрав подходящий к погоде охотничий костюм.
— И почему мы никак не реагируем на это вторжение? У меня, между прочим, уважаемое общеобразовательное заведение. Экстерриториальное. И я не позволю устраивать на его территории разборки в стиле покорения Дикого Запада!..
— В самом деле?! Кем уважаемое?
Дамблдор поперхнулся на полуслове.
— Мы реагируем, — продолжил Хельги, сложив руки на мощной груди. — Чем дальше зайдут Пожиратели Смерти, тем сложнее им будет выбираться наружу. Поэтому как только они обнаружат, что преподавательский состав заранее собран, отмобилизован и готов к бою, вы приведёте в действие защитные чары школы, и одушевлённые латы, которые вы так расхваливали, заблокируют им путь к отступлению. Тем временем мобильные бригады аврората и департамента по охране магопорядка окружат внешний периметр, истребят и рассеют обормо... Оборотней и великанов, а затем войдут в школу. Мы разом сумеем разгромить всю организацию Пожирателей Смерти. Нам останется только связать их боем, пока не подоспеет подмога.
— Связать боем тридцать бойцов? — на этот раз петуха пустила уже Минерва МакГонагалл. — Тридцать убийц, которые не остановятся даже перед непростительными?..
— Как будто ты так уж часто останавливалась перед непростительными, — буркнул Флитвик, взвешивая на руке палочку и тренируя какие-то выпады.
— Так свидетелей-то не осталось. И вообще, не при детях! — Минерва стрельнула глазами в сторону Поттера и Гермионы. Дети, против всех ожиданий, вели себя непривычно тихо и спокойно, забившись в угол, в котором, щеголяя наручниками из сплава антара и двимерита, разместились также отпрыски Уизли. Гарри Поттер с блуждающей улыбкой на губах постоянно ощупывал себя, как будто боялся, что что-то тяжёлое, закреплённое под мантией на поясе, выпадет и отдавит ему ногу. Гермиона была абсолютно невозмутима; судя по девушке, прорывы Пожирателей Смерти в школу были регулярным, привычным и надоевшим до оскомины зрелищем.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
