Чужой мир. Ярра

Чужой мир. Ярра

Часть I. Индиго

"Strangers in the night

Before the night was through..."

В торопливо сброшенных наушниках с надрывом пел Синатра. Влажный воздух наполнял свежестью притихшие улицы, внизу еле слышно плескалась река, а где-то вдалеке просигналил поезд. Непривычно ярко для города светились алмазные звезды, превращая чернильную синеву ночного неба в антрацит. Романтичная картина? Еще бы. Идеальные декорации для любовных сцен, восхитительный фон для сладких поцелуев. Но, как назло, сейчас я была одна. И дело не в том, что мне так нестерпимо хотелось целоваться. Нет, просто я висела над пропастью, из последних сил цепляясь за ржавую металлическую трубу. Пальцы онемели, а я все еще держалась, надеясь хотя бы на чудо. Увы, чудо не явило себя, и я даже не поняла, в какой момент непослушные ладони разжались.

Мгновенья вдруг стали тянуться нескончаемо долго, так сильно хотелось разуму продлить мою совсем еще короткую жизнь. Я падала, и падала, и падала, жалея родителей, себя, неудавшуюся карьеру... А ведь как все хорошо начиналось.

 Кстати, зовут меня Светлана. Мне двадцать два года, и сейчас я должна бы сидеть в вагоне, в котором трястись неделю, чтобы добраться до той тмутаракани, куда меня заслали после окончания ветеринарной академии. И я еще ехать не хотела! Как же, не просто отличница, ветеринар от бога, даже гений в каком-то роде, а тут Малые Стоки у черта на куличках вместо Института Ветеренарии, из которого я и так уже года два не выползала.

 А дело в том, что у меня есть дар: я хорошо понимаю животных. Так, словно могу влезть в их шкурку. Чувствую, если им больно и плохо, умею успокаивать. Они это тоже ощущают, и в моих руках становятся тихими и послушными. А если учесть, что благодаря знаниям я без особых проблем диагностирую и лечу, мне вообще цены нет.

 И вроде бы все замечательно, если бы не одно "но". Наш декан, будь ему не ладно, седину в бороде уже нажил, а вот беса в ребро не успел. И почему, скажите на милость, этот несчастный бес решил проявиться посредствам меня? Параметров я не модельных, блондинистостью не отличаюсь, гиперсексуальностью от меня тоже не веет. Макияж а-ля натюрель, одеваюсь неброско. Внешностью обладаю привлекательной, но не того рода, который притягивает чуть перезрелых мужчин. Что такое рассмотрел во мне солидный, умудренный опытом муж, что ему непременно захотелось пообщаться со мной тет-а-тет?!

 Вызвал к себе в кабинет. А я иду довольная, ручки потираю. Может, премию мне какую положено за выдающиеся результаты в научно-исследовательской деятельности? Вот дура. И премию тебе, и орден за наивность. Стучу в дверь.

 — Светланочка! Ну, заходи, дорогая.

 Не поняла, что за обороты.

 -Здравствуйте, Вячеслав Адольфович, вызывали?

 — Ты присаживайся, не стесняйся. Чай, кофе?

 А глазки-то блестят. Бородку свою козлиную поглаживает. Что-то это не к добру. Постою я, пожалуй.

 — Хочу тебе сказать, моя хорошая, студентка ты преотличная. Скоро ведь распределение? — Будто сам не знает. И что, спрашивается, он от меня хочет, — Есть у тебя какие-то пожелания по этому поводу?

 Эээммм...

 — Вячеслав Адольфович, еще месяц назад на меня должна была прийти именная заявка из Института Ветеринарии, — я в недоумении, ведь сама приносила бланк заявки начальнику и по совместительству, руководителю моей практики, а потом передавала уже запечатанное письмо курьеру.

 — Да, да. Я видел тот запрос. И как, хочется тебе туда?

 Что за странные вопросы, я последние два года трачу там все свободное время. И вообще, какое ему дело? Запрос ведь имеется.

 — Естественно, я ведь не просто так там пропадаю.

 -Надеюсь, не в ущерб занятиям в академии?

 Так я ему и сказала.

 -Ну что вы, только в неурочное время.

 — А знаете ли вы, Светлана, что с текущего года в первую очередь удовлетворяются запросы из отдаленных регионов, а именные рассматриваются последними? Постановление правительства, целью которого стоит развитие регионов.

 Какие мы загадочные. Сейчас еще слюна закапает, как у изголодавшегося за зиму волка перед потерявшейся овечкой.

 — Конечно, Институт Ветеринарии многое потеряет, если упустит такого перспективного специалиста, но зато какое подкрепление на периферии.

 Я начинаю закипать. "Что же это происходит?! Из-за какого-то старого извращенца моя карьера может пойти к коту под хвост!!! Вот гад! Ненавижу!" И пока я судорожно перебирала разрозненные мысли по поводу безопасного адюльтера, декан приблизился на недопустимое расстояние, провел потной ладонью по моей шее, начиная от ключицы и практически до уха, и в это самое ухо прошептал:

 — Но мы можем решить данный вопрос в личном порядке...

 Это было последней каплей. Включить дурочку уже не получится, слишком явно он показал, что от меня требуется. Лишь бы только не взорваться. Я почувствовала, как ногти впиваются в ладони. Несколько секунд помедлила, чтобы минимально успокоиться и не врезать ему в то же мгновение. Глубокий вдох, выдох.

 А он ещё и улыбается, сволочь! Решил, что уже победил! А фиг тебе.

 — И как? Прямо сейчас обсудим? — сквозь зубы выдавила я. Если бы взгляд мог испепелять, то декан вспыхнул бы сейчас как тысячелетний вампир в полдень на экваторе.

 Его ехидная улыбочка превратилась в звериный оскал.

 — А ты резвая, даже не подозревал, что с тобой можно будет так просто договориться.

 Да ты никак узрел легкость в моем поведении. Посмотрим, кто кого.

 Я подошла к нему ближе, и промурлыкала хриплым от ярости голосом:

 — Так, может, начнем?

 По-видимому, хрипотцу он посчитал соблазнительной. Стремительным движением прижал меня к рабочему столу и теперь медленно придвигался своим лицом к моему. Глаза его наполнились животной страстью. Ого, как завелся мужик. Долго, наверное, будоражила я его фантазии. Королева соблазна, блин! И кто бы мог подумать.

 Я наклонялась все ближе к поверхности стола и одновременно, пыталась найти что-нибудь твердое. Оперлась на какой-то брусок. "Щелк" — это же степлер. Отлично, сейчас мы устроим ему незапланированный пирсинг, будет знать, как шантажировать близостью молоденьких студенток. Я поудобнее перехватила инструмент и постаралась незаметно поднести его поближе к цели.

 — Ммм... Вячеслав... Вы любите острые ощущения?

 Декан на миг застыл, непонимающе взирая на мою, вдруг ставшую хитрой, мордашку. Это мне и было необходимо. Я моментально схватила его одной рукой за нижнюю губу, а второй поместила степлер в нужное положение. Резко сжала сшиватель — и кабинет огласил душераздирающий вопль.

 Декан носился по кабинету, держась за рот рукой и что-то причитая. А я находилась там же у стола. Из-за нервного перенапряжения я начала глупо хихикать, а потом и вовсе смеяться так, что из глаз брызнули слезы. В таком состоянии нас и нашла деканова секретарша. Она подлетела к Вячеславу Адольфовичу, как квочка к испуганному цыпленку. Что-то лепетала. Но я в своем истерическом припадке уже ничего не слышала.

 Потом было громогласное "вон!" и я, все так же смеясь, удалилась из злополучного кабинета. Позже у крыльца я видела скорую.

 Идти на пары настроения не было — после пережитого я чувствовала лишь опустошение. Добрела до общаги и, обрадовавшись, что соседки пока не вернулись, упала без сил на кровать. Так и проспала без сновидений, будто в черной яме, до следующего утра.

 В академии меня никто больше не трогал, декан обходил стороной, а я даже не представляла, что ждет меня впереди.

 В Институте никому не призналась о том, что, возможно, через пару месяцев меня не будет в команде. А вдруг декан решил не заниматься с такой неадекватной личностью? Это ведь может быть чревато последствиями.

 За работой, учебой и дипломным исследованием я не заметила, как пролетели оставшиеся два месяца. Наступил день "Хэ".

 Пятый курс собрался под дверями деканата. Согласно списку на информационном стенде я была пятой в очереди на распределение. Ну что ж, зато долго ждать не придется. Быстро узнаю, насколько злопамятен Адольфыч. Так, первый пошел. Пара минут. О, уже выходит. Оперативненько. Второй. Третий. Сейчас пойдет Вьюркова. Вышла секретарша. Кого-то ищет. Меня?

 — Стрельцова, войдешь последней. А сейчас, — смотрит на список, — Кириенко. Будь готов.

 И ушла обратно. Ну вот, теперь ждать, пока двадцать девять человек пройдут. А нервишки-то уже шалят.

 Прошло минут сорок, может, чуть больше. Все уже получили на руки свои направления и побежали разбираться с другими делами. А я сижу, жду. Чего, сама не знаю. Наконец-то, вышла Маша Красовская. Теперь и до меня очередь дошла. На ватных ногах тащусь в кабинет.

 — Что же вы, Светлана Евгеньевна, не торопитесь из альма-матер? — это ехидный голос председателя комиссии, то бишь декана, — А мы вам хорошее местечко подобрали, никто не помешает исследованиями заниматься, места там заповедные, пациентов много, ветеринаров кроме вас, не будет. Держите свое направление штатным ветеринаром в Малые Стоки. Только уехать придется уже в понедельник. Иначе потом не доберетесь. Так что лично для вас сдачу госэкзамена и дипломной организуем экстерном. Сразу и диплом вручим. Завтра ждем. Кабинет сто один. На экзамен только ручку возьмите. Ну, и для дипломной работы презентацию. Все. Свободны. Вопросы есть? Вопросов нет. Можете идти.

 Вышла я оттуда с отвисшей челюстью. Так загрузил, что даже ответить ничего разумного не сумела. Ну, да ладно. Что-то вроде Малых Стоков я ожидала. Госы как-нибудь сдам. Презентацию еще успею сделать.

 А как он комиссию окрутил. Никто слова поперек не сказал. Я, наверное, стала у них притчей во языцех. Студентка с неадекватной реакцией на стрессовые ситуации — в общем, псих. Вот все и сидели тихонько, только глазками хлопали. Чтобы не провоцировать.

 Жаль, на вечер выпускной не попаду. Наши организаторы что-то грандиозное задумали, да и в последний раз так соберемся. Потом ведь все разлетятся кто куда. Эээх. Не убиваться же теперь из-за всего этого.

 Так, погрузившись в свои безрадостные мысли, добрела до общаги. Подготовилась к завтрашней экзекуции и улеглась спать.

* * *

 Утро залило комнату солнечным светом. Город уже проснулся, и за окном вовсю кипела жизнь. Кто-то спешил на работу, кто-то на учебу. Машины, как обычно в такое время, стройными рядами стояли в пробке: через открытую форточку было прекрасно слышно, как нетерпеливые водители временами жмут на сигнал.

 Как же мне не хотелось выбираться из своей уютной и теплой постельки. Я полежала еще некоторое время с закрытыми глазами, сладко потянулась и медленно встала с кровати. Летний душ, чашечка кофе — и я бодра и полна сил. Пожалуй, завтрак мне тоже не повредит. Ничего там у нас в холодильнике не завалялось? Курочка жареная, вчерашняя, и макароны. Сойдет. Еще бы шоколадку для повышения мозговой активности. Куплю по дороге.

 Надела свою счастливую блузку — белую, с жабо — и темно-синие прямые брюки. Набросила легкий кардиган. Волосы убрала назад и закрепила шпильками. Дневной макияж. Все. Я готова. Взяла собранную еще с вечера сумку и пошла.

 Какая погода прекрасная, улица залита светом, зеленеет трава, ветерок приносит с клумб еле уловимый сладкий аромат. Везде виден отпечаток лета. Даже толпа перестала быть серой, разрядилась в яркие цвета. Мир пел и лучился. Я с удовольствием хрупала шоколадкой — потом жвачкой зубы почищу.

 Вселенная нашептывала, что мои переживания, на самом деле, такая мелочь. И не стоит грустной миной радовать декана, пусть лучше смотрит на мою счастливую улыбку и кусает локти от досады, что не сумел мне жизнь испоганить.

 К академии я подходила уже в боевой готовности. Никакие Адольфычи мне не были страшны.

 Экзамен больше походил на допрос — во всяком случае, на такой, который обычно в детективах показывают — спрашивали у меня все, что только можно было втиснуть в рамки ветеринарии. Мучили где-то час, пытаясь найти хотя бы маленькую брешь в знаниях. Ха! Не с моей любовью к выбранной профессии и фотографической памятью. К концу казалось, что комиссия больше устала, придумывая мне каверзы, чем я на них отвечая. Особенно порадовал декан: встретил он меня со злорадной ухмылкой, но уже после получаса перекрестного опроса стал напоминать кипящий чайник, только не свистел от натуги, а к концу экзамена никак не мог скрыть снедающего его разочарования. Я же получила "отлично" и взирала на всех с высоты своего триумфа.

 На очереди стояла защита дипломной работы. Такой темы, как у меня, не было еще ни у одного студента. Моя работа походила больше на диссертацию, чем на обыкновенную дипломную. Недаром я трудилась над ней весь год, не вылезая из лаборатории Института Ветеринарии. Если точнее сказать, год я работала над обобщением и анализом тех данных, которые собирала уже семь лет, то есть практически с пятнадцатилетнего возраста. Именно тогда я осознала, какая сила во мне живет и, если я хочу максимально ее задействовать в помощи всему живому на Земле, то просто обязана научиться грамотно ее использовать — юношеский максимализм в полном своем проявлении.

 Сколько себя помню, я чувствовала животных. Мне всегда казалось, что это так же естественно, как дышать. Даже видение мира я воспринимала двойственно: со стороны человеческого сообщества и принятых в нем норм социального поведения и мировоззренческих догматов — типа люди самые умные существа на планете, поэтому что хотят, то с ней и творят; и со стороны инстинктивного восприятия животных, которые в первооснове выделяют лишь опасное и безопасное, а после пытаются адаптироваться в сложившейся ситуации, не влияя на ход событий.

 По-видимому, такая противоречивость наложила свой отпечаток на мой не совсем простой характер. В детстве меня долго таскали по разного рода специалистам от штатных детсадовских психологов до узкопрофильных дефектологов. К младшему школьному возрасту я худо-бедно научилась совмещать две реальности и поступать, как это было положено ребенку моего возраста, поэтому в школу я пошла, но при условии регулярного посещения социального педагога и психолога. Благо обучение давалось легко, да и с другими детьми я нормально контактировала, поэтому через пару лет меня сняли с заметки.

 Я никогда и никому не рассказывала о своем даре — сначала, потому что считала его чем-то обыкновенным, а потом — чтобы меня не заклеймили изгоем. Да, знакомые замечали мои особые отношения с животными, но это легко списывалось на сильную любовь к братьям нашим меньшим. А то, что я с детства таскала в дом бездомных котов и собак, так это многие дети делают.