Мастерград 7

Предисловие

Тридцатые годы 21 века. Ядерная война продлилась всего несколько дней, но пронеслась по планете огненным штормом, погубив сотни миллионов. Маленький южноуральский городок уцелел, но впереди неотвратимо надвигалась ядерная зима с морозами за сорок и минимумом продовольствия. Горожанам грозила гибель.

Главный герой — лейтенант Егор Петелин, военный летчик, застигнутый войной в родительском доме в отпуске, — и не подозревал, что судьба готовит ему нечто большее, чем выживание в апокалипсисе. Близкий ядерный взрыв открыл портал в Русь, в незагаженный мир 9— го века — обнаружил его отец Егора, Александр. Собрав друзей и родных, более сотни человек, с автомобилями, инструментами и верой в лучшее, Петелины перебрались в прошлое. Новая жизнь началась в верховьях Днепра, ниже Смоленска, где они основали колонию попаданцев. Попаданцы обустраиваются, строят деревянную крепость, заводят ремесла и выстраивают отношения с хроноаборигенами.

Годом ранее. Торговцы солью из града Руса снабдили деньгами варяжского князя Олега — владыку земель приильменских славян. Следующим летом он должен нанять войско и покорить славянское Приднепровье, чтобы купцы могли свободно торговать по днепровскому пути из 'варяг в греки'.

Бажена, юная ученица волхва Белотура, отправилась к пришельцам с Урала. Ее миссия проста и жестока: если они служат добру — помочь, а если злу — погубить.

В это время бывший глава южноуральского города, где жили Петелины, по фамилии Пустоцветов, с приближенными и нанятыми бандитами перешел через портал. Он требовал безоговорочного подчинения. Колонисты отказываются. Во время боя Пустоцвет нашел бесславный конец, а семьи новых переселенцев становятся колонистами. В новый мир переселились остатки городской полиции с семьями. Колонисты получили возможность основательно почистить центральный район города и привлечь новых колонистов.

Город колонистов рос и креп. Однажды в окрестностях схватили лазутчика киевских князей, и колонисты поняли: надвигается новая угроза.

882 году боевые ладьи пристают к смоленским берегам и город мирно покоряется князю Олегу, все как в летописях. Колонисты попытались договориться с варяжским владыкой, но тот требовал покорности и высадил войско у стен колонии. В сражении князь гибнет, остатки войска попали в плен. История Руси, казалось, навсегда изменилась.

Главный герой Егор влюбляется в мертвую варяженку. Бажена глазами парящей над полем боя птицы наблюдала за главным героем.

Глава 1

Жизнь продолжалась своим чередом, независимо от намерений и мечтаний, возомнивших себя повелителями планеты, людей.

К исходу клонился август — после ожесточенной битвы колонистов с войском князя русов Олега прошло десять дней. Мертвых похоронили. Раненых разместили в палатках при больнице и лечили, богатые трофеи собрали и поместили на склад, а не успевшие сбежать лодьи варягов — почти два десятка, перегнали к пристани. Корабли планировали потихоньку распродавать на торге в Смоленске.

Совет колонии несколько раз собирался и обсуждал как распорядится трофеями.

Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Работали производства колонии, а ребятня, не помня о недавних грозных событиях, снова бегала по улицам и играла в свои бесконечные игры. В воздухе все чаще слышался смех — знак того, что самое страшное осталось позади. И каждый понимал: впереди много работы, но главное — они выстояли, пережили нападение русов и теперь могут строить будущее.

Целиком погрузившись в невеселые мысли, Марина Шушпанова неторопливо брела по пляжу. Ветровка девушки ярким, желтым пятном выделялась на фоне серо-синих волн Днепра и загрунтованных свинцовыми белилами рваных облаков — солнца едва пробивалось сквозь их полог. Шаги на влажном после ночного дождя песке оставляли ровную цепочку глубоких следов. Конец августа выдался на редкость промозглым и мокрым: то моросил мелкий дождь, то обрушивались настоящие осенние ливни. И холодные ветер. Даже аборигены дивились погоде — подобной не припоминали даже старики. По песку червонными слитками лежали опавшие листья берез — лето растеряло, уходя. На противоположном берегу Днепра среди зелени уже жирно желтел лист, наливался предсмертным багрянцем, и издали казалось, что деревья — кровоточат алой древесной кровью. Тишина. Лишь белопенные волны, накатывали на берег и нарушали мертвую тишину монотонным шуршанием, да печальные крики чаек. От реки тянуло холодными запахами осенней реки и студеный ветер продувал не только тело, но и само сердце.

Вид на рощицу, каким-то чудом выросшей на илистом берегу открылся в полукилометре от пляжа как всегда неожиданно, хотя, шла туда Марина Шушпанова далеко не впервые и могла бы уже привыкнуть. Деревья раскачивались под ветром, и по зелени под ними скользили их фигурные тени. Мало кто знал об этом месте — человек не любопытен, если что-то не касается его лично и не сулит прибыли и Марина еще не разу не встречала здесь колонистов. А зачем, если отличный пляж гораздо ближе? А вот она полюбила это место. Возможно за то, что здесь можно остаться наедине и, никто не потревожит...

Вчера профессор Кононова, начальник Марины, отметив ее усердие и энтузиазм в учебе, настояла на выходном дне. 'Так и до переутомления недалеко', — заботливо заметила она. Похвала была приятна, но мысли девушки занимало совсем другое — Егор Петелин. При редких встречах он неизменно находил способ избежать разговора наедине. При мысли о парне глаза девушки стали грустно-мечтательными и тяжелый вздох невольно вырвался из груди.

Внезапно взгляд ее упал на что-то блеснувшее в песке. Марина остановилась, словно вкопанная. Присев на корточки, извлекла из песка блеснувший золотом крестик, влажный от мельчайших капелек воды. Ахнула — это была ее потерянный месяц тому назад крестик!

Дрожащими руками ощупала находку. Крестик выглядел так, будто его только что достали из шкатулки — ни песчинки, ни следа эрозии.

Она так долго искала его, так расстраивалась, что потеряла. И вот теперь, когда смирилась с потерей, крестик вернулся к ней словно по волшебству.

Сердце наполнилось теплом и радостью — впервые за последние дни. Она бережно вытерла крестик носовым платком и решила, что обязательно отнесет его батюшке Павлу, чтобы тот его заново освятил. Теперь он стал для нее еще ценнее — как знак того, что иногда чудеса случаются, и то, что теряем, может вернуться самым неожиданным образом.

Медленно поднявшись, Марина улыбнулась и, прижав крестик к груди, направилась к выходу с пляжа, а внутри разливалось удивительное ощущение чуда и веры в лучшее.

Краем глаза увидела нечто белое, у самого берега. Она повернулась и увидела обнаженное тело мертвого мужчины, оно покачивалось в такт волнам в мутной, почти черной воде.

Ив этот миг время словно остановилось — взгляд застыл в немом ужасе.

Холодный пот выступил на лбу, заливая глаза, когда она разглядела безжизненное лицо с остекленевшими глазами, в которых навсегда застыло выражение последнего мгновения. Белокурая курчавая голова, словно насмешка над жизнью, покачивалась на воде. Оранжевые губы, тронутые синевой, кривились в безмолвном крике, выражая недоумение и боль.

Но настоящий кошмар развернулся перед ее глазами, когда она окинула взглядом реку — там, словно жуткие поплавки, покачивались людские тела, уносимые течением вниз, в неизвестность. Они показались ей призраками, восставшими из глубин ада, чтобы преследовать до конца дней.

'А-а-а-а!' — истошный крик вырвался из ее груди, эхом разлетевшись над водой, отражаясь от берегов и множась эхом в сто крат. Чайки, вспугнутые ее воплем, с громким хлопаньем крыльев взмыли в свинцовое небо, оглашая воздух пронзительными криками.

Маринка, не разбирая дороги, бросилась прочь, спотыкаясь о камни, царапая руки о колючие ветви кустов. В голове пульсировала единственная мысль, раз за разом терзавшая сознание: 'Зачем, Господи, зачем я только спустилась к этой проклятой реке?'

Страх сковал разум, превратив его в ледяной комок паники, парализующий волю и мысли. Сейчас она хотела только одного — убежать, убежать как можно дальше от этого места, стереть из памяти кошмарное зрелище, забыть, будто всего этого никогда не было. Но она знала — увиденное навсегда останется в ее памяти, как неизгладимый след ночного кошмара, который будет преследовать ее до последнего вздоха...

На следующий день после сокрушительного поражения в битве с попаданцами остатки русского флота, насчитывавшие почти четыреста воинов на пятнадцати ладьях, пристали к берегу напротив Смоленска. Изможденные и деморализованные поражением, беглецы надеялись хотя бы ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и собраться с силами.

Спустя пару дней, поредевшая флотилия двинулась вверх по течению, держа путь к столице русов, городу Великому Новгороду. Каждый взмах весел, каждый поворот руля напоминал выжившим о страшной битве, где они потеряли столько товарищей.

Но судьба готовила новый удар. Когда беглецы достаточно удалились от Смоленска, в городе раздался тревожный звон вечевого колокола. Собравшиеся на вече жители приняли роковое решение. Не прошло и часа, как разъяренная толпа штурмом взяли дома, где располагалась дружина князя Олега.

Никому из дружинников не удалось спастись. Раздетые тела сбросили в реку на прокорм ракам и речным гадам.

Никому из дружинников не удалось спастись. Раздетые тела сбросили в реку на прокорм ракам и речным гадам.

Общие потери русского войска оказались ужасающими: 501 человек погиб в бою, 354 воина попали в плен, 187 раненых были захвачены попаданцами. Лишь около 400 человек сумели избежать этой страшной участи, растворившись в бескрайних просторах Руси. Особую загадку представляла судьба юного князя Игоря, которая так и осталась неизвестной для попаданцев.

* * *

Десятью днями раньше, берег Днепра у городка попаданцев.

Толпа растерянных пленных воинов войска князя Олега, уже без броней в одних холщовых рубахах, в окружении импровизированных 'броневиков' и суровых бойцов спецназа с автоматами, встретила Петелина — старшего угрюмым молчанием. Люди перешептывались, бросая тревожные взгляды на конвоиров и гадая о собственной судьбе.

Полуденное солнце нещадно палило с небес, пытаясь выжечь дотла все живое на земле, заставляя искать хоть малейшую тень. Мерные взмахи прибоя почти не заглушали стоны раненых. Жаркий ветер, слегка смягченный близостью воды, свистел по-разбойничьи нес пряные запахи реки, смешанных с железистыми крови и гари.

На пляже кипела работа. Второй и третий взвода грузили на носилки тела погибших, складывая их в одну сторону, а трофеи: кольчуги, мечи и копья — в другую. Медики и приданные им женщины -добровольцы, оказывали раненым первую помощь. После осмотра грузили в грузовики, немедленно отправлявшиеся в больницу колонии. Однако мест там было мало и для легкораненых уже готовили временные шалаши. Параллельно возводился лагерь для пленных: натягивалась колючая проволока, строили шалаши. По реке медленно скользили за катерами попаданцев захваченные боевые ладьи варягов, их паруса безвольно повисли в неподвижном, горячем воздухе.

В руках Петелин держал жестяной рупор, на миг взгляд задержался на носилках с очередным мертвым. Мальчику вряд ли стукнуло шестнадцать. Крупный осколок пробил штаны и засел глубоко в бедре, несколько мелких изрешетили грудь в кровавую кашу. Только по закатанным рукавам рубахи можно было догадаться об ее истинном, белом цвете. Из-под прилипших ко лбу белобрысых волос в небо немо таращились мертвые голубые глаза.

'Будь оно все проклято, Будь оно все проклято...'

Поднес рупор его ко рту:

— Ну что русь, чудь, словене, меря, весь и кривичи напали вы на град наш и что с вами делать теперь? А? — разнесся над полем усиленный голос и звуки плыли в теплом прозрачном воздухе, пока в толпе не стихли тревожные шепотки, а с противоположного берега не откликнулось звонкое эхо.

Толпа молчала. Пленники понимали, что их судьба в руках врагов и они вольны хоть порубить их, хоть продать в рабство в далекие страны, а Петелин продолжил:

— За нападение на град наш вы приговариваетесь к трем годам холопства. После отбытия урока все свободны. Можете отправляться к себе, а можете и попытать счастья на службе граду нашему.

Понурые пленные выслушали приговор в тягостном молчании. Их ждала изнурительная работа: валка леса, пахота, возведение стен и башен. Вдруг из рядов пленных, где стояли богато одетые воины, раздался дерзкий голос:

— А ежели не буду работать? Я вой, а не челядин!

— Кто там такой смелый? А ну покажись, коль не трусишь!

Миг царило молчание, потом расталкивая широкими плечами пленников, протолкался парень, под двадцать, в искусно расшитой рубахе. На сухом лице сверкали ненавистью острые, словно у степного коршуна, глаза. Шагнул вперед, сопровождаемый движением ствола ближайшего автоматчика, упер руки в бока и посмотрел в лицо попаданца, презрительно щуря светлые отчаянные глаза.

— Аз есмь смелый! — губы кривились от бездны эмоций в душе: гнева, страха и ярости вместе с оскорбленным самолюбием. Адский коктейль.

Петелин ухмыльнулся с превосходством. Подошел, остановившись в шаге от пленника. Смелый — это хорошо, но придется тебя обломать.

— А что же ты, такой смелый да в плен попал? А?

Смельчак промолчал, тело его пробила нервная дрожь, но взгляд дерзких глаз лишь на миг дернулся в сторону. 'Ниче, придет и наше время! Ужо посчитаемся!' — подумал он.

— Продадим грекам в Царьград тогда! Нам нахлебники не нужны, а им рабы завсегда потребны!

Серьезная угроза. Греки живут далеко, так что даже выкупиться большая проблема, Немигающие глаза пленника ползали по изрытвленному следами шагов песку, поднявшись, скрестились с презрительно-изучающим взглядом Петелина, полыхнули тяжкой ненавистью.

— А коли выкуп за себя дам, сколько возьмешь?

Петелин на мгновение замер — на совете колонии такой вариант не обсуждался, но, быстро сориентировался. На смоленском торге продавали и рабов.

— Выкуп? Пусть будет выкуп! Цена — 18 арабских дирхемов за каждого! (серебряная монета весом 3,9 грамма)'

По толпе прокатился ропот. Сумма немалая, но не запредельная. Некоторые из пленных переглядывались с соседями, прикидывая возможности.

Первым делом пленных отправили мыться в реке. Несмотря на то что славяне славились своей чистоплотностью, меры предосторожности никто не отменял. Попаданцы не хотели рисковать занести в колонию какую-нибудь заразу.

После подсчетов выяснилось, что из полуторатысячного войска профессиональных воинов 601 человек погибли, 254 попали в плен, а 187 были ранены. Еще четыреста, в основном, остававшихся на ладьях, сбежали. Более половины раненых скончались, либо остались калеками. Увечных, после того как они оправились, отпустили на все четыре стороны.

* * *

Дневник Егора Петелина

9 сентября.

Вечером после боя с войском князя Олега собрался совет колонии. После него отец пришел домой не в духе. Он предлагал немедленно идти на Смоленск и поменять городское руководство. Чепанов выступил против. Дескать что смоляне могли сделать против воли князя Олега, если согласились войти в его державу? Поменять то руководство города можно, но наверняка придется применить силу и тогда о хороших отношениях с кривичами придется забыть, а это для маленькой колонии попаданцев, критически зависящей от торговли, смерти подобно. Хотя, отца и убедили, что он не прав — вины смолян в нападении на нас нет и он сам снял свое предложение, но осадочек остался. Остался. Как говорится двум медведям в одной берлоге не ужиться. Нда...