↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Среди множества локаций Тионэи встречаются и такие, попасть в которые непросто. Часть из них связана с заданиями, открывающими доступ к местности, в другие тяжело добраться из-за особенностей расположения.
Открыть новую локацию — значит получить бонус первооткрывателя, увеличивающийся, если локация относится к скрытым, квестовым или труднодоступным.
Возможные открытия и находки зачастую превосходят самые смелые ожидания! Так, герой, первым поднявшийся на Пик Рока, стал обладателем грифона — удивительного летающего питомца. А отряд путешественников, дерзнувших пересечь пустыню Реверна, владеет теперь долей королевских конюшен в Миадоре и дворянскими титулами, пожалованными его величеством Риадусом каждому участнику экспедиции.
Разумеется, в странствиях вас могут поджидать не только слава и богатство, но и неисчислимые опасности. Но ведь риск — это именно то, что будоражит кровь истинных героев!
Пускайтесь в путь, искатели приключений, ведь это увлекательно... и выгодно!
К этой встрече Вероника готовилась: неброский, но наличествующий макияж, светлый брючный костюм (как раз и дождь с порывами ветра унялись, и прохлада еще не сменилась душной парилкой), туфли на шпильках.
— Будем рассматривать, как камуфляж, — мазнув финальным штрихом блеском для губ, усмехнулась девушка. — Камуфляж в формате женской логики.
Мимикрировать под окружающую среду необходимости не было, а вот отвлечь внимание — очень даже, отсюда и "формат".
Не зная подоплеки срочной встречи, едва ли не в ультимативной форме навязанной, сложно было строить предположения или продумывать ответы — иными словами, козырей на руках в этой партии у Вероники не было. Вот она и надумала выбрать "рубашку" колоды поприятнее глазу — а вдруг, да отвлечется собеседник?
— Карточные игры — дурной тон, — утихомиривая неожиданное волнение (не мандраж, но что-то близкое), начала "забалтывать" сама себя Вероника. — Шахматы или, на худой конец, нарды, куда занятнее. Да хоть бы маджонг азиатский. Но там разве что доску раскрашивать или стол...
"Домашняя" девочка, по правде говоря, знала только одну карточную игру — "дурака подкидного", однажды показанного дядей Мишей, лучшим другом и сокурсником папы... "Люди лгут, девочка. Лгут, когда им это выгодно" , — дядя Миша не просто хотел кусочек клиники отпилить, он надеялся получить ее всю.
Тренькнул мобильный — Стас смс-кой оповещал свою студентку о том, что ждет возле парадной.
Она глянула на экран, затем, нахмурившись, швырнула аппарат на диван — так и не разобьется, и внезапно нахлынувшую злость хоть частично сорвать можно...
— Боги, какая пошлость, — с недовольною миной прошипела Вероника, спешно расстегивая пуговички на блейзере. — Сверху-то не каплет, а остатки луж и грязюку на тротуарах никто не отменял, угу...
"Намарафетилась, дурочка с переулочка", — раздевшись и приступив к смывке грима, мысленно глумилась над собой девушка. "Покорить красотою небесной решила куратора?"
С дивана укоризненно пиликал мобильный, гоняя по кругу мелодию из стандартного набора.
— Перетерпите, Станислав Анатольевич, — роясь в шкафу (метра за четыре от дивана), бурчала Вероника. — Перетерпите и перетопчитесь!
Пару минут спустя она была готова: темно-синие джинсы (относительно даже новые), широченный лиловый полувер и выражение лица "не трогать: ни руками, ни словесно, ни мысленно".
Забракованный костюм, тем не менее, был аккуратно повешен на плечики — пригодится для визита к "милой женщине", та вечно проезжалась по выбору цветовой гаммы в одежде пациентки...
— Спускаюсь, — ровным (на удивление) голосом лаконично высказала Вероника, удосужившись, наконец, ответить на вызов.
К счастью для себя, Стас не стал задавать вопросов.
Зато не поскупилась на вопросы Вероника — к службе обслуживания лифтов. Вопросы были красочными, многочисленными и все, как один, содержали минимум цензурных слов. Времени у нее было предостаточно, семь этажей все-таки, и с каждым лестничным пролетом обороты становились все цветистее.
Впрочем, к первому этажу она решила, что ей просто капитально не везет с лифтами, а Стас не заплесневеет от дополнительного ожидания. Но ходу все-таки прибавила.
Именно это ускорение и стало фатальным (плюс взгляд, направленный на машину Стаса, до неприличия близко к парадной припаркованную, а не под ноги). А еще то, что моська-пустолайка, претендующая на "звание" собаки, в кои-то веки молчала. Псина улеглась прямо под ступеньками, вытянув хвост (длиною с саму псину), и не успела убраться с дороги мчащейся Вероники: то ли страх подвел (много ли надо, чтобы существо размером с пенал остолбенело от ужаса?), то ли возраст (сколько себя помнила девушка, эта брехливая скотинка оглашала своим мерзким голосом двор ежедневно, по четыре-пять раз за день, так что годиков живности было немало). Псина лаяла на все и на всех, кроме своей хозяйки. Всегда.
До сего дня — и встречи с нижней конечностью Вероники. Отчаянный визг огласил двор, а секундой позже заорала и владелица псины.
— М-мать, — поспешно отскочив от визжащей и скалящей зубы моськи, ругнулась девушка. — Мои извинения.
Последнее обращалось к старушке, хозяйке животного.
Та разразилась потоком брани — и вовсе не в духе питерской интеллигенции.
Вероника запрокинула голову. Наверху морщинилась облачная серость, буднично и безразлично. Внизу же бушевала старушка, скулила помесь болонки и таксы, сигналил автомобиль, движению которого, кажется, мешала машина Стаса... Стаса, который совсем уж не вовремя решил из этой машины выбраться, и теперь просто не мог не слышать отвратительного "разговора".
— Вы закончили? — вклинилась в череду обвинений ("дрянь паршивая, молодая, значит, на всех плевать можно, мою Тосечку чуть не угробила, иродка" и так далее, с редкими паузами, когда бабулька набирала воздуху) Вероника. — Так я еще раз извинюсь и пойду. Меня ждут.
Старушка завертелась, видимо, выискивая ожидающих — и нашла, разумеется. Она тут же надула щеки, сжав губы в тонкую полоску, и тряхнула седой косицей.
— Немыслимо! — взвилась "пострадавшая", гневно сверкая глазами. — Хорошо, что они до сегодня не дожили. Экой шалавой выросла, родители бы со стыда сгорели. Погань, шалашовка!
"Десять, девять, восемь", — крепко зажмурившись, начала отсчитывать девушка. "Я не убью вредную бабку. Даже не покалечу. Семь, шесть... Дышать глубже. Дышать! Пять, четыре, три, два"...
— Хамка засратая! Да я...
— Слова "засратая" в русском языке не имеется, — ледяным голосом оборвала пенсионерку Вероника. — В той его версии, которой меня учили. Еще меня учили, что старость следует уважать, и только поэтому я вас сейчас не ударю. Хотя следовало бы.
"Один", — она выдохнула и, не дожидаясь, пока ошарашенная женщина придет в себя и выльет новую порцию словесных помоев, пошла к Стасу.
Дверца минивэна еще не захлопнулась, когда старуха, очухавшись, выкрикнула яростное:
— Сучка!
Веронику тряхнуло; куратор дернулся было, чтобы выйти, но девушка качнула головой.
— Поехали.
История, в некотором роде, повторялась.
— Как ты? — сочувственно спросил Стас, когда они отъехали от дома.
Вероника пожала плечами. Меньше всего ей хотелось обсуждать сцену, коей Стас стал невольным свидетелем.
— Тишины? — предельно ненавязчиво уточнил куратор.
— Нет. Лучше чего-нибудь громкого, — упрямо вздернула подбородок девушка.
Стас понимающе кивнул, включая магнитолу.
"Я стану кошмаром!" — раздалось из динамиков. Вероника одобрительно хмыкнула — в самый раз. Рокер то хрипел, то ревел, то почти проговаривал простенькую историю о двух друзьях, одном предательстве и одной планируемой мести. Сначала Вероника не вслушивалась, но под конец увлеклась.
Я стану кошмаром,
Твоим самым частым пугающим сном.
Я стану пожаром,
Я выжгу на сердце твоем слово: "Зло".
Сны развевает будильник.
Огонь порождает прах.
Зло — просто мой пафосный ник
В бесконечно тупых соцсетях.
И, потом, тебя изничтожив,
Стерев твое имя с доски живых,
Кем я стану? Ничтожеством?
Ну а кем... станешь ты?
Ты станешь кошмаром,
Моим самым частым...
— Приехали, — выключив звук, сообщил Стас.
— Я не дослушала, — беззлобно усовестила его Вероника.
Куратор хмыкнул, доставая диск из магнитолы.
— В бардачке бокс, вытаскивай. Дарю.
Девушка послушалась — и вскоре хохотала, как безумная. Обложка-вкладыш для диска, распечатанная на черно-белом принтере, гласила: "Мизантропия — наше все".
— Спасибо за подарок, — отсмеявшись, сказала Вероника. — Как раз то, что нужно.
В этот раз Стас привез ее в арт-кафе, с неокрашенными кирпичными стенами, деревянной мебелью, множеством фотографий с видами Питера, расписными тарелками на стенках и расторопными официантами (почему-то исключительно мужского пола).
— Миленько, — вынесла вердикт после краткого осмотра девушка. — Даже не знала про это место — а от моего дома тут рукой подать.
— Я бы больше удивился, знай ты о нем, — куратор наградил ее многозначительным взглядом.
"Вот так красиво и ненавязчиво меня назвали ротозейкой, близорукой и, пожалуй, даже недалекой. А день-то задался!" — следуя за официантом, размышляла Вероника.
Зал в кафе был один, курильщики (в лице Стаса) могли опечалиться, но для них помещения предусмотрено не было. Их проводили к столику в конце зала, у окна, чем девушка осталась вполне довольна. От меню мужчина отмахнулся, озадачив скорее спутницу, чем официанта.
— Номер три, два раза. Кофе сразу.
— Кхм, — стоило парню удалиться, приподняла брови Вероника. — Шифр?
— Особенность меню, — с улыбкой ответил куратор. — А пока нам готовят обед, позволь, дорогая студентка, спросить: сколько работ ты написала за эти каникулы?
Вероника слегка опешила, затем принялась сгибать пальцы, подсчитывая.
— Только масло? Или акварели тоже?
— Масло. Выездные не считай.
Вероникины пальцы стали разгибаться. А на лице ее вместо сердитой гримасы обосновалась виноватая. Выходило, что, не считая фэнтезийной картины с личом (а ту, разумеется, считать и не стоило), написала она... ничего. Акварели только — но те для души. Про полотна, что за чертой иной реальности создавались, девушка, будучи в здравом уме, говорить преподавателю не намеревалась, что бы там ни значило его высказывание о Восхождении и толковом словаре...
Стас, похоже, наслаждался мучениями студентки, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. А еще усмехаясь — абсолютно открыто.
— Тебе помочь, может быть?
— С машиной времени? — насупилась девушка.
— Ваш кофе!
Появление официанта оказалось крайне своевременным. Вероника вцепилась пальцами в чашку, как если бы это был Святой Грааль.
Куратор же свой напиток отодвинул на край стола, вытащил планшет из плоской сумки (в таких удобно переносить и ноутбуки, и альбомы для эскизов с прочими принадлежностями). Вероника осторожно, норовя унять неожиданную дрожь, вернула чашку на блюдечко. Вперила напряженный взгляд в экран устройства, повинующегося движениям пальцев Стаса.
"Все плохо. Плохо, плохо, плохо", — гаденький холодок по спине и почти оформившаяся догадка возникли у Вероники одновременно.
— Ты? — коротко спросил Стас, пододвигая планшет с запущенным без звука видео к студентке.
Впрочем, ей не нужен был звук, чтобы узнать эту запись и себя-Хэйт на ней. Пума, птички... И "беретик" под занавес.
Вероника не считала себя косноязычной. Редко, когда ей приходилось "лезть за словом в карман". Вообще, когда тебя с раннего детства учат правильной постановке предложений, а вместо игр на свежем воздухе ты предпочитаешь книги (и не только иллюстрированные), с речью по умолчанию все должно быть неплохо.
Но сейчас ей не давались слова. Единственным, жалким, еле-еле выдавленным, стало:
— Как?..
Стас поморщился.
— Кажется, я не оттуда зашел. Белозерова, я тебе не враг. И чем ты в свое личное время занимаешься — твои заботы. Хорошо бы не в ущерб учебе, но... Не о том сейчас речь. Эту запись разослал по знакомцам, а затем твитнул Игорь Годневич, любимый выученик Панченко, мой коллега и бывший сокурсник. Мой, знаешь ли, заклятый друг.
"Это все занимательно, но ничегошеньки не проясняет", — скрежетала зубами Вероника, но перебивать говорящего не спешила. Хотя эта манера Стаса — заходить издалека, с предыстории, на нервы действовала неимоверно.
— Так что если под: "Как?" — ты подразумевала: "как я нашел видео", то мне и не надо было искать. Мы с этим товарищем давно следим за успехами и неудачами друг друга.
— Вам не идет, — прокашлявшись, сказала Вероника. — Дурака валять.
Стас хохотнул — по-доброму, явно не обидевшись на замечание.
— Как я тебя опознал, ты это хочешь услышать?
Девушка, закусив губу, кивнула.
— Смотри: вот так ты держишь спину, так формируешь фон, — он запустил запись по новой, с паузами на определенных моментах. — Так щуришься, когда начинаешь выписывать детали. Так закусываешь краешек ручки кисти, когда что-то не получается. Характер мазка, наклон головы, выбор ракурса, взгляд в никуда... Я тебя знаю, Белозерова, знаю твою манеру письма. Если кто-то похож на слона, размером со слона, ведет себя, как слон, и трубит, что тот слон — то это слон и есть.
— Да-а-а, — огорошенно протянула "слониха". — Теперь у меня не то, что слов — междометий нет!
— А ты жуй молча, — посоветовал куратор.
Она и не заметила, когда успели принести первое.
Вероника умяла и грибной крем-суп, и второе (нежное мясо со стручковой фасолью на гарнир), и салатик, прежде, чем Стас продолжил разговор, по обыкновению, больше смахивающий на монолог.
— Если честно, были у меня сомнения, и еще какие, — заметив недопонимание во взгляде студентки, Стас уточнил. — Касательно того, ты ли это на записи. Но было два момента, которые, скажем так, перевесили...
Он улыбнулся и пригубил кофе — изрядно уже поостывшего.
— Общественность требует подробностей! — осмелела Вероника, воодушевившись благостным расположением духа куратора и сытным обедом. — И компота. Ведь вкусно же варят, вкус почти как из детства!
— Всегда знал, что страшней голодной женщины зверя нет, — рассмеялся Стас. — Будет тебе твой компот. А что до подробностей... Ты приходишь уставшая: на факультативы, на встречи со мной, к детишкам. Как будто не каникулы у тебя, а лагерь строгого режима. Это можно не заметить раз или два, но ты даже сегодня похожа на умученное привидение. Я бы понял, пиши ты по картине в день, но с этим мы уже все прояснили.
— Так плохо, да? — вздохнула девушка.
— Да, — куратор, похоже, не был настроен смягчать краски. — И второе — твоя Ярославская работа. Мы оба знаем, что никакой модели под тем дубом не было.
— Э? — жалобно захлопала ресницами Вероника — Стас решил уделать ее по всем фронтам.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |