"Конец света" (Война стариков 6)

Джон СКАЛЬЦИ

КОНЕЦ СВЕТА

Конклав и Союз человеческих колоний сотрясают внутренние кризисы. Частично по их вине, частично по вине тайного Равновесия, стремящегося стравить два альянса друг с другом путем вооруженных нападений на обе стороны под маской противоположной стороны, включая организацию восстаний в колониях Союза. Отношения балансируют на грани открытого конфликта и не доходят до войны лишь благодаря мудрости лидеров Конклава. Союзу колоний выпадает редкая удача, когда пилот захваченного Равновесием торгового космического корабля, препарированный до управляющего этим кораблем изолированного мозга, находит возможность бежать с важнейшими сведениями и планами группы. Совместными усилиями Конклав и Союз срывают эти планы, спасая себя и Землю и договариваясь о ненападении и установлении дипломатических и торговых отношений.

Перевод: Н.П. Фурзиков

Вы самые лучшие. Это книга для вас, с благодарностью.

ЖИЗНЬ РАЗУМА

Моему другу Джону Андерсону, ныне покойному, и всем, кто с ним дружил.

Пусть играет музыка.

Часть первая

Итак, я должен рассказать вам, как стал мозгом в коробке.

Хм. Немного мрачновато для начала, не так ли?

Кроме того, на самом деле я не знаю, как технически сделали это со мной. Не похоже, чтобы, когда я очнулся в виде бестелесного мозга, мне показали информационное видео о том, как это сделали, просто на случай, если мне будет интересно. Вот та часть, где мы вырезали все кровеносные сосуды и периферические нервы, как показано на видео. Вот как мы удалили череп и позвоночный столб, а вот как напичкали мозг изящными маленькими датчиками для отслеживания ваших мыслей. Будьте внимательны, позже проверим.

Господи, у меня это получается совсем плохо.

Я не писатель и не оратор. Не рассказчик. Я пилот космического корабля, так что позвольте мне говорить прямо. Союз колоний попросил меня рассказать, что со мной произошло, потому что они думают, что эта информация будет им полезна. Хорошо, я сделаю это, рад помочь. Но это не будет, знаете ли, классическая литература. Это будет перескок с одного на другое. Я запутаюсь, рассказывая историю, вернусь к основным моментам, а затем снова запутаюсь. Буду рассказывать как взбредет в голову.

Ну, в переносном смысле. У меня больше нет головы. Наверняка ее сожгли как мусор или что-то в этом роде.

Понимаете, что я имею в виду?

Кому-то придется отредактировать это, чтобы в этом был хоть какой-то смысл. Так что, бедный анонимный редактор Колониального союза, приветствую вас и приношу свои извинения. Я не пытаюсь усложнить вам жизнь, клянусь. Просто не знаю, чего на самом деле хотят от меня и в каком виде хотят.

Как мне сказали, просто расскажите нам все. Запишите все. Не волнуйтесь. Мы разберемся с этим. И тут, я полагаю, на помощь приходит анонимный редактор. Удачной сортировки.

И если вы читаете это, я уверен, что редактор проделал отличную работу.

С чего начать эту чертову затею? Не думаю, что кому-то из вас будет интересно мое детство; оно было стандартным, довольно счастливым, в основном без происшествий, с приличными родителями и друзьями. Учеба в университете тоже ничем не примечательна, со всеми обычными проявлениями глупости и похотливости, с редкими моментами зубрежки при подготовке к тестам. Честно говоря, никто не захочет долго читать об этом. Я почти не вспоминаю, оставив в прошлом.

Итак, лучше начать с собеседования при приеме на работу.

Да, это хорошее начало. Собеседование, на котором мне предложили работу, превратившую меня в безголовое чудо.

Оглядываясь назад, я немного жалею, что получил эту работу.

О, и, возможно, мне следует представиться. Просто для справки.

Меня зовут Рэйф. Рэйф Дакен.

Я Рэйф Дакен, и я — мозг в коробке.

Привет.

* * *

Причиной, по которой я вообще попал на это собеседование, стал мой университетский друг Харт Шмидт. Он работает дипломатом в Колониальном союзе, что, как мне всегда казалось, было самым настоящим определением неблагодарной работы, и недавно в свободное время сидел в баре на станции "Феникс" и разговаривал со старшим помощником "Чандлера", грузового транспортника, совершающего стандартные рейсы по треугольнику между Фениксом, Гекльберри и Эри. Не совсем престижная работа, но все же работа. Не все вакансии гламурные.

В общем, в разговоре старпом пожаловался на то, что, когда они добрались до станции "Феникс", "Чандлер" встретила куча сотрудников правоохранительных органов. Похоже, у одного из пилотов "Чандлера" была небольшая интрижка на самой планете Феникс. Подробности я до сих пор не знаю, но там были шантаж, запугивание, взяточничество и двоеженство, причем последнее не так уж сильно отделялось от остального. Суть в том, что "Чандлер" остался без пилота, и он был нужен как можно скорее.

Что было приятно, потому что я был пилотом, и мне нужна была работа. Тоже срочно.

— Здесь видно, что до того, как стать пилотом, вы были программистом, — сказал старпом, просматривая мою трудовую историю. Мы были в закусочной на станции "Феникс"; я оторвал свою задницу от земли, как только Харт дал мне знать о работе. Бургеры здесь были легендарными, но я пришел не ради кулинарных изысков. Старшего помощника звали Ли Хан, и у него был вид человека, который просто делал свое дело. У меня было чувство, что до тех пор, пока не признаюсь в убийстве очаровательных котят на глазах у детей, я получу работу.

— Я учился на инженера-компьютерщика, — ответил я. — Окончил курс и пару лет занимался компьютерами и программированием. Работал в Эри Системз, в основном над навигационным и служебным программным обеспечением космических кораблей. Возможно, у вас на "Чандлере" есть одна из наших программ.

— Да, — сказал Хан.

— Могу оказать некоторую техническую поддержку, — сказал я. Это была шутка.

Я не совсем был уверен, что Хан понял ее. — Переход от программирования к пилотированию далеко не обычен, — сказал он.

— Именно программирование пробудило во мне интерес к пилотированию, — сказал я. — Я был одним из программистов, у которых было некоторое подобие социальных навыков, поэтому в конце концов меня направили на станцию "Феникс" работать на кораблях, настраивая программное обеспечение. Так что я провел много времени на кораблях, общаясь с экипажами и слушая их рассказы о том, где они побывали во вселенной. Если так делать достаточно долго, то просто сидеть за столом и писать код покажется долгим и бессмысленным занятием. Я хотел посмотреть, что происходит там снаружи. Поэтому устроился учеником пилота. Это было семь лет назад.

— Не совсем удачный шаг в плане оплаты, — сказал Хан.

Я пожал плечами. Считал, что пожатие плечами будет воспринято как небрежное и прохладное "Ну, есть вещи поважнее денег", а не "Эй, я живу со своими родителями, которые начинают возмущаться этим фактом, так что возьму то, что смогу". В любом случае, и то, и другое было правдой. Многие вещи могут быть важнее денег, когда у вас нет других вариантов.

Не для того, чтобы здесь выставлять своих родителей плохими людьми. Просто они ясно дали понять, что одно дело поддерживать меня, пока я продвигаюсь по карьерной лестнице, и совсем другое — поддерживать тридцатидвухлетнего человека, просиживающего задницу дома между периодами работы. Может, они и не позволили бы мне голодать, но не собирались обеспечивать мне комфорт.

И это было прекрасно. Я остался без работы не потому, что был ленив.

— Здесь написано, что вы были без работы последние девять месяцев, — заметил Хан.

— Да, так случилось, — сказал я.

— Не хотите это объяснить? — спросил Хан.

Что ж, тут уж ничего не поделаешь. — Меня занесли в черный список, — признался я.

— Кто?

— Капитан Вернер Острандер с "Ластанских водопадов".

Мне показалось, я заметил слабую улыбку на губах Хана, когда сказал это. — Продолжайте, — сказал он.

— Тут особо нечего говорить, — сказал я. — Я был вторым пилотом на "Байкале", а первый пилот в ближайшее время никуда не собирался уходить, поэтому, когда услышал, что появилась возможность стать первым пилотом на "Ластане", то воспользовался ею. Чего я не знал, так это того, что была причина, по которой "Ластан" сменил шесть пилотов за два года, и к тому времени, когда узнал об этом, было уже слишком поздно. В итоге пришлось разорвать свой контракт.

— Это, должно быть, дорого обошлось.

— Это стоило каждого пенни, — сказал я. — Кроме того, когда я покидал судно, то сообщил старшему стюарду имя моей матери. Моя мать — юрист по трудовым спорам. Последовавший коллективный иск против Острандера, скажем так, принес большое удовлетворение.

Хан определенно улыбнулся, услышав это.

— Но это также означало, что Острандер теперь из кожи вон лезет, чтобы предостеречь любого, к кому я попытаюсь устроиться на работу пилотом, — сказал я. — Никто не любит нарушителей спокойствия.

— Да, этого не любят, — согласился Хан, и я внутренне застонал, потому что понял, что именно в этот момент только что провалил собеседование. — Но я сам работал в экипаже "Ластанских водопадов" в течение года, в начале своей карьеры.

Я моргнул. — Вы работали?

— Да, — сказал Хан. — Давайте просто скажем, что я могу понять ваше желание разорвать контракт. А также то, что в какой-то момент захочу услышать подробности этого иска.

Я ухмыльнулся. — Вы поняли, сэр, — сказал я.

— Буду откровенен, мистер Дакен, для вас эта должность — шаг назад, — сказал Хан. — Это место третьего пилота, и это простая работа. Мы летим сюда, затем в Гекльберри, в Эри, и повторяем маршрут. Это неинтересно, и, как и на "Байкале", здесь мало шансов на продвижение.

— Позвольте мне быть столь же откровенным, сэр, — сказал я. — Я провел девять месяцев на дне гравитационного колодца. Вы не хуже меня знаете, что если я проведу там еще слишком много времени, то застряну. Вам нужен пилот прямо сейчас, чтобы вы не теряли время и деньги на своих сделках. Это понятно. А мне нужно сдвинуться с мертвой точки, чтобы я мог еще раз попробовать себя в роли первого пилота где-нибудь в другом месте, без угрозы Острандера. Полагаю, мы оба в затруднительном положении и можем помочь друг другу.

— Я просто хотел убедиться, что ожидания каждого оправданы, — сказал Хан.

— У меня нет иллюзий, сэр.

— Хорошо. Тогда могу дать вам день, чтобы вы закончили свои дела здесь.

Я наклонился и похлопал по сумке, лежавшей у моих ног. — Дела закончены. Единственное, что мне нужно сделать, это найти моего друга Харта и угостить его выпивкой за организацию этого собеседования.

— Если сможете сделать это быстро, то через пару часов у тридцать шестого выхода будет посадка на шаттл до "Чандлера".

— Я успею, сэр, — заверил я.

— Что ж, тогда, — сказал Хан, встал и протянул руку, — добро пожаловать на "Чандлер", пилот.

Я пожал ему руку. — Спасибо, сэр. Рад быть на борту.

* * *

Полчаса спустя я нашел Харта на другой стороне станции "Феникс", на приеме в честь его начальницы, посла Абумве.

— Она получила награду за выдающиеся заслуги, — сообщил Харт. Он пил уже вторую порцию крепкого пунша, при том, что никогда не отличался стойкостью к алкоголю, поэтому уже был на грани опьянения. Он также был одет в официальную дипломатическую форму. Я подумал, что в ней он похож на швейцара. Но ведь сам только что провел большую часть года в спортивных штанах, так что, черт возьми, кто я такой, чтобы говорить об этом.

— Что она сделала выдающегося? — спросил я.

— Для начала, сохранила жизнь всему своему персоналу, когда на Земную станцию напали, — ответил Харт. — Ты слышал о Земной станции?

Я кивнул. Союз колоний довольно хорошо умел скрывать плохие новости от гражданского населения колоний, но некоторые новости скрыть труднее, чем другие. Например, новость о том, что единственная космическая станция Земли была уничтожена неизвестными террористами, в результате чего погибли тысячи людей, включая сливки дипломатического корпуса Земли, и что Земля обвинила в нападении Союз колоний и разорвала все дипломатические и экономические связи с ним.

Да, это было трудновато скрыть.

В официальной версии Колониального союза по этому поводу говорилось только, что это был теракт; остальное я узнал от бывших товарищей по кораблю и друзей, таких как Харт. Когда вы живете на дне гравитационного колодца, то, как правило, слышите только официальную историю. С другой стороны, люди, которые на самом деле путешествуют между звездами, слышат гораздо больше. Трудно донести официальную историю до людей, которые могут увидеть все своими глазами.

— Некоторые люди спасали себя сами, — сказал друг Харта Гарри Уилсон, которого тот только что представил мне. Уилсон служил в силах обороны колоний; его выдавала зеленая кожа. Плюс то, что на вид он был ровесником моего младшего брата, хотя на самом деле ему было, наверное, около 120 лет. Генетически модифицированное, не совсем человеческое тело имело определенные преимущества, если только вы не возражали против того, что оно было того же цвета, что и гуакамоле. — Вот, например, ваш друг Харт. Он добрался до спасательной капсулы и улетел с Земной станции, когда она буквально взорвалась вокруг него.

— Небольшое преувеличение, — сказал Харт.

— Ну, на самом деле все буквально взорвалось вокруг тебя, — не согласился Уилсон.

Харт отмахнулся от него и повернулся ко мне. — Когда Гарри говорит, это звучит более драматично, чем было на самом деле.

— Звучит довольно драматично, — признал я.

— Космическая станция взорвалась рядом с ним, — повторил Уилсон, подчеркнув последнюю часть.

— Я был без сознания большую часть полета на Землю, — сказал Харт. — Думаю, что это, вероятно, хорошо.

Я кивнул в сторону посла Абумве, которую узнал по фотографиям и которая стояла в другом конце зала приемов, пожимая руки желающим в очереди на прием. — Как прошла церемония?

— Болезненно, — сказал Уилсон.

— Все было в порядке, — уточнил Харт.

— Болезненно, — повторил Уилсон. — Парень, который раздавал медали...

— Заместитель госсекретаря Тайсон Окампо, — вставил Харт.

— ...был глупым пустозвоном, — продолжил Уилсон. — Я встречал много людей в дипломатическом корпусе, которые были влюблены в звук собственного голоса, но этот парень! Ему с его голосом просто нужно снимать отдельный номер.

— Все было не так уж плохо, — сказал мне Харт.

— Ты видел лицо Абумве, когда этот чувак что-то говорил, — укорил Уилсон Харта.

— Окампо, — сказал Харт, явно уязвленный тем, что заместителя госсекретаря назвали "этим чуваком"— человек номер два в министерстве. И с ее лицом ничего не происходило, — добавил он.

— На ее лице определенно было выражение "пожалуйста, заткнись к чертям", — сказал мне Уилсон. — Поверьте мне, я видел это много раз.

Я посмотрел на Харта. — Последнее — правда, — признал он. — Гарри видел выражение лица посла "заткнись" чаще, чем кто-либо другой.

— Легок на помине, — заметил Уилсон и слегка кивнул головой. — Посмотрите, кто идет сюда. — Я оглянулся и увидел направлявшегося в нашу сторону мужчину средних лет в великолепной форме дипломата Колониального союза, за которым следовала молодая женщина.