Когда Гермиона и Гарри возвращаются в Бирмингем за змеиной травой, они сталкиваются с нуждающимся магглом и вынуждены принять решение, которое изменит их жизнь, поскольку война становится все темнее.

Записи:

Джоан Роулинг и любые другие соответствующие аффилированные лица, очевидно, владеют правами на Гарри Поттера и вселенную Гарри Поттера. У меня нет ничего, кроме вставленных оригинальных персонажей / концепций сюжета. Я не зарабатываю на этом денег. Это просто фанатская работа.

Я хотел бы выразить огромную благодарность замечательным людям, которые согласились помочь мне просмотреть предыдущие главы, чтобы выявить все досадные ошибки, которые я больше не вижу. Спасибо вам: Amelia_Davies_Writes, GalaxyNightangale и всем остальным, кто указал на мои грамматические ошибки через discord.

И огромное спасибо Греке за то, что согласилась прочитать и протестировать новые главы, Джинни за то, что помогала мне воплощать идеи в жизнь, пока я работал над этим чудовищем, и Инви, которая уже несколько раз не давала мне удалить эту историю. Я очень ценю вашу помощь.

Текст главы

Предупреждения:

Эта глава содержит: жестокое обращение с магглами, насилие в отношении женщин, кровь, запекшуюся кровь, предполагаемое изнасилование, смерть, убийства и убийства из милосердия, которые могут быть инициаторами.

Я не написал ничего лишнего или шокирующего, но кому-то эта глава может показаться сложной и/ или неприятной для чтения. Поэтому я поместил краткое содержание из двух предложений в конце главы, чтобы вы могли пропустить его, если хотите.

* * *

Гермиона переплела руки, заплетая свои густые вьющиеся волосы в косу на затылке, и попыталась не обращать внимания на тошноту, которая снова начала скапливаться где-то внизу живота. Казалось, много лет назад они с Гарри лежали обнаженные в объятиях друг друга на ковре в гостиной после самого страстного, грубого и насыщенного секса, который у нее когда-либо был.

"Что ж, это был самый интенсивный секс в моей жизни по сравнению с тем единственным, когда я занималась сексом", — подумала Гермиона, заканчивая заплетать косу и завязывая ее кончик лентой для волос, прекрасно зная, что ее непослушные локоны вырвутся из-под оплетки, а грива вернется в полную силу.

Она не была уверена, как выразить словами то цунами эмоций, которое захлестнуло их в палатке несколько часов назад, и, в частности, она не была уверена, как описать то, что обрушилось на нее, когда они трахались на полу гостиной. До сегодняшнего дня она никогда не задумывалась о том, чтобы вести хронику своих сексуальных подвигов или классифицировать их по-другому, но теперь она поняла, что секс может происходить по-разному. Их первый раз был более нежным. Она сравнила это с нежными занятиями любовью — невинными, осторожными и ручными.

Это было здорово. Ей понравился этот опыт, и она была благодарна Гарри за то, что он был так нежен с ней в ее первый раз. Но сегодня...... что ж, сегодня все было совсем по-другому. Сегодня они "трахались". Это было интенсивно, агрессивно, страстно, пылко и настойчиво. Совершенно не так, как в первый раз, но в то же время это было именно то, что ей было нужно в тот момент. Раньше она не была такой смелой в их сексуальных контактах, но сегодня не смогла остановиться.

Она нуждалась в нем.

Ей нужно было, чтобы он был ближе. Ей нужно было, чтобы он был на ней. Ей нужно было, чтобы он был внутри нее. Она хотела почувствовать прикосновение его кожи к своей, почувствовать, как он проникает в нее и впивается в ее губы, пока она хватала ртом воздух. В отчаянии она вцепилась в его рубашку, прижалась к нему и яростно вцепилась ногтями в его спину — разочарование от их ситуации усиливало боль, которая бушевала в ней. Она чувствовала отчаяние, безмерное возбуждение и непреодолимое желание обладать им.

Она боялась, но не накала страстей между ними или грубости их взаимодействия, как раз наоборот. Она боялась потерять его, боялась, что сегодняшняя ночь вполне может стать их крахом. Это был тот же страх, который, как она знала, терзал Гарри. Он был расстроен, напряжен и мучился от беспокойства по поводу того, что они собирались делать. Их ссора, которую даже трудно было назвать ссорой, стала запалом к страху и давлению, которые накапливались вокруг них в течение нескольких недель. А сегодня это взорвалось между ними, превратившись в беспорядочное движение рук, губ и кожи друг против друга в яростном проявлении эмоций, которые ни один из них не мог выразить словами.

Они были в ужасе от того, что этой ночью пойдут на верную смерть, в ужасе от того, что проиграют, несмотря на все свои усилия, и в ужасе от того, что потеряют друг друга. Это было именно то, о чем беспокоилась Гермиона, когда они только начинали свои отношения и когда они впервые признались в своих чувствах. Она всегда боялась, что они достигнут точки, когда оба настолько погрузятся в свои чувства, что не смогут смириться с мыслью о потере друг друга.

Это беспокоило ее. Ее беспокоило, что Гарри может совершить какую-нибудь глупость, чтобы сохранить ей жизнь, или что она сама не сможет отпустить его, если до этого дойдет. Но когда их тела соприкоснулись, когда она вдохнула его запах и отчаянно прижалась к нему, пробуя его на вкус, ощущая прикосновение его кожи к своей, она поняла, что это больше не повод для беспокойства.

Это был факт.

Она никогда не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Она никогда бы этого не допустила, потому что не могла меня отпустить.

Она имела в виду то, что сказала ему перед тем, как он вошел в нее. Она верила в это каждой клеточкой своего существа, когда толкалась в него и выкрикивала его имя. Она имела это в виду, когда они лежали в объятиях друг друга на полу после того, как кончил Гарри, и она знала, что Гарри тоже это имел в виду, но она не чувствовала, как это отзывалось в ней до глубины души, пока позже, когда они стояли вместе в душе, окруженные паром.

Они тихо лежали на полу почти час. Гарри провел рукой по ее волосам и вниз по спине, в то время как она прижалась щекой к его груди и водила кругами по его коже. Никто из них не произнес ни слова. Они позволили тишине окутать их. Только звук холодного ветра, проносящегося по палатке, эхом отдавался в тишине, когда она крепко обнимала его и отказывалась отпускать, пытаясь продлить их близость и растянуть ее до бесконечности. Только когда жар между ними полностью рассеялся и Гермиона начала дрожать, они, наконец, оторвались друг от друга и поднялись с пола.

Затем, взявшись за руки, Гермиона позволила Гарри отвести ее в ванную. Их ноги мягко ступали по холодному деревянному полу, и она почувствовала, как тяжесть, повисшая в воздухе между ними, легла ей на сердце. Это был первый раз, когда они вместе принимали душ, и, хотя между ними больше ничего не произошло, эта близость потрясла Гермиону до глубины души.

Она никогда раньше по-настоящему не видела его обнаженным и не стояла перед ним полностью обнаженной сколько-нибудь продолжительное время. Она поймала себя на том, что ее взгляд скользит по его коже, запоминая каждую отметину, каждый шрам и то, как изгибались его мышцы, когда он двигался перед ней. Она знала, что он делает то же самое, запоминает ее, чтобы никогда не забыть, и чтобы они знали друг друга наизусть. Не было ни капли смущения. Она не чувствовала беспокойства. Атмосфера между ними была серьезной, отрезвляющей и властной. Где-то глубоко внутри она почувствовала, как часть ее души разбилась, когда она посмотрела на Гарри сквозь пар, и ее взгляд скользнул по его серьезному выражению лица и решительным глазам.

Она любила этого человека.

Она любила Гарри больше, чем когда-либо думала, что возможно любить другого человека.

Она больше не могла представить свою жизнь без него. Он заслуживал того, чтобы жить, и тяжесть ее прежних слов внезапно легла ей на сердце. Она почувствовала, как тяжесть этого пронзила ее сердце сильнее, чем тогда, когда оборотень вспорол ей живот, и волна яростной убежденности прокатилась по ее телу. Она почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди, когда Гарри опустил голову и медленно поцеловал ее, вода стекала по его спине и брызгала ей на лицо, когда она крепко обняла его.

Она сделает все, чтобы сохранить ему жизнь.

Они сделают все, чтобы обезопасить друг друга — чего бы это ни стоило, какой бы ценой это ни обошлось. Они выиграют эту войну. Вместе они будут сражаться до последнего вздоха и станут теми, кем им нужно стать, чтобы добиться этого. Она сделает это не только потому, что это был ее единственный шанс сохранить Гарри жизнь, но и потому, что это был их единственный шанс выиграть войну.

Несколько месяцев назад Гарри научил ее сектумсемпре на всякий случай, потому что понимал, что Сами-знаете-Кто и его последователи никогда не будут играть по правилам. Они никогда не проявят милосердия. Не будет ни человечности, ни честности... и Сами-знаете-кто из-за этого победит. Потому что его люди были готовы пожертвовать всем ради своего дела. Это было то, что они оба всегда знали.

После битвы на склоне холма последние остатки ее наивности были разбиты вдребезги. С каждым последующим днем она начинала задумываться о том, чем бы она была готова пожертвовать ради войны. Холод их реальности день ото дня проникал в ее сердце, ожесточая ее изнутри. Гермиона знала, что при необходимости готова пожертвовать собственной жизнью, но все же изо всех сил пыталась смириться с тем, что ей, возможно, придется лишить кого-то жизни.

Даже после того, как она убила похитителя на склоне холма, ей было трудно смириться с этим. Она постоянно находилась в противоречии со своей собственной моралью и честностью. До этого момента она не была уверена в своих постоянно меняющихся личных границах и в том, что они будут нарушены, когда они столкнутся с враждебностью войны.

Но когда она стояла обнаженной перед Гарри в душе, сомнения, которые еще оставались в ней, улетучились. Она почувствовала, как задрожала под его губами, когда твердость, которая медленно охватывала ее сердце, наконец полностью охватила этот орган и начала обволакивать ее тело холодной, отрешенной оболочкой.

Она сокрушила бы все, что стояло у них на пути.

Когда дело касалось Сами-знаете-кого и его преданных, она отказывалась от своей морали, забывала о порядочности и использовала любые средства, необходимые для достижения успеха, потому что только так у них был шанс. Эта глупая детская мечта победить зло праведным добром и честностью стоила бы им войны и жизней многих невинных волшебников и магглов. Они были бы уничтожены, если бы она продолжала испытывать какие-либо сомнения или нерешительность.

Она становилась орудием в этой войне, и если она была готова умереть, то должна быть готова отдать все, что от нее потребуется. Если она переживет это, то примет и разберется с последствиями своих действий, когда все закончится. А до тех пор она будет делать все, что должна.

Она отбросила эти мысли в сторону и взглянула на Гарри.

Он расхаживал взад-вперед по снегу, его длинные волосы все еще были собраны в растрепанный конский хвост, который торчал на затылке, в то время как несколько более коротких прядей спереди обрамляли его лицо. Это был определенно нетрадиционный образ, возможно, даже немного своеобразный, но, как ни странно, он ему шел. Это соответствовало суровым условиям их жизни и потрепанному в боях внешнему виду, который он теперь носил с собой. Он совсем не походил на того мальчишку, которым был на шестом курсе Хогвартса или во время их беззаботного лета в Норе. На самом деле, называть его мальчиком-который-выжил сейчас казалось немного нелепым; он определенно не был мальчиком. Гарри уже давно стал мужчиной.

В том, как он сжимал челюсти, чувствовалась твердость. В его глазах была свирепая решимость, из-за чего его хорошо сложенная фигура казалась крупнее, чем была на самом деле, и в то же время создавалась устрашающая атмосфера. Это был такой разительный контраст с тем, как он выглядел раньше, что она про себя подумала, узнают ли его люди, не придавая значения, потому что он был похож на Гарри в другом теле. Его широкие плечи, сильная осанка и напряженное выражение лица создавали ощущение силы в воздухе вокруг него. Он выглядел именно так, как Гермиона чувствовала себя внутри, как человек, готовый отдать все, что угодно, взять что угодно и сделать что угодно, чтобы закончить эту войну.

Она проверила свой внутренний таймер: оставалось всего 5 минут до того, как они аппарируют из холодного, пустынного леса обратно в Бирмингем. Во время их предыдущих нервотрепочных поездок Гермиона обнаружила два естественных места произрастания змеевидных водорослей вдоль Бирмингемского канала, которые были достаточно далеко от мест активности оборотней и их исчезновений, и она чувствовала себя в некоторой безопасности, собирая их ингредиенты. Они не хотели проводить там больше времени, чем это было необходимо, а просто заходили и выходили, чтобы собрать все необходимое и затем вернуться на Север. Хотя она хотела оставить достаточно времени, чтобы аппарировать на второе место, на случай, если змеевик уже собран, погиб или одному богу известно, что еще может пойти не так. Итак, договорились ли они появиться в 12:10 под действием заклинания рассеивания иллюзий, чтобы оценить состояние змеевика и занять позицию. У них оставалось достаточно времени, чтобы при необходимости аппарировать на второе место.

Было уже 12:06 утра, и они оба с нетерпением ждали ровно 12:10, чтобы совершить свое появление.

Они сложили палатку двадцать минут назад, наложили друг на друга несколько согревающих заклинаний и теперь стояли возле скалы, которая служила им укрытием от ураганного ветра и снега, дувших с океана всего в нескольких метрах от них. У Гарри была ее волшебная палочка; он собирался занять позицию охранника, пока она будет собирать змеиную траву только что заточенным серебряным лезвием для зелий. Она срезала стебли ровно в 12:15 ночи и хранила змеевик в стеклянной бутылке, которая висела на шнурке у нее на поясе.

— Ты готов? — Спросила Гермиона, тяжело дыша от морозного воздуха, когда подошла к Гарри. Осталось всего три минуты.

— Я готов настолько, насколько это вообще возможно — у тебя есть нож? — Гарри, наконец, перестал расхаживать по комнате и направился к ней.

— Да, и держи руку на моем горле, пока я собираю урожай, и если что-нибудь случится, мы отправимся на второе место...

— И если второе место окажется небезопасным, мы уйдем, вернемся сюда и придумаем новый план, — кивнув, Гарри закончил излагать их план. — Мое полное заклинание защиты действует всего семь минут, твое — шесть, так что мы применим их, когда доберемся туда.

— правильно. — Гермиона кивнула и потянулась, чтобы взять Гарри за руку, не обращая внимания на то, что пальцы ее без перчатки были холодными. — Сегодня воскресный вечер. Большинство исчезновений, по-видимому, происходили по пятницам или субботам, когда люди были в баре. Или с бездомными, но в этом районе их нет, так что, возможно, нам повезет и мы сможем быстро попасть туда и выйти.

12345

↓ Содержание ↓