|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Тринадцать
До конца лета Финегал и Аэрон вернулись к своей прежней жизни: они бродили по лесу из конца в конец, каждую ночь спали под звездами в новом месте. Поначалу Аэрону было нелегко идти в ногу со временем; его долгие месяцы в университете Симбара не включали в себя ежедневные марши с быстроногим эльфом, а суровые испытания на плане теней не улучшили его телосложения. Но шли недели, и он восстановил, а затем и превзошел свою прежнюю физическую форму; теперь ему шел двадцатый год, и он был жилистым и спортивным мужчиной, а не худым, как жердь, мальчиком.
Аэрон не рассказывал о том, что произошло в колледже или за месяцы его путешествия по западным землям и царству теней, и Финегал не настаивал на нем. Аэрон также не пытался использовать магию. Он не желал сталкиваться с последствиями попытки придать Плетению форму заклинания; влияние Камня Теней могло все еще присутствовать, и он не хотел рисковать, позволяя его пагубной силе снова проникнуть в его сердце и разум. Однажды он уже пережил это, правда, с трудом, но не верил, что ему снова так повезет.
Если Финегал и был озадачен новым нежеланием Аэрона обрести магическую силу, о которой он мечтал до того, как они расстались, он не стал говорить об этом. Аэрон решил оставить все как есть. Чувствуя нежелание Аэрона обсуждать то, что он пережил в колледже, Финегал принялся за тщательное изучение прекрасных лесов и полян Маерчвуда, наполняя разум Аэрона эльфийскими знаниями о лесе и обо всем, что жило и росло в нем. Аэрон утолял свою ненасытную жажду знаний мирскими познаниями о лесах, избегая своих прежних занятий и интересов.
Как и обещал Финегал, они часто навещали Сэйден, проводя ночь в гостях у Кестрел и Эриале, прежде чем ускользнуть под покровом предрассветного тумана. Кестрел преуспел во фригольде, а Эриале была красавицей деревни. Сейчас ей было восемнадцать, она была достаточно высокой, чтобы смотреть Аэрону в глаза, и унаследовала от матери большие карие глаза и длинные, распущенные каштановые волосы, которые она заплетала в косу. Поначалу Аэрона немного забавляло, что молодые люди Сэйдена соревнуются за внимание Эриале, поскольку она была совершенно независимой и не испытывала особого желания искать мужа. Она была лучшим лучником в Сэйдене, за исключением, возможно, своего отца. Аэрон понял, что его приемная сестра может выйти замуж в любой момент, когда захочет, и это заставило его остро осознать свое одиночество. Кроме Финегала и его семьи, ему не с кем было поговорить и у него не было друзей.
Однажды, когда они с Финегалом поднимались по крутой тропе, ведущей к Дымящимся горам к востоку от леса, Аэрон поймал себя на том, что снова думает о Мелисанде. Он попытался представить, где она была и что делала, и, казалось, не мог выбросить ее лицо из головы. Через некоторое время он спросил:
— Финегал, тебе когда-нибудь бывало одиноко?
Эльф остановился и повернулся к нему лицом.
— Я чувствую себя вполне комфортно в своей собственной компании. — Он пожал плечами. — У меня есть друзья. Ты, Бейллег, даже Кестрел и Эриале, хотя я и не знаю их так хорошо.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Эльф посмотрел на далекие вершины. Был теплый день, и слабые звуки леса лениво разносились над залитыми солнцем склонами холмов. — Я скучаю по своему народу, — медленно произнес он. — Когда-то Маерчвуд был полон Тел'Квессиров. Сам лес тогда, конечно, был гораздо обширнее и простирался до Чондалвуда на западе и Метвуда на востоке. Великий двор каждый день переезжал на новое место, а прекрасных дам и галантных принцев было бесчисленное множество, как звезд на летнем небе. Куда бы я ни повернулся, я вижу их призраков и слышу эхо их смеха. Но они ушли.
Аэрон опустил глаза, немного смутившись. Помимо потери Финегала, его собственное одиночество казалось ему незначительным.
— Ты говорил мне раньше, что многие до сих пор живут в других странах.
Финегал кивнул.
— Я гостил у своих родственников в далеком лесу Эвереска, пока ты был в колледже. Это напомнило мне о давно минувших временах. — Он помолчал, размышляя. — Я верю, что когда-нибудь присоединюсь к ним.
Аэрон взглянул на него.
— И покинешь Маерчвуд?
— Возможно, хотя этот день еще не настал. — Он вернул вопрос Аэрона обратно к нему. — Я так понимаю, ты хочешь больше компании?
— У меня было несколько хороших друзей в колледже. Одной из них была красивая девушка по имени Мелисанда. Она приехала из Аррабара, что в Чондате. Я влюбился в нее, хотя она не испытывала ко мне таких же чувств. — Аэрон печально улыбнулся. — Я думаю, она вернулась в Аррабар. — Он продолжил рассказывать историю своей влюбленности в Мелисанду и спустя долгое время понял, что его рассказ разрастается и охватывает все, что он пережил в колледже. Финегал был терпеливым слушателем, и время от времени он подсказывал Аэрону объяснить то, что тот предпочел бы опустить. Не успел он опомниться, как солнце опустилось за горизонт, а он уже закончил свой рассказ о том, как вернулся в замок Радель. Он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за долгое время, в мире с самим собой. Рассказ о своей истории снял тяжелый груз с его души.
— Твое одиночество вполне объяснимо, — сказал Финегал через некоторое время. — Ты блуждаешь между двумя мирами, Аэрон. Я научил тебя тел'квессирским приемам, но я единственный эльф, с которым ты когда-либо разговаривал. А в Чессенте кровь твоих эльфийских предков отличает тебя от других, необычных.
— Я не знаю, действительно ли это то, чего я хотел.
Эльфийский лорд протянул руку, чтобы схватить Аэрона за плечо. — Дом, очаг, семья и друзья не должны быть твоим уделом в жизни, Аэрон. Твоя человеческая сторона никогда не будет удовлетворена одиноким путем, по которому ты пойдешь. И если бы ты отрицал эльфийскую магию в своей крови, ты был бы так же несчастлив.
— Значит, я должен смириться с тем фактом, что буду одинок до конца своей жизни? Что я нигде не найду себе места?
— Такова цена мудрости, Аэрон. А ты быстро становишься мудрее не по годам. — Финегал стоял, глядя в ночное небо. На небе начали мерцать первые звезды. — Звезды, вода и ветер будут твоими друзьями в грядущие годы. А лес — твоим домом. В этом есть утешение, хотя и не то, к которому ты стремился.
Аэрон долго обдумывал слова волшебника.
— Ты думаешь, мне следует возобновить изучение магии?
— Это в твоей натуре, Аэрон. Почти каждый может научиться одному-двум заклинаниям магического искусства, если приложит к этому усилия, но лишь немногие из поколения могут стать магами, а у вас есть потенциал стать великим магом. Магия приходит к вам естественным путем. Сопротивляйся зову, если хочешь, но я не думаю, что ты когда-нибудь будешь по-настоящему счастлив, если сделаешь это.
— Сейчас я доволен, а заклинания не накладывала уже несколько месяцев.
— А ты? Ты действительно доволен? Или ты чувствуешь себя одиноким, не в своей тарелке? — Финегал грустно улыбнулся.
— Даже если ты прав, ты же знаешь, что я не могу рисковать и произносить заклинание. Я рассказывал тебе о Камне Теней и его воздействии на меня. Я могу разрушить все, к чему прикоснусь.
Финегал снова перевел взгляд на Аэрона.
— Давай поразмыслим над этим минутку. Скажи мне, что такое "эльфийская" магия?
Аэрон поднял глаза.
— Плетение, — автоматически ответил он. — Силы природы. Сила стихий — ветра, земли, огня и воды, а также неосязаемая искра или дух, который находится внутри каждого живого существа.
— В этом суть нашей магии, хотя многие люди тоже могут прикоснуться к Плетению. Но Плетение — не единственный источник силы в мире. — Финегал нахмурился и сжал ладони, обдумывая свои слова. — Плетение — это позитивная сила, созидательная энергия, необходимая для поддержания порядка вещей. Даже события, которые мы рассматриваем в негативном свете — например, смерть или вышедшие из-под контроля стихии, такие как лесной пожар или сильный шторм, — естественны. Магия Тел'Квессира связана с кругами окружающего нас мира.
— Однако существуют силы, находящиеся за пределами этого мира, силы, которые стремятся проникнуть в наш собственный мир и отравить его. Я подозреваю, что Камень Теней является проявлением одной из этих сил.
Аэрон покачал головой.
— Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, кроме как к подтверждению моих страхов перед попытками использовать магию. Если магия теней — это все, чего я могу достичь, то было бы лучше, если бы я вообще не произносил заклинаний.
— Послушай меня, Аэрон. Когда я был молод, задолго до падения Кальмаэркора, мои наставники рассказывали мне о существах, с которыми их собственные хозяева сражались в самом начале времен. Многие древние эльфы, как и вы, обладали даром магического зрения, и они сообщали, что демоны и посланцы, с которыми они сражались, не использовали магию, которую мы могли бы воспринять или постичь. Мы часто задавались вопросом, где эти забытые колдуны и монстры черпали свою магическую силу. Вот откуда я знаю, что Плетение — не единственный способ создания заклинания.
— Интересно, знали ли они имаскари, — тихо сказал Аэрон. — Я узнал, что несколько древних человеческих волшебников обрели способность создавать магию теней, связав себя с силами, находящимися за пределами их собственного мира. Они продали свои души, чтобы овладеть магией, к которой не осмеливались прикасаться другие существа в этом мире.
— Я верю, что это могло быть так, — ответил Финегал. — Ты прикоснулся к этому, Аэрон, но я не могу этого понять. Это выше моего понимания. Однако ты, с твоей человеческой кровью и твоей человеческой решимостью, возможно, способен владеть этой магией.
— Магия теней — это зло, — решительно заявил Аэрон. — Поверь мне, Финегал, я знаю.
Эльфийский волшебник надолго замолчал. Они прислушивались к отдаленным раскатам грома, когда буря собралась вокруг горных вершин в нескольких милях от них и начала спускаться к Маерчвуду.
— Вот моя мысль, — сказал наконец Финегал. — Магия не бывает "доброй" или "злой", хотя некоторые формы магии явно легче поддаются достижению благородных или зловещих целей. Как эльфийский маг, я могу воспринимать только Плетение, естественную энергию окружающего меня мира. И поскольку это естественно для меня, трудно превратить это во что-то изначально злое. Точно так же магия, полученная из темного источника, такого как Камень Теней, может быть использована в дурных целях, и если бы это была единственная магия, которую знали, как использовать, то в конечном итоге она бы испортилась. Но что, если истина лежит где-то посередине?
— Ты веришь, что я смогу найти какой-то баланс между ними? — Сказал Аэрон. — Я думаю, ты ошибаешься. У меня нет сил сопротивляться магии тьмы.
— Очень немногие вещи являются полностью добрыми или полностью злыми, Аэрон. Темное плетение даже не существует для меня. Я не могу почувствовать его или придать ему форму своей руки. Но ты, возможно, сможешь. И если это цена, которую ты должен заплатить за свою магию, то так тому и быть.
— Что, если я потерплю неудачу? Что, если вместо этого он овладеет мной? — Прошептал Аэрон. — Я видел, что Камень Теней делал с теми, кто прикасался к нему.
— Ты должен решить, готов ли ты рискнуть. — Финегал сел на валун напротив Аэрона и достал свой мешочек с магическими камнями. — Я вижу, ты потерял свои глиф-леса, — заметил он. — Если хочешь, можешь снова позаимствовать мои жетоны для заклинаний и начать восстанавливать свою коллекцию заклинаний. Я подозреваю, что в моем репертуаре есть несколько заклинаний, которые тебе сейчас не по силам.
Аэрон колебался. Он чувствовал, что в словах Финегала есть доля правды. Эльфийской магии ему было недостаточно, но он боялся черной, бурлящей злобы Камня Теней. Путь к мудрости и могуществу лежал где-то посередине. Поморщившись, он потянулся за магическим жетоном.
— Посмотрим, что получится, — сказал он. Он посмотрел на камешек. На нем был знак, обозначающий заклинание невидимости. Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы запечатлеть этот символ в своем сознании, зафиксировав его потенциал, как поэтическую строку, готовую сорваться с языка.
— Ты запомнил заклинание? — Спросил Финегал.
— Я и забыл, каково это, — ответил Аэрон. Он не готовил заклинания уже несколько месяцев. — И что мне теперь делать?
Финегал пожал плечами.
— Сотвори это, — сказал он. — С помощью этого заклинания вы обычно плетете из духа и воздуха. Я не знаю, какие еще источники вы можете использовать.
— Может, мне попробовать использовать магию теней?
Эльф пожал плечами.
— Посмотрим, какие силы откликнутся на твой призыв.
Аэрон облизал губы, закрыл глаза и пробормотал слог, который высвободил силу заклинания. Он напряг все свои чувства, отыскивая тонкие нити и силы, необходимые для создания заклинания. Он мгновенно осознал, что его восприятие изменилось по сравнению с тем, что было раньше. До того, как он увидел жизнь, свет, энергию всего, что его окружало. Он опирался на движение ветра, силу земли, жизненную силу, пылающую в его собственной груди. Но теперь, мысленным взором, он видел черное эхо каждой из этих нитей. Скала под ним была старой и покрытой трещинами. Ветер нес в себе признаки надвигающейся на горы бури. Даже жизненное пламя его собственного духа угасло из-за неуверенности и хрупкости его плоти.
Он осторожно старался не касаться темных нитей энергии, хватаясь только за яркие нити, которые раньше использовал безнаказанно. Но, уловив в своем сознании вздох ветра, он также ощутил гнев надвигающейся бури. Когда он использовал живую энергию своего разума, чтобы создать заклинание, тьма и сомнения вернулись к нему. Аэрон изо всех сил пытался распутать их, но это было бесполезно; свет и тень переплелись, и попытка разделить их выматывала его. Его сердце бешено колотилось в груди, и он задыхался, пойманный на острие заклинания, которое без разбора черпало силу из его собственного тела.
— Аэрон! Закончи это! — Крикнул Финегал с большого расстояния. — Ты не сможешь усилить заклинание без Плетения!
В отчаянии Аэрон захватил тьму светом.
Дрожа от страха перед силой, к которой прикоснулся, он соткал заклинание невидимости и исчез из поля зрения. Дрожа от страха, он обхватил голову руками, пытаясь понять, что произошло.
— Аэрон? Ты в порядке? — Спросил Финегал у ночи.
— Я... Думаю, да, — ответил он. — Это сработало?
— Ты хорошо сплел заклинание. Я тебя не вижу.
— Это не такое приятное занятие, как плетение заклинания из одних только нитей, — осторожно сказал он. — Это все равно что... держать розу, которая ранит своими шипами.
— Вы почувствовали влияние камня?
— В некотором смысле, да, но я подозреваю, что Камень Теней просто открыл мне глаза на то, что было всегда. Возможно, под влиянием камня волшебник вынужден мириться только с темными силами распада и разложения. — Аэрон почувствовал, что его голос дрожит. Он продолжал произносить заклинание, но это не было неосознанным усилием.
— Значит, ты не черпал силу непосредственно из Камня Теней, — заметил Финегал. — Ты просто использовал магическую энергию, как темную, так и светлую, которая существует повсюду вокруг нас. Я никогда не подозревал, что стою так близко к тени.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
