Баба-Яга на договорной основе. Основания для увольнения

У каждого человека есть любимое время года. Кто-то вслед за нашим всем любит унылое природы увяданье, кто-то в восторге от зимних забав. Что же касается меня, то я всегда была поклонницей лета. Обилие фруктов и ягод, непременные летние каникулы, возможность съездить на море — за все это я всегда любила лето, и скорее всего уже не смогу изменить этой страсти. Хотя, если быть совсем честной, то на самом деле я неплохо относилась ко всем временам года. Вплоть до этого момента. Теперь же я очень не любила весну. И с каждой минутой все больше. И причиной моей растущей нелюбви был никто иной как юный богатырь Алеша, воздвигнувшийся во всем своем великолепии посреди двора, с явным намерением отрубить мне голову. Меня эта перспектива по вполне понятным причинам не устраивала, хотя бы потому, что в отличие от того же Горыныча я головы отращивать не умела. Богатырь же, вынув из ножен свой новенький меч, ждал, когда я соизволю спуститься к нему на землю. Я спускаться не собиралась, но и вечно прятаться в избушке было тоже не самым лучшим решением. Мелькнула в моем мозгу паническая мысль накормить добра молодца отравленными яблочками, влюбленный богатырь всяко лучше борца с нечистью, но незнание всех последствий такого поступка меня останавливало. Может быть, яблочки на него во второй раз не подействуют или подействуют не так как надо, усиливая агрессию. А оно мне надо создавать себе новые проблемы, пока я с текущими не разобралась?

— Ведьма старая, ты долго прятаться будешь? — поинтересовался Алеша, видимо, устав ждать в молчании.

— Долго, — призналась я, уверенная, что честность — лучшая политика.

— Почему? — Алеша от такой неприкрытой правды даже растерялся.

— Так безопаснее, — опять не солгала я.

— Так нечестно, — воззвал к моей совести Алеша, став похожим на обманутого ребенка. — По правилам ты должна принять бой и проиграть.

— Да? — удивилась я.

— Да, — заверил меня начинающий богатырь.

Это он кончено погорячился, потому что в моих правилах ничего такого прописано не было, недаром же я всю зиму эти правила учила. Но даже если бы там и было написано что-то подобное, я же не самоубийца выполнять такие требования.

— Добрый молодец, по правилам я должна тебя напоить, накормить, спать уложить, а утром в добрый путь проводить, а не мечами размахивать. Я Баба-Яга, если ты не понял.

— Да понял я, — возразил Алеша. — По тебе, старая, сразу видно, что ты Яга, а значится, зло, которое надо победить.

Я уже говорила, что местная логика меня убивает? Так вот она меня действительно убивает, и, кажется, не только в переносном смысле.

— И не стыдно тебе, такому молодому да сильному, со старой больной женщиной воевать, когда по свету белому злодеи страшные ходят? Змей Горыныч девиц ворует, Кощей Бессмертный над златом чахнет, а Тугарин Змеевич за княжеским столом мёды пьет да насмехается? И нет, мне не стыдно: своя голова как-то ближе к телу, особенно учитывая, что она у меня единственная.

Алеша задумался. Весь его вид выражал глубокую работу мысли. Видимо, он решал, кто же из перечисленных опаснее всего, и стоит ли отвлекаться на их ликвидацию или же начать лучше с объекта, имеющегося в непосредственной досягаемости, меня то есть. Я прям видела, как у него эти мысли в голове ворочаются.

— Ладно Яга, твоя правда. Не дело это — трудностей бежать. Сражусь я сначала со Змеем Горынычем да с Тугарином Змеевичем, а потом уже и твой черед придет, но ты меня, как положено, накорми, напои да дорогу покажи.

Нет, нормально да? Он меня сначала хотел ликвидировать, а теперь требует обслужить его по высшему разряду. И ведь не боится, что отравлю во избежание, так сказать. Вот могла бы, зажарила. Конечно, вслух я ничего подобного не сказала. Проглотив все свое бурное возмущение, я вежливо пригласила богатыря в избушку и, как и положено, стала его кормить и поить. А пока Алеша жевал, я слазила в свой подвал и, выбрав один из путеводных клубочков, дала ему самые четкие инструкции увести этого типа как можно дальше, да так, чтобы он обратной дороги никогда в жизни не нашел. Клубочек в знак согласия вильнул ниточкой. И злорадно похихикав в подвале, я вылезла наружу, где и вручила клубочек Алеше с пожеланиями счастливого пути.

— Вот спасибо, старая за такой подарок, — искренне поблагодарил юный богатырь. — Теперь-то я этих супостатов быстро найду, ты и соскучиться не успеешь, как я уж за тобой вернусь, — обрадовал меня юный мститель.

— Ты главное под ноги смотри, — посоветовала я, выпроваживая Алешу. — Дороги-то нынче весенние, размытые, недолго и ногу подвернуть и шею свернуть.

— Не боись, ведьма старая, не пропаду, — улыбнулся мне Алеша во все свои зубы, после чего вскочил на коня и рванул в сторону леса.

— Пронесло, — облегченно вздохнула я, сползая по стеночке.

Где-то недалеко весело пели птицы, перекликались звери, зеленели на деревьях первые листочки. Красавица-весна ступала по земле, набирая силу. А я, сидя на своем крылечке и пытаясь совладать с запоздавшей паникой, четко понимала одно: весну я ненавижу. С этого самого дня и, кажется, навсегда.

Женщина — существо эмоциональное. Это — истина, не подлежащая сомнению и неоспоримая. Если женщина не эмоциональна, то эта женщина — на самом деле хорошо загримированный мужчина. К чему я это говорю, спросите вы? К тому, что я тоже женщина. Более того, я женщина, которая весь прошедший год жила в состоянии дичайшего стресса и депрессии. А кто бы на моем месте не впал в депрессию? Если бы вы, ложась спасть в своей кровати в ожидании светлого и радужного будущего, проснулись на следующее утро в избушке на курьих ножках в дремучем лесу и выяснили, что теперь на следующие три года вы та самая Баба-Яга костяная нога из детских сказок, что бы вы почувствовали? А если бы ко всему остальному оказалось, что вместо волшебной силы и магических способностей вам в пользование предоставлена инструкция для начинающей Бабы-Яги, в которой физических и химических формул больше, чем вы видели за все свое время обучения в школе; и, ко всему прочему, местный принц давно и счастливо женат, и вам не только не светит счастливое замужество в конце ваших приключений, но вообще запрещено заводить любовные отношения под страхом непонятно чего. И это бы еще полбеды, но проблема усугубляется еще и тем, что местная часть мужского населения в принципе способна вами заинтересоваться только после того, как объестся отравленных яблочек, да и этот эффект, как только что выяснилось, длится всего год. Если при всех этих условиях, вы не впадете в депрессию, значит, вы мужчина. И только не надо мне говорить, что героям и героиням не свойственно отчаиваться и тем более жаловаться, потому что я не герой и уж тем более не героиня, так что могу жаловаться с полным правом, и, кстати, да, я жалуюсь, тем более, что причины для жалобы у меня имеются. Меня, между прочим, только что бросил единственный поклонник. А у меня на него может быть были определенные планы. Согласна, как поклонник он часто, практически всегда, был весьма неадекватным и жутко меня раздражал, но наличие поклонника, пусть даже и такого придурковатого, делало мою жизнь менее жалкой, а теперь я самая настоящая брошенка. За чьи грехи, хотелось бы мне знать, я тут страдаю, когда остальные наслаждаются кострами инквизиции и лечебными ваннами Везувия, о спа-курортах и кино я вообще уже даже не вспоминаю.

От острого приступа жалости к себе любимой меня отвлекла спина. Ей надоело опираться на жесткие бревна, и она решила напомнить о себе режущей болью под лопаткой, аргументом, с которым нельзя не согласиться, и я согласилась. Встав и потянувшись, я направилась назад в избушку, а вернее к зеркалу. Чтобы, посмотрев в свои карие глаза, честно ответить себе на вопрос: Кто я? Тварь дрожащая, или право имею? Наши мнения, меня и зеркала, в очередной раз разделились, и, думаю, догадаться как именно не сложно.

— Красота, — раздался ехидный голос моей зеркальной собеседницы. — Тебя теперь не стыдно людям показывать, и можно даже на гриме хорошо сэкономить. Еще лохмотья в тон подобрать, и за твою девичью честь можно больше не волноваться.

Комплимент, на мой взгляд, сомнительный. Особенно учитывая тот факт, что за мою девичью честь можно было не волноваться и раньше. В связи с отсутствием угроз для этой самой чести. Но, рассматривая свое отражение, я была вынуждена признать правоту некоторых. Покуситься на такое вообще никто не рискнет. Собственно, и в прежней моей жизни, той, которая прошла среди нормальной городской цивилизации, бывали моменты, когда я опускала руки и наплевательски относилась к своей внешности, позволяя себе выходить в люди без макияжа, без прически и в мятой майке с джинсами. И бывало, привлекала к себе внимание противоположного пола. Правда, внимание в таком виде я привлекала только в пору юности, когда свежесть лица и хорошенькая фигурка уже достаточны для поклонников пубертатного возраста. А я уже давно не могла похвастаться ни первым, ни третьим. К счастью у меня все еще была хорошая фигура, но если я и дальше буду питаться одними блинами и пирогами, то и она скоро канет в небытие и уже не вернется. По причине отсутствия молодого метаболизма и присущего жирам желания откладываться на бедрах в виде целлюлита. Не удивительно, что Алеша меня старухой называл. Это он вообще мне еще польстил. Из зеркала на меня смотрело нечто женского пола. Отросшие волосы торчали в разные стороны, и заподозрить в этом прическу не смог бы даже Малевич. Концы волос были светло-русые с рыжиной, а корни — темно-русые, к тому же еще и с небольшой сединой (что вполне нормально, когда вам уже за тридцать, и у вас нервная работа). Лицо было серого цвета и явно нуждалось в хорошем косметологе, брови кустились как у небезызвестного политического деятеля, а под глазами красовались темные круги и мешки одновременно. Я уже молчу про цветастый махровый халат, в котором я ходила всю зиму. То есть я представляла собой именно тот самый тип красоты, который просто страшная сила. И с этим надо было что-то делать. Потому что только в современных любовных романах красивые и богатые влюблялись в прекрасную душу, несмотря на внешность, хотя внешность обычно тоже оказывалась прекрасной, как говорится назло и вопреки (как у той самой Анжелики, которая, даже живя на куче мусора, без средств для ухода оставалась ослепительно красивой и вкусно пахнущей). А в реальной жизни, женщине за тридцать не стоит ложиться спать без ночного крема и выходить на улицу без хорошего макияжа. И коль скоро мое попаданство в сие волшебное царство не подразумевало автоматического омоложения или приобретения иных способов влюблять в себя всех встречных, то видимо пришла пора заняться своей внешностью, если в ближайшее время мне хочется показать кому-нибудь свою душу. А то при нынешнем раскладе до нее дело просто не дойдет. Приняв столь судьбоносное решение, я села за составление заказа.

Собственно составление этого самого заказа заняло у меня почти двое суток. Каждый раз перечитывая список, я вспоминала что-нибудь еще, без чего жизнь не мила, или находила что-то лишнее, что мне определенно не шло, хоть и нравилось. А уж подбор краски для волос или масок... но в конце концов все было готово и бланк был отправлен в сундук, а я принялась наматывать круги по избушке, в ожидании посылки и для профилактики ожирения. При этом я злорадно посмеивалась, представляя себе реакцию сотрудников Старшего Кощея, когда они прочитают мой список. Да ребята, я буду мстить, и месть моя будет страшна.

Первым делом после прибытия заказа я выбрала себе краску для волос подходящего цвета и позвала Темную Ночь. Просто на мой предвзятый взгляд он был самым нормальным и обучаемым. Вручив ему подготовленный краситель и полиэтиленовые перчатки для рук, я удобно устроилась в центре комнаты, и, пояснив ему, что именно от него требуется, а также пообещав в случае неудачи отрубить руки, принялась наслаждаться процессом. То ли Ночь Темная от природы был талантливым стилистом, то ли мои угрозы его так впечатлили, но он не только хорошо меня покрасил, так что мои волосы приобрели красивый оттенок цвета капучино, но даже красиво их подравнял, переведя укладку из разряда невозможное в легко осуществимое. Разобравшись с волосами, следующие несколько дней я потратила на маникюр, педикюр, маски для лица и тела и выбор одежды из заказанных мной каталогов. По здравому рассуждению я решила, что если местные наряды мне не идут, превращая мою фигуру в нечто напоминающее куклу для самовара, то стоит поискать их аналоги в привычном для меня мире. В конце концов, стиль макси до сих пор в моде и при желании что-нибудь подобрать можно, тем более что все эти новомодные гуру по женским энергиям настоятельно рекомендуют носить длинные юбки, так что чем не повод совместить приятное с полезным, а то когда еще удастся приодеться за казенный счет. Зеркало следило за моими манипуляциями молча, даже наряды не комментировало, видимо понимая, что сильно рискует приобрести пару трещин, попав под мою горячую руку. А уж когда через две недели я предстала перед ним в новом образе этакой деловой леди, с красным маникюром, неброским макияжем, аккуратной укладкой и в длинном приталенном темно-сером платье, оно и вовсе выдало фразу, в знании которой я его никогда не подозревала.

— Ты прекрасна, спору нет, — заявило мне зеркало, послушно отражая меня.

— Но? — решила я уточнить, потому как, судя по интонациям, "но" все-таки подразумевалось.

— Но наряды твои вот как-то совсем в обстановку не вписываются. Местные не поймут.

— Не мои проблемы, чего они там не поймут, а начнут спрашивать, скажу, что это у Бабы-Яги такая униформа.

— А если Кощей возмутится?

— Пускай возмущается. Юридических оснований у него нет. Ни в контракте, ни в инструкции не написано, как именно Баба-Яга должна выглядеть и одеваться, так что заставить они меня не могут, — я не зря всю зиму занималась изучением не самых интересных фолиантов, зато теперь во многих вопросах, касающихся моих прав и обязанностей, была неплохо подкована.

— Да и верно, пущай себе злится, — неожиданно согласилось со мной зеркало. — Он нам не указ, мы сами сила.

На этой патриотической ноте мой новый имидж был окончательно утвержден и мне теперь оставалось его только поддерживать. А поддерживать имидж иногда намного сложнее, чем его создавать. Эту простую истину я усвоила уже на следующее утро, когда проснувшись и умывшись, сидела за столом и заставляла себя краситься. Мое ленивое я настойчиво твердило о тщете моих усилий, потому что никто не придет, и вообще я весь день собираюсь провести дома, так чего ради наряжаться, когда в старых штанах и равной майке удобнее, а коже надо отдыхать, потому что пудра забивает поры и вообще вредна, да и вообще ходить в длинном платье и на шпильках по лесу — это всем белкам на смех. Но я мужественно боролась с этим провокатором, понимая, что сдав свои позиции однажды, вернуться на прежнюю высоту будет сложнее. Поэтому напоминала себе о том, что в приличных семьях вообще три раза в день переодеваются, а особо королевские особы даже слугам на глаза без макияжа не показываются. Однако я прекрасно понимала еще одну вещь, если в ближайшее время в моем скромном жилище не покажется хоть кто-нибудь, то ленивая часть меня возьмет-таки верх, и я снова опущусь до уровня лягушки, но при этом без шансов поймать стрелу. Ну и, как водится, я накаркала себе гостей. Вернее гостью. Через пару дней моего проживания в новом облике, когда я, закончив приводить себя в порядок, раздумывала о том, не пойти ли мне в лес погулять, себя показать, в дверь мой избушки аккуратно постучали и, дождавшись (вот уж чудо) приглашения, вошли. Вернее вошла. Еще вернее вплыла неземной красоты женщина в великолепном бальном платье и вся в золотистом сиянии.