|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Железный трон
Анакрисис
Купцы и воины
Прода
Книга третья
Стена над бездной
1
Железный трон
Хаттуса, два года после "События"
Зима в тот год долго противилась установленному богами миропорядку и отступала неохотно, огрызаясь метелями, стегая выстуженную землю ледяными кнутами свирепых ветров. Сдав неумолимо надвигающейся весне южные рубежи великой державы хатти, зима ещё цеплялась за сердце страны. На побережье Киццувадны, Арцавы и Лукки пахари моря уже без опаски поднимали паруса, вознося благодарственные молитвы Аруне[1], а в окрестностях Хаттусы пастбища, дороги и перевалы замело снегом так, что человеку местами по пояс будет.
[1] Аруна — бог моря у хеттов.
От начала времён суета смертных в этот сезон почти сходила на нет, и тучегонитель Тешуб-Тархон редко поглядывал, что происходит внизу, под свинцовым небесным сводом. Что там интересного? Скотина мычит и мекает в тёплых хлевах, земледельцы по домам сидят. Сонное царство...
Но вот если и в этом году Громовержец отвратил свой лик от мира смертных, то это он напрасно. Ныне увидал бы нечто небывалое.
К юго-западу от Хаттусы жизнь била ключом даже зимой. Здесь раскинулся обширный воинский лагерь — кожаные шатры, деревянные и даже каменные постройки, конюшни, окружённые рвом и валом, на котором возвышался палисад. По округе ежедневно, невзирая на погоду, перемещались большие людские массы. Тысячи воинов маршировали, перестраивались по команде, совершали длительные пешие переходы, сталкивались друг с другом в бескровных сражениях.
Кратер исполнял данное Александру и Хуццие обещание и теперь нещадно гонял фалангу "мальчиков". Все хатти, от юнца-новобранца до военачальника Тиватапары получили строгий наказ наследника слушаться во всём полководца-макандуша.
Александр послал Кратера в Хаттусу с большим отрядом фессалийцев, димахов и "пеших друзей". Об этом попросил Хуцция, мечтавший получить такое же войско, как у макандуша. Александр, конечно же, согласился. Некоторые полководцы отговаривали его от этого шага. Они боялись, что собственными руками создадут против себя грозную силу. Царь отмахивался. Когда с подобными речами выступали Мелеагр и Пердикка, он ещё пытался объяснять своё решение, но Пармениону, когда тот тоже встрял с сомнениями, лишь раздражённо порекомендовал исполнять царские приказы в точности и с большим тщанием.
Убеждая друзей, Александр, подбирал слова с неудовольствием. Его выводила из себя их слепота. Они не видели, что иного выхода у нового царства попросту нет. Если отгораживаться от варваров, через десять лет и даже меньше, те попросту поглотят горстку македонян и эллинов. Выход лишь один — не жалея сил и средств, превратить варваров в македонян.
Конечно, многим это не понравилось. Кто-то, как Парменион, угрюмо подчинялся, всем своим видом демонстрируя несогласие. Но некоторые все же пытались понять.
Одним из этих, последних, оказался Кратер. Среди македонян он имел репутацию ревностного поборника старинных нравов и обычаев. Когда Александр стал рядиться в египетское платье, когда его примеру последовали Гефестион и Птолемей, Кратер недовольно фыркал, чем регулярно вызывал раздражение царя. Собственно, это стало одной из причин, по которым Александр в качестве воинского наставника хеттов избрал его. Когда отряд отправлялся на север, Птолемей даже участливо пытался приободрить Кратера, дескать, царь отходчив, пройдёт немилость. Пердикка тоже считал это назначение ссылкой, а Гефестион не скрывал злорадной ухмылки.
Ссылка? Для тех, кто остался на теплом юге, назначение Кратера представлялось именно так. Ну, что ж...
Он не роптал, не жаловался и не затаил обиды.. Рассудил, что для его душевного спокойствия тоже будет куда полезнее, если он окажется лишён сомнительного "удовольствия" ежедневно лицезреть своего царя с подведёнными на египетский манер глазами и в полосатом платке на голове. А снег и стужа... Ему ли, уроженцу Орестиды, это в новинку? В отличие от большинства царских друзей, он ещё не забыл, как завывает в горах Верхней Македонии Борей, бросая в лицо обжигающие снежные заряды.
К исполнению царского приказа Кратер подошёл добросовестно, хотя первое время ему казалось, что создать фалангу варваров невозможно. Он помнил о неудаче Дария, который, дабы не зависеть от эллинских наёмников, пытался обучить персов сражаться в тесном строю, как гоплиты. Кардаков, это нелепое на эллинский взгляд воинство, македоняне разметали при Иссе. Кратер как раз и был среди тех, кто задал этим горе-гоплитам[2] хорошего пинка. Да, поначалу он отнёсся к идее царя скептически, но не стал её обсуждать. А потом...
[2] Это лишь предположение. Достоверно неизвестно, какое вооружение имели кардаки, и зачем это подразделение вообще было создано. Некоторые историки считают их пельтастами, а вовсе не гоплитами.
Потом был спор с Гефестионом. Насмешку сына Аминтора Кратер стерпеть не мог. Он всегда с ревностью относился к тому, что Гефестион, не выделявшийся полководческими талантами, считается "другом Александра", тогда как Кратер — всего лишь "друг царя". Он принял вызов.
"За год я сделаю из них македонян!"
Он с головой ушёл в работу, запретив себе думать о неудаче Дария. И вот, спустя несколько месяцев уже видны первые плоды трудов.
Македонянин вместе с группой хеттских военачальников обозревал маневры, стоя на вершине холма. Подле него строй "мальчиков" из-под ладони осматривал Тиватапара, ухмылявшийся уголком рта. Чуть ниже по склону, подложив под задницу щит, катая в широченных ладонях комок снега, сидел здоровяк Хамс-Хартагга, чьё имя означало — "внук медведя". Именно он командовал "мальчиками".
Кратер, не скрывая удовольствия, смотрел, как декадархи (из которых всего четверть была македонянами) по цепочке передают команду о перестроении и фаланга "мальчиков" сжимается, образуя сомкнутый оборонительный строй синасписм.
— Уже небезобразно, — пробормотал себе под нос македонянин.
Хамс услышал, оглянулся на Кратера, и заулыбался во весь рот. Все военачальники уже вполне сносно понимали и говорили по-македонски. С лёгкой руки Кратера хетты осваивали именно македонскую речь, а не "общий" язык, смесь ионийского и аттического наречий, на котором говорило все подвижное царство Александра.
— Да, вот что следовало показывать Анните, а не тот позор, как в прошлый раз, — отметил Тиватапара.
— Аннита слишком поперечный, его не переубедить, — возразил Хамс-Хартагга.
— Не надо никого переубеждать, — спокойно ответил Кратер, — я думаю, царственному наследнику в этом деле мнение застольного слуги не слишком интересно.
Анниту Кратер недолюбливал (взаимно) и, до сих пор не привыкнув к некоторым придворным титулам хеттов, не упускал случая пройтись по обязанностям "главного виночерпия".
Военачальники засмеялись.
— Однако я бы на вашем месте не слишком ликовал, — сдержанно сказал Кратер, — одно дело держать строй ровно и точно выполнять команды, когда знаешь, что идущая на тебя стена сарисс не причинит вреда и совсем другое, когда напирает враг. Там, в моём мире, сражения фаланг иной раз заканчивались ещё до столкновения. "Мальчиков" следует испытать в бою.
— Сейчас повсюду мир, даже с касками[3], — вздохнул Хамс-Хартагга.
[3] Каски — племена, населявшие горы северной Анатолии.
— А я слышал от Хуцции, что они недавно нарушали границу, — возразил Тиватапара.
— Не то, — покачал головой Кратер, — гонять диких горцев фалангой — все одно, что с дубиной охотиться на комаров. Только подобным монолитом можно в полной мере испытать "мальчиков".
Хетты переглянулись. Они знали, что, вернее, кого имеет в виду Кратер. Мицри. Тиватапара побывал вместе с Аннитой у стен Мегиддо, но хатти в той битве в основном в сторонке постояли. Мало кто из рядовых воинов увидел в деле "крокодилью пасть" мицри, и среди "мальчиков", юношей моложе двадцати лет, таких не было ни одного.
— И все же, юноши, ни разу не бывавшие в бою, не могут считаться воинами, — возразил Тиватапара.
— С этим будет спорить лишь глупец, — согласился Кратер.
— Я поговорю с Хуццией. Думаю, он согласится отправить "мальчиков" на границу с касками.
— Что-то давно мы не видели царственного наследника, — заметил Хамс.
"Внука медведя" несколько расстраивало то, что его успех случился в отсутствии царевича и дождь почестей рискует пролиться мимо.
— Сегодня после полудня Большое собрание, — ответил Тиватапара, — а перед тем, я слышал, приём какого-то посла.
Он повернулся к Кратеру и спросил:
— Усамувами[4], какие ещё будут приказы?
[4] Усамувами (хетт.) — уважаемый.
— Хартагга, "мальчикам" отступать в лагерь, сохраняя строй — распорядился Кратер, — а твои колесницы, почтенный Тиватапара, и суту пусть подгоняют их. У них достаточно затупленных дротиков?
Воины стучали зубами на продуваемых всеми ветрами стенах и башнях Верхнего города. Зябко кутаясь в шерстяные плащи и натягивая на глаза тёплые шапки, они с завистью отзывались о своих более привилегированных собратьях, "сынах дворца", охранявших внутренние покои халентувы[5]. Те несли службу в тепле, щеголяли до блеска начищенными шлемами, украшенными высокими волосяными гребнями. Такие раньше только они и носили, но теперь наследник Хуцция задумал ввести их во всём войске. Явно в подражание пришельцам-макандуша. Однако на студёном ветру безопаснее торчать в шапке, а иначе велик риск снять потом бронзовое ведро с головы вместе с примёрзшими к нему ушами. Стражи стен доспехов не надевали. Незачем, никто столице царства не угрожал.
[5] Халентува — царский дворец у хеттов.
Тем удивительнее был вид военачальника Анниты, облачившегося в бронзовую чешую и надевшего шлем. Некоторое время назад "главный виночерпий" появился возле юго-западных ворот Хаттусы, называвшихся Львиными. Лично проверил посты, что удивило стражей не меньше, чем его облик — обычно такими делами занимались начальники рангом пониже.
— И Первый Страж сегодня какой-то дёрганный, — поделился наблюдением один из воинов, — бегает, рычит на всех.
— Может, съел чего-нибудь не то, — лениво ответил его товарищ, — или жена отказала.
— Да не, это, наверное, оттого, что сегодня съезжаются главы городов. Новый год на носу[6], — объяснил первый.
[6] Хеттский новый год начинался в марте и отмечался праздником "вуруллия".
— А-а... Ну да. Чего-то они поторопились. Ещё снег кругом и ветер злющий.
— Зато год будет хлебный. Да и оттепель скоро по приметам. Не боись, ещё до праздников закапает вовсю, — успокоил товарища первый.
— Слушай, а чего он так долго препирался со свитой Хантили? Чем они ему не угодили? — поинтересовался второй.
— Ты меня спрашиваешь? Мне-то откуда знать?
Около часа назад Муваталли действительно лично вышел встречать наместника города Пурусханда. Знать хатти, высшие сановники царства собирались на панкус, Большое собрание, в преддверии празднования Нового года. Муваталли бдительно следил, чтобы вооружённая свита тех из приезжих, кто, как ему было известно, прочно держал сторону наследника и видел выгоду в дружбе с макандуша, располагалась на постой в Нижнем городе. Многих это оскорбило, но Муваталли был непреклонен и, не утруждая себя объяснениями, без колебаний раздувал неприязнь к своей персоне. Сегодня в халентуве ему были нужны только свои. Не на приёме "посла Архальбу", а позже, когда дело будет сделано. Потому он лично встречал сановников, да ещё и в обществе Анниты, который удивлял воинов своим облачением.
В халентуве увеличили число "сынов дворца". Все они были верны Первому Стражу, а мешеди, телохранителей царя и наследника, нёсших стражу снаружи дворца, Муваталли удалил, наградив их днём отдыха.
Все приготовления были сделаны, и Первый Страж в сопровождении Анниты направился в зал приёмов. Чтобы добраться до него необходимо было пройти несколько проходных комнат, в каждой из которой у дверей стояло по два стражника.
"Зимний" зал приёмов (мицри посмеялись бы, узнав, что это помещение хатти именуют "залом") в отличие от "летнего" не имел окон и освещался десятками светильников. Кроме них для обогрева зала прикатили и расставили вдоль стен несколько передвижных жаровен на колёсиках. Пахло горелым маслом, под потолком струился сизый дым.
Муваталли огляделся. В зале присутствовали несколько сановников. Хуцция стоял неподалёку от входа и о чём-то негромко беседовал с царским чашником. Царя ещё не было, как и Валлани. На приёмах и празднествах полагалось присутствовать именно ей, ибо таваннаной-царицей была именно она, а не Йайя, супруга Циданты. Так было заведено у народа хатти с давних времён — жена каждого нового царя не может считаться царицей до тех пор, пока жива предыдущая таваннана.
Муваталли знал, что царица-мать не придёт, ещё утром она сказалась больной. Царь задерживался. Аннита нервно переминался с ноги на ногу. Муваталли, вставший рядом с жаровней, обливался потом, но не двигался с места, рассеянно прислушиваясь к негромким переговорам придворных.
В глубине зала на ступенчатом возвышении стоял Железный трон. Этой реликвии было три сотни лет, её в качестве дани преподнёс древнему царю Анните (чьё имя носил нынешний "главный виночерпий") покорённый им правитель города Пурусханда[7].
[7] Об этом повествует самая древняя из хеттских надписей. Некоторые историки не доверяют ей, однако другие, например авторитетный хеттолог В.Г. Ардзинба допускают реальность существования железного трона на основании хеттских текстов, где упоминаются железные изделия весом около 45 килограммов.
Если боги благосклонны к Муваталли, то сегодня Циданта в последний раз будет попирать своей задницей священное железо. А потом... Нет, когда все закончится, Муваталли не прикоснётся к трону. Только не здесь, не в Хаттусе. Это проклятый город. Когда канесили отобрали у хаттов эту страну, великий Аннита из Куссара, положив немало сил при осаде Хаттусы, проклял каждого из будущих правителей, кто осмелится занять разрушенный им город.
"Никто из правителей Хаттусы не умрёт своей смертью!"
Через сто лет царь Куссара Лабарна, второй этого имени (от первого пошло именование царей хатти), позабыв о проклятии Анниты, перенёс столицу в Хаттусу и принял новое имя — Хаттусили, "Царь из Хаттусы". И проклятие Анниты открыло свой кровавый счёт.
Многие из царей хатти пали от кинжалов убийц. Некоторые, став жертвами переворотов, избежали казни, но были отправлены в изгнание. Сыновья свергали отцов, утомившись ждать, пока тех призовут Истустая и Паная[8]. Таким же образом Железный трон достался и Циданте — он сверг своего отца Тахурваили (который тоже захватил власть силой), подзуживаемый властолюбивой матерью, которой очень хотелось сделаться таваннаной и избавиться от ненавистной свекрови. Та никак не желала умирать...
[8] Истустая и Паная — боги царства мёртвых и судьбы у хеттов.
Интриги, предательства, перевороты, убийцы, крадущиеся в ночи... Проклятие Анниты неумолимо. Вот и Муваталли собирался стать одним из его исполнителей. Значит потом и его ждёт такая же судьба?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
