Человеческий предел

Альтернативная история, боевик.

Аннотация:

Допустим: Произошедшее нетривиальное событие в центре города видели многие. Они стали очевидцами незначительной истории. Каждый из них расскажет в дальнейшем эту историю по-своему. Так как понимает ее сам. Упрекать их в том, что один из них видит и рассказывает не то, что видел и рассказывал другой, бессмысленно. Это событие уже стало историей и то, что рассказывает любой из очевидцев можно отнести к альтернативному изложению материала.

Какое из них более правдивое?

Уже неизвестно, так как стало историей.

Напрашивается альтернативное сравнение. История это как гулящая девка. Вчера была с одним, сегодня с другим, при этом подстраиваясь под клиента, рассказывает событие по-разному. Поэтому тот, кто говорит, что он точно знает, как происходило дело, заранее говорит ту правду, которая ему ближе и выгоднее. Вероятность этой правды возрастает, если несколько свидетелей подтвердят что так и было на самом деле. Тем не менее, другие будут уверены, что их история более правдива.

Излагая свою альтернативную версию происходящих с героями цикла "Скиф" приключений я только пытаюсь сказать, что так и было, но не настаиваю и не собираюсь твердо стоять на этом. Кто его знает, как оно было на самом деле.

Герои книг этого цикла пытаются найти для себя и своих близких место где смогут тихо и спокойно переждать неприятности, которые почему-то не оставляют их в покое, пытаясь поломать их судьбы, подмять под себя. Преодолевая трудности, выстраивая взаимоотношения, они тем самым создают свою историю. Приключения, сопровождающие героев книг цикла, заставляют сопереживать читателя и постоянно держать его в напряжении.

Прочитав первую книгу "Человеческий предел" захочется узнать, что ожидает героев в дальнейшем. Что за истории произойдут с ними. Истории каждого героя, которые в конечном итоге плавно перетекает в одну общую историю и становится уже просто ИСТОРИЕЙ.

Первая книга цикла "Скиф"

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПРЕДЕЛ

"Любовь к жизни есть любовь ко всему живому. Эта любовь не состоит

из одной единственной черты, но представляет собой тотальное

ориентирование, полностью определяющее образ жизни человека"

Э. Фромм. "Душа человека. Ее способность к добру и злу"

"В процессе своей деятельности человек всегда сталкивается

с проблемой выбора действий из альтернативных вариантов.

Критерий, основанный на любви к жизни, является одним из основа—

полагающих из множества вариантов выбора. В пределах своих

возможностей человек свободен, выбирать тот или иной путь".

С.П. Русин "Человек в пространстве выбора"

Глава первая. Память.

-Серега, к тебе пришли, Сергей вставай, хватит дрыхнуть.

Видимо призыв достиг ушей Сергея, но еще не до конца, он непонимающе смотрел на разбудившего его соседа по палате и не сразу смог понять, что от него хотят.

— Все, все я уже проснулся, что ты там говоришь?

— К тебе пришли, и сестра сказала, чтобы ты спустился вниз, тебя там ждут, кто не знаю.

Сергей потянулся и неторопливо стал одеваться, заодно обдумывая, кого это нелегкая принесла. За все время пока он находился в реабилитационном центре, были только сотрудники ФСБ и особисты с полка, где он служил когда-то, которым пришлось подробно рассказать, а потом и написать о том, как попал в плен и о побеге из плена, а особенно их интересовали четыре года, которые провел в плену. Сергей на них не обижался, работа у них такая, да и помощь они пообещали в дальнейшей жизни и реабилитации в правах. Ясно — понятно, что его уже похоронили, и из списков воинской части, где он успел прослужить чуть больше двух лет после окончания Рязанского училища ВДВ и спецшколы, а затем просто числился в списках, тоже вычеркнули.

Он бы с удовольствием вычеркнул из своей жизни эти четыре года, но память.... Её, к сожалению, не задушишь, не убьешь, а хотелось бы. Он уже подходил к комнате для гостей и постарался сосредоточиться на предстоящей встрече. Как и ожидал, это были сотрудники ФСБ, которые вели его дело.

— Садитесь Ольгин, у нас будет долгий разговор, хочу вас обрадовать вначале. Мы проверили по своим каналам ваши приключения и убедились, что вы говорите правду, но это еще, ни о чем не говорит, проверка будет продолжаться.

Сергей поначалу удивлялся, а потом перестал обращать внимание на чопорность этого майора при разговоре с ним. Может специально именно так ведется у них допрос, хотя не раз этот фээсбешник подчеркивал, что это не допрос, а просто разговор. Сергею, в общем-то, было до лампочки, что и как они хотят узнать из его рассказа. Они спрашивают, он отвечает, эмоции его никого не интересуют. Но вот сегодня его сразу заинтересовало то, что говорит майор, явно что-то связанное с его дальнейшей судьбой.

— Но мы постарались, чтобы вы, ни в чем не были ущемлены, то есть вы живы и почти здоровы, вы являетесь гражданином России, вот ваши документы, состояние вашего здоровья удовлетворительное со слов лечащего врача, но требуется длительное восстановление вашей психики. Даже нам не профессионалам по болезням было бы странным другое мнение врачей, хорошо еще, что в дурку не загремели после всего, что вам пришлось пережить. Шрамы, к сожалению некоторые не удалось убрать, но врач говорит, что вы можете через некоторое время рассчитывать на повторную операцию по устранению этих шрамов. К сожалению, восстановить вас в армии мы не в состоянии. Вам нужно будет устраивать свою жизнь на гражданке. Деньги, которые вам начисляли в период службы и небольшое вознаграждение отстоять мы смогли, вот карточка по которой вы можете получить их.

Дальше, хуже...

На наш запрос в Таджикистан и в воинскую часть, где проходили службу ваши родители, мы получили ответы. Вот они, ознакомьтесь.

Сергей вчитывался в строки очень внимательно, но никак не мог уловить смысл слов написанных в этих документах:

" Подполковник медицинской службы Ольгин Николай Юрьевич и его жена капитан медицинской службы Ольгина Светлана Дмитриевна в период бесчинств в Душанбе к месту службы по сигналу тревоги не прибыли. Высланный через некоторое время патруль на БТРе обнаружить семью Ольгиных не смог, квартира, где они проживали, была разгромлена и что-то найти, в ней не удалось. Соседей по лестничной площадке не оказалось и их квартиры также были разграблены. Патруль не мог в полной мере провести опрос свидетелей и выяснить судьбу Ольгиных, из-за явных намерений вооруженных молодых таджиков произвести захват БТРа. Патрулю пришлось возвратиться на базу без результатов. Через четыре дня госпиталь был выведен в Россию. К новому месту службы Ольгины не прибыли и дальнейшую их судьбу мы не знаем. В настоящее время были направлены запросы, с просьбой выяснить судьбу всех пропавших без вести военнослужащих и их семей"

Майор с сочувствием посмотрел на Сергея и продолжил:

— К нашему сожалению, на запрос в Душанбинскую службу безопасности никаких результатов не дал. Они вообще нам не ответили. Поэтому точно сказать, живы твои или нет, мы не можем. Вообще-то там много русскоязычного населения, и погибло, и пропали без вести. Из-за неразберихи выяснить точно, что-либо пока не возможно. Беженцев из бывших наших Среднеазиатских республик много, но все они уже рассосались по России, и опрос о событиях в Таджикистане, погибших и пропавших без вести пока еще ведется слабо. В самой России творится черт те что, полный беспредел, мы сами тут на волоске висим, многие сотрудники уволены, причем безо всякой мотивации, а некоторые не дожидаясь когда их попросят, сами увольняются.

До Сергея откровения сотрудника доходили слабо, у него засела в мозгу только одна мысль и она внутри него громко вопила:

" За что, что мы сделали плохого, чем не угодили..."

Семья Сергея была на зависть всем друзьям очень дружной и верной друг другу. Родители дружили со школьной скамьи и, поступив вместе в один и тот же медицинский институт, решили, что и дальше по жизни будут идти рука об руку.

Через год родился Сергей, а после окончания медицинского института они оба были направлены в военный госпиталь. Судьба к ним отнеслась тогда благосклонно и они не мотались по гарнизонам как другие офицеры. Все годы они проработали в одном и том же госпитале в Душанбе, где оба закончили аспирантуру, защитили кандидатскую, а затем и докторскую диссертации. Это не помешало им пополнить семью. Через двенадцать лет после рождения Сергея родилась Машенька, а еще через два года Олег.

Как мать совмещала, и работу, и учебу, и семью, не понятно. Мужчины старались, как могли помогать, но основная работа все равно ложилась на плечи матери. Тем не менее, Сергей всегда видел только счастливых родителей и никогда не видел их ругающимися друг с другом. И вот их нет! Их нет нигде! Он больше не увидит Маму, Папу и сестренку с братом.

— НУ, ПОЧЕМУ-У-У-У, зачем это, кому это нужно...

У Сергея опять начался приступ бешенства. Именно того боевого бешенства, который во времена викингов воины с трепетом называли боевым трансом берсерка, и который остановить было очень трудно. Он ничего не понимал и никто, кто находился рядом, не был другом, только враги, которых нужно убивать, рвать когтями и зубами, убить всех, иначе убьют тебя.

К счастью ФСБэшники находились по другую сторону стола и ближе к входной двери. Они вмиг переместились за дверь и сумели ее захлопнуть. Грохот ломаемой мебели и рев дикого зверя, раненого и стремящегося убить своего врага доносился из-за двери. По рассказам Сергея сотрудники знали, что он входит в транс, его приключения в плену заставляли их, огонь, воду и медные трубы прошедших, удивленно и с большой долей сочувствия смотреть на этого внешне спокойного и неразговорчивого молодого человека с седыми волосами и многочисленными безобразными шрамами по всему телу. То, что ему специально прививали феномен берсерка, они поняли по его рассказам о годах, проведенных в плену у талибов, в глубинке афганских гор. Там его хозяева с изуверской педантичностью и жестокостью садистов прививали ему эти качества. Его даже специально поили кровью волка вместо воды, чтобы развить бойцовские способности для более результативного боя воина гладиатора. Ему приходилось отстаивать свою жизнь в боях, с бойцовыми собаками специально натаскиваемых на человека, с вооруженными бойцами, будучи без оружия. У его хозяев, афганцев, было поверье, что кровь волка придавала силу и бесстрашие воину, его способности и сила в момент боя усиливалась многократно, но то, что это же превращало человека в зверя, причем неуправляемого, их не интересовало, а как перейти в нормальное состояние никто Сергею не сказал и не показал. Поэтому он мог биться с врагами до полного изнеможения, и только это позволяло его связать и дать ему возможность придти в себя и то предварительно приходилось накидывать на него сеть, а затем надевать ошейник с железной цепью.

Сергей не знал, что этот транс сходен трансу берсерка. Для него это была болезнь, которую лечат в психушке и только уже здесь ему разъяснили, что это такое. Также врач посоветовал ему, чтобы во время транса старался заставить себя думать, о чем-нибудь постороннем, лишь бы отвлечься, хотя и это сразу не поможет. Но другого способа пока нет, только усилием своей воли можно выходить из этого состояния.

Комната, в которой беседовали с Сергеем сотрудники, была специально приспособлена для таких неожиданных эксцессов со стороны больных, но таких как Сергей здесь явно еще не было. Это было видно по несчастной железной двери, которая вот-вот могла вылететь из своих гнезд, с такой силой бился в нее Сергей. Буйство закончилось внезапно. Все старательно прислушивались, но пока никто не торопился открывать дверь. Через минут двадцать врач подошел к двери и осторожно постучал в нее.

— Сережа, ты как там, живой, мы можем открыть дверь?

В ответ была тишина.

— Надо открывать, ему срочная медпомощь нужна.

Врач вопросительно посмотрел на сотрудников ФСБ.

— Вы как, сможете мне помочь, если что-то не так пойдет?

Те, явно без особого желания, подошли к врачу. Оба вытащили электрошокеры и встали за спиной врача в готовности толи помочь ему, толи сбежать от греха подальше.

Попытавшись открыть дверь, врач понял, что ее перекосило и просто так им ее не одолеть.

— Кто-нибудь пошлите за слесарем, без инструментов ее не открыть.

Пришедший слесарь, тщательно осмотрев дверь, сделал неутешительный вывод:

— Эту дверь сейчас можно открыть только, или резаком, или болгаркой. Так что? Будем резать?— Слесарь спокойно смотрел на собравшихся возле двери людей и ждал команду.

— А по-другому никак? Пришедший главврач явно не хотел ломать хорошую дверь.

— Не-е-е, по-другому не получится. Да вы не переживайте, я уже не первую дверь, таким образом, открываю. Но дверь придется менять однозначно.

Главврач тяжело вздохнул и разрешающе кивнул головой.

— Надо вскрывать, там больной.

Слесарь принес болгарку и стал срезать петли и штыри. Возился долго, дверь была действительно хорошей.

— Эту дверь ставили еще при Сталине, тогда здесь на месте нашего профилактория была тюремная больница НКВД.— Проинформировал главврач.— А эта комната была допросной, поэтому никаких окон и дверь железная. Мы хоть как-то смогли ее облагородить, а теперь видимо придется снова ремонт делать.

Наконец дверь сняли. Сергей лежал на полу, руки были разбиты в кровь, от мебели остались одни мелкие обломки. Врач осмотрел Сергея, вколол три укола и велел переложить на носилки и отнести в операционную.

— Прибавиться еще несколько шрамов и выписка пока отменяется, придется еще с месяц здесь ему полежать. А по идее ему под наблюдением хорошего психолога надо побыть в спокойном месте, без людей и других раздражающих факторов.

Врач в сомнении покачал головой. Он один только знал, каких усилий ему стоило уговорить лечить этого пациента свое начальство, не говоря уже о проделанных операциях по восстановлению сломанных и неправильно сросшихся костей. Деньги, что выделялись на реабилитацию участников Афганской войны, выделялись государством очень редко и только взносы благотворительных организаций как-то могли компенсировать забывчивость людей у власти пославших молодых парней добывать для них славу крутых людей способных вершить дела политики. Послать в пекло не забыли, а лечить, к сожалению, забыли.

Все молчали, да и что тут скажешь, ежу понятно, что надо человека ставить на ноги, но кто платить будет? На дворе дикий капитализм и благотворительностью пока никто не озабочен. Из армии он уволен, у ФСБ вопросов больше нет, спасибо хоть что-то сделали. Так что гуляй Ваня, вернее Сергей. Ни родных, ни друзей, на работу никто такого не возьмет. Короче ситуация патовая и неординарная, но вполне знакомая. Не один такой прошел через реабилитационный центр, хорошо хоть не явный инвалид, руки ноги целые, а то, что душа больная.... не первый и не последний.

Примерно также думал и Сергей, через месяц, выйдя из ворот профилактория. Что ему делать дальше он уже знал. Надо ехать домой, вернее туда, где был его дом, а потом по обстоятельствам. Он достаточно подробно изучил реалии, в которые перенесся из дикого средневековья, и они его не радовали, но и не огорчали. Он понимал, что в той неразберихи, которая существует в бывшем социалистическом СССР, а сегодня капиталистической России ему легче выполнить то, что он наметил.