Богатырь из Китежа

ПРОЛОГ

— Ну вы даёте! Это что за самодеятельность? — ахнул Павел Анатольевич, когда увидел нашу троицу.

— То есть? — удивилась Маша.

— Это что на вас?

— Костюмы народных героев. Как вы просили, Пал Анатолич, — ответила ему девушка.

Наша троица щеголяла в специально пошитых костюмах Хозяйки Медной Горы, Богатыря и Емели. Мы уже около года подрабатывали аниматорами на различных мероприятиях. От живой огромной игрушки на детском корпоративен — да-да, сейчас уже и такое сплошь и рядом — до своеобразного промоутера в наряде пиццы, булочки, коробки с соком, рекламируя данную продукцию.

Неделю назад от начальника поступило указание сделать себе костюмы народных героев для участия на бале-маскараде. Уточнений не поступило. Павел Анатольевич вообще на них не очень богат. Вечно торопится, вываливает информацию бессистемно, почти не уточняя. При этом дополнительные расспросы раздражали его, превращая в такого брюзгу, от которого хотелось уехать в другой город, сменить телефон, фамилию и вообще гражданство. Лишь бы он не подсел на уши с очередной отповедью и нравоучением. Илюха полгода назад даже выкинул свой телефон в окно, когда по нему ему была устроена головомойка. Нервы не выдержали. Они у приятеля и так не особо крепкие. Чуть что — и эмоциональный взрыв.

Но мы уже привыкли к манере общения начальства, обеспечивающего бедных и несчастных студентов в нашем лице очень вкусными подработками, ради которых можно было потратиться на аренду или даже пошив костюмов. Научились с полуслова всё понимать.

Вот и неделю назад он связался с нами и торопливо в своей привычной манере выдал цеу: сшить костюмы народных героев, подобрать к ним реплики и истории. Предстоял бал-маскарад среди подростков десяти-четырнадцати лет. Мы втроем покумекали, прикинули что к чему, предположили, что к чему на фоне мощного подъёма интереса к русской истории, в первую очередь к былинным и сказочным персонажам, решили выбрать что-то редко встречающееся. Заморочились с образами, историями, ролями и...

— Да какие вам народные герои нужны? Конёк-Горбунок? Иван-царевич? Василиса? — возмутилась Маша.

— Совсем? — мужчина постучал пальцем ей по лбу. Успел стукнуть дважды, когда девушка ладонью отбила его руку. — В интернете не пробовали посмотреть каких героев сейчас уважают подростки?

— Мы и посмотрели, — влез в спор я. — Сейчас мода на исконно-посконное, так сказать. Вон сколько киношек уже вышло про богатырей, Василис, Марь-искусниц и прочих.

— Да блина! — взорвался наш собеседник. — Нахрен эти ваши богатыри никому не нужны. Ты в магазинах много таких игрушек видел?..

— И на старуху бывает проруха, — произнёс Илюха, когда мы во всё тех же костюмах сидели в кофейне с большими кружками парящего напитка. — Сами мы тоже виноваты.

— Я — не виновата, — отрезала Маша. — Пусть это хрен моржовый нормально выдает информацию. А то довел своей нудистикой до того, что к нему лишний раз боишься обратиться. То орать начинает будто резанный. То нудит по часу. И всё не по теме, а про то, какие мы недалекие, а вот он в нашем возрасте и на нашем месте всё схватывал с полуслова.

— Я с Машкой согласен. Ну, какие наши народные герои из Ведьмака, Росомахи с Рапунцелью? Пал Толичу лишь бы деньги содрать. А там хоть черта голого показать в женской семинарии. Если что, то это все работники напутали. Они в интернете не посмотрели.

— Женской семинарии не бывает, — поправил меня Илья.

— Да иди ты, — состроил я ему злобную гримасу. — Нашёлся тут защитник. Я за этот костюм семь тысяч отвалил. Думал, что всё как обычно окупится.

— На следующей встречи окупится, — попытался успокоить меня приятель.

— У меня с этим хрычом ничего следующего не будет, — опередила меня с ответом Маша.

— У меня, наверное, тоже, — вздохнул я.

— Что?! — выпучил глаза на нас Илюха. — Ребят, да вы чего?

— Меня давно подружка к себе зовет сменщицей на яндексовый пункт выдачи на вечернюю смену. Зарплата меньше, но стабильнее и всё понятнее. А с этим Пал Толичем уже никаких нервов не хватает.

Мы с Ильёй одновременно посмотрели на неё:

— На выдачу? А когда учиться?

— Вечером буду там сидеть. С шести до десяти. Ну, или ещё какое-нибудь место отыщу.

— А ты куда? — спросил меня Илья.

Я в ответ пожал плечами:

— Толком никуда. Попробую по объявлениям поработать, где нужны разнорабочие.

— Опять цемент таскать будешь, — скривил лицо приятель.

— Может, что-то другое. Я уже два раза на той недели калымил. Сначала мусор вытаскивал из квартиры в контейнер. Потом гипсокартон разгружал и поднимал. По пятёрке за каждый раз платили.

— Не, я с тобой больше на такое не подпишусь, — помотал головой Илья. — Мне одного раза хватило. Потом неделю спина ныла и руки тряслись.

Перед самым знакомством с Павлом Анатольевичем мы с ним подписались на вынос строительного мусора из квартиры. Там оказалась в доме сталинке. Хозяева сбили всю лепнину со стены под потолком, снесли перегородки, сломали пол. Мешков с мусором было под сотню штук. А к ним комплектом целый зиловский кузов половых досок и брёвен. Упахались мы так, что вечером были чуть живые. Сами хозяева оказались теми ещё скопидомами. Наверное, потому к ним никто и не торопился наниматься на работу. Но мы с Илюхой нуждались в деньгах и были готовы хоть на что. Почти на всё. Ко всему прочему мы получили бесценный опыт. Теперь даже меня не заставить за те деньги делать такую работу.

— На первое время мне сгодится, — вновь пожал я плечами и взял в руку кружку с кофе.

— Тебе-то да, — фыркнул приятель. — Вон даже костюм на тебе, как родной. Натуральный богатырь, прямо Илья Муромец.

— А то! — широко улыбнулся я. — Мне бы меч-кладенец да в поле против орды половецкой!

Последнюю фразу я деланно пробасил.

— Где бы только машину времени найти, чтобы тебя туда заслать, — хихикнула Маша.

ГЛАВА 1

— Вот тебе и машина времени, — пробормотал я, поднимаясь с травы. В груди кольнула острой болью, и я сморщился. — Ц-ц-ц.

Одежда превратилась в лохмотья. Одного сапога не было. Остался только носок и почему-то с большой дыркой, из которой полностью вылезал большой палец. Плащ был порван пополам сверху донизу. Болтался на тесьме, а та на моей шее. Чудо, что не удавился на ней.

Не знаю, почему я вдруг вспомнил этот разговор в кафе. Может, потому, что не помню, как оказался здесь? Кстати, а здесь — это где?

Окружающая картина была представлена лесной опушкой с берёзами, под которыми росла жидкая трава. И широченным лугом, который в отличии от опушки был похож на море из разнотравья.

Машинально сорвал толстую травинку, поднёс к лицу, понюхал, потом надкусил. Вкус... никакой. Запаха тоже не почувствовал. пробежавшись взглядом, вдруг увидел очень знакомые широкие и вытянутые щавелевые листья. Сделав несколько шагов вперёд, присел на корточки, пару секунд рассматривал растение. а затем сорвал один лист. Который тут же отправился в рот. На языке появилась знакомая кислинка.

— М-да, всё страньше и страньше, как сказала бы одна девочка, любительница есть всё, что под руку попадает, — пробормотал я.

Задрав голову вверх, прищурившись, прикрыл глаза ладонью и посмотрел на солнце. Оно стояло почти в зените. Значит, уже полдень или около того. Только тут я вспомнил про телефон. Тут же полез в карман за ним.

Увы, но чёрный прямоугольник высокотехнологического устройства отказался работать. Никакие манипуляции с кнопками не смогли заставить его включиться.

— Вот же чёрт, — выругался я, когда понял, что не смогу запустить смартфон. А ведь там и часы, и компас, и карты, и навигатор, и телефонная книжка с номерами всех служб и знакомых. Илюха или Маша могли бы прояснить ситуацию. Ведь я отлично помнил нашу встречу в кафе после нагоняя, устроенного Анатольевичем, но ничего после неё. будто после слов подружки про машину времени эта самая машина заработала и куда-то меня выкинула.

Я вновь задрал лицо вверх и стал искать следы от лайнеров. На Земле двадцать первого века нет ни одного места, где в небе не белели бы полосы, показывающие небесные трассы.

Пусто. Чисто.

Только мелкие облачка пачкали небесную синь.

Никаких построек или дорог, вышек сотовой связи и даже линий электропередач также не наблюдалось. Складывалось ощущение, что из Подмосковья куда-нибудь в сибирскую глушь угодил.

Потоптавшись на месте, я решил идти вдоль опушки, держа лес по правую сторону. Спустя час увидел на опушке целую россыпь земляники. не все ягоды были спелые. Примерно половина только начала розоветь. Треть от оставшихся и вовсе оказались зелёными. При виде них у меня в животе заурчало. Почти сразу же проснулась жажда.

А ведь я даже не знаю, когда в последних раз ел и пил.

Несмотря на подавшие о себе голод с жаждой я не торопился опускаться на колени и собирать урожай. Неожиданно вспомнилось где-то прочитанное, что всяческие ягоды средней полосы не способны утолить голод с жаждой. Ни земляника, ни малина, ни костяника и так далее. Разве только они будут уже лежать в банках с корзинками и останется лишь швырять их горстями себе в рот. Якобы полученные с них калории не смогут даже покрыть потраченную на их сбор энергию.

И всё-таки не смог сдержаться. После особенно громкого булька в кишках упал на колени и принялся срывать ягоды. Быстро потерял счёт времени. Очнулся от громкого всхрапа буквально над ухом.

Первой мыслью был: медведь!

Но когда поднял голову и посмотрел на источник звука, то удивился ещё больше. Даже медведь не так сильно выбил бы меня из колеи. Передо мной в нескольких метрах стоял настоящий богатырский конь. Всё, как рисуют на картинах или показывают в славянских фильмах про старину, князей, иго татарское и прочее, и прочее. Поводья, украшенные по всей длине матерчатыми треугольниками, попона, глубокое седло, с одной стороны к нему прикреплено копьё, острием вверх, с другой чехол, напоминающий тубус под арфу, с торчащим из него пучком перьев. Конь выглядел огромным. Слон, а не конь.

Медленно поднявшись на ноги, я сделал несколько шагов назад, осторожно крутя головой по сторонам. Но никого кроме бурой животинки с густой гривой и мохнатыми щиколотками — или как там эти места у ржачных называются поблизости не было.

— Ты откуда такой красивый тут взялся? — негромко обратился я к коню. — Где твой хозяин? Тут какая-то эко-ферма, что ли? Или реконструкторы, а? Может, меня занесло на Куликово поле? Или фильм снимают?

Я разговаривал с животным словно то могло меня понимать. Будто успел одичать за то время, что успело пройти с моего появления в этом месте. Потом вдруг подумал, что это какой-то розыгрыш, что меня сейчас снимают на телефон, давясь от смеха и резко замолчал.

Очень быстро выяснилось, что ума коню не занимать. Он вдруг сделал несколько быстрых шагов, оказавшись рядом.

"Господи, какой же он большой!", — мысленно охнув и замерев столбом, опасаясь как-то подтолкнуть к агрессии животное. даже с трёх метров, что считай в упор, лошадь не выглядела настолько мощной, как тогда, когда она встала вплотную ко мне. Какой-то обман зрения или восприятия, ей богу.

Дальше случилось то, от чего я едва не выпал в осадок окончательно. Конь наклонил ко мне, едва дышащему от страха, голову и взял зубами за обрывки плаща на плече. После чего мягко потянул куда-то в сторону. Сам не заметил, как был развернут на сто восемьдесят градусов. Но этого животинке оказалось мало. Отпустив плащ, она мягко толкнула меня в грудь.

Дури в коне оказалось столько, что я едва не полетел на землю. Пришлось сделать несколько быстрых шагов назад, чтобы удержаться на ногах.

— Тихо ты, буцефал рязанского розлива! — в сердцах высказался я.

Нужно было оказаться последним дураком, чтобы не сообразить: конь меня хочет куда-то привести. Эти животные очень умные. Как собаки или почти как. Может быть, неподалеку лежит его хозяин, попавший в беду и отправивший за помощью своего верного и дрессированного скакуна.

Моё предположение оказалось верным на все сто. Я прошёл, наверное, около километра, когда увидел лежащего у дерева мужчину, прислонившегося головой к стволу старого дуба с раздвоенной верхушкой. Вероятно, когда-то в крону ударила молния, разрубив ствол. Обе половины не отмерли, продолжили расти, постепенно отодвигаясь друг от друга. Но это так, второстепенно. Суть же заключалась в мужчине у его корней. Выглядел он точной копией меня, но куда реалистичнее. Под копией подразумеваю одежду. Понимаю, что рассказываю всё сумбурно, но что поделать, когда я впервые в жизни вижу человека в крови, который будто под комбайн угодил.

Если кратко, то это был богатырь. Всамоделишный. Не как я в костюме. Домотканные штаны, рубаха, сапоги из кожи, изобилующие мельчащими потёртостями и желтоватыми трещинками на сгибах, и с трёхслойной кожаной подошвой. Поверх рубахи темнела кольцами кольчуга с длинными рукавами и подолом. На предплечьях и плечах к кольцам были приклёпаны крупные пластины. Они и кольчуга местами изобиловали вмятинами и прорубленными острыми предметами прорехами. Левая ладонь была замотана куском серой ткани. Волосы на голове слиплись в колтун от крови, пота и грязи. Рядом с ним на траве лежал славянский шлем с широкой наносницей и кольчужной бармицей, боевые рукавицы из кольчуги и кожи, кираса или, наверное, правильнее будет панцирь, ремень с ножнами без меча.

— Привёл, — с облегчением сказал он, когда конь остановился над ним и опустив голову, коснувшись губами окровавленного лица раненого. Потом перевёл взгляд на меня. — Кто ты? Молодец? Вой? Ратник княжеский? Сын боярский?

— Э-э, — протянул я, огорошенный вопросом. — Прохожий. Случайно мимо шёл.

Первый шок после вида мужчины в крови стал проходить. В голове вновь завертелись мысли, что всё это просто чей-то розыгрыш. Может быть, даже не для меня. Ведь я тут совершено случайно оказался. Эх, вспомнить бы вообще, как.

— Судьба тебя сюда привела. Отхожу я в чертоги Морены, а вот силу оказалось некому отдать. Второй день жду приемника. И ты пришёл.

— Ты ещё скажи, что колдун или ведьмак какой, — хмыкнул я, услышав его слова. — /то у них же нужно передать свой дар, чтобы умереть.

— Не смей! — рявкнул тот, даже приподнявшись на локтях. — Не смей меня называть этим подлым племенем. Потом застонал и повалился обратно. — Я богатырь земли русской, защитник и обережник народа от тёмных сил. Не выдюжал я, полёг весь мой отряд в бою и я с ним. Долг не дает уйти совсем. Столько сил накопил, они новому богатырю придутся кстати.

"Мели Емеля, твоя неделя", — подумал я, делая вид, что внимательно слушаю его. Последних слов хватило, чтобы окончательно убедиться в розыгрыше. Глупом — да. Поди найди сейчас человека, который все примет за чистую монету. Но раз человек старается, то выслушаю до конца.

— Наклонись, — потребовал он.

— Чего?

— Наклонись. Силу надобно отдать.

Делать мне этого совсем не хотелось.

— Знаете, — начал я, — розыгрыш уже затянулся. Что бы вы тут не снимали...