Глава 1
Свет пришел не из окна. Он вспыхнул ровной, безжизненной полосой по периметру потолка, будто включился некий внутренний счетчик в ее сознании. 06:00. Время вставать.
Алиса открыла глаза. Над ней — матовый белый потолок капсулы. Не комнаты, именно капсулы: три на четыре метра, стерильный параллелепипед, где каждая вещь имела функцию, но не имела истории. Она повернула голову на тонкой подушке. Рядом с койкой — единственный предмет, отдаленно напоминающий что-то личное: стальной держатель с планшетом, ее рабочий терминал. Больше ничего. Ни книг, ни фотографий, ни безделушек. Белые стены, вмонтированные шкафы, дверь в совмещенный санузел-душевую такого размера, чтобы можно было повернуться, не больше.
Она села, и мягкий свет в комнате прибавил яркости, реагируя на движение. Воздух с слабым запахом озона и фильтров циркулировал с едва слышным гулом. Ритуал начался.
Душ заданной температуры и продолжительности. Одежда из шкафа: стандартный комплект "офис-интеллектуал", темно-серое и синее, удобное, ничем не примечательное. Пока она одевалась, на кухонной панели, занимавшей часть стены, уже готовился завтрак: протеиновая смесь с витаминным комплексом и чашка синкофе с точным содержанием кофеина. Она выпила все это стоя, глядя в окно.
Окно было большим, но это не делало вид менее давящим. За ним простирался мегаполис ранним утром. Башни из стекла и стали теснились, подпирая низкое, затянутое дымкой небо. Мириады окон в других таких же башнях. Где-то внизу, на уровне земли, уже текли первые ручейки света фар и движущихся точек-пешеходов. Но здесь, на сороковом этаже, была тишина и стерильность. Она наблюдала за городом, как наблюдала бы за сложной, но чуждой биосистемой под стеклом: с холодным интересом, без желания в ней участвовать.
Она поставила пустую чашку в панель для очистки. Система беззвучно втянула ее. Настала пауза. Несколько секунд абсолютной неподвижности. Алиса стояла посреди капсулы, ее взгляд скользнул с городского пейзажа на черный экран терминала. В ее глазах что-то сменилось: ушла пустота утреннего ритуала, появилась сосредоточенность, легкое, почти физическое напряжение. Сегодня будет новый этап. Потребуется концентрация.
Она взяла планшет, провела пальцем по экрану. Загорелись индикаторы. Время ехать. Капсула ждала, пока она выйдет, чтобы снова погрузиться в свой стерильный, запрограммированный покой до вечера. Алиса надела легкое пальто и вышла в коридор, не оглядываясь. Дверь закрылась за ней беззвучным щелчком, запираясь на биометрический замок. Пустота осталась внутри, но она уже несла ее с собой.
Такси было маленьким, белым и безмолвным коконом. Когда Алиса села внутрь, капсула мягко отъехала от тротуара, вливаясь в поток. Салют пах новым пластиком и фильтрацией. Музыки не было, только тихое гудение мотора. Она откинулась на сиденье, но не расслабилась; ее поза оставалась собранной, взгляд — направленным в окно.
Город просыпался, и Алиса наблюдала за этим процессом с холодным любопытством биолога, изучающего колонию насекомых. На пешеходных переходах копились люди. Они зевали, поправляли сумки, тыкали пальцами в экраны смартфонов. Некоторые, заметив знакомое лицо, меняли выражение: натянутая улыбка, кивок, быстрые, ничего не значащие фразы. Двое мужчин в костюмах похлопали друг друга по плечу, их смех был слишком громким, слишком резким, чтобы быть искренним.
"Шум", — подумала Алиса. Именно так она это определяла. Человеческое общение было крайне зашумленным каналом связи. Слова — всего лишь неточные приближения, искаженные помехами эмоций, личного опыта, социальных масок. Язык тела, тон голоса — это были попытки компенсировать низкую пропускную способность основного канала, но они лишь добавляли новые слои интерпретации, новые возможности для ошибки. Все эти улыбки, кивки, ритуальные вопросы "Как дела?" — это был протокол установления связи, устаревший и неэффективный, как старая модемная скрипучая связь. Он требовал огромных затрат энергии на декодирование и все равно давал сбой.
Она видела, как девушка, разговаривая по телефону, закатывала глаза, хотя в голосе звучала слащавая вежливость. Видела, как коллеги у входа в офисное здание обменивались шутками, и их плечи были напряжены, а глаза бегали в поисках одобрения.
Фарс. Грандиозный, всеобъемлющий фарс, в котором участвовали все, кроме нее. Она отказалась. Ее раздражала не только неискренность, но и колоссальная неоптимальность процесса. Зачем тратить часы на бессмысленные разговоры, чтобы передать крохи истинной информации? Зачем надевать маску, которую все видят насквозь, но делают вид, что верят?
Такси плавно свернуло, приближаясь к блестящему комплексу корпоративных башен — кампусу "Нейро-Тек", ее работе. Алиса отвернулась от окна. Ее лицо в тусклом отражении в стекле было спокойным и пустым. Внутри же росло тихое, холодное убеждение. Ей не нужно было учиться этой игре. Ей нужно было создать новый протокол. Чистый. Прямой. Лишенный этого унизительного, бесполезного шума.
Кокон остановился. Двери открылись беззвучно. Она вышла в прохладный утренний воздух, наполненный уже другим гулом — гулом целеустремленности, карьеры, амбиций. Но для Алисы это был просто еще один вид фонового шума, который предстояло отфильтровать.
Кампус "Нейро-Тек" напоминал город в городе: стерильные башни из стекла и полированного металла, соединенные переходами на высоте, зеленые зоны с геометрически подстриженными кустами. Здесь царила тишина, нарушаемая только шепотом кондиционеров и приглушенными шагами по плитке.
Алиса прошла первую линию сканеров у входа, приложив ладонь к панели. Система беззвучно признала ее сотрудником седьмого уровня доступа. Внутри, в атриуме с фонтаном, уже кипела жизнь. Группы сотрудников шли к лифтам, обмениваясь утренними репликами.
— Привет, Алиса! — окликнул ее молодой человек из отдела визуализации, с которым она как-то раз обсуждала проблему сжатия нейрографических данных.
Алиса замедлила шаг, повернула голову. Ее лицо оставалось нейтральным.
— Привет, — ответила она ровным тоном, не добавляя вопросов или улыбки. Пауза затянулась. Молодой человек кивнул, его собственная улыбка стала немного натянутой.
— Ну, удачного дня, — бросил он и поспешил догнать коллег.
Алиса продолжила путь. Она не чувствовала неловкости; она просто констатировала факт: социальный протокол был завершен. Попытка установить соединение, обмен сигналами подтверждения, отключение. Неэффективно, но предсказуемо.
Лифт доставил ее на двадцатый этаж, в зону высоких уровней доступа. Здесь проверки были строже: сканирование сетчатки, анализ походки. Двери в сектор "Гамма" — ее лабораторию — со щелчком разошлись.
Коридор привел ее к просторному кабинету с прозрачными стенами. За одним из столов, заваленным отчетами и образцами интерфейсов, сидел Лев Королёв. Он выглядел уставшим, но его глаза, острые и насмешливые, заметили ее мгновенно.
— Соколова, — произнес он, откладывая планшет. — Я ждал ваших вчерашних логов по калибровке сенсорной обратной связи. Сбой в синхронизации на тестах с приматами.
— Логи отправлены в полночь, — немедленно ответила Алиса, подходя к его столу. — Сбой не в аппаратной части. Это артефакт интерпретации в коре подопытного. Я внесла коррективы в алгоритм фильтрации шумов.
Лев кивнул, изучая ее лицо. Он ценил эту прямоту, эту абсолютную, почти машинную точность.
— Хорошо. Посмотрю. Прогресс по основному проекту? Этические комитеты начинают нервничать из-за сроков.
— В пределах графика. Фаза A-12 завершится на следующей неделе.
— В пределах графика, — повторил Лев, откидываясь на спинку кресла. Он сложил пальцы домиком. — Знаете, Алиса, я всегда восхищался вашей способностью фокусироваться. На основном проекте.
Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. Его взгляд скользнул по ее безупречному, лишенному эмоций лицу.
— Но мой кабинет, — продолжил он тише, — находится прямо над серверной стойкой B-7. И по ночам, когда я засиживаюсь, я иногда слышу, как ее кулеры работают на пределе. Гораздо громче, чем должно быть для задач по калибровке интерфейсов.
Алиса не дрогнула. Она встретила его взгляд. В ее глазах не было страха, только оценивающее внимание.
— Побочные вычисления, — сказала она четко. — Оптимизация некоторых... личных алгоритмов.
Лев хмыкнул. В его взгляде мелькнуло что-то сложное: одобрение, смешанное с тревогой.
— Личные алгоритмы. Понятно. — Он вздохнул. — Я доверяю вашему гению, Алиса. Больше, чем кому-либо здесь. Но помните: любая система, даже самая совершенная, должна иметь ограничители. Этические. И практические. Иначе она сжигает себя и всех вокруг. Держите ваши... побочные изыскания... в чистоте. В абсолютной чистоте.
Это было и разрешение, и предупреждение. Алиса кивнула один раз, коротко.
— Понимаю.
— И все-таки пришлите мне сводку по фазам B и C основного проекта к обеду, — вернулся он к деловому тону, словно предыдущего разговора не было.
— Будет сделано.
Алиса развернулась и вышла из кабинета. Она чувствовала на себе его взгляд. Это не было неудобно. Это была просто еще одна переменная в уравнении, которую нужно было учесть. Лев предоставил ей пространство, но обозначил границы. Пока что этого было достаточно.
Она направилась к двери в конце коридора, за которой начиналась ее настоящая работа.
Лаборатория Алисы была не такой, как у других. Больше, тише и холоднее. Воздух здесь всегда имел на три градуса ниже нормы — так лучше для серверных стоек, выстроенных вдоль одной стены мерцающими синими огоньками. Основное пространство занимал широкий стол, уставленный хаотично, но с внутренней логикой: дисплеи с вязью нейронных сетей, разобранный прототип интерфейса в виде тонкой ажурной сетки-оголовья, паутина проводов, ведущих к стенду с биометрическими датчиками.
Но если присмотреться, порядок нарушался. На второстепенном мониторе, под накладкой поляризованного стекла, висела сложнейшая схема лимбической системы человека, испещренная собственными пометками Алисы на полях: "аффект vs. когнитивная оценка", "шум эмоционального фона", "чистый сигнал привязанности?". На цифровой "книжной" полке, вызываемой жестом, среди технических мануалов виднелись иконки трудов Ницше, Камю, средневековых трактатов о природе души и современных философских эссе о сознании.
Сейчас Алиса выполняла рутинную задачу. На главном экране пульсировала трехмерная модель мозговой активности подопытной макаки, реагирующей на сенсорный стимул через интерфейс. Ее пальцы механически вносили коррективы в код фильтра, отсеивая помехи. Щелчки клавиатуры отдавались в тишине лаборатории резкими, как капли воды.
Но ее взгляд был расфокусирован. Он скользил мимо пульсирующих узоров, устремляясь к небольшому, ничем не примечательному дисплею в углу стола. На нем не было сложной графики, только строгий интерфейс командной строки и индикатор загрузки, застывший на 97%. Ее личный проект. Ядро.
Мысли уходили от макак и калибровок. Она думала о фундаментальной проблеме: как отличить симуляцию эмпатии от настоящего понимания? Можно ли, обойдя все слои "шума" — язык, мимику, социальный контекст, — установить прямое соединение "сознание-сознание"? Ее пальцы на секунду замерли над клавиатурой. Официальная работа казалась вдруг нелепой: они латали старый, кривой мост между мозгом и машиной, в то время как ей грезился тоннель, прямой и идеальный.
Она с силой нажала Enter, отправив исправленный фильтр на проверку. Система выдала безэмоциональное "Корректировки приняты. Тестирование продолжается". Работа сделана. Галочка в отчете для Льва.
Алиса отодвинулась от основного терминала и повернулась к тому, угловому. Индикатор теперь показывал 98%. Еще немного. В лаборатории было тихо, только гул серверов и едва слышный звон в ушах от напряженной тишины. Она провела пальцем по прохладной поверхности стола, чувствуя легкую вибрацию от работающего оборудования. Здесь, среди этой стерильной высокотехнологичности и следов ее тихой одержимости, она была дома. Гораздо больше, чем в капсуле-квартире. Здесь рождалось нечто настоящее. Все остальное было лишь фоновым шумом, который нужно было перетерпеть.
Столовая "Нейро-Тек" была спроектирована для неформального общения: светлое пространство с живыми растениями, низкими диванами и столами, где можно было собраться группами. Звук гудел приглушенным гулом голосов, смеха, звоном посуды.
Алиса заняла свой обычный столик у высокой стеклянной стены, в некотором отдалении от основных скоплений людей. Перед ней стояла тарелка с точно рассчитанным балансом нутриентов — она выбрала ее по штрих-коду, не глядя на состав. Она ела медленно, методично, взгляд ее был обращен не к еде, а к пространству зала.
Она видела, как группа молодых инженеров из соседнего отдела что-то живо обсуждала. Один, жестикулируя, рассказывал что-то, остальные смеялись. Алиса наблюдала за паттернами: наклон головы слушателей (сигнал вовлеченности), частый кивок (подтверждение, поощрение рассказчика), касание руки соседа в кульминационный момент (усиление групповой связи). Все это были узнаваемые, прописанные в учебниках социальной психологии элементы. Но наблюдая за этим вживую, она видела мельчайшие сбои: секундную задержку смеха у девушки в очках (она не поняла шутку, но воспроизвела реакцию), быстрый взгляд молодого человека на часы под прикрытием поправки рукава (скрытое нетерпение). Шум. Сплошной шум поверх истинных сигналов.
— Привет, Алиса. Можно присоединиться?
Перед ее столом возник Дмитрий из отдела биоинженерии. Улыбался, в руках держал ланч-бокс.
Она подняла на него глаза, закончив пережевывать.
— Здесь свободно, — произнесла она, указывая взглядом на противоположный стул. Не "да, конечно", не "присаживайся". Констатация факта.
Дмитрий сел, немного смущенный ее тоном.
— Я видел твой доклад по артефактам интерпретации на прошлом семинаре. Блестяще. Мы как раз столкнулись с похожей проблемой в нашей симуляции нейронных кластеров.
— Спасибо, — сказала Алиса. Она отпила воды, ожидая.
— Я думал, может, обсудить возможные точки пересечения? — продолжил Дмитрий, открывая контейнер. — У нас данные хорошие, но с алгоритмами фильтрации... ну, ты знаешь.
— Вы можете отправить мне запрос через внутреннюю систему с пометкой "Консультация, проект "Гамма-12", — четко ответила она. — Я изучу данные в рамках своего графика.
Дмитрий замер с вилкой в воздухе. Его улыбка стала напряженной. Он ожидал начала диалога, обмена идеями, возможно, даже шутки. Он получил алгоритм действий.
— А... да, конечно. Отправлю, — кивнул он, глядя в тарелку. Воцарилась неловкая пауза. Он быстро перевел взгляд на ее еду. — Ничего себе, у тебя... все так точно рассчитано.
— Да, — согласилась Алиса, не видя в этом ни похвалы, ни осуждения. Просто факт.
Еще одна пауза, более длинная. Дмитрий явно напрягался, чтобы придумать, что сказать дальше. Алиса спокойно доедала свой салат, наблюдая, как он внутренне борется с протоколом: нужно поддерживать беседу, но все его попытки наталкиваются на стену. Ей было не неловко. Ей было интересно: вот он, наглядный пример. Даже при искреннем профессиональном интересе процесс общения требовал огромных затрат энергии на преодоление этого барьера — барьера личностей, ожиданий, ритуалов.
