Гном Тарнат (Золотой Талисман)

Гном Тарнат

Автор: Шмидт Павел

Аннотация:

Тарнат-гном молод, но в железе знает толк: как гнать по поверхности прочную волну, ковать пустоты, сработать хитроумный механизм. Старейшины прочат великое будущее, всё хорошо, кабы не подлое проклятие эльфов, что не даёт гномам Чёрных рудников выходить на поверхность.

Когда таинственный чародей предложил добыть Золотой Талисман, Тарнат согласился скрепя сердце, не для себя, но для всего рода.

Глава 1 Чёрные рудники

Тарнат сощурил глаз и повертел заготовку, выверяя. Работа близится к завершению, один неверный удар и день насмарку, а меч в перековку. В горне змеёй шипит воздух, ярится пламя, языки короткие, с синевой по краю, такие раскалят до бела и самый тугой металл.

Ладонь гнома широкая, такой дубки вырывать, и рукоять молота смотрится игрушкой. Дерево рукояти тёмное, гладкое от тысячи касаний, в навершии чушка в полпуда железа. Тарнат сжал так, что пальцы побелели и вдарил раз, другой, зачастил молотом. В ответ заготовка брызжет алыми искрами, те тают в полутьме и танцуют по полу. Дробному грохоту деваться некуда, стоит в подземной кузне от стенки до стенки. Полчаса, и рукоять валится из дрожащих от усталости пальцев, а от внезапной тишины в ушах ватой заложило.

— Неправильно, Тарнат, неправильно! — проорал мастер Видли. Мотает на палец пряди бороды, та сплошь седая, глазки старшего гнома чёрные и глядят недобро. — Рукоять, рукоять-то не цапай, чай не сиська! Молот сам должон знать где приложиться.

Тарната в ответ хмыкнул и тянется поскрести завитки бороды, те курчавятся от жара горна и никак не отрастут, да и молод ещё гном. От обнажённого торса пар, капли пота бисеринами на молочно-белой коже, что давно забыла лучи солнца. Тонкие ручейки находят путь в рельефе мышц, вниз, к широкому полотну пояса. Вокруг гнома крепкий дух, такой остановит утончённого эльфа в семи шагах.

На губах Тарната улыбка, скорее добродушная.

— Знаю, мастер Видли! Отпускаю, как велено, в последний миг. Вам, мастеру, спасибо. Кабы не поведали секрета, таскал бы я кружки в кабаке, — прогудел Тарнат всё ещё ломким молодым басом. Скривился вдруг, точно пещерного слизняка проглотил. — Или шастал по кручам Заласских гор ездовым гномом!

— А что, погляди на Флимина, — не согласился старый Видли, но глазки довольно поблёскивают, — уважаемый гном, и ноги крепкие. Видал, какую таверну на ездовых деньгах поднял? Давно не он кружки таскает, а ему. А связей, связей-то среди людей, вся торговля под ним!

Тарнат лишь фыркнул и замолотил яростно. От тяжких ударов дрожит сама горная твердь. На полках пыль столбом, бутыли пустились в пляс, один рухнул прямо на камень горна. Брызнуло стеклянным крошевом, от коричневой отравы удушливая гарь. Мастер Видли, даром глуховат, сжимает ладонями уши, но услыхал. Погрозил кулаком ученику, уставился вдруг на полоску стали, та под ударами на глазах стынет, на поверхности от кончика до кончика короткие сизые волны.

Тарнат бросил полоску в жар, а сам перегнулся по пояс в стоведёрную бочку, обратно в брызгах студёной подгорной воды.

Видли прошаркал к горну, рука старика сухая и тощая, с трудом сорвала рычаг, сип в подающих трубках умолк.

— Добро. Не ведаю, что ты с дуру наделал, эти полосы странные, но понежиться дай и остыть. А там видно будет. Продолжишь ковать завтра, а то любишь себя загнать! В кого только уродился? Точно не в дядю, он — беда, а брательник старшой вовсе — беда-беда! Их в мастерстве Лумох-дурачок шустрее будет, — принялся бурчать старый мастер. Глянул на уставшего ученика и спохватился. — Но ты не таков, радуешь сердце старика. Ты иди, иди, я приберусь. На что ещё годен бывший Мастер...

Тарнат кивает не слыша. Глаза редкого среди гномов василькового цвета ввалились, плечи опущены, как под грузом. Снял куртку с крюка и прошаркал на выход, позади дедок, под брюзжание собирает инструмент.

Ползут по камню штрека капли, иные застыли на полпути мутной белой слезой, в жёлобе вдоль пола намёрзло. Изо рта пар, белым инеем и на светло-русых усах, и на буйной шевелюре. Чёботы бухают, гулкое эхо гонит мелких излюков попрятаться по щелям. Редкие фонари зажжены ещё реже: горное масло слишком ценное и идёт на продажу. А ведь было время, тоннели полные света, вдоволь тепла прогреть самые дальние ходы! Ярмарки, гордость Чёрных рудников, собирали толпы гномов, людей, даже эльфов с предгорных чащоб. Но тёмные слухи распугали гостей прежде, чем выяснилась правда. Тарнат сбавил шаг и поёжился, вспоминая по-эльфийски холодные, полные злой презрительной мощи слова, что пали на юного гнома и проклятием впечатались в плоть. Кулаки гнома закаменели, вторят желвакам, а брови хмуро штурмуют переносицу. Подлые эльфы! Тарнат виноват, но по что всем рудникам досталось?!

Впереди шагов сто сплошной темнотищи, лишь вдали жёлтым слабое зарево. Тарнат миновал на ощупь половину, как с бокового хода кинулись три приземистых силуэта и один поперёк себя шире. Мелкие повисли как свора псов. Тарнат стряхнул одним мощным движением, горный медведь в подземной берлоге, но дылда с хеканьем принялся месить пудовыми кулаками. Тарнат пригнулся, втянул голову в плечи, над головой просвистел молодецкий удар.

— Бе-ей! Круши! Да! Сшиби его с ног! — взвыл за плечом кто-то из мелких. Тарнат резко двинул локтём, попал во что-то твердое, но мелкое, миг спустя позади смачный удар о стену. И тут достал верзила, ухо взорвалось вспышкой боли, Тарнат оглох, в глазах красная муть, а из глотки рвётся низкий рык. Не хотел драться, думал, толкнёт пару раз, отстанут. Как же!

Не обращая внимания на подгномьев, Тарнат протащил поближе к свету, но те вцепились крепко. В затылок повеяло опасным холодом, Тарнат обернулся вовремя и засветил кулаком верзиле в лоб. Того мотнуло назад, под бородой лопатой сверкнула белым полоска шеи, следом в диковинном сальто новые на вид башмаки, на подошвах рыжая верховая грязь. Приземистые резво отпрянули прочь и исчезли во тьме, оставив завесой писклявую, полную злобы брань. Тарнат окинул взглядом побоище, главный задира навзничь, но дышит. Гном крякнул довольно, и двинулся к недалёкому зареву, таверна Флимина за углом.

— Эй, Тарнат! Чего хмурый? — бросил вышибала на входе, видавший всякое гном, рожа в десятке шрамов, нос переломан, но в глазах тень удалого веселья. Заметил распухшее ухо. — Опять, небось, кулаки чесал?

— Да чтоб их в забое задавило, рожи пивные! Чтоб излюк погремушки выгрыз! Не желаю драться, чего слетаются, как мухи на... как пчёлы на мёд! — обижено пробасил Тарнат, щупает осторожно ухо, то как оладья. Вышибала с понятной завистью глядит на сгиб могучей руки. Год тому Тарнат был из тщедушных подгномьев, а ноне отрастил такую силищу! На все вопросы один совет — молот в руки и вперёд: ковать, ковать. И локоть кузнеца ему нипочём! Тарнат пробасил рассеяно: — Что за выпивохи новые? Из верховых?

— Откуда ещё? Наслушались разговоров, кружка, другая и в, гм, светлые головы стучится нехитрая мысль — а не пойти ли в рожу дать виновнику? — проговорил страж, толкая створку таверны выпустить очередного гуляку. — Как всегда. Справедливости ищут.

— Будет им справедливость, — буркнул Тарнат мрачно, в василькового цвета глазах багровый огонь — блик светильника, что вдруг задымил и полыхнул красным, — только, сперва, найду я!

И окунулся в шум таверны.

Уютных размеров пещера, за полчаса обойти, освещена добро, не жалеет хозяин деньжат на масло. Чего жалеть, коли дела под гору, от щедрой монеты лопается сундук? Кто ни спустись в Чёрные рудники, прямиком к Флимину. Как пройти мимо, таверна близ воротной шахты, а запахи такие, с ума сводят, даже эльф лесной за добрый кус баранины посох пропьёт! Вон двое таких толкуют с дебелым гномом, раскосые глаза к носу, а рожи кривые. Гладкие, цвета персика щёки в обрамлении холёных, но куцых бородёнок, с мелкими такими завитками, Тарнатовой под стать. Гном уловил сходство и сплюнул в досаде на пол, тот выровнен знатно и присыпан чёрным песком.

Вдоль ближней к кухне стены дубовые лавки, прогнулись и трещат отчаянно под тяжестью забойных гномов, чумазых, только с выработки. Дюжина рук дружно печатают кружки о стол. Юная гнома обхватила бочонок с половину себя, мелькает русой косой, едва успевай подливать! Работяги опрокинули и давай песни орать. Один гном, телом похлипше, сполз под стол досыпать. Тарнат качнул головой, на лице гримаса неодобрения. Пальцы ловят в кошеле что на поясе, но гроши не спешат в ладонь. Ноздри трепещут от запахов, в животе вторит урчанием, гном вздохнул и протопал в угол, подальше от шума, на дальний конец от заблудших эльфов. Пристроился на табурете, хозяин таверны, невиданное дело, тут как тут.

— Как поживаешь, Тарнат? Не всё железо на мечи перековал? — проговорил Флимин, крепкий на вид гном, чёрная борода подстрижена совсем коротко по новой верховой моде, на висках отливает серебром. Одет для гнома роскошно: сапоги серой гоблинской кожи, выше бархат, вишнёвая ткань перехвачена широким поясом, тот кругом в золотых бляхах. Поверх чёрный фартук, ни единого пятнышка, лишь показать кто есть кто: давно не стоит у плиты хозяин.

— Благодарствую. Железа хоть обратно в штольни неси, — степенно, как взрослый, пробасил Тарнат, но в голосе лёгкая дрожь, а к щекам прилип румянец. Чего бы не ворчал мастеру Видли, но Флимин уважаем и силу в совете набрал немалую, не чета молодому Тарнату. — Только молотов мало, а рук для них ещё меньше. Подгномья норовят кто в услужение, а кто и вовсе сбёг от рудников подальше!

Флимин просиял, на губах улыбка. Тарнат и не заметил, что хозяин сидит напротив и по щелчку пальцев уже спешит юная гнома, в руках парят миски, локтём к груди прижата пара оловянных кружек, да не пустых! Едва успел Тарнат смочить горло от рудничной пыли, на столе знаменитая Флиминова баранина, истекает нежным соком в миску полную гречневой каши. А вот хлеба нет, с той самой последней ярмарки это лакомство доступно лишь богатеям. Вспоминая, отчего зовётся Последней, Тарнат виновато втянул голову в плечи. Цепкий взгляд Флимина, казалось, читает Тарната как свиток с крупными гномьими рунами.

— О том и толкую, помощник нужен! Бери племянника моего, Лумоха, вон он, подле эльфов уши развесил! Смотри какой здоровый, ест как бык, работает как мышь. Ну да ничего, управитесь, а я в долгу не останусь, лучшие людские заказы — твои!

Флимин сверкнул глазками, будь Тарнат старше да опытней, прочёл бы и жадность, и холодный расчёт, и затаённую обиду, что прячется за юморком. Тарнат послушно перевёл взгляд. Лумох похож на деревенского увальня, крупный для гнома, но рыхлый как перепревшее тесто, где-то внутри необъятного тела если и таится немереная сила, то поди отыщи! Зачем Тарнату, семипудовому, ещё один молотобоец? Иное дело мастер какой, умелец знатный. Лумох известный неумеха, годами пора остепениться, заработав добро монет, симпатичной гноме под юбку лезть, детишек заводить, но нет, только и знает на кулак соплю мотать.

Морщины на лбу Тарната, что собрались было от напряжённых дум, вдруг исчезли. Вот в чём дело! Флимин не племянника нерадивого предлагает, какой из него помощник, а покровительство, что ой как нужно Тарнату! Особенно, после той злосчастной ярмарки. Тарнат вздохнул мощно, всей грудью, но тяжко. Проговорил в смущении:

— Дык, есть у меня помощник, а двоих не потянуть, времена, сами знаете, какие, живот в спине липнет.

Флимин глянул на пласты мышц Тарната как бы в сомнении.

— Старый Видли? Какой с него прок, еле таскается, кружку поднять не может, что говорить о молоте! Гони прочь, таким в Забытые штольни давно пора!

— Да вы что?! — задохнулся Тарнат. — Он мне как отец, с малых лет возился, мастерству учит! Нельзя так, не по вежеству подгорному!

Тарнат медленно наливается красным, сравнялся в цвете с одёжкой Флимина, но в глаза глядеть сил нет. Флимин бросил горько:

— Тебе ли говорить про вежество? По вежеству, гнать бы тебя в три шеи, чтоб не распускал как старшой братец, держал своё при себе! Пожалели мальца, да что толку — и сотня таких как ты не вернёт былой славы да богатства!

— Всё равно, — глухо проговорил Тарнат, — не могу я так.

На лице Флимина закаменели желваки, губы ровной линией. Проговорил сквозь силу:

— А ты смоги! Неси к утру готовый меч, — по-деловому проговорил Флимин. Ловким, отработанным движением снял с пояса кошель, завязки еле держат напор монет. Кошель попрыгал на ладони, весомый, как короля держава, та, что в паре со скипетром, и так же споро исчез из виду. — Да-да, всё знаю, кто, где и что! Ночь на раздумья, а коли не надумаешь... что ж, — Флимин посмотрел выразительно на ухо Тарната, багровое, — Чёрные рудники славятся гостеприимством, но ты засиделся, да и вина на тебе немалая. Пора в путь, слыхал я, родичи далече, у заласских гномов, заждались.

Тарнат побледнел, точно смерть узрел, втянул голову в плечи пуще.

— Шёл бы ты, Флимин, восвояси, со своим дебелым племяшей. Покуда в лоб не угостил, — прошептал еле шевеля губами Тарнат, так тихо, что Флимин и не заметил. Пальцы Тарната, привыкшие гнуть стальной прут, сжимаются в кулаки, но под столом.

Флимин не дождался ответа, резко встал, Тарнат ощутил похлопывание по плечу. Хозяин быстро исчез в глубинах таверны, стремительно и ловко виляя меж лавок и столов, ездовое прошлое даёт о себе знать. Тарнат выдохнул, кляня за неосторожный шёпот, а вдруг Флимин услыхал?! Ему устроить Тарнату неприятностей раз плюнуть, рудники только спасибо скажут. Что стоило, потянуть змею за хвост: мол, согласен, скуёт меч, возьмёт и Лумоха, но позже, или на пробный срок? Чуть не нажил врага, да из каких? Из самых ушлых гномов.

Дверь таверны рада впускать, бахнула створками. Внутрь, хрипя и вцепившись в горло, ввалился гном, борода лопатой, на лбу багровый след, как палицей вдарили, глаза выпучены и в красных прожилках, от ноздрей тягучая сопля подсохшей крови. Задыхаясь, рвёт ворот куртки, но та крепкая, противится слабеющим пальцам. Тарнат с удивлением узнал знакомца из компании выпивох. Да что с ним такое, падучая? Неужели, ум ему вышиб?! Тарнат заозирался с тревогой, но на него не смотрят.

— Воды... — просипел новичок, по чистой одёжке видно, гном из верховых. Двое кинулись, в руках кружки, пенная струя в глотку мигом поставила гнома на ноги. Тотчас усадили, хлопают по плечам в сочувствии, шепчут на ухо, обвинительные пальцы кажут на угловые столики — на эльфов и на Тарната.

Эльфы как чуют, поднялись дружно и твёрдо печатая шаг протопали в сторону Тарната, тот напрягся, пальцы вцепились в край стола. Эльфы важно прошелестели пятнистыми плащами, мимо и на выход, возле дверей вышибала выдал по ясеневому посоху. К щекам Тарната прилила лёгкая краска, гном вскочил и шагнул следом, неглядя швырнув на стол монету. Та запрыгала и легла в миску как оскорбление, золотой грош среди остатков гречневой каши. В спину Тарната подталкивает чей-то пристальный взгляд.

Тарнат выскочил из таверны, но эльфов след простыл. Сунулся вправо, влево, в боковой проход под полотнища полупрозрачной ткани, и тотчас отпрянул — на страже древняя бабка.