Если сам вам шпаги дал...
Алан сидел на стуле перед дверью в кабинет Спирса, листал месячный отчет и ждал своей очереди идти на заклание. Вроде бы все идеально — поля, нумерация страниц, титул, оформление таблиц и графиков, приложения... но он же всегда найдет, к чему придраться!
— Алан?
Стажер поднял глаза от сорок седьмой страницы, график на которой вызывал у него некое беспокойство.
— А, ты, — отметил юноша, увидев Рональда. Тот присел на козетку и небрежно бросил рядом отчет, на титуле коего явственно виднелся отпечаток от кружки.
— Рон, ты самоубийца? — кротко поинтересовался Алан, указывая на след преступления. — Спирс же тебя съест за это.
— Плевать я хотел на Спирса, — мрачно буркнул Нокс. — У меня уже две недели секса не было.
— Какая трагедия, — вполголоса отметил Алан. Рональд злобно на него зыркнул. После феерического выступления Грелля в столовой в бытии жизнерадостного стажера наступила черная полоса.
— Представь себе, — процедил Нокс. — Вот если б тебе кто-нибудь с Эриком запретил встречаться — ты что, прыгал бы от счастья?
— Рон, может, тебе впрямь полезно от них отдохнуть? Нельзя же любить всех девушек в зоне видимости, да еще и одновременно! Сделай перерыв.
— Спасибо, благодаря идиоту-наставнику он у меня есть, — зашипел Рональд. — Мало того, что меня в жизни так не унижали, теперь еще и эти! Прибил бы красную тварь, если б мог!
— А почему не можешь?
— Потому что жизнь дороже, — буркнул Рон. — Он гораздо старше и опытней. Это Эрик может ему без проблем вмазать, а меня он своей бензопилой так нашинкует, что мать родная не опознает. Так мы еще и в одном кабинете сидим!
Алан пожал плечами. Проблемы Нокса казались ему высосаными из пальца.
— Все равно не понимаю, какое это имеет отношение к девушкам. Ну мало ли, что может сказать Грелль. Да он врет, как дышит! В чем трудность? Объясни им...
— В том, что бабы думают не так, как все нормальные люди! — рявкнул Рон. — Жуть какая-то! Половина из них от меня просто шарахается, как будто я чумной, а половина задает такие вопросы... причем явно издеваясь!
— Какие? — заинтересовался Алан. Рональд несколько секунд молча разглядывал юношу.
— Тебе еще рано знать такие вещи, — наконец сказал любитель прекрасного пола. Хамфриз хмыкнул. Рон уперся локтями в колени, запустил руки в волосы и застыл, словно символ мужского отчаяния.
— Представляешь, — глухо пробормотал он, — я зашел в канцелярию за бланками, к Салли. Ну, такая блондинка с кудряшками. Так она вытерла салфеткой ручку, которой я расписывался!
Алан подавился смехом.
— Тебе смешно! — взвыл Рон. — Ты бы видел, как они на меня смотрели! Как будто я маньяк-извращенец! Урыл бы красного гада! А Салли тоже хороша. Докажи, говорит, что у тебя с Греллем ничего не было! Нормально, да? То есть врет он, а доказывать должен я! Каким это образом, хотел бы я знать?! Ты что, еще и смеешься?!
— Ннннееет... — простонал Алан. Богатое воображение немедленно нарисовало ему всю картину в красках. Юноша почувствовал себя отомщенным. Рональд мрачно наблюдал за приступом веселья. Он еще никогда не видел, чтобы хрупкий стажер радовался так сильно.
— Поговори с Греллем, — предложил Алан, когда смог связно разговаривать. Рон фыркнул.
— Ага, щаз! Во-первых, меня тошнит от одного его вида. Во-вторых, он на меня молчит.
— То есть как это?
— А вот так! — раздраженно ответил Нокс. — Тупо, по-бабски, молчит! В духе "Я с тобой не разговариваю". Демонстративно так. Ну ты знаешь, как они это делают. Хотя о чем я, откуда тебе знать... Кстати, советую попробовать, когда с Эриком поссоришься: дико на нервы действует.
— Я не собираюсь действовать Эрику на нервы, — с достоинством отвечал Хамфриз. — И тебе не советую. А что до Грелля — то через месяц-другой он все это забудет. Успокойся.
— Да ну его к черту! Ты лучше скажи, когда женщины это все забудут?
На губах Алана появилась сладкая, мстительная улыбка.
— О, думаю, что ждать тебе еще дооооолгооооо...
— Ну ты и сволочь, Хамфриз, — после паузы сказал Рон. — Да еще и злопамятная.
— Из-за тебя я пережил самые отвратные пять минут в своей жизни, — сурово отрезал юноша. — И не надейся, что я это тебе забуду, — из кабинета Спирса выбрел морально уничтоженный жнец, и стажер, судорожно вздохнув, отправился на эшафот. Рон сверлил его спину негодующим взором.
Нокс вернулся к себе с исчерканным красным карандашом отчетом и возмущенно обнаружил, что стол опять завален бумагами. Грелль, растянувшись в своем кресле, закинул ноги на свой стол и натирал руки какой-то вонючей мазью.
— Шеф, ну ты уже вконец охамел! — не выдержал стажер. — Когда я этот свинарник разбирать буду?!
Ответом было презрительное молчание.
— Еще и навонял здесь каким-то ядохимикатом, у меня уже башка трещит, а я здесь и минуты не просидел! — прошипел Рональд и открыл фрамугу. Такого Сатклифф стерпеть не мог и кинул сквозь зубы:
— Много ты понимаешь, примитивное создание. Это масло болгарской розы.
— Да хоть туркменской козы! Иди воняй в другое место, мне работать надо.
— Не зарывайся, Нокс.
— Чья бы корова мычала! Кто на всю столовую орал, как здорово мы любились на балконе?! Совсем мозга нету?! Ко мне теперь ни одна девушка...
— За девушек, — промурлыкал Грелль, — скажи спасибо Аланчику. Это была прекрасная идея.
Даже если бы на Рона рухнул потолок, эффект был бы менее убийственным. В первый миг после сатклиффского откровения Нокс мог только открывать и закрывать рот, как золотая рыбка, не в силах издать ни звука.
— Ч... чего? — наконец засипел стажер. — Кто?..
Красноволосый жнец бережно завинтил крышечку на флаконе с маслом.
— Это была его идея, — с своей безумной улыбкой просветил подопечного Грелль. — Он предложил мне оповестить всех присутствующих о нашей личной жизни в отместку за то, что из-за тебя он опрокинул на Спирса торт.
Рональд с размаху сел на стол. Сатклифф довольно наблюдал.
— Он ведь прав, Ронни. Если бы ты не довел тупоумных девиц своими похождениями налево...
— Но я же... я же не знал, что так выйдет...
— О Боже мой, Рон! Ты крутил с двумя подругами одновременно, и рано или поздно одна бы непременно рассказала другой, как замечательно она проводит с тобой время. Мне кажется, даже ты мог об этом догадаться.
Нокс поднялся. Разум его кипел, в душе царил ад.
— Убью гада! — выдохнул жнец, схватил газонокосилку и ринулся вон из кабинета.
Рабочий день, слава Богу, кончился. Отчет был исправлен и упокоился в столе Т. Спирса. К счастью, сегодня Спирс ограничился одной переделкой. Эрик вообще ушел рано, он был с ночной смены и хотел поспать днем. Алан закрыл кабинет, взял косу и стал спускаться, перекинув пальто через руку. Погода вроде угомонилась...
Историческая встреча поизошла в холле. Собственно, все шинигами либо уже разошлись, либо отбыли на ночные смены, а потому громкий матерный вопль пронесся по просторному холлу звонко, ясно и отчетливо. Алан вздрогнул. На лестнице стоял Нокс, опираясь на газонокосилку и перегораживая дорогу.
— Рон, ты что, решил с ума сойти вслед за наставником? Чего орешь на ночь глядя?
Рональд лязгнул зубами.
— Да я тебе сейчас мозги вышибу!
— В смысле?
— Не прикидывайся кретином! — от звериного рыка Алан невольно отступил по лестнице вверх. — Это ты сказал Греллю, что... что... — на этом слова у Рона закончились, и он молча рванул ручку газонокосилки.
— Узнал все-таки, — с легким сожалением протянул Хамфриз, отбрасывая пальто.
— Что, опять спрячешься за спину своего питекантропа?
— На тебя и моих сил хватит, — холодно отозвался юноша.
— Не ждал, да? — прошипел Нокс.
— Да нет, я догадывался, — протянул Алан. — Если Грелль чего-то знает — разве ж он может промолчать? — древко секиры с тихим шлепком легло в руки жнеца; тускло блеснувшее лезвие повернулось к Рональду.
Уильям собирался домой. Взглянув на часы, он удовлетворенно подумал, что наконец-то уйдет с работы вовремя, когда за дверью внезапно раздался такой грохот, лязг и звон, словно кто-то отпрокинул десяток сервантов с хрусталем и фарфором. Спирс как стоял, нагнувшись над портфелем, так и замер. Отчего-то перед его мысленным взором сразу возникла большая, красивая, изысканная люстра, которая висела в холле; похоже, что это произведение искусства наконец перешло в мир иной, погибнув с честью. Уильям заскрипел зубами. Он помнил эту люстру с тех пор, как пришел в Департамент; она вызывала в нем больше теплых чувств, чем иные сотрудники и подчиненные.
"Сатклифф!!!" — подумал Спирс, потянувшись за косой. На миг его посетило искушение подняться в музей и попросить там на время охотничий хлыст. В конце концов, даже у ангельского терпения есть предел! Но, приложив некоторые усилия, шеф все же преодолел искус, взял секатор и направился к месту трагедии, постепенно наливаясь праведным гневом.
Чем ближе Уильям подбирался к холлу, тем более пугающими становились достигающие его слуха звуки. Предсмертный крик люстры, конечно, ничто не могло затмить, но в целом впечатление было такое, словно слон в посудной лавке устроил балетное представление. Балет Уильям не любил и не уважал, как вид искусства, а потому задумался, не стоит ли все же сходить за хлыстом? Сатклифф явно перестал различать добро и зло; а с мозгами у него всегда были трудности, пока объяснишь, за что так любил эту люстру... Единственное, что несколько смущало Спирса — он не слышал звука бензопилы. Но начальник отдела знал, что Греллю и без пилы вполне по силам устроить локальный апокалипсис.
Наконец Уильям спустился на площадку парадной лестницы. Он устремил пылающий взор вниз, поперхнулся и не поверил своим глазам...
Уильям Т. Спирс присел на краешек стола и скрестил руки на груди.
— Эта люстра, — тихо заговорил он, — пережила пиктов и англосаксов, набеги даннов и норманнов, высадку Вильгельма Завоевателя, войну Алой и Белой Роз, Кромвеля, Вильгельма Оранского и наполеоновскую блокаду. Но ваша дикая выходка ей, увы, оказалась не по силам. Ей было больше двух тысяч лет, и она была ценней тридцати таких идиотов, как вы. Поэтому меня интересует лишь одно — какого черта?!!
Стажеры синхронно вздрогнули. К счастью, они не успели нанести друг другу фатальные повреждения. Уильям вправил Ноксу челюсть, а Хамфризу — правую руку. Рональд старался не опираться на ногу и тишком сплевывал в платок кровь; Алан держался за треснувшие ребра и дышал осторожно, через раз, опираясь на косу. На рубашку стажера тоже капало из разбитых губ и носа. В остальном же — кровопотеки, ссадины, синяки и выбитые зубы. Которые, впрочем, у шинигами вырастали, как у акул. Так что жалости и сострадания шеф не испытывал.
— Ваши косы, — холодно изрек Спирс, не дождавшись покаяния. — Я конфискую их на месяц.
— На месяц?! Но сээээр... — взвыл Алан. Рональд вцепился в ручку газонокосилки.
— На месяц, Хамфриз, — из-за очков начальника свернул холодный огонь. — Вы же отсюда направитесь в архив и займетесь приведением в порядок картотеки... вместо ваших выходных. Надеюсь, вы сможете находиться в одном помещении площадью сто квадратных метров, не пытаясь убить друг друга?
Стажеры покосились один на другого с взаимным отвращением.
— Косы. Сейчас же.
Рон молча, умоляюще воззрился на начальство. После вправления челюсти Нокс старался не шевелить лицом без крайней необходимости. Алан цепко держался за секиру.
— Выпорю, — сказал Спирс: его терпение было уже на исходе. Рональд отпустил газонокосилку. Отнять у Алана секиру оказалось труднее, но стажер ослабел и не смог оказать деятельного сопротивления. Уильям запер косы в сейф и повернулся к нарушителям спокойствия. Оба, лишившись подпорок, держались за стенку. Часы пробили половину двенадцатого.
— Отправляйтесь в картотеку.
— А лазарет... — робко начал Алан.
— Обойдетесь. Регенерируйте так, — мстительно отвечал начальник, которому еще предстояло заполнить два акта на изъятие кос и два — на дисциплинарное взыскание. Штрафовать придурков бессмысленно: даже их полугодовая зарплата не покроет всех разрушений. Люстра же и вовсе была бесценна.
— А если мы испачкаем кровью архивные карточки? — спросил Хамфриз, и Рон подумал, что в уме этой маленькой сволочи не откажешь. Однако Спирс не проникся.
— Молитесь, чтобы вам этого не удалось, — сухо ответил он. — А теперь убирайтесь. Вот тут дверь, вон там — лифт.
Рональд кое-как доковылял до одной их трех кушеток неподалеку от тяжелых двустворчатых дверей архива и бессильно повалился на подушки.
— Здесь есть телефон? — спросил Алан, озираясь по сторонам.
— Вон, на тумбочке. Тебе зачем?
— Я хочу позвонить Эрику. Сказать, чтоб не ждал, — буркнул Хамфриз, одной рукой набирая телефонный номер. Рональд слабо фыркнул.
— Так я сорвал вам романтическое свидание? Однако есть справедливость на свете!
Алан повернулся к Ноксу спиной. Рон тронул челюсть и слабо зашипел от боли.
— Алло, Эрик?
— Где ты шляешься?! — вместо "здравствуй" рыкнул любящий наставник, хотя в голосе его слышалось явное облегчение. — Я тебя уже два часа жду!
— Эрик, я сегодня не приду, и завтра и послезавтра тоже. Спирс оставил меня работать в картотеке архива.
— Вот ублюдок! — с чувством отозвался Эрик. — А за что?
Алан собрался с силами.
— Я... мы с Ноксом подрались сегодня в холле.
На другом конце провода воцарилось такое глубокое, потрясенное молчание, что сердце стажера испуганно заколотилось.
— Эрик? Ты там? — вскричал Алан и торопливо затарахтел, стремясь рассеять тревогу наставника: — Не волнуйся, пожалуйста! Со мной все в порядке, ой... Это все Грелль. Он рассказал ему, то есть Ноксу, что это я тогда подбил его, то есть Грелля, в столовой всем сказать, что они, то есть Нокс и Грелль, занимались любовью. Ну и вот... А потом пришел Спирс, мы разбили люстру, а у него к ней какие-то чувства, он и рассвирепел... Эрик, он отнял у меня косу! На месяц! Мою косу, ай... Как же мне теперь...
— Алан, я бы на твоем месте уже завял, — посоветовал Рон, — пока у твоего антропоида удар не случился.
— Нокс, заткнись! Не с тобой разговариваю!
В трубке наконец задышали.
— Алан, — бросил Эрик, — сиди там и никуда не уходи. Я сейчас приду.
Хамфриз с печальным вздохом опустился на другую кушетку, выудил из кармана платок и прижал к носу. Некоторое время стажеры сидели молча, не глядя друг на друга. Боевой запал уже угас, осталась боль во всем теле, изрядно подранная одежда и треснувшие очки. В общем же оба стажера напоминали котов, не поделивших единственную на всю помойку рыбную голову.
— А твоя секира чертовски опасная штука, — наконец проскрипел Рон. — Голову запросто можно снести.
— Газонокосилка тоже хороша, — поморщился Алан, трогая ребра. Хорошо еще, что он почти увернулся. А если б не успел?!
Тихонько скрипнули дверные петли, и на пороге возник Грелль с сундучком в руке. Алые волосы жнеца были забраны в хвост, а привычное безумное выражение исчезло с лица. Он сочувственно оглядел Хамфриза, потом — своего стажера и кашлянул.
— Ну вы даете, молодые люди...
Стажеры сперва дернулись, услышав печально знакомый голос, потом в унисон застонали, держась кто за что. Грелль покачал головой, поставил сундучок на кушетку рядом с Ноксом и востоженно уставился на своего стажера.
— Ох, ничего себе! Аланчик, это ты так его отделал?
— Это была самооборона, — устало отозвался Хамфриз.
— Судя по результату самообороны, он пытался тебя изнасиловать, — Сатклифф открыл сундучок и принялся расставлять на ближайших полках лекарства. — Так, держи, — он ловко завернул в тонкую прорезиненую ткань колотый лед, уложил Алан на кушетку и пришлепнул его переносицу холодным свертком. — Ложись. Тьфу, весь платок черт знает в чем... Теперь твоя очередь, — Грелль стянул перчатки и обрызгал руки дезинфектором; окинул Рона долгим взглядом и протяжно присвистнул. Нокс, сглотнув, попытался отползти от наставника по кушетке.
— Ронни, — со смешком сказал Грелль, — не дрожи. Ну не возбуждаешь ты меня! Извини, если что не так. Но, честно говоря, если бы не героин с кокаином — я бы к тебе на полмили не подошел. Ты совершенно не в моем вкусе, — и одним ловким движением содрал с пострадавшего останки пиджака вместе с жилетом и рубашкой, похожей на бинты для мумии. Секирой Алан действовал весьма результативно.
— Ронни, цыц! И ногой твоей я тоже займусь, даже не надейся увернуться.
— Я и не смогу, — обреченно пробормотал Нокс.
Алан прикрыл глаза. Он надеялся, что Сатклифф уделит и ему минутку внимания, когда окажет первую помощь своему стажеру. Очень уж ребра ноют, и рука болит...
— Алан!
Хамфриз вздрогнул и очнулся. Над ним склонился Эрик, и лицо у него было такое, что Алан успокаивающе погладил наставника по щеке.
— Кто тебя так? — Слингби принялся расстегивать на подопечном пиджак. На полу стояла коробка с бинтами, лекарствами и ватой.
— Ронни... Только не сердись, ладно?
Эрик через плечо оглянулся на Сатклиффа, который перебинтовывал располосованное плечо Нокса. Стажер был похож на отбитую куриную грудку.
— Ладно, — снисходительно ухмыльнулся жнец. — Ты ему тоже хорошо вломил. Что там с тобой? Рука, ребра, еще что?
— Ой, все по мелочи...
...— Эрик, он отнял мою косууу! — стонал Алан, пока наставник заматывал его ребра эластичным бинтом. — На месяц! Что мне делать? Я с ума сойду!
— А моя газонокосилка?! — тут же донеслось с другой кушетки, из-за узкой спины Грелля. — Как я буду месяц без моей газонокосилки?!
Наставники молодежи устало переглянулись. Неизвестно, есть ли у шинигами такая же душа, как у людей, но косы были не то что бы неотъемлемой ее частью, но скорее персонификацией шинигамской души. Бензопила для сумасшедшего Грелля или узкое лезвие секиры для тонкого Алана — в любом случае, расставание с косой болезненно...
— На месяц, — Сатклифф покачал головой, накладывая шину на голень стажера. — Что же вы такого сотворили?
— Подумаешь, подрались, — фыркнул Эрик. — Да я в вашем возрасте каждую неделю дрался! По два-три раза. И ничего.
— Мы немножко нашумели в холле, — признался Рональд. — Деталей не помню. Вроде бы что-то разбили...
— Люстру, — подал голос Алан. — Мы разбили люстру, а оказалось, что Спирс к ней неровно дышит.
Эрик чуть не облил стажера регенерантом с головы до ног. Грелль же уронил голову на руки и зашелся в приступе дикого хохота.
— Люстру... — ошарашенно повторил Слингби. — Но люстру-то как ухитрились? Сатклифф, истерически всхлипывая, сполз на пол...
