Синяя дверь
Дерзай, дерзай, но не слишком дерзай...
Бремен походил на сказочный городок с рождественской открытки. Все улицы были вымощены гладкими брусками, на площадях несмотря на приближение осени били фонтаны. Стекольная слобода красовалась роскошными, огромными окнами*, кое-где даже зеркальными. Я на этих улицах смотрелась хуже, чем Замарашка на балу. Людям на глаза показаться стыдно! А уж перед домом Леди Каролины я и вовсе примерзла к мостовой. Жила почтенная мастерица не хуже дворянки, дверной молоток ее был из превосходной меди, а невозмутимый слуга походил на королевского церемониймейстера. Молча указав мне на диванчик, он удалился.
Каролина вплыла в комнату через пять минут: величественная особа, чем-то напоминающая мою мать.
— Здравствуй, дитя мое.
Вот так — первой же репликой обнаружила великолепный грудной голос и раздражающие манеры.
— Здравствуйте, миледи, — я присела в реверансе. — Меня зовут Иезавель Риттер, я хотела бы учиться в гильдии стеклодувов.
Миледи Каролина тепло улыбнулась.
— Как славно, что девушки проявляют интерес к Великим искусствам. Тебе нужно мое ходатайство, милочка? Что ты умеешь?
Манера говорить у нее была неприятная — очень уж книжная. Но мне особо привередничать не приходилось.
— У меня не слишком большой опыт, миледи. Дома я делала кое-какие безделушки. Один раз даже вышли хрустальные башмачки.
— Если ты умеешь работать с хрусталем, значит немногому осталось научиться, — Улыбнулась миледи Каролина. — Рекомендательных писем у тебя нет?
Тут я могла только развести руками. Кто даст рекомендательные письма хромоногой девчонке, воображающей себя стекольщицей?
— Это ничего... Дай-ка свою руку.
Миледи Каролина изучила мои пальцы. Конечно, особых трудовых мозолей там было не найти, но руками я все-таки работала.
— Я возьму тебя в ученицы, деточка, — сказала наконец миледи. — Будешь жить у меня. Платить я не буду, но ты получишь три новых платья, плюс одно праздничное. В Бремене на это особенно обращают внимание.
Она удивительно легко перешла на деловой тон, от прежней вальяжности не осталось и следы. Я встала и поклонилась. Увидев, что я хромаю, миледи Каролина нахмурилась.
— Будешь убираться в доме. Раз уж калека, можешь лестницы не мыть. Анкель покажет тебе комнату.
Вот тут она мне разонравилась: меня злило слово "калека".
Слуга проводил меня в небольшую комнату в крыле для слуг. Интересно, все ученики вынуждены жить в подобном убожестве? Впрочем, условия были вполне приемлемы. Знаю, моя беда в том, что я продолжаю думать, как потомственная дворянка. Словно у меня есть усадьба и множество слуг. Ладно, слуг — кроме Замарашки — у нас никогда не было, матушка всегда считала это расточительством. В любом случае, пора привыкать жить мещаночкой.
Я переоделась, радуясь что у платья укороченный подол. Вообще-то это была униформа прислуги.
Собственно, к прислуживанию — уборке и разноске блюд многочисленным гостям миледи — и свелось мое ученичество. Ну, еще я порой, смахивая в мастерской пыль, наблюдала за тем, как тщательно и осторожно миледи готовит стеклянную массу.
Просто на заметку: в Бремене стекольная слобода расположена прямо в центре города. И не боятся же они пожаров!*
Изредка миледи обращала на меня внимание. Тогда звучала короткая лекция на тему "О мастерстве", но без наглядной демонстрации оного. Мне не верилось, что ремеслу можно научиться "на слух".
Прошло около недели. Нога начала заживать — я ходила не так уж много. И все равно моя хромота вызывала у леди Каролины обидную жалость. Все так же из жалости она назначила меня экономкой и выдала связку ключей, подтверждающую мою должность.
— Все комнаты в твоем распоряжении, — сказала миледи. — Сама решай, кто, где и когда будет убираться. Но я запрещаю тебе открывать синюю дверь. Там... там я храню заказы очень важных персон.
Я поклонилась.
— Конечно, миледи.
Гордость я смирила, осталось только научиться смирять свое любопытство. Особенно оно взыграло, когда, подавая чай вместо улизнувшей куда-то горничной, я обнаружила в гостиной Лоренцо Скуро. Мы расстались у Новых ворот и с тех пор не виделись. Я даже особенно не вспоминала о нем.
Надо сказать, алхимик удивился не меньше меня.
— Сударыня Риттер! Какими судьбами? Вот значит, что у вас были за дела в Бремене...
Издевка в его голосе вывела меня, и я едва не опрокинула чайник на его кудрявую русую голову. От расправы мерзавца спасла вошедшая миледи Каролина. Поднявшись, Скуро элегантно приложился к ее руке.
— Вы как всегда обворожительны, Леди Каролина.
— Мэтр, хватит льстить! — хмыкнула миледи. — Скажите лучше комплимент моей ученице.
Алхимик покосился на меня.
— Ученица это уже комплемент. Поговорим о деле?
После этих слов меня выставили вон. Мне было любопытно, что же за дела у них могут быть. Хотя, ничего странного тут не было: алхимики очень часто обращаются к стеклодувам. Фактически же, все мастера пяти Высоких искусств тесно связаны. Но любопытство все равно разбирало.
В любом случае, мы со Скуро больше не виделись, так что не о чем и гадать.
Еще примерно неделю мне удавалось смирять собственное любопытство. Сделав своим девизом поговорку "любопытной на базаре уши оборвали", я тихо-мирно занималась делами дома. Миледи Каролина в это время погрузилась в выполнение заказа самого короля Авессалома. После встречи с его безумным сыном, сам король вызывал у меня исключительную неприязнь.
Вскоре, загруженная придирками Авессалома, миледи поручила мне вскрывать почту. Переписка ее была оживленной, в том числе и с Льежским Университетом.
"Уважаемая мадам Фокс...", и так две дюжины посланий. Впрочем, кое-какие свежие рецепты я не гнушалась переписывать в специально заведенную тетрадь. С паршивой овцы...
Заказ для короля — огромная янтарно-желтая ваза с гравировкой, вещь, честно говоря, чудовищная — был закончен, и миледи Каролина лично повезла его во дворец. Дом вымер. Тогда я решила хоть одним глазком поглядеть на "особые изделия". Сняв с крюка связку ключей, я, хромая, вскарабкалась на второй этаж к синей двери. Ключ легко повернулся. Из приоткрытой двери мне в нос ударил неприятный запах. Я подняла повыше фонарь, и... увиденное заставило меня выронить ключи.
Вся комната была залита кровью. Где-то она уже давно засохла, где-то только что свернулась. У дальней стены я различила силуэт человека. Он пошевелился.
Схватив ключи, я метнулась прочь из комнаты. С трудом, трясущимися руками я заперла дверь и побежала вниз. Поковыляла, вернее.
Черт!
Связка ключей оказалась вся вымазана в крови. До утра я пыталась отмыть пол в коридоре и ключи. Самый маленький — от той самой синей двери — был покрыт мелкой гравировкой, и кровь въелась намертво. Пришлось снять его и спрятать под матрасом. Спать мне теперь было неприятно.
Каролина, конечно же, заметила пропажу как только вернулась домой от короля. Изучив висящую на крюке в кухне связку, она спросила меня о маленьком ключе.
— Я сняла его и убрала в комод, миледи. Все равно им не пользуются в ваше отсутствие, — неуклюже соврала я.
— Ну да... — Каролина, кажется, не поверила. — Он мне сейчас не нужен. Завтра я уезжаю на кварцитовый карьер, мне не будет дня три. Если будут спрашивать, так и говори.
И ушла.
Я облегченно выдохнула.
Теперь мне не давала покоя мысль о человеке в той комнаты. Он ведь был жив? Что Каролина с ним сделала? Что она вообще делает?
Везет мне на безумцев и убийц, честно слово. Впору самой начать есть человечину и выть на луну.
Наверное, я впрямь тронулась умом. Как только Каролина уехала, я раздала распоряжения, чтобы занять слуг, достала из-под матраса ключ и поднялась к синей двери. Сегодня в комнате пахло еще хуже. Оставив туфли на пороге, я в одних чулках — их проще выкинуть, не шелковые чай — прошлепала к дальней стене. Луч фонаря высветил невысокую худую фигуру.
— Лоренцо?!
Скуро медленно открыл свои аметистовые глаза и с трудом разлепил пересохшие губы.
— Риттер...
Очевидно, он счел мою фамилию короче и удобнее имени.
— Что вы здесь делаете?
Скуро слабо кивнул на веревку, скручивающую его запястья. Он был подвешен к крюкам, вбитым в стену, и словно распят. Вот богохульница! Подняв ржавый нож, я перерезала кое-как веревки. Скуро сполз по стене, потом с трудом встал, схватил меня за руку и с неожиданной для столь изможденного человека силой потащил меня к двери.
— Онкха! — он откашлялся. — Она скоро вернется.
— Она уехала на карьер...
— Вранье! Быстро в мастерскую...
— Может, вы хоть воды попьете? — предложила я.
— В мастерскую!
А что мне оставалось?
Все равно у меня от нее ключей нет.
Скуро распахнул дверь в залитую солнечным светом залу (там было заперто, клянусь!) и принялся шарить по полкам.
— Что вы ищите?
— Стеклянный шар. Она делала их для меня....
Скуро резко развернулся и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ученица... Умеешь что-нибудь?
— Э-э-э... — протянула я.
— Сумеешь выдуть шар?
— Не знаю... я могу попробовать.
С опаской я подошла к печи. Никогда еще я не работала в одиночку. Масса еще не успела остыть и была вязкой, как патока, но уже недостаточно жидкой. Я подбросила угля и выбрала самую тонкую трубку. Честно говоря, не уверена, что мне что-нибудь удастся...
— Дерзай, — посоветовал Скуро, опускаясь на табурет.
Я набрала на конец трубки немного массы и принялась дуть. Как я и предполагала, сил у меня едва хватало. К счастью в мастерской обнаружились ручные меха.
Ну и уродливый же вышел шар!
Скуро что-то шепнул, но мне было не до того. Закончив шар, я повесила трубку остыть. Зачем алхимику, интересно, эта штука?
— Она идет, — тусклым голосом сказал Скуро, не сводя глаз с шара.
Дверь, распахнувшись, ужарилась о стену. Каролина спокойно прошла через мастерскую к горну и критично оглядела стеклянную массу.
-А что это здесь делает наша маленькая лгунья? Воображает себя мастером-стеклодувом?
Одно я знала точно — с больной ногой мне далеко не убежать.
Ах да, и еще — Скуро опять прав.
— Ч-что у вас за синей дверью? — спросила я мерзким дребезжащим голоском.
Даже сама испугалась.
— Мясная лавка и маленький эльф, — улыбнулась Каролина.
Нагнувшись, она достала из ящика для брака острый кусок стекла. Как сейчас эта штука резанет меня по горлу... хот мучиться перестану.
Краем глаза я заметила стремительное движение Скуро. Отломив еще не остывший шар, он встал перед Каролиной, держа его на ладони.
— Поговорим, миледи Фокс?
— Никаких разговоров! Я знаю все твои выкрутасы, Лоренцо. Все твои чародейские штучки
— Отойди, Иезавель, — приказал Скуро.
Я послушалась.
— Ну не могу же я позволить убийце разгуливать на свободе. Вы чуть меня на тот свет не отправили. Это было бы досадно, — алхимик покачал головой.
— Арестовать меня ты не можешь, ты никакого отношения не имеешь к бременской полиции или к армии Авессалома. Можешь только убить меня, как мою бедную наставницу фрау Вальд.
— Да уж, бедняжка, — согласился Скуро. — Но ты забыла, что я еще могу тебя зачаровать.
Тут все — сумасшедшие. Эта мысль принесла мне некоторое облегчение. Значит не я одна рассудком повредилась. Подковыляв к окну — раз уж Каролина и Скуро были заняты друг-другом — я попыталась открыть раму. Не поддалась. Тогда я прижалась к окну спиной и принялась оглядывать комнату, ища чем бы разбить стекло.
Скуро и Каролина все так же стояли друг против друга. За спиной миледи Фокс булькало расплавленное стекло. Несколько секунд они молча играли в гляделки. Потом Каролина изменилась в лице, выронила свое нелепое оружие и спиной повалилась прямо в стеклянную массу. Я зажмурилась.
— Вы убили ее!
— А она пыталась убить меня. Мы в некотором роде квиты. С бонусом в мою пользу.
Скуро открыл окно (Дура! Я билась не с той створкой!), выпрыгнул на улицу и подал мне руку.
— Вылезайте.
Вид у него был цветущий, несмотря на грязь и засохшую кровь. Странный тип. В руке он все так же держал стеклянный шар. Бе! Ну и мутный он у меня вышел!
Я с трудом выбралась на мостовую и привалилась без сил к стене.
— Везет вам на опасных безумцев, сударыня Риттер.
Он. Опять. Кругом. Прав.
Ненавижу.
— Что вы намерены делать?
— Пойду и утоплюсь, — огрызнулась я.
— Жаль, — Скуро растянул губы в своей жутковатой улыбке. — А я хотел предложить вам работу...
— С какой это стати? Жалость мне не нужна. Что вы хотите взамен?
С минуту Скуро выбирал, на что ему ответить в первую очередь. Потом махнул рукой.
— Начинается осень. Считайте, что вы "невинная душа" этого года. Я свято блюду свои обет. Кроме того, вы неплохая стекольщица, а я своей только что лишился.
Я посмотрела на него. Скуро с улыбкой щурился на солнце. Странный и даже жуткий тип. И я уже дважды сталкиваюсь с ним при таких неприятных обстоятельствах.
Дальше, наверное, будет еще интереснее.
— Куда едем? — спросила я.
— Конечно же, в Льеж, госпожа Риттер!
01.05.2007
* Большие окна говорят об исключительной искусности бременских стеклодувов, поскольку в описанные годы мастера умели раскатывать стекло, самое большее, в пластину 2,5 на 2,5 хэнда (порядка 25 см)
* Стекольщики, кузнецы, керамисты — словом все ремесленники, имеющие дело с печами — должны были строить свои слободы в отдалении от города, чтобы избежать пожара. Вспомните венецианцев, которые изгнали стекольщиков на достаточно отдаленный и изолированный остров Мурано
4
