Как сказали бы в обществе — Ицхак Риман "Il a attir l'attention" — привлекал внимание. В значении — заинтересовывал дам и невольно заставлял мужчин втягивать пивные животы.
Трудно избежать любопытства, когда в тебе всего метр семьдесят роста, но размах плеч кажется приближающимся к тому самому росту; на голове типичная шапочка-ермолка, а под специально перешитой курткой угадывается нечто странное, похожее на чемодан с лямками или рюкзак с жестким каркасом. Такой человек вызывает интерес где угодно, но в особенности — если он не спеша дефилирует вдоль набережной Сены с видом праздного мещанина.
Дважды у Римана проверяли passeport, настолько его вид не гармонировал со славным городом Парижем, вернее с историческим центром, где место лишь приличным людям с пристойной годовой рентой. И дважды же полицейские-ажаны козыряли, извиняясь за доставленное неудобство.
Риман вежливо принимал извинения и столь же вежливо кивал в ответ. Он приближался к "Световому Мосту" размеренными шагами уверенного в себе человека, который в точности знает, где и когда намерен оказаться.
Ицхак позволил себе лишь одну остановку, у пункта электросвязи "Telex-Rapport". Он зашел в будку, похожую на телефонную, тщательно запер за собой дверцу, дернул правой рукой, освобождая из-под ремешка часов тонкую стальную цепочку с двумя маленькими, но очень прочными карабинами. Сбоку от дверцы, с матовой целлулоидной панелью вместо стеклянного окошка, традиционно располагался крючок для зонта. Ицхак накинул цепь на ручку двери и крюк, фиксируя так, что теперь никто не мог одним махом открыть будку снаружи. Эта привычка сопутствовала хозяину много лет и поглотила немало человекочасов. Но однажды спасла Риману жизнь, что с его точки зрения искупало временные потери. А еще один раз цепочка пригодилась в качестве импровизированной гарроты.
Обезопасив себя от возможного вторжения, Ицхак закатал левый рукав мешковатой куртки, открывая наручный "Миньон", похожий на помесь часов и крошечной пишущей машинки в маленьком прочном корпусе из бакелита с прозрачными окошками. Вынул заглушку, извлек два тонких провода и вставил в гнезда стационарного коммутатора. Несколько секунд понадобилось, чтобы подзарядить аккумулятор крошечного аппаратика, а затем "Миньон" ожил. Застрекотал, вращая маленькими шестеренками и хитрой электромеханической начинкой. Риман вздохнул, вспоминая времена, когда все это делалось проще, через телеграф или телефонных барышень. Собственно, делалось и сейчас, но конспирация требовала более защищенной связи, а прогресс такие возможности предоставлял. Разумеется, и телепечатное сообщение можно было перехватить, но это было куда сложнее, чем при телефонном разговоре. А самое главное — при правильной и своевременной смене шифра перехват ничего не давал, кроме хаотичной последовательности символов.
Кодированный электрический сигнал ушел на станцию-коллектор, где оператор, получив очередной запрос, с вышколенной точностью ввел соответствующую последовательность на пульте аппарата "мемекс". Электромеханический агрегат ответил вспышкой зеленой лампы — для абонента имелось сообщение. И в обратную сторону автоматически отправился уже иной набор сигналов, который преобразовался крошечным шестереночным мозгом "Миньона" в набор печатных символов.
Из тонкой щели выползла узкая бумажная лента, перфорированная через каждые два сантиметра. Точки, тире и цифры. Продвинутые модели позволяли слать и передавать полноценные текстовые сообщения, но Риман верил в здоровый консерватизм и надежность простоты. Кроме того, чем больше возможностей, тем больше объем аппарата, а хозяин считал, что и без того носит немалый груз хитрой машинерии.
На этот раз сообщение было очень коротким — все без изменений, направление "Африка" работает, как заведено, незапланированных происшествий не случалось. Риман оторвал использованный участок ленточки, тщательно сжег в специально установленной чашке газовой горелки, похожей на пепельницу. Одернул рукав, скрывая "Миньон", снял цепочку, вернув ее на прежнее место.
У Римана было еще четверть часа, и он употребил их для совсем уж неспешной прогулки вдоль реки. Смеркалось, все больше почтенных "bourgeois" появлялось на улицах. Слово это давно изменило смысл и теперь охватывало обширный класс между пролетариями и "золотой" элитой. Человек, который может позволить себе пристойный уровень жизни, счет в банке и ренту, однако не обладает существенными активами и капиталами. Днем все эти люди неустанно трудились на благо общества и собственного частного процветания, подобно гномам, что не видят солнечного света под тяжелыми сводами конторских потолков. Но вечером торопятся наверстать упущенное. Париж посещало ничтожно мало (в сравнении с его статусом. конечно) туристов и прочих прожигателей жизни. Город был слишком дорог, а те, кто мог себе позволить настоящий отдых — отправлялись совсем в другие места.
Над головой скользнул яркий сиреневый луч — включилась подсветка Башни Ворраля, а на высоте четырехсот метров закрутилась батарея из трех громадных прожекторов.
Сама башня отсюда, с набережной, была не видна — ее скрывали расстояние и комплекс французского отделения американского картеля 'Association of Independent Entrepreneurs'. Но темнеющее небо подсвечивалось отраженным светом, попеременно золотым и сиреневым.
Скользнув взглядом по зданию, Риман усмехнулся, вспоминая, сколько копий было сломано относительно зданий AIE или "Мерзости Талда", как их обычно именовали во французской прессе. Дед Престейна еще в прошлом веке купил и перестроил довольно симпатичный особнячок в пятнадцать этажей и окнами на Сену. Отец, пользуясь временным спадом цен, выкупил солидный участок вокруг особняка и затеял строительство куда более обширного комплекса. Сын — собственно Иоганн Престейн Талд — строительство закончил, но поступил экстравагантно. Он не стал сносить особнячок, как планировалось изначально, а вписал его в общий ансамбль. Громадины новых построек возвышались справа и слева от дома, накрывали его сверху солидной аркой, но при этом первый офисный дом Престейнов остался полностью самостоятельной постройкой.
Несколько лет подряд возмущенная общественность, щедро оплаченная конкурентами AIE, требовала снести "воплощенную архитектурную мерзость", но денег для контрмер у Талда было достаточно, и со временем все затихло. А потом был новый скачок цен на парижскую недвижимость, сделавший ее самой дорогой в мире, и Престейн сохранил комплекс на балансе, даже с учетом того, что основные дела теперь решались в Реймсе.
С заходом солнца на внешнюю сторону зданий выползали мойщики окон, похожие на крошечных букашек. Днем их работа воспрещалась, во избежание искажения архитектурного ансамбля и облика столицы мира.
Слабо улыбаясь собственным мыслям, вспоминая о некоторой работе на картель Талда, Риман миновал скульптуру 'Механик, работающий с паровым насосом на электростанции', которая символизировала послевоенный подъем Франции. Еще одна достопримечательность, ради которой из Германии выписали лучшего мастера, Ланг, надо сказать, не подвел, произведение получилось впечатляющим. Постамент бронзовой композиции был обклеен совсем свежими рекламками, которые еще не успели сорвать ажаны. На сей раз рекламировали "ликвидный пистолет" — распылитель едкой взвеси, специально для самозащиты дам. А также радиевую зубную пасту, уникально дезинфицирующую полость рта и язык.
У самого моста небольшая толпа собралась под навесом уличного телевизора Маркони, торопясь опустить несколько сантимов в монетоприемник и посмотреть новый выпуск 'Удивительных историй'. Усталый клоун снимал грим прямо на улице. Взгляды клоуна и Римана на мгновение пересеклись, и старый мим отшатнулся, словно в его сторону плеснули кипятком. Ицхак пожал плечами и поднялся на мост, а клоун сгорбился и начал быстро собирать нехитрые принадлежности в старый потертый чемодан.
Риман давно заметил, что производит странное впечатление на таких вот людей, которые привыкли год за годом пропускать мимо тысячи человеческих лиц, в доли секунды безошибочно считывая всю суть их владельцев. Именно на них и еще на собак. Проблем это не доставляло, но казалось ... странным.
Хотя, кому какое дело?
Световой Мост был возведен на той же волне послевоенного строительства и тотальной городской перестройки, которая превратила комплекс Талда в выгоднейшее капиталовложение. Мост был очень широк — по нему вполне мог прокатиться сферотанк — но словно соткан из чугунной паутины. Постройка являла собой чудо инженерного искусства и торжество теории самонапряженной конструкции. По всей длине он был заключен в череду огромных эллипосовидных трубок, вытянутых на лучших стекольных заводах Лиона. Вечером в эллипсах включалась люминесцентная подсветка, и каждый, кто всходил на мост, ступал в длинный тоннель, сотканный из яркого меняющегося света. Комбинация света, который исходил словно сам собой, из воздуха, бликов на волнах Сены, авангардной архитектуры набережной и подсвеченного башней неба, создавали феерический эффект. Мост открылся пять лет назад и сразу отобрал пальму первенства у Зеркальной площади в Филадельфии, которая в свою очередь некогда отодвинула Красную площадь в Москве.
Сегодня был будний день и еще достаточно рано, так что посетителей на мосту было не слишком много. В самый раз для того, чтобы не привлекать внимания в толпе, но и не толкаться плечами. По понятным причинам Риман терпеть не мог толпы, она мешала его грузу за плечами.
Время.
Ицхак потер ладони, думая, что задержится не более трех минут, однако ждать не пришлось. Посредник пришел вовремя, секунда в секунду, чем заслужил несколько очков в глазах пунктуального Ицхака. Но пока не более того.
Двое мужчин отступили к одному из световых колец, повернувшись боком, чтобы свет не слепил. И внимательно оглядели друг друга.
С этим человеком Риман прежде не встречался и не работал, но рекомендации были получены из весьма надежных источников, а традиционная в таких случаях предоплата "за факт встречи" оказалась более чем достойной. Поэтому Ицхак счел возможным встретиться с посредником лично, как тот и настаивал. Хотя, разумеется, глава "Деспера" подстраховался, наняв специалистов-телохранителей из хорошей, проверенной парижской конторы. В данный момент Римана страховало не меньше десятка высококлассных и высокооплачиваемых бойцов.
— Париж... Я люблю Париж, — нейтрально начал разговор посредник. Говорил он спокойно, негромко, но и не шепотом — ровно так, чтобы хорошо слышал собеседник и больше никто.
— Я тоже. Но в больших дозах он утомляет, — так же нейтрально поддержал беседу Риман. — Здесь надо отдыхать.
— И спускать строго и заранее отмеренное количество денег, ни сантимом больше, — улыбнулся посредник.
Он понравился Риману. Спокойный, несуетливый человек, лишенный каких-либо запоминающихся и просто ярких черт. Никакого дергания, ужимок, тревожных взглядов по сторонам, то есть всего того, что привлекает нездоровое внимание. Только спокойная, доброжелательная деловитость. Но, разумеется, доверия от этого у Ицхака не добавилось.
— Итак?.. — короткое слово Римана повисло в воздухе.
— Да, понимаю, — посерьезнел посредник. — Итак, у моих ... коллег возникла затруднительная ситуация.
Он сделал секундную паузу и бросил невольный взгляд на заплечный груз Ицхака.
— Решение затруднительных ситуаций — это наша специализация, — поощрительно кивнул Риман.
Вот теперь посредник занервничал. Совершенно незаметно для стороннего взгляда, но вполне очевидно для опытного Римана.
— Вчера в Бейруте мы потеряли одного человека, — посредник словно в прорубь с ледяной водой бросился, преодолевая сомнение. — Его необходимо найти.
— И?.. — Риман снова предпочел многозначительную недосказанность.
Посредник выразительно потер шею. Ицхак вздохнул и придвинулся чуть ближе, доверительно склонив голову к собеседнику.
— Друг мой, — негромко сообщил он. — Вас рекомендовали весьма уважаемые мной партнеры, поэтому я кое-что разъясню прежде, чем мы расстанемся. "Деспер" занимается проводкой конвоев, подготовкой и тренировкой бойцов, охраной, карательными операциями, ведением ограниченных боевых операций в частных интересах. Мы — наемники. А вам нужен профессиональный убийца. Вы обратились не по адресу. Засим позвольте откланяться.
— Постойте! — посредник подхватил готового уйти Римана за плечо и под недоуменным взглядом сразу отступил, поднимая руки, как будто сдаваясь.
— Подождите... Все не совсем так, я не договорил. Этот человек покинул город и в сопровождении вооруженной охраны исчез. Это ведь уже скорее по вашей части? Нам говорили, что вам уже доводилось перехватывать ...
Риман предупреждающе поднял руку, и посредник осекся. закончив тоном ниже:
— Вы лучшие из лучших, поэтому ...
— Достаточно, — строго попросил Ицхак.
Людей на мосту прибавилось, однако настоящий наплыв туристов был еще впереди. В небе проплыла сигара трансконтинентального дирижабля, привлекаемая башней, как рыбка удильщиком. Иллюминация на высотке Ворраля не только была невероятно зрелищна, но и отлично помогала штурманам дирижаблей класса "А+". Летающие гиганты высаживали элитных пассажиров на специальной площадке Башни, а сами следовали дальше, к городской окраине и стационарным эллингам.
— Исчез... и с охраной, — Риман задумчиво покачал головой. — Его увозят куда-то, в конкретное место, под конвоем?
— Мы не знаем. Поэтому и обратились к вам. Нас уверили, что у вас прочные связи в регионе, сеть информаторов, выход на пинкертонов. И возможность разгромить любое вооруженное сопровождение.
— Что же, это описание уже больше подходит к нашему профилю работы, — согласился Риман. — Подробности?
Посредник извлек из внутреннего кармана пиджака незапечатанный конверт без всяких надписей. Ицхак отметил, что руки у собеседника были затянуты в нитяные перчатки телесного цвета. Почти незаметно со стороны, однако гарантирует от оставления отпечатков. Наверняка и конверт, и содержимое тоже чисты, как задница новорожденного.
Риман привычно приоткрыл конверт, заглянул внутрь, прикрывая от стороннего взгляда. Быстро просмотрел тонкую стопку листов и три фотографии, а затем подумал, сумел ли посредник прочитать на его лице тень удивления или все-таки эмоции удалось скрыть.
Да, заказ был в рамках деятельности "Деспера", по крайней мере, Риман время от времени занимался подобными вещами, в отличие от его коллеги и совладельца компании, который предпочитал чисто военные операции.
Но ...
Риман закрыл конверт, завернул клапан и спрятал в карман собственной куртки. По неписанной традиции это ни о чем не говорило — исполнитель мог взять предоставленные материалы, чтобы обдумать ситуацию и принять решение после.
— Это будет ... точнее может быть ... очень дорого, — Риман сделал особый упор на слове "очень" и с неудовольствием отметил, что его голос звучит не так уверенно, как следовало бы. Честно говоря, завись это дело только от его решения, Ицхак сразу выбросил бы конверт в Сену и первым же рейсом улетел в Африку, на свою станцию. Пожалуй, даже не первым рейсом, а сразу наняв настоящий самолет, не авиетку. И там, на укрепленном форпосте африканского направления "Деспера" отсиживался бы, выжидая, чем все закончится.
Но у компании было два направления и два совладельца. По негласному уговору Риман не мог принимать такие решения единолично, без консультации с партнером. И, к сожалению, в точности знал, что скажет Беркли. Причем будет совершенно прав, как это ни прискорбно.
— Очень, — повторил Риман, испытующе глядя на собеседника. Тот как будто лишь этого и ждал. Он раскрыл ладонь, незаметно показывая ее Ицхаку. На нитяной перчатке было чернильным карандашом выведено число. Нехитрая, со стороны немного забавная, но проверенная временем и эффективная предосторожность. Мало ли, что человек написал на руке, чтобы не забыть.
Риман вторично подумал, сумел ли он сохранить лицо. И впервые за все время существования компании всерьез задумался — а может не стоит сообщать о предложении коллеге? Отклонить и умолчать?
К сожалению, не выйдет, по многим причинам.
— Если он успел скрыться в Европе или в крупном городе, мы прекратим преследование, — предупредил Ицхак. — Но возьмем свои комиссионные за проделанную работу.
— Это приемлемо, — согласился посредник. — В этом случае просто передайте нам точное местонахождение. Треть суммы в любом случае останется за вами.
Риман подавил острое желание скрипнуть зубами. Это был "черный", гнилой контракт. Гнилой со всех сторон. Но при такой сумме отвертеться от него вряд ли удастся. Только не теперь, когда проклятый Капитан Торрес подложил "Десперу" роскошную, хорошо выдержанную на солнце дохлую свинью, сорвав сразу два выгодных дела, под которые уже были заведены немалые расходы. Потери требовалось компенсировать, и быстро.
— Давайте проясним еще один момент, — с преувеличенной вежливостью, очень ровно вымолвил Риман. — Если мы возьмемся за это дело...
"Когда, черт побери, мы возьмемся за это дело, чтоб вас всех... за такие то деньги!"
— ... И найдем этого человека, что нам в точности следует с ним сделать? С ним, его охраной, а так же возможными спутниками.
Посредник повторил жест с горлом.
Риман медленно покачал головой.
— Нет, так не пойдет, — сказал он. — У нас специфическая работа. Неизвестно, где он окажется, кто с ним будет, в каких обстоятельствах. Это может произойти в церкви, на ярмарке, в деревне, на свадьбе или похоронах. Всякое случалось.
Посредник молчал, пауза затягивалась. Но Риман был намерен получить ответ. предельно четкий и не допускающий толкования. Он терпеливо ждал. И посредник сдался.
— Когда вы их найдете... — он потер ладони, которые, похоже, немилосердно потели, на тонкой ткани проступили темные пятна.
— Убейте всех, без исключения.
