- Ты не ведьма, ты- Воровка!!!

— Мам, я есть хочу!

— Мам, а долго мы тут прятаться будем? В этом сарае? Ты уверена, что те не люди с ножами нас тут не найдут?

Я, стоя возле дома, постаралась отдышаться, после стремительного бега, но заинтересовалась и, подойдя к окну, прислушалась к разговору.

— Это шлюхино отродье нас голодом мучить вздумала! Не даром ваш отец её шлюхой называл, ишь как ножки перед басурманскими отродьями раскинула. — мачеха говорила зло,едва сдерживаясь и буквально выплевывая слова.— Нет. Не найдут. Пока она этих троих обхаживает, обстирывает, кормит и ублажает им незачем нас искать...— Не, ну какова шлюха, а?!

Я, услышав, как она подошла к тому самому окну, рядом с которым стояла я, тут же пригнулась и прижалась к земле так, чтобы она меня не заметила.

Мачеха на минуту замолчала, будто успокаиваясь, но надолго терпения ей не хватило, чем больше она думала обо мне, тем больше распалялась. А я... я начала задыхаться от обиды.

Она вгляделась в окно и стала расхаживаться перед окном взад и вперед, поминутно заглядывая окно, высматривая меня.

— И никак не сдохнет, падаль, хоть на что-то сгодилась. Шлюха подзаборная. Гнида басурманская! Мало я её травила, да удавить нельзя было...Ведьма подколодная! Да если б не она...?!

— Ведьма! Подстилка бусурманская!

— Гнида поганая! Скотница лесная!

Вторили сестренки матери

Я, прижав узелок с едой и передачей к груди, едва сдерживала крики и рыдания. За что??? Почему?!

Ведь она сама... пришла. Плакала, кинувшись в ноги, умоляла спасти честь сестер, за которых сейчас некому было вступиться. А у них богатые женихи в соседней деревне в три дня пути от нашей.

Пошла, поверив уговорам мачехи, понадеявшись на ее теплое отношение, в случае помощи. И всем ее словам поверила: и в 'дочку любимую', 'и мужа тебе сосватаем, при твоей красе, а Варюшу ж кто порченную возьмет?' и даже в лживое 'только на тебя, кровинушка моя, надежда'. Врала. Кругом и всюду врала.

Спрятала родню в лесном домике, доставшемся мне от предыдущего лесника, которого выхаживала после драк в местном кабаке. Местные про лесной домик молчали, сами всех дочек схоронили в лесу кто где мог. А теперь молча наблюдали за насилием надо мной. Ни один не вмешался. Зачем? Кто я им? И ради чего я все это терпела?!

Натянутая в груди струна оборвалась водопадом неимоверной боли, от проклятий той, что я робко называла мамой.

Поползла за угол дома, откуда меня б не было видно, и побежала в чащу, прижимая к себе узелок с едой, что несла для них. Слёзы душили, рыдания уже не сдерживала. Просто летела на пролом в глубь леса.

Дома мне прямо говорили, что я поздний и ненужный ребёнок и родилась после нашествия очередного войска. Тёмные глаза, смуглая кожа, черные волосы были бельмом и позором для семьи блондинов.

Поэтому мать и ушла однажды в лес и не вернулась.

Отец женился второй раз, когда мне было четыре. На маминой сестре, оставшуюся вдовой, после того самого нашествия, с двумя дочками на руках, старше меня на 4 и 6 лет. И я очень хотела понравится мачехе, выполняла все поручения, которые она давала, но одобрения так и не получала. Даже за само обращение "мама", была не раз поколочена. Моя черная коса и смуглая кожа каждый раз напоминали мачехе насколько я сама непохожа на нее и сестер. И как похожа на тех, кто отнял у нее все. Своей я так и не стала.

Сколько себя помню, я не сидела без дела. Вставала с петухами, замачивала просо для живности,ставила тесто на хлеб, собирала росу для сестер-красавиц. Пряла, убирала, чистила. Ухаживала за всем большим хозяйством: корова, куры, даже волкодавом, охраняющим дом. И ведь верила же, что если постараюсь чуть-чуть, еще немного, матушка похвалит меня, погладит по голове, как младших сестриц и вытащит припасенный с ярмарки леденец.

А сейчас... ничего меня не держит в доме. Ни матушка, ни сестры, ни даже животные. Корову разбойники пустили под нож в первый же день, а мой пес, пал, защищая меня. К горлу подступил комок, животные были добрее ко мне, чем родные и близкие люди.

Пока бежала, потеряла счет времени, в голове пусто, ни одной мысли. Где я? Кто я? Почему бегу? Споткнулась об корень, выронила узелок и с кувырком плюхнулась в необычайно холодный родник с небольшим озерцом. Оттолкнулась от дна и всплыла.

Стояла по шею в леденящей воде и смотрела на незнакомое звездное небо. Встрепенулась, когда холод пробрался в кости и тело, обнимая, баюкая и зовя в удивительно теплые и светлые объятия сна. Тело само двигалось, словно зная, что ему нужно и необходимо.

Вылезла, дрожа, на берег, нашла мыльный корень и пушистую сосновую ветку с большим количеством пожелтевшими, но крепкими иглами, и вернулась в воду. Терла кожу с остервенением, стирая с себя грязь потных лап насильников, матушкины слова.

Только когда кожа равномерно покрылась кровоточащими царапинами, я легла на воду, раскинув руки. Попросила природу-мать умыть и очисть мое тело, дать сил жить дальше.

Холод проникал в каждую клеточку, отнимая любое тепло. Просачивался в сердце и душу, оставляя после себя лишь безразличие. К матушке, к отцу, сестрам, ко всем, кто остался там... в прошлом.

Очнулась я от того, что какая-то наглая птичка клюнула меня в лоб.

Встала. Осмотрелась. Невероятно красивое место. Зеленные высоченные деревья, Кустарники с видневшимися отсюда ягодами, чистый родник с небольшим озером. Рассветное небо и раннее пение птичек, вселяло в меня уверенность в том, что жизнь продолжается, и она прекрасна. вздохнула чистый и холодный воздух, и улыбнулась новому дню. Прошла к своим вещам. Узелок попал на камень и не промок, чему я была очень рада.

Стала огладывать свое платье из мешковины. И, хорошенько прополоскав, одела. Кроме нее, из одежды у меня остался платок из мешковины-узелка. И все.

Вздохнула, жалея, что не взяла больше. И еды и кучу еще мелких и очень нужных мелочей. Пока платье сушилось, я решила оглядеть свои пожитки и прикинуть, где бы мне можно худо бедно спрятаться и спать ночью.

Достала сухарик хлеба и тихонько поела.

Недалеко от озера нашла старую берлогу-пещеру. С трупом медведя внутри. Ну как с трупом, от него остались лишь клочки меха и кости.

Я выскоблила пещеру. И хорошенько прокоптила ее костром, который собственноручно добыла. Благо в узелке было огниво и кремень. Я собиралась дать их сестрам, чтоб те хоть огонек развести могли, в холодном домике. И фляжка была. Воины выбросили. Маленькая для них. Для меня как раз. А вот без ножика было худо, но я хоть узелок не выкинула!

Пол в пещере равномерно покрыла углем, травой и валежником, что в лесу насобирала.

На голой земле спать нельзя. Пришлось еще из камней выложить небольшую ямку, что я вырыла для костра, и вокруг еще камней накидать, мало ли. Вдруг искра на валежник попадет? кроватку я себе на углях сделала. Посыпала сухим мхом, в узелок сухой травы накидала, а прикрывалась длинной юбкой. Недалеко от родника я нашла большое озеро. Водопой для животных. Там еще медведи бывали и я там у них часто рыбку воровала, когда они ее ловили и на берег кидали. видимо, из-за запаха, животные и хищники обходили мою берлогу и родник стороной. Территория, или еще чего. Наблюдая за белками, я находила их схроны и подчищала их, оставляя им половину. Мне нужнее, но и они от голода не умрут. Грибочки, орешки, ягоды, коренья рыба...должно хватить. Но до зимы времени почти не осталось.

По утрам чувствовались приближающиеся холода.

Сделала себе лапти, из бересты, чтоб ноги не болели. так же навязала себе из прутьев дверь и днище кровати.

На потолке пещеры у меня висели прутья с припасами.

Так же в берлогу притаранила бревно пустое внутри.

Присмотрела норки зайцев и лис. Вдруг что.

Неподалеку от берлоги натаскала в кучу валежника, сухой травы и сухих веток, что насобирала в лесу. Обложила пещеру этаким забором из будущего топлива.

А в один удачный для лова рыбы с озера (вода ушла, а рыбы на мелководье полно,) я, с полным узелком вычищенной рыбы (заточенные ребра медведя об кремень, заменили ножи), с отчаяньем увидела, что в мою пещеру завалился на зимовку медведь.

Следующий дни я наблюдала, как он туда тащит еще валежника с отчаяньем.

По утрам были крепкие заморозки.

Рыбы я насобирала, чистила, чуть подкоптила и прямо с углями в глине у берега и замороженной ночным морозом закапала в землю с углями.

Убедившись, что медведь крепко уснул, я устроилась рядом. Хорошо, что запас не тронул.

Недалеко я нашла небольшую нору и днем потихоньку расширяла его и перетаскивала туда запас топлива.

Пока медведь крепко спал, я спокойно могла спать, нечего не боясь. А кода замерзала, то и под его боком.

Часто выходила на охоту. Я в короткое время научилась очень хорошо пользоваться ножами. Хотя и после этого приходилось спать в своей норе, чтоб не разбудить медведя.

Когда зима подходила к концу, выяснилось, что медведь— это медведица. Приняв роды и приложив двух малышей к соскам, я умиленно и измученно улыбалась.

А К концу дня, я рискнула. И осторожно отпила молока. Прямо из соска.

Так и пережила холод и голод. Пила восхитительное, густое, теплое и сладкое молоко. И иногда следила за медвежатами. Находила, и возвращала на место.

С первыми подснежниками растаял снег и проснулась медведица.

Пришлось переселяться в свою нору. В которую я давно перенесла все остатки запасов.

Следя за медведицей, я и себе находила пропитание.

А потом они ушли и не вернулись.

Долго я по ним горевала. Искала. Боялась, что они напоролись на охотников или еще каких тварей из людей.

Слыша, как с каждой ночью, вой волков становится ближе, я Ушла в лес.

Нехватка еды сказалась сразу. Как и нехватка сна. Спала на высоко на дереве, ела тогда, когда чего найду. Даже сырое мясо ела. Некогда было разводить костер. Да и не хотелось.

А потом, когда я совсем отчаялась, и упала в изнеможении на землю, я вдруг увидела перед собой девушку, необычайно красивую, черноволосую с ярко зелеными глазами, ласково мне улыбающуюся. И наклонившуюся, с протянутой ко мне рукой.

Я, с абсолютно пустой головой и страхом, что это мираж, и на самом деле я никому не нужна, протянула слабую и дрожащую руку ей в ответ.

Она неожиданно сильно и крепко меня схватила за ладошку, рывком подняла.

А дальше мир вокруг разлетелся осколками из калейдоскопа, завертелся.

И я оказалась на открытой поляне, в мерцающем круге пентаграммы. А вокруг гигантские деревья просто невероятной высоты и толщины, ночное и звездное небо, и удивленно-радостные выражения лиц ведьм. В плащах, шляпках и с горящими болотными огоньками, парящими вокруг них.

Это стало последней каплей в тот момент, и я потеряла сознание.

ГЛАВА 1. ПОСВЯЩЕНИЕ.

После того, как моя подруга и сестра по ремеслу, привела меня а общину, я полтора года обучалась у старших ведьм травничеству и готовилась к ритуалу. На 13-летие, я прошла ритуал смерти, когда меня поили зельем, и меня ненадолго забирала Смерть в свои владения, пока они обрывали все связи в том мире с родными и теми насильниками, пересылая им то, чем щедро они одаривали меня (боль, болезни, побои, унижения), порча им здоровья, отнимая удачу, и отбирая всю украденную ими у меня энергию, чтоб мне хватило на возвращение. И убивая насильников, ибо иначе никак, но с позволении природы и предков, отправили их на новый круг перерождения.

А после у меня пробудились все спящие силы и я 4 года обучалась ведовству и целительству, однажды на практику я отправилась в мир, где свирепствовали болезни и эпидемии. И готовилась к посвящению в 17 лет.

Никто не знал дату первого моего рождения. Родилась я весной. Поэтому дату рождения взяли датой того ритуала, когда рвали связи и давали имя. Дату имя наречения. Проведенного в день первой девичьей крови.

Через два дня состоится посвящение.

Проснувшись, я долго смотрела в потолок своего живого домика, которого растили всей общиной и был преподнесен мне в Дар, после имя наречения. На следующий день каждая ведьма подарила мне то, что было мне очень необходимо в хозяйстве.

Семена, котелки. Прядильный станок с веретеном. Кухонную утварь, ткань на одежду, серебренные иглы, и мн мн другое, необходимое в каждом хозяйстве. И для травничества.

Мужчины поставили мне печку и столик с кроваткой под меня. Так же посуду из дерева.

Так как с имя наречением меня на лысо побрили, одна сердобольная ведьма подарила изысканный платок.

А вот животинку и колюще режущее (кроме иголок) дарить было нельзя. Их нужно было заработать.

Мой огород был самым большим и обильным. И я потихоньку выменивала излишки на рыбу, меха и ткань.

Выменивала на ткани, пока меня не научили под корнями древо, на вершине которого стоял мой домик, растить специальные травы и делать из них ткани для своих нужд. В основном лен и коноплю. Из которой я делала и ткань, и веревки, и вышивала занавеси.

В ответ я обучила ведьму подружку, которая и семена дала, терпеливо обучала ткани делать, как крючком вязать и спицами, и как выращивать грибочки в домашних условиях. И дала семена от помидора, который иссох, тот самый, что я в узелке из дома унесла, черешни и земляники. Ибо семена хранила. В голод, в лесу, мечтала и надеялась, что когда нибудь я построю домик с огородом

В моём огородике росли эти помидоры, черешня, и земляника, дающая урожай постоянно. Мы усики от земляники все желающим ведьмам раздали, в обмен на рецепты и семена целебных растений и как их растить.

Взаимовыгодное дело.

Потом они заполнили мне мемуар ведьмы, со всеми рецептами и заговорами, а я им закрывала соленья, варенья, салаты.

Один год (с 14 до 15) я провела в одном мире, на правах целительницы, я практиковалась. Оттуда пришлось бежать. Хотели сжечь. А ведь я их собственными руками от чумы спасала. Даже сама заразилась. Но меня подруга ведьма-странница выходила.

В 15 мне разрешили редкие вылазки в миры для работы, покупок и подработок. Видела все расы: и людей, и гномов, и эльфов, и нагов (полулюди полу змеи) и фей.

А попадали мы в праздники и на ярмарки. Нам надо было продать или обменять лечебные зелья на нужное нам и полезное. Редко мне везло, но метко.

Так как я не бойкая девица, способная расхвалить и продать товар, то я прислушивалась к интуиции и шла к тем, кому нужно то, или иное лечебное зелье.

Попадала чаще на нищих, которые кроме слова доброго и дать было нечего. Но были и другие.

В оплату я просила то, что советовали старшие. "В уплату я возьму с вас то, что лежит у вас в карманах". Иногда это были монеты, кошельки. Чаще всего забытый хлам. Иногда и драгоценности были. Редко.

* * *

Однажды одному эльфу я всучивала свое зелье утверждая, что поможет. А он не верил. Как же, человеческая ведьма сможет излечить смертельное проклятье, перед кем пасовали все маги?

Он скептически глянул на меня, выгреб из карманов много драгоценностей и мешочек с золотом и одним махом выпил крайне противное зелье. И выпучив глаза, упал, задергавшись в судорогах.