...не повод для знакомства

Предисловие

— Сука! — Саша-Аметист с силой швырнул на стол пачку фотографий. — Тварь! Паскуда!!! Убью!

Он давно подозревал. Да что там подозревал, он попросту был уверен, что Люська ему изменяет, а теперь появились и доказательства. Шалава! Ну теперь держись, гадина...

Давно следовало нанять детектива и проверить, чем она занимается в его отсутствие. Ну ничего, лучше поздно, чем никогда...Теперь она быстро соскочит с его фамилии...

Они женаты уже почти два года. И все два года Аметист недоумевал, зачем он на ней женился. Повелся на общее увлечение. Мода такая была в то время среди братвы жениться на длинноногих грудастых блондинках. Чем меньше извилин в голове у невесты, тем выше класс. Хорошо хоть не поленился брачный контракт составить! Теперь, с такими-то доказательствами, она после развода останется ни с чем. Так ей, дуре, и надо! Не хрен ноги раздвигать перед каждым встречным-поперечным!

И ведь ладно бы любовь вдруг приключилась, ну с кем не бывает? Так ведь нет, у нее такая "любовь" каждый день случается, а то и не по одному разу. Такая "любовь" нимфоманией называется. Ей без разницы, под кого ложиться — хоть под банкира, хоть под грузчика, лишь бы мужик был. Шалава она и есть... Ирония судьбы — ведь с предыдущей женой, Юлькой, он развелся как раз по противоположной причине — той было наплевать на секс. До женитьбы она делала вид, что ей это дело очень даже по вкусу, а после свадьбы оказалось совсем наоборот. Поначалу прикрывалась то усталостью, то головной болью, то еще чем нибудь. А потом откровенно заявила законному супругу: иди, мол, к ближайшей гостинице, да сними себе телку на ночь, а меня оставь в покое. Или, еще лучше, купи себе бабу надувную да забавляйся с ней целыми днями, и в плане безопасности отличное средство — уж от резиновой-то ты никакой болячки не подхватишь! Ох и больно было услышать такое... Самое обидное, что с Юлькой ему было хорошо. Нет, не в постели, там-то как раз бывало и лучше, а в плане духовности. Конечно, особо душевным Саньку не назовешь, но и он, как говорится, не постелью единой... Да и внешне Юлька была хоть куда, Люська-шалава перед ней моль бледная. Да-а, не везет ему в личной жизни...

Вообще-то, Юлька у него тоже не первый опыт семейной жизни. С Юлькой он и прожил-то всего несколько месяцев, чуть больше полугода. А до этого была Оля. С ней семейная симфония тянулась несколько лет, то затухая, то вновь разгораясь на некоторое время.

На Ольге он женился в неполных 20 лет по глупости, по дурости, по молодости лет... Ей и вовсе в ту пору только-только 18 стукнуло. Любовь была первая, любовь была дикая... Пока жили каждый у своих родителей — все было замечательно, надышаться друг другом не могли. Стоило поселиться в одном доме, как начинали отчего-то друг дружку тихо ненавидеть. Что им мешало быть вместе — ни он, ни она сказать не могли. Но какая-то незримая стена стояла между ними неодолимой преградой, превращая любящих людей в лютых ненавистников. Только разбегались по папам-мамам, как тут же любовь вспыхивала с новой силой, но увы, опять ненадолго... Тянулась вся эта катавасия лет шесть, и еще неизвестно, чем бы закончился этот брак, не случись у Саньки в то время коротенький, ни к чему не обязывающий романчик на стороне. Да сколько их было, таких романов, и Ольга, если и не знала наверняка, то уж точно догадывалась об их существовании. Такие мимолетные Санькины закидоны ее мало беспокоили, потому как уверена она была в его любви к себе на двести пятьдесят процентов с гаком. Но однажды...

Саша родился и большую часть жизни прожил в славном городе Красноярске. Семья парню досталась более чем приличная: мама Анна Федоровна — заслуженный учитель России, педагог с огромным стажем. Чуть не четверть жителей Красноярска можно было назвать ее учениками. Или хотя бы родственниками ее учеников. В общем, была Анна Федоровна Брюллова фигурой в городе заметной. В конце-концов ее, такую положительную коммунистку, выбрали народным депутатом сначала городского разлива, а потом и до краевого доросла. Папа тоже не подкачал. Филипп Игнатьевич был главным механиком большого и архисекретного военного завода, так называемого почтового ящика. Родители — уважаемые в городе люди, дом — полная чаша, а сын... Сынуля вырос балованным и хитрожопым парнем. Все всегда сходило ему с рук. Поначалу — мальчишеские проказы, позже — более серьезные делишки. Его друзья за подобные "шалости" уже сроки отмотали, а Саньке — все ничего, как с гуся вода. Куда б ни вляпался, мама с папой из любой грязи вытащат...

Потихоньку, понемножку Саша стал хорошо известен в городских криминальных кругах. Занимался разными делами, но не зарывался — воровство и кровь были не для него, он предпочитал отнимать деньги у людей более чистыми методами. Кидануть в картишки, например, или завернуть сложную аферу, да так, чтобы концы в воду... Временами он все же попадал в поле зрения правоохранительных органов, но мама-депутат была тут как тут, вслед за мамой следовал звонок из первого отдела самого секретного в крае объекта. Вот так, общими усилиями, родители и вытягивали сыночка из всех передряг.

А однажды так и вовсе подфартило — одна из многочисленных избирателей, главврач местного дурдома, за помощь с жилыми квадратными метрами отблагодарила Анну Федоровну справочкой из психдиспансера для депутатского сыночка: мол, имярек в силу такой-то болезни не совсем отвечает за свои действия, а потому гонениям за совершенные деяния не подлежит... И началась с тех пор у Сашеньки жизнь беззаботная. Правда, по маменькиной просьбе он не наглел, по-прежнему предпочитая полузаконные способы экспроприации денежных знаков у законопослушных граждан.

Криминальный мир принял депутатского сынка с распростертыми объятиями — мало того, что самому все с рук сходит, так при случае маменька и за "друга детства" похлопочет, или за "соседа по парте". От знаменитой фамилии Брюллов стали Сашу кликать Брюликом, потом пошло в разнобой — кто Алмазом обзовет, кто Изумрудом. Потом все чаще стали величать Аметистом, да так и прилепилась кликуха — Саша-Аметист.

Братва Аметиста уважала за ручки золотые. В картишки с ним садиться — себе дороже выйдет. И ведь поймать его на мухляже было невозможно, Саша в своем деле был артистом, за что иногда его называли Акопяном. Был у него еще один непревзойденный талант, в наше время буквально золотоносный — мог Саня нарисовать любую подпись, какой бы закрученной-навороченной она ни была. Да так рисовал, что хозяин подписи не мог понять, что это подделка, и долго ломал голову, как же он мог подписать такую бумагу...

На смену старым временам пришли новые, и красноярская братва поехала покорять столицу. Таким макаром Аметист, имея за плечами два незадавшихся брака, оказался в Москве. Поначалу занимался со товарищи привычным делом — "катали" лохов, разрабатывали хитроумные аферы. В Москве дураков — тьма-тьмущая, а дураков надо учить. И они старались на благо родины, без устали занимаясь образованием граждан.

Потом довольно быстро, как-то вдруг в Красноярске крепко встал на ноги один мужик, бывший школьный учитель. Неизвестно, был ли он силен в педагогике, зато в экономике оказался большим умницей. Каким образом учителю удалось стать главой металлургического концерна — неисповедимы пути господни, но теперь Педагог пытался усидеть одним местом на двух стульях. Покинуть Красноярск не мог в силу необходимости приглядывать за комбинатом (кусок-то лакомый, только отвернись — уведут без зазрения совести!), но и в Москве надо было контролировать определенные структуры, потому как там еще больше охотников до его пирога.

Вот тут-то Педагогу и пригодилась братва красноярская. С их помощью он и край родной держал под полным контролем, и в столице строго соблюдал свои интересы. Братва с таким прикрытием вышла из подполья, поднялась во весь рост. Период первоначального накопления капитала, насквозь криминальный, остался позади. Теперь они занимались, в основном, законными махинациями. Кто бы мог подумать всего несколько лет назад, что легально можно зарабатывать гораздо более крупные суммы и в национальной, и в международной, зеленого цвета, валюте. Теперь у них был свой банк, свои, вполне легальные, фирмы. Занимались, в основном, продвижением красноярского металла на международный рынок. Ну и так, мелочевкой тоже не брезговали. В совокупности суммы выходили о-очень немалые, а многократно пропущенные через сеть своих и чужих банков, давали и вовсе офигенную прибыль. В результате необходимость катать лохов отпала за ненадобностью, разве что так, поразмяться слегка, чтобы навыки не потерять. Больше того, как порядочные граждане своей страны, они даже не уклонялись от уплаты налогов. Ну, или почти не уклонялись...

Жить под "крышей" Педагога было весьма удобно и о-очень прибыльно, и они служили папику верой и правдой. Со своей стороны, папик платил исправно, не жадничал — ему такое сотрудничество было более, чем выгодно. Легальный бизнес приносил немалые доходы и ему, и братве, потому жили они дружно и в Москве обосновались надолго.

Для пущей солидности братки стали потихоньку обзаводиться семьями, обустраивать гнездышки. В силу недалекого криминального прошлого подруги у всех были приблизительно одного сорта. Вот и Аметист с дуру женился на Люське. И ведь знал, что шлюха! Но решил, что и сам не без греха, но ведь смог же из тени выйти. И она сможет стать нормальной женой. Размечтался...

Третий брак коту под хвост. Да, что-то у него личная жизнь не складывается... Из трех жен Ольга, первая, по сей день оставалась самым близким человеком. И сейчас, приезжая время от времени в Красноярск, он непременно заявлялся к ней в гости. Новый муж скрипел зубами, да поделать ничего не мог — Ольга ведь за Санечкой до сих пор скучает, правда, уверяет, что теперь они просто друзья... Сначала Саше было тяжело видеть рядом с ней чужого мужика, но со временем привык. Да чего там, будь Ольга свободна, он ни в коем случае не кинулся бы больше в ее объятия. Недаром говорят — нельзя дважды войти в одну реку... Нет, теперь он испытывал к Ольге хоть и нежные, но сугубо дружеские, можно сказать, родственные чувства. Теперь даже разлука уже не делала ее желанной, как раньше. Так стало после того его романчика, который сначала казался одним из многих. И только теперь он понимает, что тот роман был особым, именно после него Оля постепенно перестала быть его любимой женщиной, превратившись в ближайшую подругу.

... Они со Славкой, приятелем и "коллегой", подъехали в тот вечер к гостинице "Красноярск" — здесь была забита важная "стрелка", но клиент не пришел, почуял "кидок". Прождав напрасно два часа, обратили наконец внимание на двух девчонок, скромно перекуривавших на скамеечке напротив входа в гостиницу. Помаленьку разговорились, познакомились. Тома и Лариса командировочные, живут в этой гостинице. Тома, невысокая брюнеточка со смешным коротким хвостиком, приехала из Хабаровска. Высокая стройная Лариса, яркая шатенка — сибирячка, почти их соседка, из Омска. В то время высокие барышни еще не пользовались повышенным спросом, и Саньке приглянулась маленькая Тамара. Да он и сам-то был не особо высок, чуть выше среднего роста — куда уж ему со стропилой в постели кувыркаться! А вот Слава у родителей удался на славу (прошу прощения за нечаянный каламбур) — роста гренадерского, да и фактурой здоров вышел, так что ему куда сподручнее будет с Ларисой. Вообще-то Славке тоже приглянулась ладненькая Тома, ну да ладно, чего не сделаешь для друга. В принципе, Лариса вполне ничего...

— Девочки, а как насчет чашечки супа, — лукаво спросил Аметист. — Поехали?

Девочки пошептались минутку, не стали ломаться и сели в машину.

"На суп" поехали к Саньке. Его старики последнее время потянулись поближе к природе, купили большой добротный дом в селе, где и жили каждое лето. В этом году пришлось им там задержаться: Филипп Игнатьевич слег с микроинсультом и перевозить его в город в таком состоянии небезопасно, дорога-то вся в ухабах, да и езды в лучшем случае часов шесть будет по сибирским просторам... И Сашка вволю резвился в трехкомнатной квартире, пока Ольга отсиживалась у своих родителей, в очередной раз старательно изображая из себя обиженную.

У Анны Федоровны в скорости ожидался юбилейчик — пятидесятилетие уважаемого депутата. К торжественному событию заготовили море выпивки — балкон был уставлен ящиками с водкой и вином. Аметист вытянул из ящика бутылку "Токайского".

Посидели тесной компанией, выпили хорошего винишка, послушали музычку и разошлись по "номерам". Сашка, будучи хозяином, отправился в собственную спальню с удобной двуспальной кроватью, на которой они резвились с Ольгой в редкие моменты совместной жизни. Повалив гостью на кровать, приступил к ласкам. Тамара не сопротивлялась, с готовностью отвечая на каждый поцелуй. Да и сама была вполне активна. Но как только прелюдия закончилась и Санька приступил непосредственно к тому, ради чего, собственно, и затевался сабантуй, как гостья подскочила:

— Нет, не спеши.

Ну вот, еще одна актрисуля. Сейчас будет изображать из себя девочку нецелованную. Какого, спрашивается, на хату ехала? Как его бесили подобные дамочки! Более чем легкое поведение прет из нее во все дыры, сама фактически прыгает в постель к первому встречному, а как только в ней оказывается, тут же вспоминает, что она порядочная девушка! Хотел было высказать гостье все, что о ней думает, да не успел.

— Не люблю, как собачка, не умывшись, не подмывшись. Все нужно делать красиво. Я в душ, жди меня. Или, может, присоединишься? — спросила игриво и вышла из комнаты, оставив обалдевшего Сашку в одиночестве. Да, его уже давно никто не удивлял, а этой пигалице удалось с ходу...

Долго уговаривать Саньку не было необходимости, он подхватился и побежал в ванную. Дверь оказалась незапертой. Тамара уже стояла под струящимся потоком воды. У Аметиста аж дух перехватило — хрупкая фигурка была почти прозрачной, словно светилась изнутри. Или это вода светится? Лучи от обычного плафона играли в мелких брызгах, многократно отражаясь и орошая тоненькую фигурку разноцветными капельками света. В паху сладко заныло. Сашка быстро разделся и влез в ванну.

Нет, ну до какого абсурда может довести рационализм! Какая сволочь спроектировала такие крошечные ванны в типовых домах?! Тот архитектор что, сам никогда не занимался сексом в душе?

Это было ни на что не похоже. Саня был уверен, что лучше Ольги в постели никого быть не может. О, как он ошибался!

Тамара оказалась абсолютно раскрепощенной особой. Казалось, для нее не существовало понятий "можно — нельзя", "красиво — некрасиво", "стыдно — нестыдно". Все было можно. Все, что могло доставить ей удовольствие. Казалось, она ни мало не озабочена желанием удовлетворить партнера. Она доставляла удовольствие себе, любимой, и лишь попутно, словно побочный эффект, доставляя его Сашке. Удивительно, но именно от этого он получил такой кайф, которого не испытывал никогда в своей жизни! Обычно женщины старались всячески усладить именно партнера, как бы получая удовлетворение от его оргазма, бросая себя под ноги своему господину.