Одиночество удел великих.Рейдер.

(совсем не моряк. если будут замечания (и мат за некомпетентность) принимаю в полной мере.

Рейдер. Удел — одиночество.

__________________________________________________________________________

Баренцево море.

Зачастую мы состоим из кучи незаметных и обыденных мелочей,

нежели из чего-то большого и важного.

Как там в песне: "...а море смеялось..."??!! Хрен оно смеялось. Здесь, в северных широтах, да ещё в это время года оно, как правило, хмурое, как и небо, набрякшее свинцом низких облаков, плюющееся льдящимися каплями. И ветер, сырой и промозглый, треплющий колючим скрабом мóроси и снежинок единственное, что не укрыто под штормовым плащом — лицо.

Терентьев щурился на ветер, закрывая наветренную щёку отворотом капюшона, глядя с открытого мостика, как при очередной смене курса, крейсер подставляет то одну скулу под удары волн, то другую. Впрочем, при таком волнении, на 16 узлах, 26 000-тонный корабль стальным монолитом взрезал неспокойное Баренцево море, словно не замечая взлохмаченных волн, отбрасывая пенные усы уже ближе к полубаку — следствие большого развала носовых обводов. Иной раз особо рьяная волна вздымала тучи брызг, но высокая носовая конечность и в худшую погоду не допускала забрызгивания палубы.

Взгляд невольно скользнул на рядки крышек-люков, закрывающих главный ударный комплекс — двадцать крылатых ракет "Гранит".

"Всё-таки смеётся, — сделал вывод капитан 1-го ранга Терентьев, командир атомного крейсера "Пётр Великий", — только недобро, как-то, пакостно".

После его вступления в должность командира корабля, крейсер в основном торчал у причальной стенки, лишь пару раз выходя на выполнения учебных задач по стрельбам и маневрированию. Однако эволюции корабля были ограничены по длительности. Экипаж на "Петре" был не доукомплектован и ко всему ещё многие матросы и даже офицеры были новичками. Причина была в систершипе "Петра" — крейсере "Адмирал Нахимов", модернизация и ремонтные работы на котором подходили к завершению. На спешно доведённый до ума "Нахимов", просто не успевали набрать и обучить экипаж. Фактически полный апгрэйд по радиоэлектронной аппаратуре и новым системам вооружений требовал новых людей, с которыми тесно работали заводские специалисты. Но большинство же БЧ*, таких как ходовая, румпельная и остальные основные системы остались фактически прежними. Вот этих парней из экипажа "Петра" и забрали на новообкатываемый крейсер. * (БЧ — боевая часть).

Командование божи́лось, что, как только они натаскают там своих новобранцев — людей вернут. Терентьев же не особо в это верил и гонял своих в хвост и гриву. Сначала у причальной стенки по теории и с неработающими механизмами, доводя действия матросиков до автоматизма (типа имитации действий: там повернуть рычажок, тут щёлкнуть тумблером и т.д.). А уж потом и в короткие эволюции крейсера в море. Радовало хоть то, что доходяг-срочников было не более трёх десятков — основной экипаж состоял из офицеров и контрактников.

На командование он был не в обиде, понимая — если бы не обстоятельства с ускоренным вводом в эксплуатацию "Нахимова", то ему вообще не видеть этой должности. Проблема для него была в другом.

С некоторых пор Терентьев заметил, что любовь к морю изменила свой идеалистический окрас. Месяцы рутинной службы на берегу сыто расслабляют: когда приходишь на корабль от уюта и домашних котлет, как на какой-нибудь завод-фабрику, только что, выслушивая бравые рапорты у трапа и на мостике.

"Даже брюшко появляется", — с лёгким презрением думалось ему.

Но эта идиллия с берегом длится недолго и незаметно подкрадывается нудящее ощущение скуки и некий зов моря. И уже вступив на палубу, протопав по переходам, поднимаясь на мостик, вдруг замечаешь, как в тебя проникает через подошву ботинок затаённая вибрация не замолкающих механизмов. И ты невольно достраиваешь в мозгу многоэтажную конструкцию корабля, понимая его величие и силу: начиная от чутких "ушей" локаторных антенн, через посты различных БЧ и покоящихся в контейнерах боевых ракет, выжидающих своего часа, до необузданной, но прирученной энергии ядерной установки.

Последующий выход в море переполняет эйфорией ожидания новизны, сопровождается неким чувством привычной значимости. Однако эта жажда странствий оказывается быстро насыщаемой. Почти мальчишеский восторг куда-то улетучивался, заполняясь учебными или, естественно, условными боевыми буднями. Тянет назад, домой...

— Стар ты стал, — говаривал он порой сам себе, ловясь на очередном хмуром ворчании. И тут же отшучивался, — не дождётесь!!!

Как водится, оправдывая себя той или иной причиной этого самого недовольства, находя основной довод — "ответственность". Может в этом и были основания у командования КСФ*( КСФ — Краснознамённый Северный флот.) назначить именно его командиром "Петра" — спокойного рассудительного и не особо рвущегося в боевые походы, пока крейсер вынужденно простаивает?

"Не! Не смеётся, — Терентьев уже не столько всматривался в теряющийся в сером горизонт, сколько к своим ощущениям, — оно сразу как-то зловеще ухмылялось. Изначально".

В этот раз из штаба дали добро пробежаться подальше, и даже отработать взаимодействие с новеньким СКР "Туман" учебную задачу по противолодочному поиску. Да и сам Терентьев небезосновательно считал — теорию надо подкреплять усердной практикой.

(СКР 'Туман' — сторожевой корабль проекта 11540 предназначен для поиска, обнаружения и слежения за подводными лодками противника, обеспечения противокорабельной и противолодочной обороны боевых кораблей).

В роли "противника" намечалась новейшая дизель-электрическая лодка проекта 677 под шифром "Лада", вышедшая с пункта базирования на последоковые мероприятия.

Подводники в играх учувствовать не собирались. У подплава свои заморочки: дифферентовка, погружение на рабочую глубину, проверка герметичности прочного корпуса. Но поработать по ним издалека разрешили.

Тут главное было не мешать подводникам, не заходить за "забор" (линию разграничения на карте).

В общем, ничего сложного не намечалось — обычная отработка противолодочного поиска в заданном квадрате.

— От буя до буя! — По-своему интерпретировал капитан второго ранга Скопин — старший помощник командира корабля.

Снялись с бочки, вышли в Баренцево и почти сразу на радарах поймали обещанного погранцами супостата — крутится у границ территориальных вод.

Дали полный ход и вскоре установили визуальный контакт. Опознали норвежский корыто-корвет типа "Нордкап" — ровесник "Петра" .

(Норвежские корабли береговой охраны типа 'Нордкап' и 'Пётр Великий' — тяжёлый атомный крейсер типа 'Орлан' вошли в состав своих флотов в восьмидесятых годах 20 века).

"Амеры — те обычно отбегают от дальности наших "Гранитов", — Терентьев в бинокль рассматривал маячивший на траверзе всего в тридцати кабельтовых норвежский корабль, — а эти — викинги, блин, как ни в чём ни бывало крутятся у самых тервод. Гадово племя"!

Не любил он их, таких правильных, цивилизованных....

"Европейцев, мать их, с их, так называемыми ценностями. Зато когда страна была в беде-разрухе, эти все лезли — раздербанить, урвать кусок. Вся эта АНТАНТА. Что характерно, и норвежцы туда же — выхватить себе добычи, пока по зубам дать не могут .

Понятно — давно это было, но чем они лучше сейчас? Считают себя тут хозяевами моря, устраивая "рыбные войны", с ими же выдуманными правилами, и ими же порой нарушаемыми".

(Начиная с апреля 1920 года норвежские промысловые суда вторгались во внутренние воды РСФСР — от Мурманска до Архангельска, варварски истребляя десятки тысяч тюленей. Зачастую их сопровождали норвежские военные корабли, которые открывали артиллерийский огонь по русским пограничным катерам. Лишь с появлением в 1933 году на Баренцевом море первой группы советских боевых кораблей, вторжения норвежцев прекратились.)

"Туман" пристроился в кильватер "Петру". Держась территориальных вод, двинули в заданный район. Норвежцы естественно увязались, следуя на траверзе.

Вышли в "свою" зону, почти к самому рубежу разграничения районов с подводниками. Гидроакустического контакта с "Ладой" установить не удалось. Не отвечала подлодка и по звукопроводной связи.

— Может их тут вообще нету, — засомневался старпом, — отработали, довели лодку до навигационного состояния и тю-тю — в Ли́цу . Ещё этот "норвежец" тут ошивается..., как-то он нетипично сволочь маневрирует.

(Западная Лица — название пункта базирования подводных лодок Северного флота России).

Запросили СКР "Туман" — те тоже признались в бессилии, хотя у них поисковая аппаратура стояла самая современная.

— Подойдём ближе? — Не терпелось старпому.

— Там "забор", — предупредил штурман, — вертолёт бы туда с буями, но не спортивно....

— Эта пронырливая, а вернее поднырливая братия специально решила нам устроить западло, а потом поржать на досуге, что опять поводили за нос "надводных", — насупился Скопин — сказывался лёгкий холодок взаимного неприятия подводников и надводников, сложившийся ещё в военных училищах.

Доложили оперативному дежурному в штаб. Там видимо тоже "болели" за своих. Быстро выяснили в Заозёрске (в штабе подводных сил) — лодка на позиции и предложили..., "немного зайти в зону подводников. Осторожно".

— Не, ну не мудаки? — Наливался возмущением старпом, — "осторожно" это как? Чтобы их акустики нас прозевали? Лодка на тесте, взбредёт им в голову неожиданно всплыть..., и угораздит аккурат нам под киль.

— Значит так, — принял решение командир, — идём за "забор", ход полный — так нас точно услышат. Милю. Затем циркуляция — выходим. СКРу оставаться в зоне маневрирования — вести акустический поиск.

А бедовый подплав действительно решил поиздеваться над коллегами-надводниками — и тоже подошли к границе. Подкрались совершенно незаметно.

Тихие они очень — "Лады".

И когда ТАРК взбаламутил воду винтами, тут же вышли по "звукоподводной", передав условным: "вы торпедированы". И ничего лучше не придумали, как всплыли под перископ.

Чего они не учли, так это циркуляции тяжелого крейсера. Тяжёлого во всех отношениях, имеющего нехилую инерцию.

— Перископ прямо по курсу, пять кабельтовых! — Заорал сигнальщик.

— Стоп машина, — немедленно среагировал командир, взглянув на лаг и возрадовавшись, что корабль не успел набрать полные 32 узла.

Следом команда — и рукоятки машинного телеграфа дважды отыграли на "самый полный назад", затем на "стоп" и снова на "полный назад". То есть, отработали максимально возможный задний ход. Распоряжение ушло трансляцией по всем линиям связи и отдельно в ПЭЖ (так положено).

(ПЭЖ — пост энергетики и живучести).

Вот на этом тягучем моменте пришлось поволноваться. Перископ приближался, отрабатывать рулями было не совсем разумно из-за заноса кормы. Решение было принято правильное — только "полный назад". Машины надрывали винтами воду в реверсе....

И наконец, крейсер, замедлившись, попятился..., попятился, да так бодро, что даже кильватерный след от носа появился. Кто-то в рубке вздохнул с облегчением.

А как всегда не сдержанный на язык Скопин, вроде бы не к месту, но по эмоциональному окрасу вполне подходяще ляпнул:

— Лежу я на ней..., спрашиваю: "тебе не тяжело? А она в ответ томно: "это приятная тяжесть!".

И понимай, как знаешь. А никто и не переспрашивал — заняты!

Отработали "стоп машины" и "малый вперёд", довершив циркуляцию.

Атомный исполин, выписав замысловатые элементы движения, под любопытными взглядами скандинавов, лёг на курс вдоль условной границы разграничения.

А подводники по радиосвязи, как ни в чём не бывало, выразили своё неудовольствие, что крейсер влез в их район, убрали все свои штыри и мягко растворились под водой. Точнее попытались — с "Тумана" доложили, что акустический контакт с лодкой не утерян и "скинули" на БИЦ крейсера пеленг и расчётный курс субмарины. Началась то зачем пришли — прогон акустических систем и молодых специалистов в противолодочном поиске.

(БИЦ — боевой информационный центр).

Размотали за кормой буксируемую гидроакустическую антенну, и пошла работа.

Но учебная отработка на "своих" плавно (а точнее неожиданно) перешла в кошки-мышки с "чужими".

Сначала с БИЦа на мостик "стуканули", что по линии особого отдела пришла срочная "секретка". Следом заявился сам особист — доложил-положил дешифровку и по-быстрому ретировался, потому как имел вид бледный и болезненный.

Терентьев не успел ещё с ней ознакомиться, как пришла новая вводная из штаба — подтверждали сведенья, полученные от разведчиков.

Суть была в нахождении в их секторе британской подводной лодки.

Осведомленность командования включала даже тип и название ПЛ — атомная торпедная. "Артфул". Совсем свежей постройки.

Нащупали "британца" там, где и ожидали — под килем "Нордкапа". И сразу стали понятны странности эволюций этой посудины с надписью "KYSTVAKT".('KYSTVAKT' — 'береговая охрана' (норвеж.).)

"Интересно, если бы не наводка из штаба флота, наши слухачи смогли бы её обнаружить"? — Мрачнел мысленно Терентьев.

"Норвежец" своими винтами весьма эффективно забивал все шумы атомохода, и ходили они как привязанные, словно тренировались уже где-то такой слаженности.

Как бы то ни было, с "Тумана" доложились об установлении гидроконтакта весьма скоро.

Задачи по отработке взаимодействия никто не отменял, но решили отказаться от использования вертолётов в гидроакустическом поиске, чтоб не пугать потенциального противника — пусть думают, что мы не знаем про лодку.

Так и крутили до темноты, то расходясь с "натовцами", то сокращая дистанции, то теряя гидроакустический контакт с "британцем", то снова восстанавливая.

Ночью то же самое, только не таясь, "поглядывали" друг на друга, облучая радарами.

А утром "Нордкап" убежал в сторону своих берегов, буквально бросив подлодку. Это было любопытно наблюдать — как потерявший свою тактическую накидку-невидимку, "британец" сначала притаился, скользя под водой на скорости не более 2 узлов, словно в растерянности, а потом надо было быть дураком, чтобы не понять, что он обнаружен. Тогда уже не скрываясь субмарина, развив 20 узлов направилась на северо-запад.

"Туман" увязался следом, забрасывая навесик из гидроакустических буёв с вертолёта, чем удавалось сравнительно легко сопровождать субмарину. "Артфул" дал максимальные 29 узлов, уходя по струнке, тем самым выказывая намеренье оставить этот район. Ко всему из штаба пришла "квитанция": "...в целях не нагнетания обстановки и во избежание провокаций..." и новые вводные. Сторожевик, лениво выписав пенную дугу, лёг на обратный курс.

Вскоре командир "Тумана" предал на крейсер, что перехватил радиообмен по пеленгу подлодки.

"Наверняка на перископ всплыли, пытаются у своих прояснить обстановку через спутник связи, — пришёл к простому выводу Терентьев, отдавая распоряжение "отбой учебно-боевой".

СКР "Туман" отработал положенную программу с новейшей аппаратурой для обнаружения неатомных (особо бесшумных) подводных лодок. И как тактично выразился командир сторожевика, теперь требуется "заводское тестирование".