|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я проснулся. Думаю, это само по себе уже достойно внимания, учитывая обстоятельства.
Я был в норе пустóт, и вокруг меня грудой лежали множество тел этих существ. Они, возможно, были мертвы, но вероятнее всего они надышались того, что осталось от мизинца Матушки Пыль, и в результате получилась спутанная куча спагетти из смердящей, храпящей, и в основном бессознательной пустóтной плоти.
Я возблагодарил про себя Матушку Пыль и теперь с нарастающей тревогой гадал, сколько я уже нахожусь здесь. Час? День? Что случилось со всеми остальными наверху?
Нужно было идти. Несколько пустóт очнулись от сна, как и я, но они все еще были вялыми. С большим усилием я встал. Очевидно, мои раны были не такими глубокими, а кости не такими сломанными. Я стоял, покачиваясь, чувствуя головокружение, затем собрался и начал продвигаться через переплетение пустóт.
Я случайно пнул одну по голове. С ворчанием она проснулась и открыла глаза. Я застыл, думая о том, что если побегу, она лишь погонится за мной. Она посмотрела на меня, но похоже, не увидела во мне ни угрозы, ни потенциального обеда, а затем опять закрыла глаза.
Я продолжил пробираться дальше, стараясь внимательно выбирать место, куда поставить ногу, пока, наконец, не миновал ковер из пустóт и не достиг стены. Здесь туннель кончался. Путь наружу был надо мной: вертикальный желоб, около ста футов высотой, ведущий наверх, к открытой решетке и той захламленной комнате. Вдоль всего желоба располагались скобы, но расстояние между ними было слишком большим: они были построены для гибких языков пустóт, а не человеческих рук и ног. Я стоял и вглядывался в кольцо света над моей головой, в надежде, что там появится знакомое лицо, но не осмеливался позвать на помощь.
В отчаянье я прыгнул, царапая твердую стену и пытаясь ухватиться за первую ступеньку. Каким-то образом я дотянулся до нее. Подтянул себя. Внезапно я оказался более чем в десяти футах над землей. (Как я это сделал?) Я снова прыгнул и ухватился за следующую ступеньку, потом за следующую. Я карабкался по желобу, ноги поднимали меня все выше и выше, а руки дотягивались дальше, чем мне казалось возможным (Это какое-то безумие), и вот я уже наверху, высовываю голову из люка и выталкиваю себя в комнату.
Я даже не запыхался.
Я огляделся, увидел огонек Эммы и побежал к нему через загроможденную комнату. Я пытался позвать ее, но, похоже, не мог произнести ни слова. Не важно. Вот она, по другую сторону открытой стеклянной двери, в офисе. Уоррен был по эту сторону, привязанный к стулу, на котором до этого сидела мисс Клёст, и когда я приблизился, он застонал от страха и опрокинулся вместе со стулом. У двери появились настороженно заглядывающие в нее лица: Эмма, мисс Сапсан и Гораций, а позади них — остальные имбрины и наши друзья. Все там, все живы, прекрасно. Они были освобождены из клеток, но лишь для того, чтобы снова оказаться заточенными здесь, за взрывонепроницаемой массивной дверью бункера Каула, недоступными для тварей (пока), но запертыми в ловушке.
Их лица выражали ужас, и чем ближе я подходил к стеклянной двери, тем более испуганными они становились. Я пытался говорить, но слова выходили как-то не правильно, и мои друзья отпрыгнули назад.
"Это я, Джейкоб!"
То, что получилось у меня, когда я заговорил, вместо английского, было хриплое рычание и три длинных толстых языка, которые вырвались из моего собственного рта и заколыхались в воздухе у меня перед лицом. А затем я услышал, как кто-то из моих друзей, Енох, да, это был Енох, сказал вслух ту ужасную вещь, которая только что дошла до меня:
— Это пустóта!
"Нет!" — пытался сказать я, — "Я не пустóта!", — но все доказывало обратное. Я каким-то образом стал одной из них, может превратился от укуса, как вампир, или был убит, съеден, переварен, реинкарнирован... О, боже, боже, о господи... этого не может быть...
Я попытался протянуть к ним руки, сделать какой-нибудь жест, который можно было бы расценить как человеческий, раз уж мой рот подвел меня, но вперед потянулись мои языки.
Простите, простите, я не знаю, как управлять этой штукой.
Эмма вслепую замахнулась на меня рукой и попала. Внезапная обжигающая боль пронзила меня.
И я проснулся.
Опять.
Или вернее, подскочив от внезапной боли, я проснулся снова в своем теле, своем раненом человеческом теле, по-прежнему лежащим в темноте в полураскрытых челюстях спящей пустóты. И, тем не менее, я также был и той пустóтой наверху, втягивающей свой обожженный язык обратно в рот и пятящейся от двери. Я каким-то образом одновременно присутствовал в обоих разумах: и в разуме пустóты и в своем, и обнаружил, что могу управлять обоими. Могу поднять свою руку и руку пустóты, повернуть свою голову и голову пустóты, и проделывать все это, не произнося вслух ни слова, а просто подумав об этом.
Не понимая этого, и даже осознано не пытаясь, я научился владеть пустóтой до такой степени (видеть ее глазами, чувствовать ее кожей), что на какое-то время сам почувствовал себя пустóтой. Но теперь разница стала очевидной. Я был вот этим слабым и поломанным мальчиком, глубоко в яме, окруженный сонными монстрами. Они начали просыпаться, все, кроме того, что притащил меня сюда в своих челюстях (у него в организме было столько порошка, что он мог проспать годы), и сейчас садились, стряхивая с себя оцепенение.
Но они, похоже, не были заинтересованы в моем убийстве. Они смотрели на меня тихо и внимательно, рассевшись передо мной полукругом, словно послушные дети, когда им читают сказку. Ожидая команды.
Я выкатился из зубов пустóты на пол. Я мог сесть, но стоять было слишком больно. Но стоять могли они.
"Встать".
Я не произнес этого, и даже не подумал, честно говоря. Это было похоже на действие, только выполнял его не я. Это сделали они: одиннадцать пустóт совершенно синхронно поднялись и встали передо мной. Это было ошеломительно, конечно же, тем не менее, я чувствовал, как меня наполняет абсолютное спокойствие. Я расслаблялся до самой глубины сознания. Что-то в одновременном выключении наших разумов, а затем их одновременном включении (вроде коллективной перезагрузки), привело нас к своего рода гармонии, позволив мне подключиться к подсознательному центру моей силы, а также к разумам пустóт, именно в тот момент, когда их защита пала.
И теперь они были моими. Марионетками, которыми я мог управлять с помощью невидимых нитей. Но что я могу? Где границы? Сколько я могу контролировать за раз, конкретно?
Чтобы выяснить это, я начал играть.
В комнате наверху я заставил пустóту лечь.
Он лег.
(Я решил, они все будут "он".)
Тех, что стояли передо мной, я заставил подпрыгнуть.
Они подпрыгнули.
Теперь было две отдельные группы: одиночка наверху и те, что передо мной. Я попытался управлять каждым индивидуально, заставив поднять и опустить руку, без того, чтобы это делали все остальные. Это было немного похоже на то, как если бы вы попросили пошевелиться только один палец на ноге — сложно, но не невозможно — и уже вскоре я справился с этой задачей. Чем менее сознательно я пытался делать это, тем легче это выходило. Контроль приходил почти естественно, когда я просто представлял себе, какое действие нужно совершить.
Я отправил их к куче костей, валявшихся дальше в туннеле, и заставил понимать кости языками и бросать друг дружке: сначала по одной, потом по две, потом три и четыре, наслаивая действие за действием, до тех пор, пока не добрался до шести. Только когда я заставил того, что наверху, встать и попрыгать, делая разножку и понимая и опуская руки, перебрасывающие кости пустóты начали промахиваться.
Не думаю, что было бы хвастовством сказать, что у меня хорошо это получалось. Даже непринужденно. Уверен, будь у меня больше времени попрактиковаться, потенциально я бы мог стать мастером. Я бы мог играть за обе команды в баскетболе для пустóт. Я бы мог заставить их исполнять все партии в Лебедином озере. Но времени практиковаться уже не было, так что хватит и этого. Итак, я собрал их вокруг себя, заставил самого сильного поднять меня и посадить себе на спину, обернув вокруг меня язык, и один за другим моя маленькая армия монстров поскакала к желобу и направилась к комнате наверху.
* * *
Верхние лампы в заваленной вещами комнате были включены, и в их ярком свете я увидел, что единственными телами остались манекены и пособия — всех имбрин вывели наружу. Стеклянная дверь в наблюдательную комнату Каула была закрыта. Я заставил пустóт остаться и ждать, пока я подойду к ней в одиночку, всех, за исключением пустóты на котором я ехал, а затем позвал моих друзей, на этот раз своим собственным голосом, на английском:
— Это я! Джейкоб!
Они бросились к двери. Лицо Эммы окружили остальные лица.
— Джейкоб!!! — ее голос доносился приглушенно из-за стекла. — Ты жив!!!
Но пока она рассматривала меня, ее лицо выглядело все более странно, словно она не могла понять, что же такое она видит. Из-за того, что я сидел на спине пустóты, понял я, для Эммы я выглядел так, будто парю в воздухе.
— Все в порядке, — успокоил я. — Я сижу верхом на пустóте!
Я похлопал его по плечу, чтобы доказать, что подо мной что-то твердое и живое:
— Он полностью у меня под контролем. И остальные тоже.
Я заставил все одиннадцать пустóт подойти ближе, громко топая ногами, чтоб возвестить о себе. Рты мои друзей раскрылись от изумления.
— Это в самом деле ты, Джейкоб? — спросила Оливия.
— Что значит, они у тебя под контролем? — спросил Енох.
— У тебя кровь на рубашке! — воскликнула Бронвин.
Они чуть приоткрыли стеклянную дверь, достаточно для того, чтобы можно было только разговаривать через нее. Я рассказал, как я упал в яму с пустóтами, едва не перекушенный пополам, как меня обездвижило и усыпило, и как проснулся с дюжиной пустóт под моим контролем. Для наглядной демонстрации я заставил пустóт поднять Уоррена вместе со стулом, к которому он был привязан, и перебросить его взад-вперед несколько раз. Стул переворачивался и переворачивался, до тех пор, пока дети не начали веселиться, а Уоррен стонать, словно его вот-вот стошнит. Наконец я велел опустить его.
— Если бы не увидел это собственными глазами, никогда бы не поверил, — заявил Енох. — Ни за что на свете!
— Ты просто потрясающий! — услышал я тонкий голосок, это была Клэр.
— Дай-ка мне взглянуть на тебя! — воскликнул я, но когда я приблизился к открытой двери, она отшатнулась. Хотя они и были впечатлены моими способностями, пересилить природный страх перед пустóтами было не так-то просто... и запах, похоже, тоже не способствовал этому.
— Это безопасно, — заверил я, — обещаю.
Оливия подошло прямо к двери:
— Я не боюсь!
— Я тоже, — заявила Эмма, — и я — первая.
Она вошла в комнату и подошла ко мне. Я заставил пустóту встать на колени, свесился с него и неуклюже попробовал обнять Эмму.
— Извини, не могу толком стоять, — пробормотал я, прижимаясь лицом к ее щеке, и чувствуя, как мои ресницы касаются ее мягких волос. Этого было недостаточно, но пока будет так.
— Ты ранен, — он отстранилась и посмотрела на меня. — У тебя везде порезы, и они глубокие.
— Я их не чувствую. У меня пыль по всему телу...
— Это означает, что ты только онемел, а не вылечен.
— Я буду беспокоиться об этом потом. Сколько я там пробыл?
— Несколько часов, — прошептала она. — Мы думали, что ты умер.
Я прижался к ее лбу своим лбом:
— Я же дал тебе обещание, помнишь?
— Мне нужно, чтобы ты дал мне новое обещание. Перестань пугать меня до чертиков.
— Я постараюсь изо всех сил.
— Нет. Обещай.
— Когда все это закончится, я дам тебе любое обещание, какое только пожелаешь.
— Я это запомню, — прошептала она.
У двери появилась мисс Сапсан:
— Вам двоим лучше зайти сюда. И оставь этого зверя снаружи, пожалуйста!
— Мисс С! — воскликнул я — Вы стоите!
— Да, я прихожу в себя, — ответила она. — Меня пощадили благодаря моему позднему появлению здесь и некоему семейственному фаворитизму со стороны моего брата. Не всем моим подругам имбринам так повезло.
— Я не щадил тебя, сестрица, — раздался раскатистый голос сверху — снова Каул по системе громкой связи, — я просто оставил самое вкусное блюдо на потом!
— Заткнись уже!!! — заорала Эмма. — Когда мы найдем тебя, пустóты Джейкоба съедят тебя на завтрак!
Каул рассмеялся:
— Сомневаюсь в этом, — произнес он. — Ты сильнее, чем я представлял, мальчик, но не обманывай себя. Вы окружены, а другого выхода отсюда нет. Вы только оттягиваете неизбежное. Но если вы сдадитесь сейчас, то я, возможно, подумаю насчет того, чтобы пощадить некоторых из вас...
Быстрыми щелчками языков я заставил пустóт оторвать динамики с потолка и разбить их о пол. Когда их провода и внутренности разлетелись повсюду, голос Каула затих.
— Когда мы найдем его, — проговорил Енох, — прежде чем мы убьем его, я бы хотел выдернуть у него все ногти на руках. У кого-нибудь будут возражения?
— Только после того, как я зашлю эскадрон пчел в его ноздри, — отозвался Хью.
— Мы так не поступаем, — возразила мисс Сапсан. — Когда все это закончится, его будут судить по закону имбрин, и отправят в петлю наказания, где он будет гнить до конца своей неестественно долгой жизни.
— И что в этом веселого? — фыркнул Енох.
Мисс Сапсан наградила его испепеляющим взглядом.
Я велел пустóте отпустить меня и с помощью Эммы, хромая, прошел через дверь в наблюдательную комнату. Все мои друзья были там, все кроме Фионы. Остальные люди сидели у стен или расположились в офисных креслах. Я увидел, как на меня смотрят их бледные испуганные лица. Имбрины.
Но прежде чем я смог подойти к ним, мои друзья преградили мне путь. Они кинулись обнимать меня, поддерживая мое покалеченное тело в своих объятьях. Я растворился в них. Я не чувствовал ничего более приятного уже очень давно. Затем я увидел спешащего к нам Эддисона, ступающего так благородно, как это только было возможно с двумя раненными лапами, и вырвался, чтобы поприветствовать его.
— Ты уже дважды спас мою жизнь, — произнес я, положив ладонь на его мохнатую голову. — Не знаю, как я смогу вообще отплатить тебе.
— Начни с того, что вытащи нас из этой проклятой петли, — проворчал он. — Я сожалею, что вообще схватился за зад того грузовика!
Те, кто слышали его, засмеялись. Возможно, виной тому была его собачья природа, но у Эддисона не было фильтра. Он всегда говорил именно то, что имел в виду.
— Тот трюк, что ты выкинул с грузовиком, был самой храброй вещью, что я когда-либо видел, — ответил я.
— Меня поймали в ту же минуту, как я попал на территорию крепости. Боюсь, я подвел всех вас.
Неожиданно с той стороны огромной двери раздался громовой удар. Комната содрогнулась. С полок посыпались мелкие предметы.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
