Твоя апрельская ложь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Интерлюдия 1

Глава 6

Эпилог

Глава 1

— Значит, ты предлагаешь мне. — я постарался передать интонацией весь сарказм. — Снова играть лучшего друга? Цубаааки...

Девушка смутилась и тут же перешла в наступление.

— Да, Косей! Я помню, что в прошлый раз все кончилось не очень. — не выдержав моего взгляда, она поправила себя. — Ладно, совсем не удачно, но в этот раз все будет иначе. Она классический музыкант, между прочим! — видимо, это было ее козырем. — Не будет проблем с общением. Вы сможете поговорить о любимых композиторах, музыке...

— Я уже два года как не играю, если что. — впрочем, у нее получилось меня заинтересовать.

— Врешь! Я видела, как ты играл вчера в музыкальном классе. — ну вот, теперь еще объяснять.

— Это не то, что ты думаешь. Я раскладывал песню на ноты, это хобби. Ничего общего с игрой на пианино.

— Угу, угу, верю. Ну так что, участвуешь? — я вздохнул.

— По стандартной схеме? — Цубаки знакомит, я отсвечиваю в сторонке и помогаю наладить контакт, Рета... Делает то же, что и всегда.

— Угу. — она кивнула. Ладно, не то чтобы я был против — времени все равно навалом. — А ты не хочешь ни с кем познакомится?

— Это последнее, что меня сейчас интересует. — конечно, меня привлекают девушки, но не настолько, чтобы рушить свой уютный мирок.

— Тебе четырнадцать! Ты должен влюбляться и искать, а не сидеть после уроков в классе! Так всю жизнь потеряешь! — ну что за человек-вулкан...

— Ты-то чего до сих пор никого себе не нашла? — лучший способ обороны — нападение. Уж чему-чему, а этому меня годы общения с ней научили. Как и ожидалось, девушка смущенно умолкла. — Пойдем? Все равно с музыкой я на сегодня закончил.

На самом деле ничего подобного, но я не знаю ни единого способа выпроводить Цубаки. Да и не хочется.

— Пошли. — я кивнул и закинул плеер с нотной книгой в сумку. В чем-то он права. Может и правда, найти себе кого-нибудь наконец?

Как только мы отошли от школы, я достал сигареты. Все равно уже вечер, и никто не заметит. Сначала это было бунтом, а потом стало привычкой.

— Косей! Если уж куришь, то делай это подальше от меня! — разумеется это не могло ей понравится. Сколько уже копий сломано?

— Да ладно тебе, ничего от одной штуки в день не будет. Особенно учитывая, как сложно их достать. — почти нереально, на самом деле. Без айди не продают, достать через взрослых нет никакой возможности... Только и остается что растягивать запасы отца. Хорошо, что он появляется раз в пару месяцев и вообще не обращает внимание на такие мелочи.

— Если тебе плевать на свое здоровье, это не значит, что мне не плевать! Зачем ты вообще это делаешь? — хороший вопрос, Цубаки, очень хороший.

— Мне это нравится? — девушка помотала головой.

— Нет. Нравилось бы — не морщился так.

Она права. Горький дым в горле вызывал кашель и противно отзывался в животе, от него начинала болеть голова и он невыносимо вонял. Но я продолжал курить.

— Закроем тему, ладно? — явно недовольная Цубаки кивнула. — До завтра! — мы уже пришли к ее дому.

Мой находился в пяти метрах — так получилось, что мы всю жизнь были соседями. Да что там -окна моей комнаты выходят прямо на ее, что сначала породило немало конфузов. Впрочем, занавески решили эту проблему.

Я поднялся на второй этаж, сел в любимое кресло и достал такие же любимые засахаренные ананасы. Только один вопрос. Какого хрена я не счастлив?

— Нет, старина, не дождешься. — запыленное пианино угрюмо подмигнуло мне голыми ногами.

Настроение было напрочь испорчено. А ведь в самом деле — почему я продолжаю курить? Сначала это было своеобразным бунтом против Саки — единственным, который я мог себе позволить. Вернее, единственным, на который она закрывала глаза. А затем стало привычкой. И пусть так все и останется. Должно же в этой жизни быть хоть что-то стабильное?

— Хм... И как это понимать? — похоже, это я сказал вслух. Но черт возьми, что забыли две женские туфли и леггинсы на дереве? Пожалуй, не стоит их трогать.

К точке сбора я пришел первым, не смотря на то, что даже немного опаздывал. Мы договорились встретится без десяти три дня, а сейчас уже три часа. Отлично, ребята, вы просто образец пунктуальности. Такое чувство, что мне больше всех надо.

Ладно, не важно. Раз уж они не появились, я могу посмотреть, кто там играет. Играет, к слову, совсем не плохо. А учитывая то, что инструмент — пианика, вообще отлично.

Картина, представшая моим глазам, была настолько мила, что могла бы заставить кого-нибудь растечься счастливой лужицей... Вот только я не люблю детей. Нет, ничего такого — просто этих существ очень сложно понять.

Но сколько бы я не бурчал, наблюдать было приятно. Симпатичная девушка играет на пианике, ветер раздувает ее золотые волосы, дети как могут подыгрывают ей... А еще потоки воздуха иногда поднимают ей довольно короткую юбку. Под которой только кружевные...

Я зажмурился, невольно сохраняя картину в памяти. Для верности закрыл глаза рукой. Нет, так открыто пялится — не наш метод. Конечно, девушка играет с закрытыми глазами, но ублюдком себя чувствую я. Мне ли не знать, что во время игры музыкант беззащитнее пьяного. У меня, конечно, от короткой карьеры остались не слишком приятные воспоминания, но вряд ли с таким счастливым лицом думают о том, с какой целью на тебя пялятся.

Спустя какой-то время, скорее всего минуты две, не знаю мелодий для такого инструмента, которые длились бы дольше, девушка закончила. Я рискнул убрать руку, и разжать глаза.

Судя по пунцовому лицу, и схватившим подол рукам, причину такого моего поведения уяснили.

— Не смотри! — даже не собирался. Жизнь дороже.

— Сестренка, что ты имеешь ввиду? — маленькая девочка явно не понимала, что случилось.

— Ничего, забудь. А ты отвернись! — все, началось. И меня спрашивают, почему я стараюсь избегать девушек. Безумно напрягающие создания. Но что тут поделать?

— Твои леггинсы висят на дереве в минуте ходьбы отсюда. Туфли там же. Принести? — трава, конечно, мягкая, но ходить в носках не советовал бы.

— Даже не думай! — значит, будет пробиваться по колючкам к дереву, и еще на него карабкаться. Ну вот зачем городить сложности на пустом месте? Не нижнее же белье, в самом деле.

— Как хочешь. Как тебя зовут? — если только Рету не потянуло на четырехлеток, это...

— Миядзоно Каори. — бинго. Хороший вкус, друг. Давно я уже не видел настолько красивых девушек. Хотя я вообще давно уже не видел натуральных блондинок, издержки нации.

— Арима Косей. Приятно познакомится. Значит, это с тобой мы должны были встретится? — да я просто воплощение тактичности. Где бродит этот герой любовник? Хочу уже уползти в свою уютную комнату.

— Ага. Ты друг Ватари-куна, да? — как низко ты пал, Косей. Что дальше, 'люблю ли я музыку'?

— Именно. А вот и он, кстати. — ребята подошли как нельзя вовремя.

— Итак, представлю вас друг-другу. Это — моя одноклассница Каори Миядзоно. Я же говорила, что она красивая. — похоже, Рета задалбывал ее вопросами. Знакомства вслепую и все такое... — А это — Рета Ватари, капитан школьной команды и просто мой хороший друг.

Ну, теперь все зависит от него. Впрочем, в чем в чем, а в его коммуникативных навыках я не сомневаюсь. Цубаки, воспользовавшись заминкой, подскочила ко мне.

— Пришел раньше всех, Косей? Я так и знала, что ты не выдержишь, и решишь ее склеить до встречи. — угу, как же.

— Не я пришел раньше, а вы опоздали. На десять минут. — для достоверности подсунул ей под нос экран мобильника.

— Не будь занудой. — она показала язык. — В прошлый раз, между прочим, все из-за этого и накрылось.

Да, да, мне это будут напоминать до конца жизни. Ну кто же знал, что предыдущая пассия Реты окажется пианисткой? После того, как она узнала мою фамилию, внимание оказалось приковано ко мне, и отшить ее получилось с огромным трудом. Вроде как Ватари позже утешил ее в темном уголке, но тут уже не уверен.

— Раз уж ты вспомнила про прошлый раз, почему ты была уверена, что в этот раз такого не случится? Она же музыкант. — да, я довольно известен в узких кругах. Имею право на небольшую гордость.

— Скрипачка, влюблена в Рету и ты не играешь уже два года. — лаконично.

— Ой, мне пора бежать! — Миядзоно посмотрела на нас. — У меня выступление скоро.

— Где и во сколько? — я буквально почувствовал, как внутри щелкнул тумблер. Если что-то Саки и смогла в меня вбить, то это серьезное отношение к конкурсам. Невольно вздрогнул, как и всегда при воспоминаниях о счастливом детстве. Ненавижу.

— Това Холл. В три сорок — отлично. Прогулка по местам боевой славы — последнее, чего мне не хватало.

Только я ушел в свои мысли, как меня оттуда выдернули. Нагло и бесцеремонно схватив за руку.

— Пошли! — у нее вообще есть хоть какое-то понимание личного пространства? И самое главное, почему я пытаюсь спрятать покрасневшее лицо?

— Стоп. Ты сказала, в три сорок? Уже три двадцать! — до здания не далеко, но меня вымораживало такое отношение к турниру.

— Да ладно, успеем. Я четвертая, так что можно не спешить. — боги. Ну как так...

— НЕ СПЕШИТЬ? — сорвался.

— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу. — а как иначе?

В зал мы успели. С трудом, и на последних минутах, но успели. Миядзоно ушла за сцену. Ребята о чем-то болтали, но меня это мало волновало. 'Приятные' воспоминания накатывали волнами, и отзывались дрожью в теле.

— Ты в порядке? — ребята стояли у входа в аудиторию. Смешно. Я был в этом зале уже тысячи раз, но ни разу не видел его из зала.

— Д... Да. Наверное, — мямлю как девчонка. Но все-таки странность происходящего грозит меня доконать — весь опыт буквально орет, что я должен сейчас уже переодеться и готовится к выступлению, а не выбирать место получше. Будто и не было двух лет перерыва. Я схватился за голову левой рукой. — Пошли уже.

Тревога во взгляде Цубаки ничуть не улучшала самочувствие.

— Я думал, он будет больше. — Рета...

— Это концертный зал, а не стадион, Ватари. — спасибо, Цубаки. — В последний раз мы были здесь на твоем выступлении... В шестом классе? Уже и забыла, как тут.

Зато я отлично помню.

По рядам пошли шепотки. 'Это Арима', 'Самый молодой пианист, выигравший Турнир в Сейги', 'Разве он не ушел из музыки?'

Как же вы все бесите.

— Агх! Зачем я вообще сюда приперся? — я спрятал лицо ладонях.

— Да ладно тебе, быть знаменитым — круто! — махнусь не глядя, Рета.

— Это немного безумно, что тебя помнят даже после двух лет отсутствия. — И ты, Цубаки?

— Могла бы и предупредить. — а лучше вообще не тащить меня на встречу с влюбленной по уши девчонкой.

— Тогда бы ты отказался. — она пожала плечами. — Зато теперь ты здесь. Это ведь не так уж плохо, снова оказаться тут, я права? — надеюсь, мое лицо показало не все, что я думал об этой идее.

Я вздохнул.

— Просто забей. Выступления должны скоро начаться, так что давайте потише. — будто дожидаясь этих слов, погас свет. — Либо в жюри, либо в зале большая шишка.

— Почему ты так думаешь? — ну, это мое поле, как бы там ни было. Мне и объяснять.

— Обычно такие соревнования проводятся чистыми скрипками, а тут дали пианино в аккомпанемент. — вышла первая пара, и разговор пришлось прекратить.

Бетховен, соната номер девять, часть первая.

Первые пары выступили хорошо, но запомнились мне только дрожащими пальцами. Моими пальцами, которые без контроля сознания стали отстукивать мелодию. Да, настолько известные произведения до сих пор держатся на уровне рефлексов. Рета, к слову, заснул чуть-ли не в первые секунды. Ну что за человек.

Третий номер же...

— Он сломался. — Цубаки удивленно посмотрела на меня.

— Что? — да, в исполнении это пока видно только специалистам... Но скоро станет заметно всем.

— Он выбился из ритма и начал делать ошибки. — я уже насчитал три. Не критичных, но балов ему за это срежут немало. А ведь так хорошо начал... Но музыка не прощает ошибок. Как и жюри.

Впрочем, парню повезло — это был уже конец, и эффект оказался меньше, чем мог бы быть.

— Каори следующая. — Цубаки пнула Рету. Не со зла — просто иначе его не разбудить. Проверено.

Выглядела она... Чудесно. Белое платье и сиреневые туфли буквально прибавляли года три, так что первые секунды оторвать взгляд было сложно. Что касается игры... Ну, у меня нет слов.

Началось все стандартно — но с каждой секундой отрывок Бетховена все больше становился отрывком Каори Миядзоно. Именно так, и не меньше — да, мелодия была та же, но исполнение было совершенно иным. Радикально иным.

Такое чувство, будто она меняла мелодию на ходу — я не мог предсказать даже следующей ноты. И не только я — ее аккомпаниатор просто перестал играть, отчаявшись успеть за ней. Это завораживало.

После окончания мелодии на миг повисла тишина — а потом зал потонул в аплодисментах. Совершенно заслуженных аплодисментах.

— Это было чудесно! Как думаешь, Косей, она победит? — даже не хочется ее разочаровывать, но...

— Это был проигрыш. Такая игра не отвечает критериям для оценки, так что максимум, на что она может рассчитывать — приз зрительских симпатий. — такова реальность, Цубаки. Такая игра на соревнованиях равносильна самосливу.

— Но это глупо! Она ведь сыграла лучше всех! — да, но это не концерт.

— Не думаю, что ее волнует оценка. Она выглядела настолько счастливой, когда играла... — я невольно улыбнулся. Вот что такое настоящий музыкант. А не то, что из меня лепила Саки.

Конферансье объявил тридцатиминутный перерыв, так что у нас появилось время выйти и купить еды. Ну и выразить свои восторги, разумеется.

— Ну, ребята, что вы думаете о моем выступлении? — пока я думал, Миядзоно уже успела получить цветы от кого-то и теперь подошла к нам.

— Это было великолепно! Ты просто вынесла остальных! — восхищенный Ватари чуть не кричал. Цубаки ему вторила. Я же предпочитал молчать.

— А ты что думаешь? — ну вот, она снова залезла в мою личную зону. Табличку прикрепить, что ли?

— Как ты сама себя оценишь? — я отчаянно тянул время. Потому что чуйка буквально кричала, что я сейчас совершу огромную глупость. Чуть ли не величайшую в жизни.

— Мне кажется, я очень хорошо поработала. — девушка счастливо улыбалась, но в этом не было никакого хвастовства. — Так что ты думаешь?

— Мне кажется, ты... Если честно... — голос начал дрожать.

— Продолжай. — ну вот, теперь у нее настолько грустное выражение лица, что я просто не могу ничего с собой поделать.

— Если бы я... — слова царапали горло. — Хотел вернуться к пианино... Я бы сделал это только как твой аккомпаниатор. Твое выступление — лучшее из всех, что я видел на этой сцене.

Включая все мои. Фух. Дело сделано. Не люблю говорить хорошие вещи — люди на них слишком непредсказуемо реагируют.

— Правда?! — нет, я могу понять реакцию Миядзоно, но почему Цубаки такая радостная? Стоп. Нет. Я же не серьёзно. Вы же не думаете... — Отлично! Тогда с завтрашнего дня я, Каори Миядзоно властью данной мне мной, объявляю тебя, Косей Арима, своим аккомпаниатором.