Наверное, все-таки посвящается.
Моей самой лучшей на свете маме,
НЕМОЙ МЕНЕСТРЕЛЬ
Пролог.
Все на свете имеет свойство заканчиваться. Абсолютно все. Хорошее ли, плохое, в свой черед оно закончится. Время идет вперед всегда, унося с собой события, еще вчера составляющие смысл жизни. Время... о, да. Много веков протекло за окнами, пока он спал здесь. Окутанный заклятиями, как младенец мокрыми пеленками. И мокро и гадко, а не снимешь... Но — прошло. Уже прошло...
Он проснулся. Он полон сил. И совершенно спокоен. Не собирается он мстить. Кому? Горстке костей с давно разрушенного кладбища? Слишком много прошло, не лет — веков, что б хоть кто-то выжил. Так кому мстить? Некому...
А жаль — месть интересная игра. Что еще может заинтересовать его, видевшего уже все? Власть над миром? Старо и пошло. Деньги? Да что толку в этом бессмысленном символе чужого благополучия?
Чем ему занять себя в огромном мире, населенном слабыми и глупыми созданиями? Хотя это опасное заблуждение — однажды эти создания уже победили его... Да, их было трое, он — один. Но они победили его. Какая разница — честный или не честный был бой? Главное — победа. Средства для ее достижения не так важны. Да только скучно побеждать, находясь в заведомо выигрышном положении. Скучно...
Кто же был там тогда? Двое братьев, эльфы и смертная женщина. Странное трио, но действенное. Эльфы колдовали, а она ждала их в стороне, переводя испуганные глаза на разные картины боя. Не вмешайся эта дурочка, все могло бы быть по-другому. Только что толку теперь гадать о том, то могло бы быть? Теперь можно лишь разбирать факты, не более. А факт в том, что перепуганная смертная кинулась вперед заслоняя собой одного из эльфов. Дура, её отшвырнули одним ударом, переломав ребра. Но эта минутная, да где там, гораздо более короткая задержка, дала возможность братьям довести дело до конца — и запечатать заклинаниями вход в замок.
Хитро запечатать. Теперь выпустить его способны только потомки тех, кто когда-то закрыл дверь. Эльфы слишком гордые и долго живущие существа, среди их народа наверняка сохранились предания о нем. Эти не выпустят на волю скрытое зло. А вот люди — другое дело, они недолговечны и любопытны... он попробует отыскать потомков той женщины.
Тяжелые шаги сотрясают толстые стены с капельками давней влаги, и острые когти высекают из камня искры. Скука привычный враг. Никто так и не понял, что он не хотел зла. Он просто искал средство от скуки, а его заточили в этом мрачном месте. Он играл, они решили, что он решил разрушить мир. Глупость — зачем ломать любимую игрушку? А его все равно заперли в ограниченном пространстве. Самая страшная пытка... Но теперь он снова силен и свободен.
Нет, не свободен... разорванные путы — еще не свобода. Свобода будет когда он сможет выбраться из этого места... Надо ждать. Еще не много... еще совсем чуть-чуть...
Что ж, полторы тысячи лет — достаточный срок и для самой сложной науки. А наука терпения таковой не является, она всего лишь самая скучная... Он научился. Осталось чуть-чуть... сто два человеческих дня, разве это срок?
Глава 1.
Лишнего не спросишь — не солгут в ответ.
Р. Киплинг.
Народная мудрость гласит, что чем лучше тебе было вечером, тем хуже окажется утро. Остается только сожаления высказать, что народ так редко ошибается. Это утро, например, началось с криков. Конечно, было бы странно, если бы оно началось с чего-то другого. Темноволосая девушка, не открывая глаз, села в кровати. Нет, это все же подло. Сначала заставлять петь до глубокой ночи, а потом будить на рассвете. Она с трудом разлепила глаза и внесла мысленную поправку. Не на рассвете. Значительно позже.
Широко и совсем неэлегантно зевая, девушка откинула одеяло и вылезла из кровати. Первый, самый трудный шаг к пробуждению был сделан. Вторым шагом было умывание. После того, как по лицу потекла холодная вода, остатки сна позорно дезертировали. Девушка пушистым полотенцем вытерла лицо и руки, потом натянула темно-синее льняное платье, с вышитой на груди золотой скрипкой. Символ профессии и инструмента. Менестрель. Скрипачка.
Пара быстрых взмахов гребнем и короткие, чуть ниже ушей каштановые волосы расчесаны. Девушка еще раз посмотрела на себя в зеркало. Бледное лицо, чистая кожа, широко расставленные серые глаза. Черты лица тонкие и аристократически правильные. К такому лицу бы да платье, да прическу, да в бальную залу. Как же — в нем слилась кровь двух самых старинных, богатых и магически сильных родов. Выше нас — только звезды, Император, в смысле. Девушка грустно усмехнулась и отвернулась от зеркала. Что бы там кто ни думал, происхождение всегда доставляло ей множество проблем.
Хватит. Хватит об этом думать. От того, что в сотый раз в подробностях вспомнишь о постоянной проблеме, она некуда не денется. Проверенно практическим способом. Лучше спуститься вниз, потребовать завтрак и уйти из этой деревни. Потому, что если помедлить еще пару часов, то дорога под жарким летним солнцем превратиться в особо изощренную пытку. Нет, надо успеть до самого солнцепека, добраться до леса. А может, лошадь купить? Деньги вроде есть... Нет, не надо. И без лошади есть о ком заботиться.
Спор внизу и не думал утихать. Хозяйка маленького придорожного трактира распекала нерадивую служанку (Как ты могла пиво-то пролить? И ладно бы на пол, а то — старосте на колени! Что теперь делать прикажешь?), служанка в долгу не оставалась (А я не проливала! И не на колени, а на голову лила! Не будет меня за руки хватать, да на колени усаживать) и их радостные вопли сотрясали ветхие стены заведения. Все правильно. Другая народная мудрость гласит, что без хорошего скандала утро можно смело считать пропавшим. Что ж, это утро таковым считать было никак нельзя, хотя, увидев, что гостья спустилась, спорщицы мгновенно замолкли. Хозяйка впихнула в руки служанке поднос с грязной посудой, а сама устремилась к гостье:
— Госпожа Киана.
Провожая девушку к свободному столику, хозяйка трещала без умолку. Ее интересовало все. Как гостья спала? Удобна ли кровать? Что госпоже снилось? А на завтрак что подать? Выступления госпожи собирают большое скопление народа, как же госпоже это удается? Не согласится ли она задержаться еще на пару дней?
Та, которую назвали Кианой, только улыбалась и кивала в ответ. Вставить хоть слово в подобный поток было, по меньшей мере, затруднительно. Она, не глядя, отметила что-то в меню, но остаться вежливо отказалась. Ее ждали и в других городах.
Через час по дороге на Антос шла хрупкая девушка с небольшой дорожной сумкой через плечо, крепко сжимающая в руках футляр со скрипкой.
Прислонившись к добротному плетню и обмахиваясь полотенцами от постепенно приближающейся жары, хозяйка и служанка смотрели ей вслед.
— Бедняжка, — тяжело вздохнула хозяйка.
— Все б такими бедными были, — фыркнула служанка. Уж кого как, а ее эта заезжая выскочка изрядно раздражала.
— Не злись попусту. Она немая.
— О, жалеть ее надо было бы, если б ей это хоть как-то мешало. — Раздражение служанки, наконец, плеснуло через край. Сколько можно, в самом деле? Киана приезжает сюда пару раз в год, и каждый раз абсолютно все восхищаются не понятно чем. — А то немая, не немая все едино! Чего захотела — добилась. Ах, смотрите, первый в мире немой маг! Магистр, между прочим! Сколько ей тогда было? Четырнадцать? Но нам же этого мало! Мы славы жаждем! И теперь все бегают и восхищаются еще больше — смотрите и слушайте — немой менестрель! Выскочка!
— Знаешь, Рикка, ты завидуешь таланту и возможностям. — Хозяйка с откровенной жалостью смотрела на служанку, что еще больше распаляло служанкино возмущение. — Тому, что завтра ее будет ждать толпа поклонников, а тебя — полный чан грязной посуды. Только вот она, чтоб добиться всего работала, а ты злословишь.
Хозяйка отошла от плетня и скрылась за некрашеной дверью кухни. Служанка растерянно смотрела ей вслед, от возмущения не сумев сразу найти нужные слова — произнесенные сейчас они потеряли бы половину эффекта. А Киана медленно шла по дороге, слушая этот разговор. Даже если бы женщины кричали, их голосов давно бы не было слышно. Но для мыслей расстояние не имело значения. Для них значение имело только количество — чем их больше, тем сложнее разобрать. Но сейчас во всей деревеньке о Киане думали только они двое...
Чего захотела — добилась... Ох, милая Рикка, не правда это. Потому, что больше всего на свете немой менестрель хочет перестать быть немым. Но исполнение этого желания, похоже, за гранью человеческих возможностей. Хватит. Об этом думать тоже не стоит.
Огонь зажегся от легкого прикосновения к веткам. Рваное пламя осветило бледное лицо девушки. Киана сцепила пальцы поверх подтянутых к груди колен, откинулась на ствол дерева и блаженно прикрыла глаза. Ей было очень хорошо сейчас. Ночной костер, у которого затихали все свары, щедро дарил свое тепло одинокой путнице. Ветер заботливо отгонял излишний жар. И было тихо. Очень тихо.
Киане редко удавалось побыть в тишине. Непрекращающийся гул городов плюс телепатические способности... Все это создавало в голове жуткую смесь из мыслей и образов, иногда Киана уже не могла определить, где кончаются ее мысли и начинаются чужие. В такие минуты ей казалось, что она сходит с ума. И тогда девушка покидала город и отправлялась куда-то, где народу поменьше. Отправлялась пешком и избегая проторенных дорог. Она не боялась заблудиться — уж кого-кого, а людей можно найти даже в самом глухом лесу. Люди, особенно если их больше одного, слишком громко думают, чтобы остаться для нее не замеченными. Нападение разбойников тоже не пугало Киану — во-первых, менестрель неприкосновенен. Сама судьба жестоко накажет того, кто осмелиться напасть на музыканта. Во-вторых, звание Магистра магии не дают просто так даже по очень большому блату. Либо у тебя есть достаточная сила, либо нет. Была впрочем, еще одна причина не опасаться за свою жизнь и здоровье, но Киана очень не любила думать о ней.
Не стала и сейчас. Просто сидела, слушая, как ветер играет с листвой, и наслаждалась покоем.
Голос, раздавшийся за спиной, заставил ее вздрогнуть от неожиданности.
— Мир тебе.
Приятный такой мужской голос. Низкий, теплый. Люди, значит, слишком громко думают? Да, Киана, ты становишься самоуверенна...
Девушка обернулась на звук, стремясь ничем не выдать своего испуга. Он стоял почти за пределами круга света, небрежно прислонившись плечом к стволу многовековой сосны. Высокий, тонкокостный. Капюшон дорогого плаща эльфийской выделки скрывает лицо. Странный человек. Либо не думающий ни о чем, а такого просто не бывает. Либо умеющий (от природы или с помощью довольно сильного мага) свои мысли полностью скрывать. Да, трудно им будет договориться. Впрочем, никто и не обещал легкой жизни.
'Раздели со мной тепло и хлеб', — спокойно подумала девушка, глядя незнакомцу прямо в глаза и, всеми силами, стараясь пробить его ментальный барьер. Не для того, чтобы узнать, о чем он думает, чужих мыслей ей и так хватало. Просто для того, что б он ее услышал.
— Лезть в мои мысли, это обязательно? — довольно резко спросил путник, опасно поигрывая тяжелым посохом. Эмпат. Сильный, никто другой не почувствовал бы, что барьер на мыслях сломан. Ситуация становится все интереснее.
'К сожалению да, я не могу разговаривать. Но если тебе есть что скрывать, я не буду настаивать на общении. Я умею ценить тишину' в мыслях ни тени эмоций. Только спокойствие, которое морозит как Аринийские льды.
Путник тяжело вздохнул и шагнул к костру. Скинул плащ и сел напротив менестреля, так, чтобы пламя костра разделяло их. Причину его опасения Киана поняла, как только с его головы упал капюшон. Длинные черные волосы с серебристыми искорками и холодные глаза цвета талой воды по весне просто не могли принадлежать человеку. Эльф. Причем чистокровный. И как его только занесло на людскую территорию?
Ему действительно было что скрывать. Свое происхождение. Если конечно Киана не повстречала на своем пути эльфа-самоубийцу. Столь же редкое существо, как мифический дракон... Но, даже если ему и не дорога жизнь, ни один эльф никогда не пойдет к людям на расправу. Слишком жестока последняя.
У людей странная логика. Ты не такой, как мы? А, так значит, ты хуже... вот мы от тебя и избавимся. Подобная логика привела к трем кровопролитнейшим войнам. С оборотнями, с эльфами, а потом и с гномами. Люди задавили числом, перебив практически всех, кто не относился к их роду. За голову любого не человека предлагалась награда, на которую семья из четырех человек спокойно могла прожить лет десять. И тут — чистокровный эльф. Полукровку еще могли пропустить — в конце концов, все у всех магических родов в предках числились эльфы. Странно, но вести родословную от этих созданий считалось почетным. Вот только чем дальше от вас был этот предок — тем вам же лучше. Но чистокровного эльфа убьют сразу. Если распознают. На нем наверняка какая-нибудь хитрая иллюзия, маскирующая внешность, и угораздило же его нарваться на единственного мага в мире, на которого подобное не действует? А мысли вообще не спрячешь. Никаким образом. Каждая раса думает по-своему, это даже не другой язык — это другая логика. Словно ты шел через дома, по-разному обставленные, с разной планировкой, но дома. А тут попал в сад... Да, мысли не спрячешь. А еще — уши эльфийские — их заклятия тоже не берут. Вот и ходят эльфы с длинными волосами, и никогда их не убирают от лица.
Знать, важное у тебя дело, эльф, если ты так опрометчиво рискуешь жизнью. Конечно, нельзя причинить вред тому, с кем разделил тепло ночного Костра. Но только пока этот Костер горит. А что помешает утром придти и донести на тебя? Ничего, кроме твердого убеждения, что отбирать жизнь может только тот, кто ее дал. Боги, в смысле, которым нет большого дела до детей своих, а значит, и жизни они отбирать не стремятся, это все людские решения. Но откуда неизвестному эльфу знать об убеждениях известного менестреля? Правильно — неоткуда.
Эльф, наконец, закончил устраиваться на своем месте и представился:
— Мое имя — Арисандр.
Кого, интересно он собирается обмануть человеческим именем? Ладно, Киана, не твое это дело. Главное, что он назвал имя, а значит готов к диалогу.
'Киана', — откликнулась девушка.
Эльф кивнул, запоминая, но больше никакой реакции, к облегчению девушки, ее имя не вызвало. Да, не докатилось еще до эльфов даже эхо ее славы. Хотя с чего бы ему туда-то катиться? У эльфов и голоса и слух значительно лучше, чем у любого человека, а тем более чем у нее, у которой и голоса-то нет.
— Киана, — позвал Арисандр. — Скажи, а почему ты путешествуешь пешком и без оружия?
'Ты путешествуешь точно так же, и тебя это почему-то не удивляет?', — улыбнулась девушка. — 'Я менестрель, на меня распространяется правило Неприкосновенности. Да и кому интересна невзрачная девчонка в дешевом платье?'
— Мое оружие всегда при мне, — гордо ответил эльф. — А то, что его не видно — это другое дело.
'А что заставляет тебя думать, что я свое оружие держу на виду?'
Над поляной повисло молчание, приправленное значительной долей недоверия. Самое обычное состояние, особенно, когда обоим путникам есть что скрывать от соседа. Наконец эльф медленно развернул тряпицу с ужином. Киана лениво потянулась за своей. Не то, чтобы ей хотелось есть, просто, если уж свела вас судьба у Костра, нужно разделить и пищу. Для закрепления, так сказать дружеских намерений... а сколько яда было в эту пищу насыпано за века — не вообразить. Отсюда новый обычай — сначала свое пробует хозяин.
Ужин получился неожиданно обильным. Хлеб, сыр, мясо, яблоки. Фляга с эльфийским вином вытащенная из плаща Арисандра (от дегустации Киана благоразумно воздержалась — эльфы готовили невероятно вкусные вина, но, увы, не умея пьянеть, градусы в напитках не контролировали), родниковая вода из ближайшего ручейка и огромный вишневый пирог, который дала Киане щедрая хозяйка трактира.
Разговор сложился сам собой. Беседа ни о чем: приятная, забавная, но не обязывающая ни расспрашивать о чем-то собеседника, ни раскрываться самому. Когда оба уже изнемогали от смеха, Арисандр кивнул на скрипку:
— Сыграй. Всегда мечтал послушать игру Немого Менестреля.
Киана поперхнулась смешком. Уже второй раз за вечер эльф заставал ее врасплох. Привычная за последние годы маскировка не обманула его. И нет надежды, что тебя не узнают там, куда ты направляешься. Узнают. Всегда и везде. Потому, что в любой толпе ты выделяешься сильнее этого эльфа. Он хоть заклятие на себя наложить может — а ты нет.
Девушка нерешительно протянула руку к футляру. Сжала пальцы в кулак, словно боясь прикоснуться. Потом решилась и резким движением откинула крышку. Пальцы заскользили по теплому боку инструмента. Древние заклятия, наложенные на скрипку, не позволяли ей остыть.
Киана встала, помотала головой, словно откидывая назад длинные волосы. С момента стрижки прошло уже больше трех лет, а она все не могла привыкнуть. И волосы не росли, словно обиделись на непочтительное обращение...
Смычек начал медленное путешествие по струнам, и все вокруг преобразилось. Музыка струилась между тонких пальцев девушки и застывала. Лунным светом на лице Арисандра. Хрупким холодным серебром росы — на тонких пальцах травы...
Лес, еще недавно холодный и полный опасностей словно протянул ладони и спрятал в них не большую полянку с веселым огоньком посередине...
Прозвучала последняя нота. Мир на мгновение замер... а потом все вернулось на круги своя. Трава стала мокрой. Деревья — обычными... Словно кто-то протянул равнодушную руку и сорвал с леса весь покров очарования.
Арисандр сидел и боялся вздохнуть, чтобы не ушло то чувство, которое еще жило в нем, от игры этой девушки в нелепом платье... Музыка — это важная часть жизни любого эльфа. Они поют и играют всегда, но так, как она могут сделать не многие. Да что там не многие, один — Гиртрэн, Верховный Повелитель. Да вот только не до игры и пения ему — последняя война унесла всю его семью, и вот уже более сорока лет не слышал Арисандр ничего подобного. Как жаль, что у нее нет голоса! Тогда она была бы несравнимой ни с кем. Быть того не может, чтобы ее голос нельзя было как-то вернуть! Он поможет ей, и подарит миру величайшую звезду — такую, волшебная игра которой сумеет примирить все народы.
Эльф на секунду прикрыл глаза, успокаиваясь.
— Я никогда не думал, что человек способен на такое, — тихо произнес он. — Откуда ты, Киана? Расскажи о себе.
Киана задумалась. Это называется — подловили. Менестрель обязан честно ответить на прямо заданный вопрос. Ну, что ж, значит, придется рассказывать. Она говорила долго. Рассказывала о маленькой девочке, которой очень хотелось стать менестрелем. Обычное, конечно же, дело, учись играть, петь — да выходи на улицу. А там уж публика оценит, по нраву ей, аль нет твое творчество. Обычное... вот только у девочки не было голоса, а потому пришлось ей идти долгим и окольным путем. Поступать в Школу Магии, и семь лет учить науки, к которым не чувствовала даже малейшего расположения. Но она справилась. Великим магом, правда так и не стала. Только телепатия, да пара мелких фокусов — огонь зажечь, притянуть к себе что-нибудь... А, когда покинула Школу и у нее появилась скрипка, начала учиться снова — теперь уже играть. И магическое образование очень даже пригодилось — теперь она могла помочь людям увидеть то, о чем хотела им рассказать...
* * *
Утро выдалось холодное и пасмурное. Солнце ленилось и никак не хотело подниматься из-за кромки леса, там ему наверняка было теплее, чем на пронизывающем ветру, который нагло разгуливал по небу. Киана еще спала, завернувшись в плащ. Арисандр же сидел у давно погасших углей и думал об этой странной девушке. Она была честна с ним — эльфы очень четко чувствуют ложь. А вот он ни сказал о себе ни слова. Да, он хочет помочь Киане, но не подвергнет ли он ее опасности, если пойдет вместе с ней? Все равно, решил Арисандр. Он пойдет с ней невзирая ни на что. Девушка же с радостью примет его помощь — кто откажется от попутчика, который сумеет защитить тебя в любой ситуации?
Под пристальным взглядом эльфа Киана открыла глаза.
'Доброе утро'. Ночной Костер зажигала она. Значит именно ей признавать, что ночь прошла, и перемирие закончилось.
— Доброе утро, — эхом откликнулся Арисандр, предчувствуя, как обрадуется девушка его предложению.
Завтракали они лениво — ночной разговор не дал им выспаться, и оба украдкой зевали в кулаки. Наконец, завтрак был съеден. А сбор вещей — дело очень быстрое, особенно после Костра, особенно — для бывалых путешественников.
'Прощай', — улыбнулась Киана. — 'Эта ночь была доброй'.
Все правильно — обмен ритуальными фразами. Она же не знает, что он приготовил ей сюрприз.
— Я не буду прощаться, — твердо произнес эльф. — Я пойду с тобой.
К его удивлению, девушка не обрадовалась. Только посмотрела чуть удивленно из-под длинной, почти закрывающей глаза, каштановой челки.
'Вот как? А зачем?'
Арисандр растерялся. Этого вопроса в его радужных планах просто не присутствовало. Как это зачем? Она что, не хочет, что бы ее сопровождали? Нет, быть такого не может.
— Я хочу тебе помочь!
'Чем? Меня не надо защищать. Я уже три года путешествую одна и жива здорова. Ты меня пожалел? Тоже не стоит. Я гораздо счастливее множества людей. Так зачем?'
— Я найду способ вернуть тебе голос! — пообещал эльф в последней надежде. Потому, что разговор медленно, но верно уходил куда-то не туда.
'Меня нельзя вылечить', — безразлично ответила Киана, отряхивая грязь, налипшую на подол плаща. — 'И не может быть никакого 'вернуть', у меня никогда не было голоса. Ты думаешь, меня не пытались лечить? Пытались. Все. Сначала из желания заработать большие деньги. Потом — из тщеславия. А результата нет. Так что прости, но нам действительно не по пути'.
— Я все равно пойду за тобой.
'Иди. Куда хочешь. Если только найдешь'.
Киана развернулась и пошла по еле заметной тропинке. Быстро пошла, через пару минут ее фигура уже исчезла среди деревьев. Арисандр недоуменно посмотрел в ту сторону, где она скрылась из вида, и закинул на плечи сумку. Она хочет идти одна? Пусть идет! Тут поблизости только одна деревня.
