|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Описание: Девушка из нашего мира оказывается в теле маленького Саске, все-таки погибшего в ту ночь, когда был уничтожен клан Учиха. И теперь ей предстоит привыкать не только к новому миру, но и к новому полу. Уже этого было бы достаточно, чтобы сойти с ума, но ведь есть еще и Орочимару, имеющий планы на ее тело, и воспоминания из прошлой жизни, согласно которым через десять лет начнется четвертая мировая война. Поэтому расслабляться нельзя, а принцип "Хочешь жить — умей вертеться" работает в обоих мирах.
Комментарий автора: Я перечитала все фики о попаданцах в Наруто, какие только смогла найти, и когда они закончились, поняла, что хочу еще. Поэтому пришлось писать самой.
В основном, старалась следовать канону, но есть множество всяких отклонений, и большинство из них созданы специально.
Обновления будут часто, потому что фик меня никак не отпускает. Еще ни разу в жизни так помногу не писала.
Посвящение: Посвящается Kerr Riggert, Raavasta, Дмитрий C и многим другим авторам с самиздата. После ваших фиков мне и захотелось написать свой. И если вдруг увидите какую-то знакомую идею, честное слово, не виноватая я! Оно само написалось)))
Пришествие
"Какой странный сон", — было первой мыслью, что пришла мне в голову.
Все вокруг было черно-красно-белым, хотя мои сны обычно яркие и цветные. Вдаль уходила прямая темная улица, небо над головой тоже было серым и беззвездным, зато луна словно решила скомпенсировать этот недостаток и была раз в пять больше, чем положено. Где-то впереди раздавались какие-то непонятные звуки, и я решила проверить, что там происходит.
Перед самым большим домом стоял маленький мальчик лет шести, будто бы вырезанный из черно-белого фильма. Сначала мне даже показалось, что это статуя, но потом я заметила, что он плачет, неотрывно глядя куда-то. Я обошла его со спины, и наконец, увидела то, что так надежно приковало его внимание. Главные двери были широко распахнуты, и внутри большой комнаты на полу лежали два тела. Алая кровь, настолько яркая, что казалась светящейся в этом унылом черно-сером мире, растекалась по полу, заливая все вокруг. И вдруг картинка сменилась. Теперь два человека — это оказались мужчина и женщина — стояли лицом к двери, а за их спинами появился чей-то темный силуэт. Блеск стали, быстрый взмах — и кровь снова брызжет во все стороны, тела падают, и алая жидкость опять заливает пол. Цикл повторялся снова и снова, и если сначала зрелище меня шокировало, то теперь уже наскучило. В конце концов, в фильмах можно и пострашнее сцены увидеть.
— Эй, что тут происходит? — но на мой голос плачущий мальчик не отреагировал.
Я протянула руку, чтобы растормошить его, и только тут поняла, что руки-то у меня и нет. Вместо нее было нечто непонятное и светящееся золотистым светом. Кроме того, оно еще и втягивалось внутрь, словно ложноножка, точнее ложноручка. Быстро проверив наличие остальных конечностей, убедилась, что вместо них тоже этакие тентакли. Ощупав себя, удостоверилась, что остальных органов тоже нет, и я просто шарик, который каким-то неведомым образом может видеть и говорить. Впрочем, это открытие меня даже не взволновало, однажды мне вообще приснилось, что я — скрытая камера, наблюдающая за разборками мафиози. Так что такая необычная форма не была чем-то особенным.
Сон становился более скучным. Не происходило вообще ничего нового. Даже слезы у мальчика капали через равные промежутки, мерно падая на землю.
— Ты меня видишь? — я помахала ложноручкой перед лицом ребенка, надеясь привлечь его внимание.
Он не отреагировал. Тогда я похлопала его по плечу.
— Прием, прием, Земля вызывает!
Ответом мне стал тихий хруст. Крак-крак-крак, и плечо осыпалось внутрь, рука отвалилась и упала на землю, разбившись на несколько кусков. Трещины поползли по всему телу, словно мальчик был хрупкой фарфоровой куклой. Через несколько секунд он рассыпался полностью и превратился в груду серых осколков. А следом за ним начал рушиться и окружающий мир. Пять минут спустя я стояла посреди серой пустыни, усыпанной пеплом. Здесь не было ничего, кроме ненормально большой луны и осколков, оставшихся от мальчика.
Некоторое время я ждала дальнейшего развития событий, но ничего не происходило. Что-то этот сон мне совсем разонравился, и я попыталась проснуться, но не вышло. Даже ущипнуть себя, не имея пальцев, было крайне проблематично. От скуки начала рассматривать осколки, откатившаяся чуть в сторону кисть руки была похожа на перчатку. Подхватив ложноручками, я ее некоторое время крутила во все стороны, а потом решилась примерить. Села "перчатка" идеально. Я с некоторым удивлением пошевелила маленькими детскими пальчиками, и наконец, смогла себя ущипнуть. Проснуться так и не получилось. Зато у меня появилось занятие сродни собиранию трехмерного паззла.
Не знаю, сколько часов я провозилась с этой головоломкой, хорошо хоть, правильно составленные друг с другом куски слипались, хотя трещины все равно оставались видны. Сборку я начала с рук, со спиной пришлось повозиться, хорошо, что она рассыпалась всего на три куска. Все осколки были разными по размеру и форме, и только глаза были совершенно одинаковыми. Голову собирать пришлось уж совсем на ощупь, благо, не считая глаз, от нее отломился еще только один маленький кусочек — овальный, по центру лба, будто там должно быть место для третьего ока. Все остальное было достаточно крупным, чтобы правильно составить части вместе, даже не видя их.
Но как только последняя часть встала на место, меня словно кипятком облило. Мгновенно навалилась такая мешанина чувств, что я едва могла в них разобраться. Ужас такой дикий, что нельзя и пальцем пошевелить, ненависть настолько черная, что хочется уничтожить все вокруг, тоска — безнадежная, непросветная, что остается только выть от горя...
Кажется, я кричала, а может, и беззвучно разевая рот, корчилась в судорогах, когда на меня вдруг навалилась чужая память. Семь лет чужой жизни — от рождения и до сегодняшнего дня. Все ощущения и чувства, спрессованные в одно короткое мгновение, заставили сознание помутиться и погаснуть.
* * *
Когда я очнулась, успела еще порадоваться, что этот нудный кошмар наконец-то закончился, а потом открыла глаза. Оказалось, что я лежу в незнакомом помещении, со всех сторон окруженном ширмами. Легкий больничный запах означал, что я, скорее всего, в каком-то госпитале.
Я попыталась сесть и тут увидела свои руки. Точнее не свои, а те маленькие ладошки, ранее принадлежавшие тому "фарфоровому" мальчику. От страха внутри все похолодело и скрутило в узел. И самое ужасное было в том, что окружающее совершенно точно не было сном, потому что никак иначе нельзя было объяснить, откуда я знаю поименно почти всех Учих, теперь уже мертвых, и даже то, какой мерзкий вкус у натто. Следом за ужасом пришла волна тоски — ведь я остался совсем один, а за ней меня накрыло ненавистью — я должен убить Итачи.
Я со стоном сжала голову руками, свернувшись в позу эмбриона, и пытаясь отрешиться от этих чужих негативных эмоций. На какое-то время я даже начала думать о себе в мужском роде, и по-настоящему испугалась превратиться в маленького мальчика, помешанного на ненависти, не только внешне, но и внутренне.
— Хватит... Хватит!!! — в слух закричала я, и вдруг все чувства вдруг как отрезало.
Пропало даже осязание и обоняние, хорошо, хоть зрение и слух остались. Неуверенно отняла руки от лица, ожидая возобновления приступа, но эмоции не спешили возвращаться. Тут раздались чьи-то приближающиеся шаги, ширма распахнулась, и рядом с моей кроватью оказался мужчина в белом халате, очках и странном чепчике, оставлявшем открытым только лицо. Возможно, будь ситуация немного другой, меня бы позабавил такой нелепый наряд, но чувство юмора наверняка отключилось вместе со всеми остальными.
http://www.narutopedia.ru/w/images/2/27/Kusushi.jpg
— Как ты себя чувствуешь, Саске-кун?
Сначала я хотела спросить, как, по его мнению, должен себя чувствовать ребенок, на глазах которого недавно убили родителей, но решила ограничиться нейтральным:
— Нормально. Сколько времени я был без сознания? — обращение к самому себе в мужском роде соскользнуло с языка совершенно привычно.
— Две недели. На тебя было наложено мощнейшее гендзюцу, и его невозможно было снять извне.
Тут я подумала, что подобное известие должно было бы меня расстроить, но так как эмоции были словно заморожены, я ничего не ощутила и решила на всякий случай симулировать хоть какое-то подобие чувств, сжав край одеяла.
— Похороны уже прошли? — я понизила голос и опустила лицо.
— Да, сам понимаешь, мы не могли ждать дольше нескольких дней.
В палате повисла напряженная тишина. Я просто не знала, что еще сказать, и у врача, кажется, была та же проблема.
— Саске-кун, думаю, тебе необходимо подкрепить силы. Сейчас тебе принесут специальный обед, который поможет тебе восстановиться, — наконец, нашелся доктор.
Похоже, он ожидал возражений, и мои слова его почти удивили.
— Хорошо. Я не чувствую голода, но сделаю, как вы скажете.
Врач кивнул и вышел. Я помнила о местной традиции среди шиноби — сбегать из больницы, не дожидаясь выписки. Но в моей ситуации было бы глупо возвращаться в пустой квартал, да еще и на голодный желудок. Надеюсь, там хоть кровь смыли, а не просто тела убрали.
После обеда, во время которого я порадовалась, что не чувствую вкуса, нашла в тумбочке рядом с кроватью свою одежду и переоделась. Был самый разгар дня, и в больнице было довольно многолюдно, меня легко могли заметить при "побеге", а в окно второго этажа прыгать не решилась, хотя память Саске говорила, что ничего со мной не случится. Но не зря я теперь ниндзя, хоть и начинающий. Сложив печати, применила хенге, которое гениальный Саске уже успел в освоить. Сначала мне казалось, что ничего не выйдет, все-таки это странно — применять почти магию, но доставшееся мне тело прекрасно помнило, что делать. Приметная рубашка с широким воротником и символом клана Учиха на спине превратилась в обычную футболку, а прическа с вечно топорщащимся на затылке хохолком стала короткой стрижкой.
В больнице никто не обратил внимания на мальчишку, и я беспрепятственно "сбежала". Дорога до квартала Учих тоже прошла без происшествий. Проскользнув под желтой лентой с надписью "Не входить!" я смогла оценить размеры разрушений. Дома здесь строили из дерева и бумаги, так что было удивительно, как их вообще не сравняли с землей. Передо мной находилась та самая улица из моего якобы сна, и в ее конце располагался особняк главы клана, а теперь мой.
Несмотря на отключенные эмоции, тут все равно было жутковато. Мне постоянно казалось, что за мной наблюдают, и возможно, это была вовсе не неожиданно проснувшаяся паранойя. Только вот было не ясно, призраки убитых за мной присматривают, или вполне живые люди. До особняка я почти бежала, невольно подмечая тут и там почти стертые меловые следы. Похоже, недавно прошел дождь, и кровь смыло полностью, а мел, которым обозначали положение тел, частично остался.
Перед дверями, за которыми во сне раз за разом убивали моих родителей, я остановился, не решаясь протянуть руку и открыть их. Где-то в глубине души я почувствовала страх, даже сквозь эмоциональное онемение. Наконец, решившись, я рывком распахнул двери. Внутри дома кровь смыть никто не догадался, хорошо, что ее было не так много, как в иллюзии, наложенной Итачи. Меловые силуэты на полу добили меня окончательно.
— Мама... папа... — ноги ослабели, и я чуть не упал, но успел ухватиться за ручку двери и устоять.
"Это не твои родители!" — мне удалось справиться с воспоминаниями Саске и снова от них отрешиться.
Я выпрямилась и закрыла дверь. Ощущение чужого взгляда наконец-то пропало. Я по большой дуге обошла кровавые пятна на полу и двинулась внутрь дома. Только сейчас я поняла, как сильно устала. Ноги и руки дрожали, все-таки такая долгая прогулка и моральные потрясения были слишком большими для семилетнего ребенка, да еще и после двухнедельной комы.
В глубине души теплилась глупая надежда, что стоит мне подняться в свою комнату и лечь спать, как завтра утром все снова будет в порядке. Даже не знаю, кто из нас — я или Саске пытался себя обмануть. Но сон определенно был лучшим, что мы сейчас могли сделать, поэтому я, не раздеваясь, буквально рухнула в постель и отключилась.
* * *
Утром я проснулась в тепле и уюте, потянулась и почувствовала сильный голод. Мама, наверное, уже приготовила завтрак. От этой мысли меня сковало холодом. Мать Саске мертва, и ее кровь пропитала пол этажом ниже, а моя... Возможно она совсем рядом, за той тонкой, но практически непреодолимой гранью, что разделяет параллельные миры. А возможно, она и вовсе в другой галактике. Я напрягла память, пытаясь вспомнить, как выглядят созвездия в этом мире, но тех единственных, что я могла опознать — Млечного пути и Большой медведицы — здесь не было.
И что-то настойчиво мне подсказывает, что обратно я уже не вернусь. И это значит, что я крупно попала. Даже не так. Я ПОПАЛА. И не будь мои эмоции заморожены, сейчас устроила бы истерику не хуже Саске. А вместо этого предалась философским размышлениям на тему: "Создал ли Кишимото Масаши мир Наруто, или он просто кто-то вроде пророка, но считает, что придумал обычную мангу?"
Окончательно проснувшись, обнаружила, что осязание, обоняние и вкус ко мне за ночь вернулись. И вместе с этим поняла, что вся пропахла больничными запахами, да и зубы почистить бы не помешало. В ванной к вороху моих проблем добавилась еще одна. Я же теперь мальчик, но такой маленький! Раздевшись, осмотрела себя в зеркале. Миленькое личико с щечками, которые так и хочется потискать, трогательный хохолок на затылке, большие глаза с темной радужкой, которая по цвету сливается со зрачком. Сделала бровки домиком, надула губы и поняла, почему Итачи едва ли не плющило от любви ко мне. Саске не понимал, почему у нии-сана иногда бывает такое выражение лица, но мне было ясно. Не удивлюсь, если у Итачи под подушкой хранится моя фотография. Я ведь теперь вылитый фарфоровый ангелок.
http://www.fille.com/blog_article/Sasuke-et-son-frere-itachi2.jpg
http://naruto-rad.ucoz.ru/_fr/1/8241479.jpeg
— Ути, пупсик, — не удержавшись, погладила себя по голове. — Не волнуйся, я о тебе позабочусь.
Материнский инстинкт что ли срабатывает? Остальные эмоции не ощущаются, но что-то вроде умиления и желания защитить пробивается. Легонько потрепав Саске за щечки, продолжила осмотр.
Нда... Надеюсь, вот эта штучка еще вырастет, а то я так и комплексовать начну, даром, что девушка. Или это нормальный размер для семилетнего возраста? Помнится, когда я была совсем маленькой, мама купала нас с младшим братом вместе. Но тогда я вообще не задумывалась, что мальчики отличаются от девочек, так что ничего определенного сказать не могу.
Приняв душ и почистив зубы, поняла, что голод разыгрался не на шутку. На кухне наверняка должно быть что-то съедобное, хотя большая часть наверняка испортилось. К сожалению, выяснилось, что в холодильнике все прокисло. Несколько минут пришлось потратить на уборку. Наконец, покончив с этим, выскочила на свежий воздух, оставив окна и двери открытыми, чтобы выветрить противный запах. Хорошо, что за домом был сад и огород, где росли обожаемые мной помидоры. Я и в прошлой жизни их любила, а Саске к ним вообще питал нежные чувства.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
