Пробуждение

ПРОБУЖДЕНИЕ

Пролог

'В жизни мы часто задаем себе вопрос, что ждет нас послесмерти и ждет ли вообще нас там что-нибудь. Я не была исключением, и задаваласебе этот вопрос всегда. Задавала, пока, наконец, не умерла...

Это был тяжелый день, хотя, если задуматься, он мало чемотличался от всех предыдущих. У меня отказали легкие. Я понимала, что это -последняя фаза процесса, и через несколько часов, а то и минут, мое сердце,наконец, перестанет биться. Умирать тяжело. И страшно...

Эта смерть для меня была окончательной, и не стану кривитьдушой, единственной, которую я ждала. Трубка неудобно торчала из шеи. Говоритья больше не могла, да и сил на слова уже не осталось. Я устала. Боротьсяустала, и жить, вот так, как жила.

Саша сидел возле моей кровати и, молча, смотрел на меня. Онждал. Я пошевелила пальцами, и он тут же поднялся с кресла и наклонился к моимвысохшим губам.

— Ты обещаешь? — спросила я беззвучно.

— Да, я же дал тебе слово, — ответил он и сел опять на своеместо.

Мне не хватало воздуха. Легкие постепенно наполнялисьжидкостью, и мне все время хотелось кашлять, но аппарат не позволял выдохнуть,с силой толкая в меня кислород и принося телу очередную боль.

Что-то изменилось в следующий миг. Грудь сдавило, и япочувствовала, как мое сердце начинает быстрее биться. 'Тук, тук-тук-тук', -говорило оно, набирая темп перед последним толчком.

Приборы запищали, и Саша снова вскочил. Он плакал. Странно,только теперь я это заметила. 'Не нужно. Я готова. Я хочу' — говорила ему просебя я.

Он никого не звал, да и не пришли бы они. Все было решено изаписано. 'Тук-тук-тук'. 'Ну, вот и все. Наконец-то, я свободна...' 'Тук'...

Глава 1

'Я всегда мечтала начать все заново. Понимаешь, с приходом этой болезнисмысл моего существования оборвался. Каждый новый день превратился в ожиданиетого, что непременно должно было произойти. Шестнадцать лет. Жизнь тольконачиналась, а на ней уже был поставлен крест. Знаешь, о чем я подумала, когдапоняла, что он сделал? Нет, не о втором шансе. Я подумала о том, что следуетбыть крайне осторожной в своих мечтах: кто знает, возможно, они когда-нибудьсбудутся...'

Из разговора от 06.11.3565

— Гийон, я не прошу тебя сделать это ради меня. Это — прямойприказ! — ревел пожилой мужчина, сидя в своем кожаном кресле напротив него.

— Я найду способ избавиться от этой петли.

— Не найдешь! Она слишком важна для нас!

— Тебя сразу послать или оформить это в должностной записке?

— Послушай, мальчик, ты все сделаешь, как тебе велено. И обовсем, что узнаешь, будешь докладывать непосредственно мне.

— Она не только очередная богатая сучка, она еще и вамнужна! Как ты это себе представляешь?! Неандерталец в роли аналитика группыданиилов. Она ничего не знает!

— Узнает! И ты сделаешь все возможное, чтобы помочь ей. Тыне представляешь, на что она способна. Мне дали почитать всего лишь часть еедела, и поверь, вскоре тебе нечего будет расследовать.

— Да пошел ты!

— Сам туда иди!

— Я тебе обещаю, что это привилегированное создание вылетитиз моей группы через неделю.

— Она не похожа на остальных.

— Конечно же, нет! Старухе более тысячи лет! Естественно,она не похожа на остальных. Что тебе нужно от нее? Чего ты хочешь?

— Информация, только и всего. Я надеюсь, что она сможет мнепомочь. Проблема в том, что я не уверен, тот ли она человек, который мне нужен.

— Что-то я не понял?

— Мне только дали понять, что девушка может владетьинформацией, которая мне необходима.

— И я стану для тебя гадалкой? Знает — не знает? Повезет -не повезет?

— Гийон, послушай, я ее видел. Они передали ее нам толькопотому, что я об этом позаботился. Она пригодиться тебе, поверь мне.

— Бред. Аналитик! С ее уровнем образования, ей только полы вбаре мыть.

— Да, она немного отстала, но быстро освоится.

— И что? Нам за ней по очереди наблюдать?

— Меня предупредили, что она может натворить глупостей.

— Отлично! Еще и нестабильная. За это ты будешь мне должен.

— Это еще почему?

— Специально свинью мне подложил.

— Я оказал тебе услугу, сынок. Ты еще поблагодаришь меня заэто.

— Как всегда, самоуверенности тебе не занимать...

— Гийон, твоя группа расследует самые жестокие дела. Тыхорошо разбираешься в их психологии, у тебя даже есть один из них!

— На воспитание Маркуса ушло пять лет.

— Но он прижился.

— От него не меньше головной боли, чем тогда, поверь.

— И она приживется.

— В своей группе после завершения этого твоего задания я еене оставлю.

— Если ты решишь избавиться от нее, я сопротивляться нестану. Ее зовут Кайлин Рудецкая. Родилась в 2035 году. Умерла в 2062.

— Где материалы ее дела?

— Их нет. Все засекречено.

— Ты издеваешься?

— Я же сказал, что мне самому дали изучить только часть.

— Кто же она такая?

— Выясни сам. Ты же даниил все-таки.

— Все. С этим закончили. Где ее забрать?

— Из центра. Под расписку. Заберешь лично.

— Это я буду решать сам. Отныне она в моей юрисдикции.

— Гийон! Не доводи меня!

— А ты напиши докладную, и я не стану больше мозолить тебеглаза.

— Напишу! Когда-нибудь... А теперь проваливай из моегокабинета! Твое мерцание меня уже достало.

— Оно всех достало. И, поверь, меня тоже.

Она ждала, когда за ней придут, вот уже шесть часов. Все этовремя она тихо сидела на кровати и смотрела в окно. Чужой мир, другое время,новая жизнь. Она не выбирала. За нее сделал выбор он.

Ровно три недели назад она открыла свои глаза и поняла, чтосвет, слепящий ее, вовсе не врата в пресловутый рай, а потолочные лампы,встречающие ее холодным голубым сиянием. Черные тени, что замелькали перед уставшимиглазами, словно темные демоны, вышедшие из недр другого мира, чтобы забрать еедушу, вовсе не мифические создания, а реальные люди, стоящие подле нее. Чужиеголоса пронзили чуткий слух, словно тысячи криков гибнущих людей, молящих опомощи. Только не умирали они на самом деле. Умирала как раз таки она. Или неумирала?

Ключевой вопрос и оказался ответом: нет, она не умирала. Слезыгоречи оросили ресницы, и сдавленный стон безысходности проник в пространствовокруг. Она все поняла.

— Год? — спросил чужой охрипший голос, оказавшийся еесобственным.

— Она что-то говорит, — забеспокоились люди вокруг.

Кто-то надел ей на лицо кислородную маску, но она несобиралась так просто сдаваться. Попытка поднять руку не увенчалась успехом: унее не было никаких сил.

Кто-то склонил к ней голову и приподнял маску:

— Год? — прошептала она на чужом языке.

— Три тысячи пятьсот шестьдесят пятый, — ответил звонкийженский голос.

Она закрыла глаза и больше не плакала. Она знала, для чегоони это сделали. Она помнила имя того, кто предал ее.

— Катьеирина?

Она обернулась и увидела в дверях довольно высокого иширокоплечего мужчину в одном из нелепых нарядов, которые носили люди застенами этого здания. Волосы незнакомца были острижены у самых корней, а наголове среди них виднелся затейливый темно-синий рисунок.

— Вы опоздали.

— Я и сам об этом знаю.

— А извиняться среди вас не принято?

— А среди вас?

— Было.

— Среди нас тоже было.

Она развернулась на кровати и теперь уже более внимательно посмотрелана вошедшего. Она знала, что время изменило человечество за все эти годы.Исчезли светлые оттенки волос, кожа стала более смуглой, а глаза потемнелинастолько, что светлым цветом оказался шоколадный оттенок, а не серый, как уэтого незнакомца. Был ли он из ее времени, или родился позже? Сейчас это неимело значения. Он пришел за ней, как неравный по происхождению, как часть тогомира, в котором она оказалась, поэтому, когда бы он не родился, для нее он былодним из них.

— Могу я узнать ваше имя? — спросила она, поднимаясь сосвоего места.

— Маркус.

— Очень приятно, Маркус. 'Катерина'.

— То есть, Кайлин.

— Здесь все называют меня этим именем. Почему не Кэтринтогда?

— Все меняется, и имена тоже. Вы русская, и этот язык умерсотни лет назад точно так же, как и все остальные. Что же вы хотите от имен?

— Я хочу, чтобы имя, данное мне родителями, осталосьпрежним. Чтобы язык, на котором разговаривал мой народ, понимал хоть кто-нибудь.

— Война стерла грани между людьми. В этом мире остались лишькоренные жители и пробужденные, к которым относимся мы с вами. Это другаяжизнь, и она не дарована вам родителями. Они дали ее вам, и они назвали васКайлин.

— До чего же мы докатились? До единого Мира или потерисвоего собственного 'я'?

— Мы стали убивать друг друга и занимались исключительноэтим на протяжении четырехсот лет. Достаточный срок, для того чтобы потерятькорни и собственное 'я' вместе с ними.

— А где родились Вы?

— В этом Центре, — ответил Маркус и улыбнулся.

— Хороший ответ. Но американский акцент портит впечатление.

— Бывали в Америке?

— И не раз.

— Тогда понятно. Кстати, ваше произношение достойно похвалы.

— Спасибо за комплемент, — коротко ответила Кайлин, пресекаядальнейшие расспросы. — Вы отвезете меня в новый дом?

— Да, для этого я здесь.

— Мне дали одну из этих стеклянных карточек. Правда, я всеравно не понимаю, как ими пользоваться.

— Вы быстро освоитесь. Думаю, для начала стоит нам заехать вмагазин, ведь кроме этой больничной пижамы у Вас ничего нет.

— Отвезите меня домой, пожалуйста. Покупки я сделаю позже.

— Ладно, как хотите. Могу я называть Вас на 'ты'?

— Можешь, Маркус. Тем более, что ты явно старше меня.

— Мне тридцать четыре.

— Женат?

— Нет.

— А дети?

— Это допрос? — рассмеялся Маркус.

— Нет, просто интересно. Моя бабушка говорила, что еслимужчина не остепениться до сорока лет, он не сделает этого никогда.

— Ну, у меня в запасе еще шесть лет.

— Не так уж и много, Маркус.

— Странный мы затеяли разговор, ты не находишь?

— Извини, не хотела тебя обидеть.

— Ну что, пойдем?

— Пойдем, — ответила она и побрела за ним следом.

Он вывел ее через центральный холл. Здесь никто не обращалвнимания на странный внешний вид молодой девушки. Нет-нет, она не была какой-тоособенной. В своем времени она больше походила на обычную серую мышь.

Невзрачная внешность, болезненная худоба и маленький ростнаделяли ее способностью растворяться в толпе или сливаться с мебелью взаполненной людьми комнате. Она была безликой, да, так можно сказать. 'Безликой',но только не для этого времени.

Вокруг толпилось много людей. Высокие, со смуглой кожей и яркимиволосами самых разных оттенков, любых, только не природных, они казалисьмифическими инопланетными созданиями, похожими на людей, но не являющимисятаковыми. Нет, они не были устрашающими. Скорее красивыми, но какой-тонеестественной, искусственно созданной красотой. В моде приветствовалисьярко-фиолетовые и темно-бардовые тона окраски. Аляповатые головы светились,словно неоновые рекламы на проспекте, привлекая внимание окружающих и быстроутомляющие глаза своей пестротой.

Маркус снисходительно улыбнулся, когда Кайлин, немногозамешкав, притормозила у самой двери.

— Боишься?

— Нет.

— А стоило бы, — не без иронии бросил он.

Светоотражающие темные двери открылись перед нейавтоматически, и она шагнула за территорию, где прежде была в абсолютнойизоляции. Тяжелый спертый воздух ударил ей в лицо и сдавил грудь. Она попыталасьвдохнуть его, но закашлялась.

— Думала, за тысячу с лишним лет здесь ничего не изменится?Я тоже так думал. Привыкай: чистый воздух здесь большая редкость.

Она подняла глаза и в первый раз не через стекло своейкомнаты взглянула на этот мир. Высотные зеркальные здания, потоки машин, мчащиесянад головой в бесконечном числе рядов, вздымающихся вверх за самую границуоблаков. Здесь не было ни деревьев, ни зелени, только стальные, бетонные,зеркальные и блестящие здания, холодные и величественные хозяева этого чужогомира.

— В городе есть парки?

— Есть, но очень мало. Как-нибудь я свожу тебя в один изних.

— Где твоя машина?

— Сейчас подадут.

Они подошли к дороге, и в следующее мгновение перед нимиоказалась черная блестящая машина с известным Кате логотипом 'Мерседес'. Состороны водительского сидения вышел один из тех, кого она часто встречала в Центре.

Они все по странной прихоти своих конструкторов казалисьочень похожими друг на друга. Гладкая стальная 'кожа', большие красные глаза иприветливое лицо с имитацией носа и губ. Они обладали мимикой, и каждое запрограммированноедвижение на их лицах смотрелось очень искренне, будто их обладателидействительно могли испытывать какие бы то ни было эмоции.

Робот подошел к ней и, улыбнувшись, представился:

— Мое имя — Ено. А Ваше — Катерина?

— Без акцента?

— Это одна из моих программ. Если Вы захотите, я смог бы свами поговорить на русском.

— Это лишнее, тем более, что русским языком больше никто непользуется.

— В Вашем голосе я различаю нотки депрессивного настроения.Мне стоит беспокоиться?

— Ено, тебе стоит замолчать и больше меня ни о чем неспрашивать.

Робот склонил голову на бок и улыбнулся.

— Как пожелаете.

Ее усадили на заднее сидение автомобиля. Ено и Маркус селивпереди.

— Почему ты сел за руль, а не робот?

— Потому что это моя машина, а не Ено. Поедем по земле. Боюсь,к полетам ты еще не готова.

— Меня не укачивало в самолетах.

— Поверь, свою первую поездку в атмосфере на автомобиле тызапомнишь навсегда.

Она только хмыкнула в ответ, после чего пристегнуласьпятиточечным ремнем безопасности и окончательно расслабилась.

По ее меркам, Маркус водил машину отвратительно. И даже несмотря на скоростной режим, предписывающий двигаться со скоростью не болеедевяноста километров в час, для езды на такой машине по пустыннымасфальтированным улицам города, где все движение концентрировалось над головой,Маркус, казалось, не был готов.

— Почему здесь нет машин?

За Маркуса ответил Ено:

— В атмосфере скорость передвижения не ограничена, тогда какздесь существует свой лимит.

— Поэтому все полагают, что доберутся по воздуху быстрее?

— Конечно.

— Как долго нужно обучаться, чтобы получить права?

— Если в прошлой жизни у тебя были права, то для наземноготранспорта их получать не обязательно: всего лишь следует обратится в архив,чтобы Центр криогенезации подтвердил это документально.

— А при чем здесь Центр?

— В его архивах хранятся все личные дела вновь пробужденных.Они засекречены и принадлежат Центру.

— И мое тоже?

— И твое тоже.

— А какие у меня права? Кто я вообще в этом мире?

— Тебе не объяснили элементарных вещей? — удивился Маркус.

— Наверное, я не слишком упорствовала с вопросами.

— Пока ты не прошла тест на интеграцию, за тебя несетответственность Центр или доверенное лицо. Тебя не могут арестовать, осудитьили подвергнуть наказанию, потому что ты не являешься гражданином этогообщества.

— А ты гражданин?

— Да. Три года назад я сдал все экзамены и защитил дипломданиила второго уровня.

— Судьи?

— Да, судьи.

— А кем ты был в прошлой жизни?

— Прокурором.

— Мне не понятно устройство этого общества. Я привыкла ктому, что судебная власть — это отдельная ветвь власти. А здесь нет полиции,только даниилы, которые и расследуют и выносят приговор.

— Не все так просто. У каждого даниила есть определенныйуровень правовой власти. Я пока защитил только второй и могу осуждать за нетяжкиепреступления. Даниилы первого уровня не могут выступать обвинителями, точно также, как и выносить приговор.

— А высший может убивать?

— Осудить на смерть может даниил и третьего уровня.Четвертый уровень — самый высокий среди нас. Эти даниилы вершат суд за самыетяжкие преступления. Высшим уровнем обладает только один человек в стране — Верховныйданиил. Он-то нами всеми и руководит.

— В общем, суть дела не изменилась. Разница в том, чтосегодня кто-то — дознаватель, а завтра — судья.

— Ты все правильно поняла.

— За мной должен был приехать некий Гийон Самари. Какой унего уровень?

— Четвертый.

— И я нахожусь в его юрисдикции?

— Да, пока не станешь гражданином, или он не передаст опекукому-нибудь другому.

— И когда я смогу увидеть своего опекуна?

— Завтра, скорее всего, когда выйдешь на работу.

— Ненавижу все эти дела...

— Тебе уже доводилось работать аналитиком?

— Теперь это так называется? — засмеялась она.

— А как это называлось в твое время?

— 'Приведите сюда Катерину. Немедленно!', — вот как это называлось.

— То есть, ты не была следователем?

— Нет, не была.

— А кем тогда была?

— Что, в личном деле не написано?

Маркус замялся.

— Ага, почитать, значит, не дали, — сделала вывод она.

— Материалы твоего личного дела засекречены. С ним знакомтолько Гийон.

— Ну, тогда у него и спроси, кем я была.

Тем временем они въехали в совершенно другой район города, которыйразительно отличался от всего того, что они проезжали ранее. Этот уголок городасловно переместился сюда из прошлого.

Белые кукольные домики выстроились в ряд у широкой дороги.Аккуратные, подстриженные газоны и кустарники. Кое-где деревья и цветы. Низкиедекоративные заборчики перед каждым домом и старомодные почтовые ящики,неизвестно зачем стоящие здесь.

— Не хватает только домохозяек, мирно болтающих друг сдругом, — засмеялась Кайлин.

— Нравится это место?

— Не знаю. Театрально как-то, неправдоподобно.

— Это один из самых дорогих кварталов города.

— А самый дорогой квартал — это дворцы, выстроенные в ряд?

Маркус и Ено оценили ее шутку, засмеявшись в голос.

— Нет, самые престижные районы города — это Северный и Южныйпарки.

— Жизнь на опушке стала самой дорогой?

— Да, если лес вокруг настоящий, а не голографический.

— Где же тогда буду жить я? В картонной коробке под мостом?

— Не говори ерунды. Здесь, конечно.

— Здесь?

— Все пробужденные здесь живут.

— Выходит, за все это время ничего не изменилось: выживаютлишь те, кто заплатил. Для остальных этот путь закрыт. Не честно, не правда ли?Почему бы не спасти обреченного ребенка или беременную женщину? Зачем, разве отних будет какой-нибудь толк? Нет. И вот, проходит тысяча лет, а мир по-прежнемустоит на коленях перед золотым тельцом.

Маркус и Ено обернулись к ней.

— Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, — напомнила емуКайлин и сложила руки на груди.

— Не забывай, что я тоже пробужденный.

— Говоришь, прокурором был? Много денег сберег?

— Достаточно.

— Почему же решил второй шанс купить? Не успел все делазавершить?

— Я согласился просто так. Шансов все равно не было. Аденьги... Кому они нужны после смерти?

— Живым, у которых их нет.

— Но ты сама ничем не отличаешься от меня. Сколько ты отдалакорпорации за процедуру?

— Нисколько, — ответила Катя и отвернулась.

— Что, смотреть в глаза правде тяжело? Проще другихосуждать?

— Вы заслуживаете осуждения.

— А ты — нет?

— Даже большего, чем ты можешь себе представить...

Ее новый дом оказался просторным двухэтажным сооружением,таким же кукольным снаружи, как и все соседние. Белый, с зеленой лужайкой ижелезным почтовым ящиком возле заборчика. Только зайдя внутрь, она поняла, чтофасад коренным образом отличается от содержания. Толстые стеклянные стены,автоматическая подсветка пола и потолка, многочисленные приборы и сенсорныекомпьютерные экраны, которыми она научилась пользоваться в Центре для связи смедицинским персоналом. Все чужое, странное и не вполне понятное.

— Нравится? — спросил Маркус, осматриваясь вокруг.

— Нет. Никогда не любила хай-тек.

— Все эти устройства значительно облегчают жизнь.

— У меня вся жизнь уйдет на ознакомление с инструкциями по эксплуатации,— заметила Кайлин и прошла в гостиную.

Внизу помещение условно можно было разделить на три зоны:холл, гостиную и кухню. В гостиной кроме большого светлого кожаного дивана истеклянного столика, стоящего на черном ковре, не было ничего. Здесь же,отделенная от остального пространства толстой стеной, высотой около метра,располагалась кухня. Она обогнула декоративную преграду и первым же деломоткрыла большой двухкамерный холодильник, в котором ничего, кроме пакета молокаи двух бутербродов с ветчиной не было.

Кайлин 'пробежалась' глазами по стальным створкаммногочисленных кухонных шкафчиков и открыла один из них: тарелки и чашки,стоящие внутри, ничем не отличались от тех керамических, которыми она привыклапользоваться.

Катерина подошла к электрической плите, оценила ее большуюэлектронную панель управления с множеством кнопок, бросила взгляд на духовойшкаф, вмонтированный рядом, и 'микроволновку', стоящую на нем, и скептическипосмотрела на странный прибор, похожий на стеклянный куб с кнопками на переднейпанели. Она указала на него пальцем, и Ено, увидев ее замешательство, тут жепришел на помощь.

— Это микроволновый преобразователь. Есть продукты, которыепродаются в готовом виде в специальных пакетах. Вы должны положить этот пакет вшкаф и задать программу, указанную на упаковке.

Ено приблизился к одному из шкафчиков и открыл его. Наполочках аккуратно были разложены какие-то блестящие пакеты. Он достал один изних и прочитал надпись: 'картофельное пюре с индейкой'. Затем подошел к 'коробке',положил в нее пакетик и нажал на несколько кнопок, светявщихся на переднейпанели прибора: вспышка синего света мигнула внутри, и Кайлин увидела, чтопакет заметно увеличился в объеме. Ено достал его и раскрыл. Внутри на блестящейподставке лежала порция картофельного пюре и кусочек индейки, от которых ввоздух поднимался пар.

— Вот, можете попробовать!

Она подошла к странному угощению и понюхала его.

— Не похоже на настоящую картошку, — заметила она и, набравнемного пюре на палец, осторожно попробовала угощение. — Какая гадость! Резина,настоящая!!!

— Здесь содержится набор необходимых питательных веществ, -пояснил Ено.

— Это невозможно есть. Химия сплошная.

— А я привык, — хмыкнул Маркус.

— Хорошо, хоть в Центре еда была настоящей, — только и ответилаона. — Ладно, ребята, можете идти.

Маркус и Ено удивленно уставились на нее.

— А покупки? Да и дом мы еще не осмотрели.

— В другой раз. Я хочу отдохнуть.

— А магазин? Тебе завтра на работу. Не пойдешь же ты в этом?— он указал пальцем на ее ядовито зеленую пижаму.

— Это не твои заботы, Маркус. Я хочу, чтобы вы немедленноотсюда убрались! Вон!!! — закричала она.

Ено и Маркус только переглянулись, и, ничего не говоря, вышлииз дома.

— Ну и мигера! — пожаловался он роботу, садясь в машину.

— У нее депрессия, такое поведение оправдано.

— Ты останешься здесь?

— Да. Гийон поручил мне постоянно за ней наблюдать.

— И где ты обоснуешься?

— Вон под тем кустом.

— Замечательный ты агрегат! Ни холода не боишься, ни спатьтебе не надо. Завидую я тебе.

— Не стоит. Это — моя работа.

— Ладно, я поехал. Франческа наверняка уже заждалась.

— Твоя любовница ждет тебя дома?

— Боже упаси! Я не привожу их домой. Это мой шалаш, там имделать нечего.

— Тогда, до завтра, Маркус.

— Пока, Ено. Заеду утром. Звони, если что.

— Хорошо. Маркус?

— Да.

— Тебе не кажется, что эта девушка очень необычная?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она красива, но на тебя не произвела впечатления.

— Это как?

— Ты не оценил ее, как привлекательную женщину.

— Не могу сказать, что она ужасна, но рядом с Сианной,которую я отношу к разряду привлекательных, ей лучше не стоять.

— И в этом твоя главная ошибка.

— Тебе виднее, Ено. Наверняка ты уже смоделировал в своемэлектронном мозгу всевозможные образы этой 'красавицы'.

— Я определяю красоту исходя из биометрических параметров. Еетело и лицо симметрично на вяносто два процента, что означает, что ее внешностьна семь процентов более совершенна, чем у Сианны. Однако, при этом ты не сталпричислять ее к разряду красивых женщин. Что же я упустил?

— Мужчина не оценивает женщину по симметрии лица. Она можетбыть вообще не симметричной, и в этом будет заключаться ее привлекательность. СКайлин дело совсем в другом. Эти светлые волосы и бледное лицо на фоне зеленогобольничного костюма смотрятся просто ужасно. Кроме того, она какая-то слишкомхудая и скрюченная. Бесформенная, короче. А грация, кокетство? Ты видел, какона ходит?

— Мне интересна твоя точка зрения, Маркус. Я обязательноподумаю над этим.

— Думай. Потом поделишься своими выводами.

Катерина обошла весь особняк за десять минут. Три спальни наверху,гардеробная, две ванных комнаты и балкон. Самым уютным помещением в доме ейпоказался подвал, вход в который был спрятан в нише под лестницей. Он был обитдеревом и там горел приглушенный теплый свет. Все было хорошо, пока она неподошла к маленькому окошку вверху стены и не поняла, что это — бутафория.Привычная дрожь пробежала по ее телу, и Катя быстро покинула злосчастноепомещение.

Было всего лишь восемь вечера, и Маркус оказался совершенноправ: кроме больничного костюма, любезно подаренного ей Центом, у нее ничего небыло. Она долго осматривала электронные приборы внизу, пока не наткнулась накакой-то блестящий обруч. Сначала она надела его на голову, но тут же, осознавошибку, сдвинула на глаза. Впереди, откуда не возьмись, появился экранкомпьютера и клавиши, парящие в воздухе. Она попыталась разобраться в программе,и еще спустя двадцать минут, наконец, вышла в мировую электронную сеть.

Через час заказ на доставку одежды, еды и элементарныхсредств гигиены был готов. Срок доставки — не более трех часов. Что ж, делатьбыло нечего, и Катя решила найти телевизор. Усевшись на диван в гостиной, оназадумалась над тем, где же все-таки расположен этот объект 'всемирноготяготения' и как его включить.

— Телевизор, черт побери! — громко прокричала она, как вдругперед ее глазами возникла проекция экрана с большим числом каналов на нем.

— Новости, — произнесла она, и ее выбору престало пятьканалов с различными репортажами.

Она выбрала тот, где диктор рассказывала о подписаниикакого-то договора между континентами.

За три часа ожидания она узнала, что на Земле до сих поркто-то голодает, что в Африке строят очередную термоядерную энергетическуюстанцию, что жители Америки пострадали от нового урагана, а в Европе, где онанаходилась, расширен круг лиц, имеющих право на гражданство.

И теперь она поняла, что за тысячу с хвостиком леткардинальным образом ничего не изменилось: люди по-прежнему верили в Бога, неимея реальных доказательств его существования, и все еще задавались вопросом,существует ли разумная жизнь во Вселенной, кроме земной.

В дверь позвонили, и она рывком бросилась ее открывать.

Ено с лужайки ее собственного дома наблюдал за тем, какнесколько молодых людей перетаскивают из грузовичка какие-то коробки с вещами.'Что ж, по крайней мере, девушка разобралась с тем, как можно делать покупки',— подумал он и автоматически улыбнулся.

Глава 2

'Я никогда не считала себя привлекательной. Постепенно я перестала иследить за собой. Почему? Потому что внимание людей, а особенно мужчин, сделалобы мое существование окончательно невыносимым. Я превратилась в собственнуютень, которую замечали лишь те, кому это было необходимо. Не верь, если кто-тоскажет, что ему все равно, как к нему относятся. Каждый хочет быть особенным икрасивым, пусть даже для одного человека, но все же, хочет...'

Из разговора от 17.11.3565

В девять часов утра группа Гийона как всегда собралась вкафе на первом этаже Центра управления даниилами. Это была хорошая традиция -начинать рабочий день с завтрака в неофициальной обстановке. Не хватало толькоМаркуса, Ено и новой подопечной, от появления которой он ничего, кроме очередныхпроблем, не ждал.

— У нас новый эпизод, — начал свой монолог Гийон. — Недалекоотсюда. Молодая одинокая пробужденная.

— Пятая, — прокомментировала Сианна, очень привлекательнаядевушка с малиновыми длинными волосами лет тридцати.

— Позавтракаем и поедем. Группа криминалистов ужепоработала. Так что место происшествия в нашем распоряжении.

— Где Маркус? — не без неприязни спросил Рихтор, высокийборов, на вид не старше тридцати пяти, сидящий возле Сианны и плотоядносмотрящий на нее.

— Рихтор, прекрати так вызывающе смотреть на свою жену.

— Прости, Гийон.

— Проехали. Кайлин проспала, поэтому они с Ено задерживаются.

— Ей честь оказали, — забурчала Сианна, — а она поспатьрешила?

— Судя по всему, это назначение ее мало интересует.

— Как же я из всех ненавижу!

— И Маркуса? — ехидно заметил Рихтор.

— Маркус — исключение, подтверждающее правило.

Дверь кафе распахнулась, и в нее вошли трое. Ено и Маркуса узналивсе, а вот то существо, что шло за ними следом, склонив свою голову, они никакне ожидали встретить в приличном месте.

Девушка, на вид лет двадцати пяти, не больше, была одета,как нищенка. Синие свободные джинсы, майка под горло, расстегнутая легкаякуртка поверх и ботинки на низком ходу. Половину лица закрывали темные очки, из-подкоторых выглядывал только маленький носик и правильной формы тонкие губы. Удевушки были длинные светлые волосы, собранные в хвост за спиной и белая,словно лист ватмана, кожа. Вышагивала она, как настоящий мужик: размашисто иуверенно, и это несмотря на всю сутулость ее и без того маленького тела.

Смотреть было не на что. Ни груди, ни бедер — вообще ничего.То ли одежда была ей не впору, то ли прятать под ней действительно было нечего,но Сианна поняла одно: даже деньги не помогли этому существу стать похожей наженщину.

Гийон вопросительно посмотрел на Маркуса, но тот толькопожал плечами и усмехнулся.

Катерина подошла к круглому столику и едва не открыла отудивления рот, в упор глядя только на одного человека.

Он был... Кем же он был? Роботом? Мужчиной? Красивые и строгиечерты лица искажала граница его собственной кожи, плавно переходящая в какую-томерцающую, поблескивающую непонятными электрическими разрядами поверхность. Наглаза был надет узкий темный обруч, напрочь лишающий окружающих возможностизаглянуть ему в глаза. Волосы коротко острижены и выбриты на затылке, образуяпохожий на рисунок Маркуса узор, только темно-красный. Блестящая 'кожа', какона бы ее назвала, начиналась у правого уха, подкрадывалась к кромке губ иразрезала подбородок, покрывая всю его шею. Да, он был красив, этот мужчина.Когда-то был... Густые темные брови, прямой ровный нос. Высокие скулы и мощныйподбородок. Аккуратные, не слишком полные губы и смуглая кожа.

Она невольно протянула руку, чтобы прикоснуться к этомумерцанию на его лице, совершенно забыв о правилах поведения с незнакомымилюдьми, но он резко перехватил ее кисть и настолько сильно сжал в своейстальной в прямом смысле ладони, что она выгнулась от боли.

— В следующий раз, когда вздумаешь прикоснуться ко мне,спрашивай разрешения.

— Извините, — выдавила она из себя, и он отпустил ее.

Растирая онемевшую руку, она начала рассматривать всех остальных.Высокий боров напротив странного человека был довольно симпатичным. Темныеволосы он аккуратно зачесал назад. Лицо жесткое, каменное, с крупными чертами.Девушка рядом с ним была похожа на фотомодель. Первыми бросались в глаза длинныемалиновые волосы. Этот цвет ей шел, подчеркивая смуглую бархатистую кожу.Красивые темные, как ночь, миндалевидные глаза, длинные ресницы, похоже, чтонакладные, небольшой аккуратный носик и сочные губы. Девушка была высокой собъемными формами, подчеркнутыми малиновой блузкой под цвет волос с вызывающимвырезом и странными высокими плечиками, собранными в 'фонарики'. Мужчины былиодеты практически одинаково: черные короткие кожаные куртки с рукавами -гармошками, такие же кожаные штаны, как рукава курток, и белые рубашки срасстегнутыми воротами.

— Познакомьтесь, — наконец разрядил обстановку Маркус, — этоКатьеирина.

— Коверкать собственный язык мы не будем, — оборвал егомерцающий мужчина. — Эквивалент твоего имени в современном языке — Кайлин,поэтому — привыкай.

— Вы, насколько я поняла, и есть мой опекун?

— Да, меня зовут Гийон. Это Рихтор и его жена Сианна.

— Очень приятно, — Катя протянула руку Гийону, чтобыпоздороваться, но тот только отвернулся в ответ. Тогда она наклонилась кРихтору, и, увидев, как тот засмеялся ей в лицо, опустила руку.

— Рукопожатие — знак уважения. А ты здесь — никто! -отчеканила девушка и вызывающе улыбнулась.

Кайлин никак не ожидала такого приема. Кем она была для них?Человеком? А разве можно так вести себя с человеком?

Ее подбодрил Маркус, который уложив свою тяжелую ладонь ейна плечо, придвинул стул и усадил за стол.

— Тебе все-таки не нравится твое новое имя? — мягко спросилон.

— Мне все равно, — ответила она и, казалось, согнулась ещебольше.

Гийон смотрел на это 'чудо в перьях', и задавался вопросом:какого черта Цемеи понадобилось от этого пугала? Она не производилавпечатления сильной женщины. Она была убогой во всем: в своих движениях, манередержаться и в собственном внешнем виде. Он бы мог разглядеть ее глаза за этойоправой, да и что там говорить, он бы мог обмерить ее фигуру под всей этойодеждой, но она настолько не привлекла его внимания, что он даже не сталнапрягаться.

— Сегодня тяжелый день, — прервал тишину Гийон, — очереднойэпизод. Давайте побыстрее осмотрим место происшествия и приступим к оформлениюдокументации.

— Могу я выпить кофе? — неожиданно для всех перебила егоКайлин.

— Те, кто опаздывают на работу, лишаются такой привилегии.

— Что ж, тогда можете считать, что я вообще сегодня неявилась, — спокойным тоном ответила она и поднялась из-за стола.

— А вот и коготки! — засмеялась Сианна и подмигнула Гийону.

— Сядь на свое место! — тихо прогремел он и Кайлин, попрекипервоначальному порыву, опустилась назад. — Вбей в себе в голову одно правило,— продолжил он, — в твоей жизни теперь все определяю я. У тебя нет прав, нетжеланий и нет свободы. Ты все поняла?

— Я — человек и свободна с рождения, — неожиданно прошипелаона в ответ.

— Ты была человеком, а теперь ты — пробужденная. Объяснюпо-другому: если ты не будешь делать то, что тебе говорят, я отправлю тебяобратно в Центр, объявлю нестабильной, и на этом твоя новая жизнь в этом миребудет окончена. Ты все поняла?

Испугалась ли она его слов? Нет, она не боялась смерти. Но осознаниетого, что у нее нет никаких прав, ее потрясло. Рабство? Она в рабстве?

Кайлин повернулась к Маркусу и посмотрела на него. Он невидел, сколько боли выражали ее глаза, но почувствовал, насколько ей плохо. Онедва улыбнулся и ответил ей:

— Относись к этому, как к этапу в своей жизни. Никто непричинит тебе вреда. Просто Гийон пытается сказать, что он в ответе за тебя, иотныне тебе придется ему подчиняться. Мы не должны опаздывать на работу.

— И из-за опоздания я лишусь завтрака и буду смотреть, какедите вы все?

Гийон приподнял одну бровь и посмотрел на это сгорбленноесущество.

— Какой ты хочешь кофе? — неожиданно спросил он.

— 'Латте', двойной.

— Что? — не понял он.

— Вам не знакомо слово 'Латте'? Это кофе с горячим молоком исахаром.

— А-а-а. В наше время он называется 'кофе с молоком и сахаром'.

— Пусть будет так.

— 'Латте', — хмыкнул он. — Дженни, — крикнул Гийон, -принеси нашей госпоже 'Латте', пожалуйста!

Девушка-официантка, к которой он обращался, удивленноуставилась на него.

— Что, простите?

— Вот видишь, — он повернулся к Кайлин, — здесь не знаюттаких слов. Научись, пожалуйста, выражаться без этих своих оборотов.

— Как же узнать, что они никому не известны?

— Поинтересуйся у Маркуса, все-таки вы с ним почтировесники.

Маркус вперил свой взгляд в стол, чтобы больше не испытыватьэто чувство стыда перед ней. Да, Гийон был обладателем редкого заносчивогохарактера, а если учесть, что и судьба этого человека наложила на его личность определенныйотпечаток, получалась весьма взрывоопасная смесь.

Через минуту девушка принесла ей большой картонный стаканчикс кофе, который по аромату мало чем походил не то, что на 'Латте', а на кофе впринципе. И насколько бы ни было сильным ее желание выпить это пойло, она нестала его пробовать.

— Чего же ты не пьешь? — засмеялся Гийон. — Или опять что-тоне так?

— Ничего, — ответила она и полезла в карман за стекляннойкарточкой.

— О, ну это совсем другое дело! Сегодня Кайлин оплачиваетнаш завтрак. Спасибо, дорогуша!

Она больше не смотрела на него. Официантка забрала карточкуи вскоре принесла прибор с сенсорным экраном. Катя знала, что нужно приложить кнему палец, чтобы просканировать отпечаток.

— Ну, а теперь пора выдвигаться, — объявил Гийон, поднимаясьсо своего места.

Маркус подошел к Кайлин и, наклонившись к самому уху,спросил:

— Может, возьмешь кофе с собой?

— Спасибо, Маркус, не нужно, — прошептала она и встала из-застола.

— Поедешь с Ено! — бросил напоследок Гийон и направился квыходу.

Маркус нагнал его у самой машины:

— Зачем ты так с ней?

— Как, 'так'?

— Она ничего нам не сделала. Подумаешь, опоздала? Кто изребят не опаздывал?

— Маркус, посмотри на нее. Какой из нее аналитик? Того игляди, грохнется на пол при виде места преступления. В лучшем случае еестошнит.

— Ну и что? Она же не выбирала эту должность. Девушка вообщеочень странно ведет себя. И она вполне способна была язвительно ответить тебе вкафе, хотя не и стала этого делать.

— Хочешь сказать, что у этого существа есть характер?

— Да, вчера она была более разговорчивой, чем сегодня.

— Что же с ней произошло?

— Мы напугали ее.

— Ничего, переживет.

— Это не правильно, Гийон. Ей тяжело, и мы должны этопонять.

— Слушай, чего ты так волнуешься за эту миллионершу!?

— Она из простых.

— Не смеши меня.

— Говорю тебе. Я не первый раз забираю пробужденных. Самтаким был. Первое место, куда они едут — это банк. А Кайлин поехала домой.

— Это еще ничего не значит.

— Она не знает, сколько на ее счету денег. Она вообще ничегоне знает.

— Но, средства на криогенезацию она все-таки нашла?

— Все равно что-то с ней не так.

Гийон обернулся у самой машины и посмотрел на Кайлин.Девушка вышагивала рядом с Ено, спрятав руки в карманы. 'Слишком убогая длябогачки', — подумал он и громко окликнул ее.

Она подняла голову и выпрямилась, остановившись. Онпочему-то непроизвольно отпрянул.

— Поедешь со мной, Кайлин.

Она едва заметно кивнула и направилась к его ярко-красномуавтомобилю.

— Веди аккуратно. Она не привыкла летать, — напомнил ему Маркус.

— Сам знаю, — буркнул в ответ Гийон и сел в машину.

Катя плюхнулась на переднее сидение 'ягуара' и пристегнуларемни.

— Водила когда-нибудь автомобиль?

— Да, когда-то.

— Значит, и таким управлять сможешь.

— Тут много приборов.

— Разберешься, если не дура.

Он завел двигатель и на Кайлин обрушился рев музыки. Это былтяжелый рок в исполнении симфонического оркестра. Женский голос подсопровождение ударных, виолончелей и духовых пел о неразделенной любви иненависти к бывшему объекту притязаний. Кайлин и сама любила громко включатьмузыку, когда садилась за руль, но этот удар по ушам даже ей пришелся не повкусу.

Она повернулась к Гийону с намерением попросить убавитьзвук, но не успела. Ее вдавило в мягкое кожаное сидение, как парашютиста васфальт, и перед глазами замелькали здания бизнес — квартала, куда они приехалиутром.

— А-а-а!!! — заголосила она, понимая, что на таких скоростяхеще не ездила по земле, как вдруг машину дернуло вверх и через несколькомгновений они врезались в границу облаков.

— Боже, помоги, — прошептала Кайлин, когда опекун началманеврировать сквозь потоки машин, которыми кишело здесь все пространствовокруг, и красочно выругалась на родном языке, — когда он рванул вниз,приземлившись на подъездной дороге к очередному фешенебельному району.

— Ну, что? Уже тошнит или потерпишь до места?

— Потерплю, — страдальческим голосом ответила Кайлин и тутже вылетела из машины.

Обочина была не лучшим местом для рвотных спазмов, но в этойситуации ей не из чего было выбирать.

Он подошел к ней со спины, вперив взгляд в сгибающееся телонад землей. Странно, но он все же сочувствовал ей, тем более, что и тошнитьКайлин особо было нечем.

— Вода есть? — спросила она, все еще стоя согнувшись.

— Сейчас принесу.

Он достал из салона бутылку с питьевой водой и протянул ей.Она сняла свои темные очки и, прополоскав рот, сплюнула прямо на дорогу.

Он смотрел на эту девушку и не мог понять, что с нимпроисходит. Не было в ней ничего особенного. Все вроде бы та же маленькаяфигурка и грустное лицо. Но глаза... Таких глаз он еще не видел. А знал он многихженщин, большинство из которых были самыми красивыми среди себе подобных. Но,ни у одной из них он не видел таких глаз. Темно-синие, насыщенные своим тономнастолько, что казалось, сейчас превратятся в озера под ее длинными ресницами.

Гийон вздрогнул от этого взгляда. Обреченность, мука и тоскаодновременно смотрели на него из недр ее души. И та же грусть, что сквозила вкаждом движении ее тела.

— Все? — спросил он, отворачиваясь.

— Да, спасибо.

— Не за что. Скоро привыкнешь.

В молчании они добрались до нужного дома. Вокруг толпилисьзеваки и сновали люди, в таких же черных костюмах, как и у Гийона.

— В первый раз можешь не заходить, — с презрением и какой-тожалостью произнес он.

Она не просила жалеть себя, особенно если это презренноесострадание исходило от того, кто явно ее ни во что не ставил.

— Если помощь такой, как я, вам не нужна, зачем вообще яздесь?

Гийона это разозлило. Он пожалел ее, а она мало того, что неприняла его великодушного предложения, так еще и огрызнулась в ответ.

— Тоже мне, помощница. С твоим уровнем знаний тебе толькополы и мыть, и то, фейсконтроль не пройдешь. Так что, скажи спасибо, что моягруппа и я, в частности, приняли тебя. А теперь, незаменимая ты наша, отрывайсвой тощий задок от сидения и молча шагай за мной. Если хоть на шаг отойдешьили что-нибудь тронешь на месте преступления, я с тебя три шкуры спущу. Всепоняла?

Она даже не стала отвечать. Его пафосная речь и такобъяснила ей, где именно ее место. Когда-то таким же тоном с ней говорил совсемдругой человек, и тому сукиному сыну, она смогла ответить. Здесь, в этомвремени, она была никем, а потому и ответ ее мало кого интересовал.

Он вышел из машины и направился к дому. Она побрела за нимследом.

— Привет, Гийон, — невесело отозвался мужчина на входе.

— Что здесь?

— Как обычно. Двадцать пять лет, пробужденная. Восемнадцатьножевых и все остальное...

— Что-нибудь уже нашли?

— Ничего. Никаких следов.

— Ладно, Поль. Пойду, посмотрю.

— Надень защиту. Там смердит, как в аду.

— Сколько она пролежала?

— Сианна сказала, что около четырех дней.

— Они с Рихтором уже здесь?

— Да. Приехали минут десять назад.

— Спасибо Поль. Ено! — позвал Гийон.

Робот беззвучно подошел к нему.

— Ты осматриваешь все, как обычно. Записать обязательно.

— Хорошо, Гийон.

Кайлин, не поднимая головы, вошла за Гийоном в темный холл. Запахразлагающейся плоти в этом замкнутом пространстве стал действительноневыносимым. Катя по привычке потянулась в карман за эвкалиптовой мазью, чтобыперебить эту жуткую вонь, но, в последний момент, остановилась. 'Глупо', -подумала она, вспомнив, что мази при ней нет.

Небольшой холл слева переходил в гостиную, справа былоподножье лестницы, ведущей на второй этаж.

Гийон остановился в центре гостиной и медленно осмотрелся.Здесь все было в порядке. Каждая вещь, кажется, лежала на своем месте. Иникаких следов борьбы, крови или... ...спермы. Он огляделся еще раз: да, семеннойжидкости здесь точно не было.

Катя, в отличие от него, сразу же подошла к голографическимфоторамкам: объемные, словно живые маленькие люди улыбались и смеялись на них.Она без труда определила хозяйку дома, которая, судя по всему, вела довольноразгульный образ жизни.

Брюнетка, невысокая, симпатичная, грудь размера четвертого(и это при таком маленьком росте!), округлости ниже талии в купальнике тожесмотрелась на все сто. В ее мире такие девушки пользовались особой популярностью:если они не были замужем за состоятельными людьми, они обслуживали их захорошие деньги, и Кайлин, глядя на фотографии, где жертва везде была полуголойи с бокалом в руках, перестала сомневаться в ее ремесле. Конечно, она моглаподелиться своими догадками с Гийоном, но решила, что все равно потуги ее'древнего' аналитического ума он не оценит.

— Не отставай! — прикрикнул Гийон и нырнул куда-то подлестницу.

Дверь в подвал была распахнута настежь. Свет включен.Катерина ступила на стальную ступеньку и едва не согнулась пополам снова. Зажавнос рукой, и вдыхая кислород ртом, она подавила непрошенные позывы на рвоту иначала спускаться вниз.

— Здесь тоже нет спермы, — сказал Гийон, стоя возле тела.

— Может, ее не насиловали? — просила Сианна и отошла кстене, измалеванной чем-то, вроде черной краски.

— Когда ты будешь ее вскрывать?

— Сегодня, дай только здесь осмотреться.

— Позвонишь мне вечером и скажешь, что накопала.

— Это будет предварительно, ты знаешь.

— Знаю, Сианна.

— Где Маркус?

— Еще не приехал.

— Почему я не удивлен?

Все вдруг засмеялись, но тут же вдохнув полной грудьюсмердящий аромат, закашлялись.

— Он оставил послание на этот раз.

— Ублюдок вошел во вкус. Что там?

— Не могу понять, что за язык, — сказала Сианна, обращаясь кРихтору.

— Кириллица, судя по всему. Сейчас позову Ено, — ответилРихтор и достал из кармана сложенный вчетверо контактный обруч.

Кайлин посмотрела на стену, и без труда озвучила строки,написанные на русском языке:

'Спи спокойно, моймалыш,

Подкрадусь я, словномышь.

Ты увидишь новый сон-

Возрождения свойстон.

Твоим крикомупиваясь,

Сталью в тело вновьвторгаясь,

Я сотру с лица Земли

Оскорбления твои.

Твое тело невоспрянет,

Духом новым невосстанет.

Ты заснешь здесьнавсегда,

Спи спокойно, дочьмоя'.

— Переведи, — буркнул на нее Гийон.

— Это — стихотворение. Могу лишь общий смысл передать.

— Ну, так передавай!

Она тяжело вздохнула и попыталась перевести дословно каждуюстрочку. Получилось немного коряво, но суть уловили все.

— Выходит, я был прав. Он из таких, как ты.

Кайлин невольно обернулась и с ненавистью посмотрела наГийона.

— Я не убиваю людей.

— Ты пробужденная.

— Да, я — пробужденная, и, похоже, в этом мире пробуждениевызывает только ненависть и презрение.

— А чего ты хотела? Вы пришли сюда много лет назад и тут женачались беспорядки и серии убийств. Криокогенезация повреждает ваши мозги, итолько единицы сохраняют ясность ума и адаптируются в обществе.

— Если я стою здесь, значит я — одна из этих единиц?

— Ты в своем уме, по крайней мере, так считают они, но проадаптацию говорить еще рано.

— Удивительно, как Маркус смог с вами ужиться.

— Маркус и в прошлой жизни многого достиг. Такие люди всемнужны.

— Значит, я не отношусь к ценным приобретениям?

— Сама ответь на этот вопрос: чего ты добилась за свою жизнь?

Она отвернулась от него и сжала маленькие кулачки. Кем онабыла? Чего она достигла? И как получилось, что в одно прекрасное утро ее'задвинули' в дальний угол и приказали молчать? Что она приобрела с этим?Деньги, что они пообещали, или уверенность в том, что умрет собственнойсмертью? Им даже не пришлось ее убивать. Болезнь к тому времени настолькопрогрессировала, что она стала похожа на собственную тень, блуждающую междуклиникой и своим рабочим кабинетом. Чего добилась она за свою прошлую жизнь? Многого,только не того, чего на самом деле хотела.

Катя приблизилась к покойнице. Темно-серое обнаженное тело,измазанное черной засохшей кровью, лежало на полу на животе. Волосы сбилиськлочьями на затылке, руки скрюченные и сжатые в кулаки, покоились по сторонам.Катерина обреченно посмотрела на нее.

— Вы все одинаковы. Вы презираете, хотя сделать ничего неможете. Вы приказываете, и мы выполняем. И каждый раз, использовав нас, вы неговорите 'спасибо'. Вам просто наплевать. Одна форма зависимости, окрашеннаяразными тонами возможных причин. Для нее, скорее всего, этим тоном была нужда.Наверное, кто-то из богатых сыграл с ней злую шутку, мечтая увидеть под собой ипосле смерти. Но шутка не удалась, и по непонятным причинам она осталась здесьодна, вынужденная зарабатывать тем, что лучше всего умела. Не мне судить. И невам. И не ублюдку, который это с ней сделал.

Гийон, Сианна и Рихтор посмотрели на Кайлин. Они не всепоняли, но ее предположение о способе добывать деньги жертвой, действительнонемного их удивило.

— Почему ты решила, что она из эскорта? — спросил Гийон.

— Достаточно красива, вполне состоятельна, одинока, при этомвращается в кругу самых разношерстных и, очевидно, богатых мужчин. Кто она?Скорее всего — проститутка.

— 'Невада', а не 'проститутка'.

— Называйте, как хотите. Суть не меняется.

Гийон посмотрел на Рихтора.

— Проверь списки зарегистрированных невад. Возможно, онапринадлежала к Гильдии.

— Вам еще нужна моя помощь, или я могу идти? — спросилаКайлин, глядя в упор на Гийона.

— Твоя работа — анализировать, и рабочий день еще неокончен. Так что давай, работай.

— Ладно, — пожала плечами она и, присев на корточки переджертвой, пальцами дотронулась до холодной плоти.

— Ты что творишь? — взревел Гийон. — Я же сказал ничего нетрогать!

Ее голова медленно и верно начала кружиться. Она подняласьна ноги и, определив нужное направление, побрела к лестнице.

— Куда ты собралась?

— Плохо, — промямлила она. — Выйду, подышу.

— А я уже думал, что тебя не проберет, — заметил Гийон и ехидноулыбнулся.

Она слабо помнила, как попала на задний дворик дома черезкухню. У нее только и хватило сил, что присесть на холодные ступеньки.Несколько человек из даниилов, что были здесь, обернулись к странно одетойпробужденной, которой явно было плохо.

— Кто это? — спросил один у другого.

— Одна из группы Гийона. Новенькая.

— Посмотри на нее, позорище какое-то.

— Тут уже все с него смеются. Маркус еще ладно, но это?

— Гийон всегда был на своей волне.

И хотя этим двоим и казалось, что они говорят достаточно тихо,Кайлин услышала каждое мерзкое слово, брошенное в ее адрес.

— Что-то она серой стала. Пойду, все-таки, Гийона позову.

— Иди, я к ней подходить не стану. Слишком страшная.

— Гийон, — позвал его один из младших даниилов, заглядывая вподвал.

— Чего тебе?

— Там эта, пробужденная твоя...

— И что?

— Да как-то неважно она выглядит. Плохо ей, по-моему.

— Так подойди и узнай точно!

— Сам подходи к этому чучелу.

Гийон оценивающе посмотрел на лицо даниила, выглядывающегоиз-за двери, и подумал о том, что называть его аналитика 'чучелом' может толькоон или кто-нибудь из его людей, а не этот зеленый щенок, который даже узнатьточно в чем дело не может.

— Еще раз назовешь моего аналитика 'чучелом', и я тебя наночные смены переведу. Понял?

— Да, Гийон, — ответил молодой человек и скрылся за дверью.

— И ты пойдешь? — с презрением произнесла Сианна.

— Ну, ты же или Рихтор не пойдете?

— Нет, даже не думай.

— Значит, придется мне.

Гийон вышел на улицу, но Кайлин не обнаружил. Тогда онвернулся в дом и сквозь кухню, которая находилась возле гостиной, прошел кчерному входу.

Кайлин сидела на ступеньках, держась обеими руками заголову. Ее глаза были открыты, но, тем не менее, это был не тот взгляд, что онувидел на обочине дороги. Эти глаза были пустыми и... ...источающими страх. Словноужас наполнял их и некое безумие.

— Кайлин? — тихо позвал он ее, приседая перед ней.

— Тш-ш-ш, — ответила она. — Я уже проснулась. Пол в подвалехолодный. Здесь темно. И я голая, почему-то. Ничего не понимаю. Не помнюничего. Нужно включить свет. Вот только как подняться? Ноги не слушаются, вголове стучит. Что со мной? Кто здесь? Здесь кто-то есть? Ответьте! Кто здесь?!

Тело Кайлин согнулось пополам, и горло сдавило судорогой.Она попыталась вздохнуть, но преодолеть спазм, охвативший грудь, была не в состоянии.Ее били ножом в спину. Раз, два, три, четыре... Она потеряла счет. Боль слилась водно целое, и разум ее погрузился в гул. Голос жертвы слился с ее собственным истал похож на единый вопль той, которую убили, и той, что переживала ее смертьсейчас.

Гийон ничего не мог понять. Он видел, что ей больно, исхватил ее за плечи, но она продолжала корчиться в муках, обвисая в его руках.

— Сианна! — рявкнул он.

Те двое, что наблюдали за ними со стороны, бросились вразные стороны, призывая на помощь.

Он подхватил Кайлин на руки и через дом понес к главномувыходу.

— Сианна! Помоги!

Девушка выбежала из подвала и бросилась к нему. Кайлин безсознания лежала на его руках. Гийон остановился и опустился на колени. Со всехсторон к ним подбежали люди, перешептываясь, спрашивая, чем можно помочь и непонимая, что же все-таки произошло.

Общий гул прервал шумный вдох Кайлин. Глотнув кислородполной грудью, она открыла глаза и в ужасе уставилась на странный обруч Гийона,склонившегося над ней.

Глава 3

'В первый раз я вообще не поняла, что произошло. Это было на похоронахдяди. Мне тогда только исполнилось двенадцать лет. Дядя лежал дома в гробу, итолпа родственников и близких людей собралась, чтобы проводить его в последнийпуть. Я, вслед за матерью, подошла к гробу и дотронулась до его руки. Япростояла так совсем недолго, а когда отошла, почувствовала странную боль вгруди. Я видела лица людей, которых не знала и которые пытались мне помочь. Японимала, что это происходит не со мной, что это уже было, с дядей, но изменитьчто-либо или приказать себе не испытывать этого не могла. В двенадцать лет яумерла в первый раз. Ты думаешь, умирать страшно? Нет, самое страшное — этожить в ожидании смерти...'

Из разговора от 06.11.3565

— Твою мать, что это было? — проревел Гийон, потерявший своепресловутое самообладание.

— Все в порядке, меня можно отпустить, — охрипшим голосомответила она и попыталась подняться.

Гийон не стал ее удерживать. Он присел рядом и взглянул наее покачивающееся тело. Сутулая, уставшая, она выглядела все такой жеболезненно бледной с непонятным ему обреченным выражением на осунувшемся лице.

Никто в этот момент не назвал бы ее красивой, и Гийон не былисключением. И он знал ответ на вопрос: 'почему?' В ней не было жизни. Ее тело,воскрешенное по чьей-то воле и пробужденное ото сна именно в это время,потеряло свою душу. А может, в нем никогда ее и не было? Может, она утратила еееще в прошлой жизни? Или душа есть, но она никак не может очнуться из забытья?Или сама Кайлин не желает, чтобы кто-нибудь разбудил ее?

Пробуждение... Для нее этот процесс еще не был завершен.Кайлин застряла посередине, между прошлым и будущим, и, в конце концов, должнабыла выбрать: просыпаться ей или уснуть навсегда.

В его мире такое состояние пробужденных было предвестником 'нестабильности'.Эти люди были склонны к тяжелым продолжительным депрессиям, расстройствампсихики и самоубийству. Последним, обычно, они и заканчивали свой новый путь.Нестабильность была опасным состоянием, и выяви он у нее первые признаки нарушенияповеденческих реакций, Гийон обязан был бы сообщить об этом в Центр криогенезации,после чего жизнь этой девушки была бы прервана искусственным путем.Нестабильность — это процесс, который мог перейти в болезнь или пройтибесследно. 'Болезнь души' пробужденных в его мире не умели лечить, поэтомужертву просто уничтожали.

Поборники прав человека боролись за отмену этой высшей мерызащиты населения от пробужденных, но кроме расширения группы лиц, имеющих правона гражданство, ничего не добились.

— Ее отравили, — прервал его размышления сиплый голосокдевушки, стоящей перед ним и нервно заламывающей свои руки.

— Ты уверена?

— Да. Она ничего не помнила и не знала, где находится.

Все окружающие смотрели на даниила четвертого уровня,единственного среди них, достигшего таких высот карьерного роста, и не понимали,о чем он говорит со своей пробужденной.

— Теперь могу я посидеть в машине? — спросила она.

— Да. Подожди меня там.

Он достал из куртки ключи и протянул ей.

Девушка без тени сомнения выхватила блестящий брелок у негоиз рук, и, не обращая внимания на собравшихся здесь людей, вышла на улицу.

Маркус наткнулся на нее в дверях, и, пропустив вперед, вошелв дом. Вид сидящего на полу Гийона в окружении толпы даниилов, его насторожил.

— Что-то случилось? — спросил он, пробираясь к своемуначальнику.

— Кажется к нам в группу попала одна из нейрами.

— Нейрами? У Кайлин дар нейрами?

— Да. Только такого я еще не видел. Да и ты тоже.

— И на что она способна?

— Она способна пережить чужую смерть. В прямом смысле.

— Вот, черт! Нейрами среди пробужденных — это редкость.

Гийон внимательно огляделся и, неожиданно подскочив с места,прорычал:

— Чего собрались? Заняться нечем?

Все тут же разбрелись по сторонам.

— Ено! — позвал робота Гийон.

— Я здесь, — отозвался Ено, выглянув из-за его спины.

— Подними все сохранившиеся архивные материалы по периоду2035 — 2062 года. Газеты, новости, все, что сможешь, и попробуй найти хотькакое-нибудь описание или упоминание о ней. Невозможно, чтобы девушка с ееспособностями прожила свою жизнь незаметно.

— На это уйдет очень много времени.

— А я и не тороплю тебя.

— Как скажешь, Гийон.

— Сианна?

— Я здесь.

— Возьми ее ДНК на анализ. Посмотри, что там снаследственностью. А лучше вообще обследуй ее. Может, найдем причину ее смерти.

— Нужно ее согласие на это.

Гийон вопросительно взглянул на подчиненную:

— Ты что, собралась ей рассказать, зачем обследуешь?

— Нет, но...

— Никаких 'но', Сианна. Чтобы отчет лежал у меня на столе черезнеделю.

— Сделаю, Гийон.

— Маркус?

— Да.

— Ты с ней вроде бы ладишь.

— Ну, не то чтобы...

— Приведи ее в порядок. Понимаю, что задача не из легких, ноиз нее нужно сделать человека. Женщины, конечно, уже не получится, но хотя быприличное что-нибудь сотвори.

— Гийон! — позвал его один из даниилов, вошедший в дом.

— Что еще?

— Эта девушка, пробужденная, ты разрешил ей уехать?

Гийон, не веря собственным ушам, переспросил юнца:

— Что я разрешил?

Молодой человек срезу же подбоченился и тихо ответил:

— Она уехала только что... На твоей машине...

Кайлин добрела до красного 'ягуара' и по привычке плюхнуласьна водительское сидение. Приборная доска загорелась автоматически, и приятныйженский голос поприветствовал водителя. Здесь все было так же, как и в машинахее времени. Две педали, автоматическая коробка передач, и множество приборов,среди которых она без труда определила спидометр и датчик, куда следоваловставить электронный брелок, чтобы завести автомобиль.

О чем она думала, когда активировала неизвестный ейдвигатель? О том, что очень хочет прокатиться на этой машине. Что ей терять?Чего бояться? В этом мире, в этой жизни — нечего.

Она опомнилась только тогда, когда на скорости не менеедвухсот километров в час выезжала за границу города. Она всегда любиласкорость. Ей иногда казалось, что таким способом она сможет умчаться от себя,своих проблем и своей болезни. Что однажды ей повезет, и машину занесет накрутом повороте, и она, Катерина, наконец-то, по стечению обстоятельств,освободиться от бремени жизни.

Мегаполис остался за ее спиной, а перед ней продолжали мелькатьдорожные знаки, окруженные желтой высохшей землей пустыни, простирающейсявокруг.

Когда-то здесь зеленели поля, окруженные густыми лесами,мелькающими за стеклами автомобиля. Сейчас же на этом месте не осталось ничего.Иссушенная земля, высосанная жизнь. И за сколько? Всего за тысячу с хвостикомлет. Миллионы столетий природа создавала себя. Для чего? Чтобы ее дитя уничтожиловсе вокруг всего лишь за несколько тысяч лет.

Кайлин резко повернула руль и вылетела на обочину. Машинузанесло, и она, закрыв глаза и подняв руки в вверх, сняла ногу с педали 'газа'.Ее бросало в стороны, и она надеялась, что вот-вот автомобиль перевернется и еебренное тело раздавит металл. Она хотела этого, ждала, но судьба опятьраспорядилась иначе. Управление взял на себя бортовой компьютер, и автомобиль,выровняв курс, остановился вдали от дороги.

Кайлин засмеялась.

— Жизнь. Будь ты проклята — жизнь!

Кайлин вылезла из автомобиля и побрела вперед. Наконец, ееноги устали, и она упала на землю, распластавшись на спине и раскинув руки посторонам. Ей хотелось увидеть голубое небо над головой, как в детстве, когдаона играла в снежных ангелов со своим братом. Но далеко вверху мелькали черныеточки машин и светящиеся неоновые рекламы. Не было больше чистого неба, точнотак же, как и не было рядом с ней ее брата.

Слезы теплыми струйками потекли из глаз. С минуту онапыталась бороться с охватившем ее горем, но все же осознание смерти близкихбыло слишком тяжелым бременем, чтобы бороться с ним, и она разрыдалась. Почемуона не подумала об этом раньше? Почему только теперь поняла, что все, кого оназнала — давно мертвы?

Гийон собирался отправить ее в Центр, как только найдет. Темболее, что для этого не требовалось особо напрягаться. По датчику, встроенномув двигатель его машины, он без труда определил ее местоположение. Он поехал сМаркусом в пустыню и искренне надеялся, что с его стальной красной любимицейвсе будет в порядке.

Он нашел Кайлин посреди пустыни в трехстах метрах от своегоавтомобиля. Она лежала на желтой иссушенной земле и плакала. Навзрыд, стираявлагу с щек и глаз, задыхаясь от судорожных спазмов в груди. Гийон остановилсяперед ней и все никак не мог сообразить, что же делать дальше. В сущности, отрастерянности его спас Маркус, который подлетев к этой девушке, протянул к нейруки и обнял.

Как мало человеку нужно, порой, получить, чтобы обрестисмысл. Иногда и объятия абсолютно чужого существа способны сотворить чудо исогреть ту часть тела, которая до этого не хотела жить. Кайлин схватилась за Маркусаи вжалась в теплое тело до боли в груди.

— Что случилось? Что с тобой? — нежным голосом спросилМаркус.

— Они все мертвы, — сквозь рыдания ответила она.

— Кто 'все'?

— Все, Маркус, все они мертвы.

— И ты только сейчас поняла это?

— Да, — ответила она и замолчала.

Маркус недоумевающее посмотрел на Гийона, который пребывал всостоянии оцепенения. Гийон и раньше наблюдал за человеческой истерикой. Но отслез этой женщины ему стало больно. Словно это он сам только сейчас понял, чтосамые близкие ему люди давно оставили его, и он влачит это существование толькопотому, что остался жив.

Картинки из прошлого мелькнули в его сознании и онотвернулся от той, что заставила его их вспомнить. Давно это было. Словновечность назад.

— Они не работали с ней, — с грустью в голосе ответил он нанемой вопрос Маркуса. — Сволочи, спихнули ее на нас.

Гийон вновь посмотрел на Кайлин и задумался. Эта девушка,эта пробужденная, похоже, стала им не нужной. Центр оживил существо, и неполучив от него желаемого, выкинул на улицу, за ненадобностью. Нет, ему былосовершенно наплевать на Кайлин и ее судьбу. Ну, не совсем 'совершенно', но всеже, наплевать. А вот чье-то желание побыстрее отделаться от нее будило в неминтерес.

Тем временем Маркус отпустил Кайлин, и она молча поднялась сземли. Гийон еще раз посмотрел на нее, и злобно усмехнулся.

— Я принимаю тебя в свою группу.

— Что? — не поняла она и уставилась на него.

— Ты принята в мою группу.

— Я уже в ней!

Он резко приблизился к ней и сжал своей стальной рукой еелицо.

— Впредь, если я что-то говорю, ты должна меня выслушатьмолча и не задавать встречных вопросов. Завтра ты явишься на работу вовремя, ив том виде, который принят в нынешнем обществе. Ты будешь исполнять все, что ятебе поручу, и беспрекословно подчиняться приказам всех остальных членовгруппы, включая Ено. И еще одно: больше никогда не смей садиться за руль моегоавтомобиля, по той простой причине, что он — мой, а не твой. А теперь ответь напростой вопрос: кто тебя криогенезировал?

— Я не знаю! — прокричала она и вырвалась из-под его руки.

— Уверен, что ты знаешь не только имя того человека, но ипричину, по которой они пробудили тебя сейчас.

— Причину, говоришь? А тебе разве не известно, зачем они этосделали? Не ты ли должен узнать то, чего я не помню? Или они не дали четкихинструкций, когда передавали тебе на поруки очередную ничтожную тварь?!

— Ты так много знаешь о моем отношении к подобным тебе?

— Ты не удосужился даже этого скрыть!

— Я ничего тебе не должен. Для меня ты — предметнеодушевленный, так что если хочешь расстаться со своей никчемной жизнью -дерзай, я останавливать тебя не стану.

Она, молча, смотрела на него, а он так же, в молчании,всмвался в линию горизонта за ее спиной.

— Я не просила себя воскрешать, — прошептала она. — Непросила...

— Ты получила шанс, которого у других не было. Мненаплевать, кто его тебе дал и почему, но тебя я презираю еще больше, чемостальных, таких же, как и ты. Они, по крайней мере, пытаются бороться, а тынастолько слаба и ничтожна в своей слабости, что даже не можешь найти в себесилы послать меня, не говоря уже о том, чтобы найти причину для того, чтобывыжить в этот раз.

Он бросил ей это в лицо, словно плевок, а затем развернулсяи пошел назад к своей машине.

— Гийон! — окликнул его стальной женский голос,принадлежащий женщине, которую он, по всей видимости, еще не знал.

Он обернулся и увидел маленькую женскую фигурку, натянутую,словно струна, со взглядом, способным испепелить его на месте и руками, сжатымив кулаки. Безусловно, это была другая женщина. И честно говоря, Гийон не ожидалразглядеть в Кайлин подобное существо.

— Пошел ты!!!

— Я смотрю, ты оживилась? — усмехнулся он.

— Пошел ты, ублюдок! — вновь прокричала она и показала емутретий палец.

Он, ничего не ответив, отвернулся и направился к своеймашине.

— Куда нам ехать? — прокричал ему вслед Маркус.

— Куда хотите. Чтобы сегодня я больше ее не видел.

Говоря это, он улыбался. Чему? Гийон и сам не знал, чему тутулыбаться. Вряд ли ее смелости хватит надолго. Наверняка завтра в кафе войдетвсе то же убогое создание в темных очках и попросит заказать ему кофе смолоком, под странным названием 'Латте'.

Глава 4

'Меня много кто ненавидел. В основном те, от кого я требоваланевозможное. И я получала то, чего хотела. Однажды, проходя мимо своегосекретаря, которому я сделала замечание по оформлению документов, мне в спинубыло 'брошено' слово 'сука'. Я услышала то, чего не должна была слышать, иобернулась, перепугав Феклу до смерти. 'Да, я сука' — ответила я. 'Умная сука.А ты — любовница руководителя проекта'. Следует сказать, что Фекла была моейединственной подругой в последующие годы. Она погибла за три месяца до моейсмерти: выбросилась из окна своего пентхауса. К ней на похороны не пришелникто из сотрудников, кроме меня. Тогда я поняла кое-что: лучше пусть тебя искреннененавидят, чем возносят фальшивые признания в любви...'

Из разговора от 17.11.3565

— Куда ты меня везешь? — спросила Кайлин, когда Маркусостановился на одном из светофоров в центре города.

— В торговый центр, где тебе подберут одежду.

— Разве я просила тебя об этом?

— Нет, но прилично одеться тебе все-таки придется.

— Я ничего не понимаю в этой вашей моде. Ты только взглянина свои штаны! Это же гофра какая-то!

— Это — модная гофра, а на тебе потертые джинсы, которыесейчас носят только бомжи и попрошайки на улицах.

— Одежда не изменит отношения окружающих ко мне.

— Ошибаешься. От твоего внешнего вида зависит многое, апорой даже все. Ты ведь умная женщина, образованная, судя по тому, насколькохорошо владеешь языком, но кто, взглянув на тебя, подумает об этом?

— Мне глубоко наплевать, что обо мне думают, Маркус.

— Ладно, но неужели тебе приятно слышать в свой адрес такиенеуместные комментарии?

— Я привыкла к этому. Думаешь, в прошлой жизни ко мнеотносились иначе? Только в то время они перешептывались за спиной, а сейчасговорят все в лицо.

— И тебе это нравится?

— Неужели ты веришь, что переодев меня в приличный костюмчто-либо измениться?

— Измениться твое собственное отношение к себе. Это главное.К тебе никогда не станут относиться лучше, чем ты сама к себе относишься.Посмотри на себя. Когда в последний раз ты выщипывала свои брови?

— Не помню.

— Про остальное спрашивать даже не буду. Вообще непредставляю, как ты жила! Какой мужчина мог с тобой спать? Слепой?

— В моей жизни не было места для мужчин.

— Кто же тебя так обидел?

— Никто.

— Нет, был кто-то. Наверняка был. Тебе сколько лет?

— Двадцать семь.

— И ты хочешь сказать, что за двадцать семь лет никого невстретила и не полюбила?

— Почему же, был один засранец. Жаль только, что я слишкомпоздно это поняла.

— И после этого ты плюнула на себя?

— Нет, Маркус. Я плюнула на себя гораздо раньше. Просто мне показалось,что он отличается от остальных. Только показалось...

— Что ты хочешь этим сказать?

— Думаешь, у меня нет вкуса? Или я не знаю, какая стрижкамне идет, и какой цвет волос лучше подходит к оттенку моей кожи?

— Если знаешь, отчего же выглядишь так плохо?

Он задал ей простой вопрос, но найти ответ Кайлин не смогла.Тогда, в прошлом, ее запущенность имела значение и смысл. Она ограждала ее отпосягательств и соблазнов внешнего мира. Но сейчас все это было бессмысленным.Так почему же она не изменилась? Почему осталась такой, какой была?

— Ты молода, — продолжал Маркус. — У тебя все еще впереди.Ты можешь встретить человека сейчас, выйти замуж и завести свору маленькихзабияк. Неужели какой-то урод из прошлого сможет тебе помешать? Отрицательныйопыт — тоже опыт. Сделай выводы и иди дальше.

Кайлин истерически рассмеялась.

— Тебя послушать, так смысл бытия сводиться квоспроизведению потомства и ведению домашнего хозяйства! Я не из таких, Маркус.Это — не мое.

— Знаешь, от скольких женщин я это слышал? Все вы, в концеконцов, заканчиваете одинаково: выходите замуж и рожаете детей.

— Я до этого не дойду, обещаю.

Теперь смеялся Маркус.

— 'Если хочешь рассмешить Бога, поведай ему о своих планах'.Поверь мне, рано или поздно, на твоем пути встанет мужчина, которому ты простоне сможешь ответить 'нет'.

— Бла-бла-бла.

— Я это все к чему: давай ты приведешь себя в порядок. Негарантирую, что коренным образом это изменит отношение окружающих к тебе, нохуже уже не будет.

— Где там хуже. Мой опекун меня ненавидит, коллегипрезирают, а ты жалеешь. Остается только индифферентный ко всему Ено, но онробот, а не человек.

— Ставлю пять кредитов на то, что если ты позволишь мнепоработать над твоим внешним видом, завтра в кафе тебя никто не узнает.

— А это много, 'пять кредитов'?

— Ну, на завтрак для всей команды хватит. Если ничего измоей затеи не выйдет, послезавтра ты снова натянешь на себя эти позорныевытертые штаны и будешь жить, как жила.

— Один день?

— Всего один.

— Ладно. И что ты собираешься со мной сделать?

— Для начала, обновлю гардероб.

— Для начала?

— Да, затем придется наведаться в салон и что-нибудьпридумать с волосами и макияжем.

— Я не позволю тебе отрезать мою косу и выкрасить голову взеленый цвет.

— Я, конечно, кое-что смыслю в современной моде, но, честноговоря, зеленый и малиной мне тоже не по душе. А вот красный тебе вполнеподойдет.

— Издеваешься?

— А что, нельзя?

— Давай, продолжай линчевание ведьмы!

— Думаю, на сегодня с тебя хватит.

— Мы скоро доберемся до нужного магазина? Несколько торговыхцентров мы уже проехали.

— Мы едем в определенный магазин. Его хозяйка — моязнакомая.

— А обычный супермаркет не подойдет?

— Не хочу тебя расстраивать, но в обычный супермаркет тебя втаком виде не пустят.

— Это как?

— Привыкай. В этом мире бояться асоциальных людей, особенно,если они пробужденные.

— Что же мы такого совершили, за что нас так ненавидят?

— Мы с тобой ничего не совершали. А вот пробужденные изпервой волны натворили много бед.

— Это из-за осложнений после криогенезации?

— Да, в основном. Ты же понимаешь, что тебе повезло.

— Зря ты так думаешь. Я не могу кое-что вспомнить из своегопрошлого.

— И много черных пятен?

— Достаточно.

— Странно признаваться в этом тебе, но у меня были проблемыс речью после пробуждения.

— Ты не мог говорить?

— Да, я не мог правильно выговаривать слова.

— И долго это продолжалось?

— Пока Гийон не заставил меня зачитать ему по вечерамУголовный Кодекс.

— Что? — засмеялась Кайлин.

— Да-да. Практически каждый вечер я вслух читал Гийонупараграфы из законодательства. Два месяца мучений — и я не только мог выноситьприговоры, но и вполне четко произносил слова.

— Гийон не производит впечатления человека, который мог бына такое пойти.

— Я знаю, Кайлин. Но у всякого поведения есть свойпервоисточник.

— Хочешь сказать, что его ненависть ко мне имеет личноепроисхождение?

— Его жена и маленький сын погибли в автокатастрофе по винепьяного пробужденного. Гийон выжил, ценой некоторых преобразований, которые тыуже оценила, но женщину и ребенка спасти не удалось. Хуже всего, что виновный ваварии не был гражданином и ответственности за содеянное не понес.

— Это как?

— А вот так. За его спиной стояли влиятельные люди и единственное,что грозило обвиняемому — это признание нестабильным. Естественно, диагноз неподтвердился, и он остался жив.

— А где он сейчас?

— Не знаю. Сианна как-то обмолвилась, что Гийону известноего место жительства, но на этом всякие домыслы прекратились.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, честно.

— И давно это с ним произошло?

— Еще до моего прихода в группу.

— У него левая рука стальная.

— И левая нога тоже. Точно так же, как и вся грудь.

— А сколько ему лет?

— Тридцать три.

Тем временем Маркус припарковал свой автомобиль у высотногозеркального здания, на первом этаже которого располагался модный бутик.

В окнах этого магазина, запечатленные в пластмассовой форме,стояли недвижимые фигуры мужчин и женщин, разодетые в наряды ярких цветов.

Маркус помог Кайлин выбраться из машины и повел ее кглавному входу в магазин. Девушка, конечно, заметила, как он мимолетно кивнулдвум охранникам, напрягшимся при появлении Кайлин в этом месте. Но молодые людибыстро окинули посетителей презрительным взглядом и тут же отвернулись в другуюсторону.

— Будь я здесь одна, меня бы не пустили?

— Нет.

— Все настолько плохо?

— Более чем.

Она прикусила нижнюю губу и, согнувшись пополам, ускорилашаг.

— Разогнись! — прошипел Маркус ей в самое ухо.

— Что?

— Разогнись! И шаг уменьши. Шагаешь размашисто, будто мужик.

— Так быстрее получается ходить.

— Так получается некрасиво, Кайлин. Ты же женщина. Шажкидолжны быть маленькими, движения плавными, а спина выпрямленной!

Он с силой ударил ее по хребту, и Кайлин невольно вытянулась,словно струна.

— Больно же!

— Теперь будешь получать каждый раз, как только согнешься.

— Зачем ты это делаешь? Я ведь никто для тебя!

— Потому что когда-то для меня подобную вещь сделал Гийон. Возможно,когда-нибудь ты сделаешь то же самое для кого-то еще.

— А если нет?

— Жизнь твоя — решать тебе.

Магазин оказался не скромным бутиком, а огромнымдвухуровневым центром моды. Здесь было мало людей, но судя по размаху, прибыльзаведение получало неплохую.

— Дорогие вещи, — отметила Кайлин, подойдя к стойке сосенними кашемировыми пальто разных моделей. — Швы аккуратные, ровные, и тканине из дешевых.

— Думаю, твой карман не опустеет от набега по этим рядам.

Кайлин посмотрела на ценник и присвистнула.

— Далеко за пять кредитов...

— Это настоящий кашемир, — ответил ей приятный женскийголос.

Кайлин обернулась и увидела молодую женщину, лет тридцати,стоящую возле Маркуса. В отличие от Сианны и других женщин, которых онавстречала на улице, эта незнакомка была одета не столь вызывающе, точнеесказать, вообще не вызывающе: строгий бежевый пиджак поверх глухой белой блузкии широкие черные вельветовые брюки. Кайлин удивилась такому наряду. Он был... Онбыл обычным для ее времени. Никаких 'фонариков' или стоек на рукавах, блестящихярких деталей и нелепых оборок. Женщина была брюнеткой, с длинными волосами,собранными заколкой на затылке. Ее темная кожа и почти черные глаза не оставлялисомнений: перед Кайлин не пробужденная, а коренной житель этого времени.

— Меня зовут Сойя, — улыбнулась незнакомка и протянулаКайлин руку.

— Кайлин, — ответила она и пожала смуглую ладонь.

— Красивое имя.

— Спасибо.

— Судя по вашему выбору, — Сойя указала пальцем на пальто, -Вы предпочитаете изделия из натуральных материалов свободного покроя.

— Они удобны.

— Конечно, — кивнула Сойя и повернулась к Маркусу.

— Думаю, мы справимся сами. Ты можешь подождать Кайлин надиване. Девочки принесут тебе кофе.

— Я бы хотел поучаствовать в выборе.

— Никто не лишает тебя этой возможности. Ты лишь будешьвидеть конечный вариант и выносить приговор.

— Кайлин, ты согласна?

— Я не против

Ожидание Маркуса длилось около часа. За это время он осушилтри чашечки кофе и изучил все журналы, лежащие возле него на столике. Маркус,конечно, знал, что в новой одежде Кайлин будет выглядеть значительно лучше, чемв тех тряпках, что облачила на себя сегодня. Но, если бы он знал, насколькоизмениться ее внешний вид в специально подобранных нарядах, поставил бы на конне пять кредитов, а пятьсот.

— Нравиться? — осторожно спросила Кайлин, простояв в новойодежде перед немым Маркусом в течение нескольких минут.

— Нет, — лаконично ответил он и обратился к Сойе.

— Ее нужно облизать, понимаешь? Я не думал, что у нее такаяфигура. Точнее, что она вообще у нее есть. Этот наряд ей идет, но он неподчеркивает ее достоинства настолько, насколько бы мне этого хотелось.

— Я против! — перебила его Кайлин. — Чем тебе не нравитсяэти брюки и блузка?

— Твое мнение здесь вообще не учитывается. Будешь мерить то,что я скажу.

— Мне нравиться эта одежда. Другую я мерить не стану.

Маркус несколько минут молча размышлял над ее словами, азатем просто согласился с ее выбором. В конце концов, для того, чтобы изменитьчеловека, не достаточно насильно переодеть его. Он должен чувствовать себя вновой одежде прежде всего удобно. И если Кайлин согласилась натянуть на себячто-то кроме джинсов и майки, это уже прогресс.

Спустя два часа они покинули бутик и направились в салонкрасоты. Педикюр, маникюр, депиляция, посещение косметолога и шесть часовожидания измотали Маркуса окончательно. Он уже перестал удивляться происходящимметаморфозам, и откровенно хотел в ближайшее время поставить точку и передатьКайлин в руки Ено.

Самая большая потасовка случилась в салоне у парикмахера.Кайлин напрочь отказалась остригать свою косу и оттенять волосы.

— Собираешься ходить с этим конским хвостом?

— Я привыкла к нему.

— Ну, давай хотя бы длину немного уменьшим. Тяжело же такуюшевелюру мыть? Подумай, сколько ты сэкономишь на шампуне?

Кайлин скривила лицо и показала Маркусу язык, за чтополучила настоящий подзатыльник.

— Ведешь себя просто отвратительно!

— Волосы должны остаться длинными.

— Ниже плеч.

— Ниже лопаток.

— Немного выше.

— Вровень! Это последнее слово.

— Согласен! — ответил Маркус и засмеялся.

Через полтора часа уставший Маркус безуспешно пыталсяоткрыть дверь собственно дома. Когда, после длительной возни с электроннымзамком, стальная преграда неожиданно распахнулась перед ним сама, он понял, чтона этом тяготы его сегодняшнего дня еще не окончены.

Гийон фривольно раскинулся на любимом кожаном диванчикеМаркуса и, попивая дорогой чай из большой кружки, помахал ему рукой.

— Я же просил тебя, не врываться ко мне без приглашения.

— Смени замки, если тебя не устраивает мое присутствие.

— А если бы я привел женщину?

— Да ты под страхом смерти не покажешь ни одной из них дорогусюда.

Маркус прошел в гостиную и плюхнулся на диван рядом сдругом.

— Хочешь узнать, что у меня получилось?

— Не без этого.

— Ничего не получилось, — ответил Маркус и отобрал у Гийоначашку с чаем.

— Завари себе сам, — ответил Гийон и забрал ее обратно.

— Вообще-то, это мой чай. Так что давай, делись.

Гийон приподнял свой контактный обруч и посмотрел наМаркуса.

— Ладно, только не поперхнись.

— Спасибо. Так, что там с Кайлин?

— Получилось совсем не то, на что я рассчитывал.

— Не могу сказать, что ты меня удивил, но все же надежда,что можно что-то исправить, была.

— Зачем тебе это? — спросил Маркус, закрывая уставшие глаза.

— Что именно?

— Пускай бы ходила как есть. Нам-то какое дело?

— Не хочу становиться объектом досужих разговоров. Хватит снее странного поведения, пускай хотя бы внешне не выделяется из толпы.

— Несчастная она, Гийон. Такая же, как и ты.

— Кто сказал, что я несчастный?

— А кто сказал, что ты счастлив?

— Я в порядке. А вот у нее большие проблемы.

— Она спрашивала о тебе.

Маркус заметил, как напрягся Гийон.

— И что ты ей ответил?

— Правду.

— А она?

— Ничего. Да и что тут скажешь? Ты всегда будешь ненавидетьтаких, как мы.

— Ты тоже, между прочим.

— Я — другое дело. Во мне нет предвзятости к ним, а в тебеесть. Вот, что она тебе сделала сегодня утром, что ты так себя вел?

— Она опоздала на работу.

— Ну и черт с этим! Ты позволил себе оскорбить ее, иостальные последовали твоему примеру, а ты не пресек этого. Теперь онипостоянно будут ее третировать, пока опять же ты сам не остановишь их.

— Мне наплевать на ее комфорт.

— Глаза у нее красивые. Сейчас таких нет.

— Это ты к чему только что сказал?

— К тому, что у нее красивые глаза.

— Это единственное, что в ней есть привлекательного.

— Ага! — подхватился Маркус и указал пальцем на друга. -Заметил все-таки!

— Тут только слепой не заметит.

— Что ты будешь с ней делать?

— Не знаю пока. По сути, она все еще в пограничномсостоянии.

— Не очень-то она и нужна им, раз не работали с ней.

— Я тоже об этом думал. Пока пущу все на самотек. Посмотрим,к чему это приведет.

— Она сказала, что у нее провалы в памяти.

— Удобная отговорка.

— Согласен. Итак, — подытожил Маркус, — что мы о ней знаем:образована, хорошо владеет языком, путешествовала по Миру, замкнута, склонна кдепрессии, обладает даром нейрами и что-то скрывает. Что-нибудь еще?

— Страшная, как грех.

— А вот Ено сказал, что она красива.

— Что? — засмеялся Гийон.

— Он просканировал ее биометрические параметры, и сказал, чтоона на семь процентов симметричнее Сианны.

Гийон чуть не поперхнулся чаем, рассмеявшись.

— Мне тоже было смешно. А потом я подумал над тем, что онсказал.

— И к какому выводу ты пришел? Что уродство тоже бываетсимметричным?

— Нет, что мы оцениваем человека далеко не по биометрическимпараметрам.

— Хочешь сказать, что это — неправильно?

— Нет, наоборот, так и должно быть. Но я не об этом. Что,если мы часто не замечаем важных деталей просто потому, что не пытаемся уловитьсущность?

— Маркус, ты что, заболел?

— Может, иногда необходимо взглянуть на биометрическиепараметры, чтобы докопаться до чего-то более важного?

— Ты что-то пытаешься мне сказать?

— Это философский бред, Гийон. Прости, просто нахлынуло.

— Ну, философствование — это основа твоего нормальногоповедения.

— Пиво будешь?

— Темное.

— Сейчас налью.

— Сианна вскрыла труп, — сменил тему разговора Гийон.

— И что?

— Девушка была беременной.

— О-па! А вот и нить!

— Да, словно подарок судьбы. Найдем папашу, возможно, выйдемна след.

— А что с ядом, о котором ты говорил?

— Это Кайлин сказала, что ее отравили. Но эксперты ничего ненашли.

— Может, разрушиться в крови успел?

— Не исключено.

— Ты по-прежнему склоняешься к версии убийств на сексуальнойпочве?

— Да. Это — самый подходящий вариант.

— Ты попросишь Кайлин вступить в контакт с предыдущимижертвами?

— Скорее всего.

— Тяжело это.

— Что именно?

— Умирать каждый день.

— Ей не привыкать.

— К этому нельзя привыкнуть, Гийон.

— Судя по тому, что она в прошлой жизни хотела умереть, — тыправ.

— Самоубийство?

— Не исключено.

— А если так?

— Ей решать. Все-таки, это — ее жизнь.

— Жалко мне ее.

— А мне нет.

— Ты жесток.

— Не отрицаю.

— Слишком жесток.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Зацепила она тебя чем-то.

Гийон развернулся на диване и бросил гневный взгляд всторону Макруса, разливающего пиво по бокалам.

— Ты в своем уме?

— Конечно.

— Ты ее видел?

— Я не об этом. Какой бы она ни была, как бы ни выглядела, сней ты ведешь себя странно. Агрессивно слишком.

— И что из этого?

— Ты индифферентен к женщинам, Гийон. А Кайлин выводит тебяиз себя.

— А в тебе она вызывает жалость. Так что, она и тебя 'зацепила'?

— Я с нормальными женщинами сплю, Гийон. А ты путаешьсятолько с невадами.

— Не вижу связи.

— Зато я вижу. Ты ничего не испытываешь к этим красивымсуществам природы. А на Кайлин ты реагируешь.

— Я все понял, Маркус, — засмеялся Гийон. — В твоемпонимании ненависть и неприязнь — это полезные чувства.

Маркус рассмеялся в ответ, однако, только ему одному былоизвестно, чем вызван этот смех.

Глава 5

'Однажды я встретила мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда. Этобыло очень мучительно для меня. В последующие годы мы работали вместе. Я знала,что не имею право испытывать к нему какие-либо чувства, но поделать с собойничего не могла. Он общался со мной, иногда даже в неформальной обстановке, нокогда он смотрел на меня, я отчетливо читала в его глазах жалость. С тех самых поря ненавижу это чувство. Иногда мне даже казалось, что лучше бы он ненавиделменя. Возможно, ненависть, как оборотная сторона страсти, согрела бы мое сердцегораздо больше, чем презренное чувство жалости...'

Из разговора от 06.11. 3565

Утро у Гийона не задалось с самого начала. Проснувшись сголовной болью и неприятным привкусом во рту на диване в гостиной у Маркуса, онедва ли смог оторвать свою голову от подушки.

— Маркус! — позвал он в тишине и тут же пожалел об этом,схватившись руками за голову.

— Я здесь,— донеслось откуда-то снизу.

Гийон свесился с дивана и взглянул на пол.

— Ты здесь спал?

— Очевидно, — простонал Маркус, переворачиваясь на бок. — Нестоило нам переходить на водку.

— Это была твоя идея. Который час?

Маркус разомкнул веки и посмотрел на расплывающиеся стрелкисвоих наручных часов.

— Половина восьмого, — протянул он и вновь закрыл глаза.

— Вот, дерьмо!

— Полное.

— Давай, вставай. Нельзя опаздывать.

— Знаю. Черт! Я должен был заехать за Кайлин!

— Свяжись с Ено и попроси его доставить ее на работу.

— Сейчас, — прохрипел Маркус и поднялся с пола.

Гийон и Маркус не опоздали на утреннее кофейное собрание.Явившись на пять минут раньше, они увидели Сианну и Рихтора, попивающих черныйкофе. Гийон осмотрелся по сторонам, но, ни Кайлин, ни Ено нигде не заметил. Этонеприятное обстоятельство разбередило больную голову Гийона гораздо сильнее,чем утреннее похмелье, и он вылил свое негодование в одно длинное нецензурноепредложение.

— Зря ты кипятишься, — ответила ему Сианна. — Они ужеприехали, но Кайлин понадобилось срочно зайти в аптеку. За нее извинился Ено иобещал, что они вернуться во время.

— Что за срочность? Тампоны закончились?

— Сомневаюсь, что ей они вообще нужны, — засмеялась Сианна иподозвала официанта.

— Это я попросил ее, — ответил Маркус.

— Тампоны тебе купить? — не удержалась от комментарияСианна.

— Тампоны предпочитаешь ты, крошка. А я люблю парацетамол.

— А вы почаще с Гийоном собирайтесь: глядишь — иммунитет кпохмелью выработается.

— Не твое дело, — коротко ответил Гийон. — Где же этачертова девчонка с моим лекарством?

— Ено вижу, — отозвался Рихтор. — И он, по-моему, один.

Все, как по команде, обернулись и посмотрели на Ено,вошедшего в кафе. Маркус улыбнулся своей победе, ведь девушку, что вошла прямоперед ним, не узнал никто.

— Доброе утро! — поздоровался робот и присел за стол.

— Ты в своем уме? — взревел Гийон. — Где пробужденная?!

— Она здесь! — ответил робот и указал стальным пальцем ненезнакомку у барной стойки.

— Где? — не понял Гийон и осмотрелся по сторонам.

— Прямо у стойки, — пояснил робот и улыбнулся.

Девушка, о которой говорил робот, действительно былапробужденной. На этом ее сходство с убогим существом, которое все видели тольковчера, заканчивалось. Светлые русые волосы были затянуты в тугой хвост назатылке. Маленькая, судя по всему, хрупкая фигурка была облачена в свободный короткийчерный плащ. Белая блузка с воротником-стойкой, широкие темные брюки иаккуратные осенние ботинки на низком ходу сотворили чудо — пробужденная сталапохожа не просто на человека, она явно напоминала женщину.

Девушка, словно ощутив их общий взгляд на себе, обернулась. Наней не было макияжа. Черные брови идеальной формы приподнимались надтемно-синими глазами, наполненными все той же печалью, что и вчера. Сегодняоттенок ее кожи напоминал шелковую поверхность лепестков бледно-розового цветочка,только что упавшего с дерева. Ее высокие скулы, маленький носик и тонкие губысмотрелись настолько гармонично, что Гийон невольно вспомнил о пресловутыхбиометрических параметрах и тут же зафиксировал нужные данные в контактномобруче.

Результат в девяносто два процента симметрии толькораздосадовал его. 'Против природы не попрешь', — в сердцах произнес он исфокусировался на ее фигуре. Измерив приблизительную окружность ее запястья и,соотнеся ее с ростом, он рассчитал схему возможного строения ее тела, используявсе те же девяносто два процента от совершенства.

Результат еще больше втоптал чувство собственнойпредвзятости Гийона по отношению к этой женщине в грязь, ведь сам того незамечая, он детально сконструировал форму ее груди и ягодиц под одеждой.

Кайлин перевала взгляд на Гийона и замерла на месте с двумястаканами воды в руках, будто догадалась о том, что он без спроса изучаетособенности ее тела с каким-то пристрастием и непонятным рвением.

Он посмотрел в ее глаза и прочел в них... ... гнев. 'О, черт', -очнулся он и шарахнулся, словно подросток, которого застали подглядывающим задевицами в женской раздевалке.

Этот моментный порыв взбесил его еще больше, чем похмелье ивозможность опоздания Кайлин на работу.

Гийон повернулся к Маркусу и понял, что тот пристальнонаблюдает за ним. Друг не улыбался, не смеялся и не шутил. Будто знал, что однаединственная улыбка на его лице превратиться в разбитую губу в следующее жемгновение. Нет, Маркус не провоцировал друга. Наоборот, он застыл в страннойпозе некого раздумья и озадаченности. О чем были его мысли? Заметил ли ончто-то, чего не видел ранее, и было ли в этом нечто особенное?

— Тебе не смешно? — прошипел Гийон, обращаясь к нему.

— Вчера было, а сегодня — нет.

— Отчего же? Ты превратил жабу в человека.

— Кайлин не жаба, Гийон, и ты это знаешь.

Гийон злорадно улыбнулся и повернулся к подошедшей Кайлин.

— Ты опоздала на три минуты.

— И тебе 'доброе утро', — ответила она и сунула ему под носстакан с водой. — 'Противоядие', — прокомментировала девушка и подала второйстакан Маркусу.

— Спасибо, солнышко, — ответил тот и залпом осушилсодержимое.

— Меня зовут Катя или Кайлин, Маркус. Советую запомнить.

— Кайлин, ты забыла, о чем я тебе говорил вчера? — напомнилей Гийон.

— Это после запоя бывает амнезия. А я, к счастью, этим нестрадаю.

— Что-то ты перья распустила. Смотри, пташка, падать больнобудет.

— Не сомневаюсь, — ответила Кайлин и отвернулась.

— Ты проиграла, — вздохнул Маркус. — С тебя пять кредитов.

— Всего пять? — переспросил Гийон. — Я бы на твоем месте поставилбольше.

— А ты знаешь, на что мы спорили?

— Это и дураку понятно. Ее никто не узнал.

— Да, просчитался я с суммой.

— Ну, что ж, поскольку Кайлин, наконец-то, соизволила к намприсоединиться, начнем работать.

Кайлин пропустила упрек мимо ушей, понимая, что спорить -себе дороже, и присела на свободный стул возле Гийона. Аромат духов,взрезавшийся в его обоняние, а заодно и память, свел горло старшего данииласудорогой, и Гийон едва не закашлялся.

— Даже невады не выливают на себя столько туалетной воды, -пробурчал он и зажал нос рукой.

Кому угодно, даже себе самому, он не был в состояниипризнаться, что этот аромат ему понравился. Он помнил название парфюма, которыйона использовала, знал, что на каждой женщине, словно платье, он 'смотрится'по-разному. Но сочетание естественного аромата кожи Кайлин и этого тяжелогоблагоухания составило неповторимый букет, который хотелось вдыхать чаще. И дабыпрекратить эту изощренную пытку над его и без того поруганными безразличием иненавистью, он зажал нос рукой.

Кайлин демонстративно поднялась с места и пересела на стулнапротив, разместившись между Маркусом и Сианной.

Девушка, уподобляясь поведению Гийона, зажала нос рукой иотвернулась.

— Рада, что Вам нравиться классический 'Opium', — улыбнуласьКайлин.

— Это древний аромат твоего прошлого, — ответила Сианна ипомахала рукой перед носом, разгоняя воздух.

— Такой же древний, как и твой 'Chanel'.

Сианна от удивления даже приоткрыла рот:

— В отличие от тебя, я не выливаю на себя целый флакон, -парировала она.

— Нет, только половину...

— Хватит! — перебил их Гийон, пресекая развитие перебранки. -Ты забыла, о чем я разговаривал с тобой вчера, Кайлин?

— Замолкаю, — ответила пробужденная, сложив ладони передлицом и кланяясь Гийону, словно учителю.

— Из всех присутствующих, только ты не знакома с материаламиданной серии преступлений, — продолжил Гийон, как ни в чем не бывало. — Насегодняшний день у нас есть пять однотипных убийств. Все жертвы — молодыеодинокие пробужденные в возрасте от двадцати пяти до тридцати двух лет. Способубийства — нанесение множественных колотых ран. Все женщины были найденнымиголыми в собственных домах спустя несколько дней после смерти. Три жертвы передсмертью имели сексуальный контакт, однако, следов спермы нам обнаружить неудалось.

— Точно так же, как и волос или фрагментов кожи под ногтямижертв, — добавил Рихтор и отхлебнул кофе из чашки.

— Либо они занимались сексом с кем-то перед гибельюдобровольно, либо у них не было сил бороться, — пояснил Маркус.

— Я так понимаю, что убийца подошел к делу с особойподготовкой, — предположила Кайлин. — Вы можете по ДНК установить личность?

— Не все люди зарегистрированы в базе геномов, Кайлин, -ответил Гийон. — Это дело добровольное. В отличие от отпечатков пальцев илисканирования сетчатки.

— Почему Вы подозреваете именно пробужденного?

— Потому что в девяноста процентах случаях подобныепреступления совершают именно они. А последнее послание от убийцы в видестихотворения подтверждает это предположение. Судя по всему, в прошлой жизни онбыл русским.

— Это вовсе не обязательно. Во-первых, на русском языкеразговаривали не только русские. А во-вторых, остается еще десять процентов,которых Вы не учли.

— Мы идем по наиболее очевидному пути.

— Это я уже поняла. А женщины были как-то связаны междусобой? Может, что-то общее: один тренер по фитнесу, один магазин, где совершалипокупки?

— У двоих совпадает клиника, куда они обращались замедицинской помощью. На этом все нити прерываются.

— Вы хотите, чтобы я проконтактировала с остальнымижертвами? — напрямую задала вопрос Кайлин, чем немного удивила Гийона.

Он не ожидал, что она перейдет к сути дела так быстро.

— Я еще не решил.

— То есть? — возмутилась Сианна. — Она нейрами, это ее долг!

— Твоего мнения в этом вопросе я спрашивать не собираюсь, -отрезал Гийон и вперил взгляд в подопечную.

— Это глупо — не воспользоваться таким шансом. Возможно, ейудастся опознать убийцу.

— Или пережить еще четыре смерти и три изнасилования?

У Сианны пропал дар речи. Перед ней сидел человек, которыйбыл готов пойти на все, ради раскрытия преступления. И вдруг, он отказываетсяот такого рода помощи!

— Ей не привыкать, ведь так, Кайлин? — спросила Сианна,глядя при этом на Гийона.

Он, не отворачиваясь от нее, все же перевел взгляд наКайлин, которая в этот момент активно прикусывала свою нижнюю губу.

— Акт изнасилования не воспринимается мною во время видения.Нет, я понимаю, что происходит, но в этот момент меня либо душат, либо бьют илирежут, поэтому я переживаю эти ощущения более остро, чем все остальное.

— Жертву душат.

— Что? — не поняла Кайлин.

— Душат, бьют, режут не тебя, а жертву, — ответил Гийон иотвернулся.

— Для меня нет разницы. Я переживаю все это, значит, я иесть жертва.

— Странно, что при таком отношении к делу ты все еще в своемуме.

— Это спорный вопрос, — заметил Рихтор и улыбнулся.

— Есть еще одна особенность моего дара. Ограничение давностипреступления — две недели. Если от момента смерти проходит более четырнадцатидней, я ничего не вижу. Опять же, чем меньше времени прошло, тем ярче моивидения.

— То есть, две недели — крайний предел?

— Да, Гийон.

— Тогда вариант с другими жертвами отпадает. Предыдущая погиблаоколо месяца назад.

— Я могла бы поучаствовать в других расследованиях.

Гийон не без удивления посмотрел на нее. Человек, которыйдобровольно соглашается пройти через все это точно должен быть не в своем уме.

— Ты работаешь только с моей группой и ни с кем больше.

— А как же остальные?

— Невозможно помочь всем на Свете. Так что оставь свой запалдля других дел, например, займись собой. Тебе это идет на пользу.

Кайлин молча проглотила намек и, сжав губы в тонкую линию,отвернулась. Неужели она все еще настолько плохо выглядит? Неужели, стереотипповедения, который она отрабатывала столько лет, навсегда закрепился за ней?

— В отличие от нас с тобой, — прохрипел Маркус, — Кайлинсегодня выглядит превосходно.

И в подтверждение своих слов, стукнул подопечную по спине.

Кайлин тут же выпрямилась на стуле и вперила гневный взглядв Маркуса.

— Вот, теперь ты смотришься просто потрясающе! — засмеялсяон и тут же схватился за голову.

— Это кара Господня. Жаль только, что на моего опекуна она,кажется, снизошла не в полной мере.

— Еще одно слово про твоего опекуна, — прошипел Гийон, — иты отправишься мыть его кабинет!

— Простите, Хозяин, — ответила она и поклонилась.

Маркус, Сианна и Рихтор не смогли сдержать смеха.

— Думаешь, если обладаешь даром нейрами, я стану перед тобойна цыпочках ходить?

— Что такое 'нейрами'? — неожиданно спросила Кайлин,разрядив тем самым обстановку.

— Нейрами, — ответил Рихтор, — это люди с определеннымиэкстрасенсорными способностями. Большинство нейрами объединены в гильдию.

— Интересно.

— Тебя все равно туда не примут, — рассмеялся Рихтор.

— Это почему же?

— Пробужденных не берут. Вы для них — люди второго сорта.

— Не только для них...

— Тебя что-нибудь не устраивает? — оживился Рихтор.

— Почему же, все прекрасно. Я довольна своим рабскимположением в этом обществе и отношением коренных жителей к своей персоне. Всетак дружелюбны, а главное, очень уважительно ко мне относятся, особенно мойопекун.

Гийон приподнял брови, вопросительно глядя на нее.

— А еще мне нравится моя новая должность: крутиться возлестольких почтенных даниилов — это же настоящее Провидение, особенно когда ни чертане понимаешь в такой работе. Зато можно строить из себя важную персону: я ведь,мать вашу, аналитик!

— Это хорошо, что ты реально оцениваешь ситуацию, — засмеялсяРихтор.

— По-твоему, это смешно, Рихтор? Представь, что завтра тыпроснулся и оказался в чужом мире. И вот, ты так же сидишь в кафе в окруженииабсолютно чужих для тебя людей, презирающих само твое существование, и благодаришьих за то, что взяли тебя на работу.

— Рихтор не давал согласия на криогенезацию, — перебил еемонолог Гийон. — А ты получила второй шанс. Так кого ты винишь в том, что ни чертаиз себя не представляешь теперь? Не нравится работать аналитиком, не работайвообще, средства тебе это наверняка позволяют. А если ты хочешь нам рассказать,какой великой и гениальной ты была в прошлой жизни, так нам на это наплевать.Здесь ты не более, чем стул, стоящий у этого столика.

Кайлин нечего было ему противопоставить. Она знала, что онправ на все сто. Обидно? Безусловно, обидно. Какую работу она могла получить вэтом мире? Уборщицы? А не работать вообще она не могла. Не так ее воспитали.Когда ей в Центре предложили эту должность, она поначалу обрадовалась. Нотолько потом в ходе разговора поняла, что они не спрашивали ее мнения, ониприказывали. Столько лет, потраченных на обучение, столько бессонных ночей,принесенных в жертву великой идее, и все впустую. Мысль о том, что можно былобы все вернуть, наверстать упущенное, но она знала, что платой за это станут ееубеждения и идеалы. А она никогда не хотела попускаться такими вещами. Датьсебе слабину когда-то оказалось довольно просто, но счет за этот поступок сталнепомерным.

— Чем мы будем заниматься сегодня? — спросила она.

— Работой, — ответил Гийон. — Наш офис на третьем этаже. Енотебе все покажет. Я даже нашел для тебя отличный рабочий кабинет. Будешьперебирать и раскладывать бумажки.

— Вы все еще используете бумагу?

— Конечно. Это просто и более надежно, порой, чем техника.

— А можно мне поработать с материалами дел, которые мырасследуем?

— В свободное от основной работы время.

— Все ясно, — хмыкнула она.

'Центр управления даниилами', в здании которого онинаходились, представлял собой огромный многоэтажный офисный центр. Здесь былонесколько десятков подразделений даниилов, каждое из которых входило в составопределенного отдела.

Минув маленький пропускной пункт с несколькими младшимиданиилами на посту, они вошли в большой лифт и поднялись на третий этаж.

Здесь было довольно просторно и уютно. Небольшой холлразделялся на три отдельных коридора, каждый из которых принадлежал своемуподразделению. Они свернули направо, и Кайлин едва успела прочесть вывеску наддверью: 'Отдел особо тяжких преступлений'.

— А кто еще работает на этом этаже? — спросила она у Ено,идущего позади нее.

— Слева от лифта сидят криминалисты, а прямо — специалистыпо нравственным преступлениям.

— Их так мало?

— Это здание — одно из многих, и в каждом из них есть такиеже отделы.

— Ено, а чем конкретно занимаемся мы?

— Мы расследуем серийные убийства.

— А их много?

— Не очень, но все-таки есть.

— Такая работа должна угнетать.

— Так и происходит. С каждым из сотрудников работает психоаналитик.

— С каждым?

— Да, это обязательное условие нашего труда.

— И у всех один и тот же врач?

— Да, я помогаю всем без исключения.

Кайлин от удивления разинула рот.

— Ты? Психотерапевт?

— Да, это одна из моих обязанностей.

— Только не говори мне, что ты собираешься копаться в моейголове.

— Гийон распорядился начать со следующей недели.

— Я не буду с тобой говорить.

— Не стоит тебе так нервничать. В этом нет ничегоособенного, просто дважды в неделю мы будем обсуждать проблемы, которые тебяволнуют и с которыми тебе трудно справиться.

— Вся моя жизнь — одни сплошные проблемы.

Кайлин так увлеклась беседой, что даже не заметила, как всеостальные разошлись по своим кабинетам. Она огляделась и насчитала как минимумдесять дверей, за которыми каждый из ее коллег мог скрыться.

— У всех, включая меня, есть свой собственный офис. В концекоридора расположен туалет и комната отдыха. На дверях висят таблички, так чтоздесь ты точно не заблудишься.

— А где буду работать я?

— Вон там, — робот указал в сторону уборной.

— В туалете?

— Нет, там, рядом, есть еще одно помещение. Раньше оноиспользовалось в качестве подсобки, но теперь там будешь работать ты.

— Весьма великодушно...

— Там довольно уютно. Тебе должно понравиться.

Она сомневалась, что комната, расположенная прямо возлетуалета, может ей понравиться. Но выбора у нее все равно не было, потому онамолча последовала за Ено.

Дверь в ее новый 'офис', в отличие от всех остальных, былажелезной и блокировалась электронным замком. Ено что-то начал нажимать наэлектронной панели, затем попросил ее приложить свой палец к экрану и загрузилданные в память.

— Теперь ты беспрепятственно можешь сюда входить.

— Точно так же, как и все остальные...

Как только тяжелая дверь открылась, Кайлин поняла, чтоработать в этом помещении не сможет.

Этот 'офис', общей площадью около семи метров квадратных,напоминал ей маленький уютный гробик, в котором ее непременно должны былипохоронить. Стол, куча папок на нем и стул — вот и весь интерьер ее новогорабочего кабинета. Но даже такие условия она согласна была принять сблагодарностью, если бы не одно обстоятельство: здесь не было окон.

Кайлин поежилась в дверном проеме и шагнула обратно вкоридор.

— Что-то не так? — поинтересовался Ено, вопросительносклоняя свою стальную голову.

— Да, я не смогу здесь работать.

— Но это — приказ Гийона.

— А другого подсобного помещения у вас нет?

— Нет. Но если ты по каким-то причинам не хочешь работатьздесь, можно обратиться к Гийону: возможно, он разрешит твою проблему.

— Ено, я не смогу здесь находиться.

Робот внимательно осмотрелся, а затем повернулся к Кайлин:

— В моей голове родилось одно предположение: ты страдаешьклаустрофобией?

— Я не смогу, Ено...

— Ничего страшного. Следует поговорить с Гийоном и объяснитьему причины твоего замешательства.

— Нет! — отрезала она. — Нет, я не хочу, чтобы ты говорил сним. Ни с кем, Ено. Я не хочу, чтобы ты вообще кому-нибудь говорил об этом.

Ено снова склонил голову на бок и улыбнулся:

— Это болезнь, Кайлин, а не твоя прихоть. Гийон поймет.

— Нет, Ено. Кто угодно, но только не Гийон.

Почему она так решила? О, она готова была биться об заклад, чтокак только Гийон узнает о ее проблеме, он запрет ее в этом помещении изаблокирует дверь, обозвав свой поступок 'терапией путем преодоления'. Она не впервый раз оказывалась в подобной ситуации. Раньше ей часто приходилосьработать с архивными материалами в подвале, потому она нашла свой особенныйключик, который позволял ее мозгу мириться с прихотями обстоятельств.

— Ено, а эта дверь может закрываться не полностью?

— Ты хочешь оставить ее приоткрытой, чтобы создать иллюзиюсвободного пространства?

— Именно это я и хочу сделать.

— Хорошо, я заблокирую механизм автоматического закрытия, иты сможешь оставлять ее приоткрытой.

— Это меня вполне устроит.

— Ну что ж, тогда первый сеанс психотерапии можно считатьсостоявшимся.

Кайлин прошла в помещение, оставив позади себя приоткрытуюдверь. Холодок все же пробежал по ее спине, но после нескольких глубокихвдохов, она смогла справиться с этими отголосками подсознательного страха.

Кайлин провела рукой по старой изношенной деревяннойповерхности рабочего стола и села на стул. Перед ней лежало несколько пустыхпапок, а рядом с ними огромная стопка бумаг. Она взяла одну из них в руки ипопыталась понять, что это вообще такое.

Показания и протоколы экспертиз были перепутаны. Нумерациястраниц совершенно не совпадала, и невозможно было понять, что к чемуотносится. В этот момент Ено просунул свою стальную голову в дверную щель иулыбнулся.

— Можно мне войти?

— Конечно.

Робот бесшумно приблизился к столу и взял в руки пустыепапки.

— Перед тобой лежат материалы четырех старых нераскрытыхдел. Кто-то развернул коробку с папками в нашем архиве несколько лет назад, ноза это время никто так и не удосужился собрать все, как было.

— А зачем вообще это собирать? У вас что, электронных базданных нет?

— Есть, но документы, которые лежат перед тобой, являютсяединственным источником информации. Иногда наши сервера выходят из строя.Потому у каждого электронного документа есть своя печатная копия. Как только тысоберешь эти четыре дела воедино, мы отсканируем материалы и загрузим в архив.

— А загрузить по отдельности, а затем автоматическисистематизировать вы не можете?

— Не знаю, — пожал плечами Ено. — Это задание поручил тебеГийон.

— Ну, тогда все ясно. Спасибо, что хоть чем-то заняли. Неудивлюсь, если он сам нарочно опрокинул эту коробку еще вчера.

— Это твое первое поручение. Думаю, если ты достаточнобыстро справишься, Гийон доверит тебе еще что-нибудь.

— Разобрать коробки в архиве?

— Возможно, и тебе придется выполнять эту работу.

— Я все поняла, Ено, спасибо.

— Вот, держи папки. Их всего четыре.

— 'Всего четыре'. Здесь не меньше тысячи листов! Я потрачуна это неделю!

— А тебе есть куда спешить?

— Нет, в том-то и дело.

— Могу я идти?

— Конечно, Ено.

— Обедаем мы внизу около часа дня. За тобой кто-нибудьзайдет.

— Буду иметь в виду, спасибо еще раз.

— Не за что, — ответил робот и вышел в коридор, оставивдверь за собой приоткрытой.

Покрутившись на стуле, Кайлин поняла, что от старых привычекневозможно избавиться даже с помощью криогенезации. Она привыкла к движению.Постоянному, направленному движению по своему кабинету. Она часто раскладываладокументы на полу, садилась среди них и на протяжении нескольких часов, а то идней пыталась разрешить очередную проблему. И еще Кайлин любила грызтькарандаши. И хотя брат утверждал, что это очень вредная привычка, Кайлин несобиралась от нее отказываться. Схватив со стола карандаш, она засунула его врот и потянулась к стопке с бумагами...

Гийон направлялся в уборную, когда заметил, что дверь в бывшееподсобное помещение не заперта. Заглянув внутрь, он увидел, что Кайлин сидит наполу посреди вороха разложенных бумаг и что-то бубнит себе под нос. Оннесколько минут тихо наблюдал за сменой выражений на ее лице, пока она брала вруки одну бумажку за другой, внимательно что-то изучая. Девушка настолькопогрузилась в некие раздумья, что даже не заметила его присутствия.

Гийон не ожидал увидеть ее такой собранной исконцентрированной. И хотя он прекрасно мог оценить уровень интеллекта, которыйбыл необходим человеку для выполнения этого монотонного труда, ее поведение еговпечатлило. Она вникала в происходящее, не просто перекладывая бумажки, авчитываясь в их содержание и даже что-то проговаривая себе под нос. И ещеКайлин грызла карандаш... Это показалось ему довольно забавным и он невольноулыбнулся.

Звук закрывающейся двери прорезал тишину, и Кайлинвстрепенулась на месте. Ее бросило в жар, а воздух перехватило на вдохе. Кайлинмедленно поднялась с пола и спокойно попыталась открыть дверь, но, потянув ееза ручку, поняла, что она не открывается.

— Спокойно! Спокойно! — начала она говорить сама себе. -Нужно разблокировать ее. Только разблокировать.

Кайлин подошла к электронной панели и приложила к ней свойпалец, но ничего не произошло. Этот чертов прибор не работал!!!

Кайлин попыталась еще раз подергать ручку, но стальнаяпреграда так и не поддалась.

— Позвонить! Нужно позвонить кому-нибудь!

Девушка осмотрелась, но тут же вспомнила, что в этой комнатени телефона ни компьютера нет.

В ушах зашумело, ноги стали ватными, а голова медленно, новерно пустилась в круговорот. Кайлин постучала в дверь кулаком, надеясь, что еекто-нибудь услышит, но это оказалось пустой тратой времени.

Она почувствовала, как ее сердце начинает сбиваться с ритма.Капли холодной влаги выступили на лице, руки онемели, и воздуха в помещениистало не хватать. Стены закружились перед глазами, и теперь она уже не моглапонять, где именно находится. Закрыв глаза, она медленно осела на пол ипопыталась успокоиться. Один глубокий вдох сменял другой, но долгожданногооблегчения это не приносило. В памяти стали проноситься крики людей,сливающиеся с ее собственными, и темнота, густая, едкая, вновь окутала ее тело.

Кайлин почувствовала боль в груди. Нечто сжало ее сердце ине захотело отпустить. Девушка пригнулась к полу и заплакала. Эта формабезысходности была для нее самой страшной. Она запирала ее изнутри, делаязаложницей собственного подсознания. И борьба с собой и своими страхамистановилась невыносимой. Тело отказывалось подчиняться, и первородный животныйинстинкт самосохранения завладевал мозгом. Кайлин поднялась с пола и началаметаться по помещению, сминая бумагу под ногами.

— Помогите! — закричала она. — Помогите!!! Пожалуйста,вытащите меня отсюда!!!

Гийон выходил из уборной, когда услышал странный стук вжелезную дверь рядом. Он подошел поближе и попытался открыть ее, но замок неподдался.

— Кайлин? — позвал он, но кроме странного писка ничего неуслышал. — Кайлин?

Девушка начала колотить железную преграду ногами и выкрикиватьмольбы о помощи.

— Что там такое? — послышался голос Маркуса за спиной.

— Не знаю. Я закрыл эту чертову дверь не более пяти минутназад, а теперь она не открывается.

— Кайлин! Все в порядке! — прокричал Маркус. — Не переживай,сейчас мы тебя выпустим!

Но девушка, казалось, и не слышала его вовсе.

— Что это с ней? — не понял Маркус.

— Дерьмо! — взвыл Гийон. — Программа зависла.

— Так перезагрузи.

— Уже делаю.

— Кайлин! Перестань стучать в дверь! Сейчас мы тебявыпустим!

— Бесполезно, — буркнул себе под нос Гийон.

— Что?

— Я говорю, бесполезно. У этой ненормальной — истерика.

— Кайлин? — вновь позвал Маркус.

В это время в коридор вышли Рихтор и Сианна.

— Что там у вас происходит?

— Рихтор, помоги перезагрузить программу, — прокричал Гийон.

— Для этого нужен ПК. Сейчас принесу.

— А где дурнушка? — спросила Сианна, подходя к ним поближе.

— Кайлин заперта внутри, — пояснил Маркус.

— Ух-х-х, как стучит, — засмеялась девушка.

— Не вижу ничего смешного, — осадил ее веселье Гийон.

— Пусти меня, — попросил Рихтор, протягивая свой ПК. — Этопросто, если знать, что делать.

— А где Ено? — возмутился Гийон. — Я же просил егоприсматривать за ней!

— Он внизу. Я отправила его за кофе, — ответила Сианна.

— Он что, твоя нянька? В комнате отдыха есть автомат: взялабы да заварила!

— Я не могу пить этот стрихнин.

— Готово, — перебил их Рихтор. — Открывай!

Маркус даже не успел коснуться ручки, когда железная дверьударила его по лбу и в глазах потемнело.

— Какого...

Кайлин выбежала в коридор, и жадно глотая воздух ртом,закашлялась. Девушка выглядела ужасно. Волосы растрепались, на лице выступилпот и глаза, наполненные ужасом, раскраснелись и отекли.

— Все хорошо? — спросил Гийон, поддерживая Маркуса за плечо.

— Вроде бы.

Кайлин в это время продолжала пригибаться к полу в попыткахсхватить ртом больше кислорода.

— Воды принести? — поинтересовался Гийон, наклоняясь передней и заглядывая в зареванное лицо.

— Да. Пожалуйста.

— Что это было? — промямлил Маркус, растирая ссадину налбу.

— Ничего, — огрызнулась Кайлин и снова закашлялась.

— Что-то не похоже на 'ничего'?

Гийон тем временем подал ей стакан воды. Девушка моментальноосушила его и протянула обратно.

— Спасибо.

— У нее клаустрофобия, — снисходительно пояснила Сианна,вертя пустой стакан в руках, который отдал ей Гийон.

— У тебя клаустрофобия? — переспросил Гийон.

— Это тебя не касается.

— Не будь дурой! Если закрытые пространства для тебяпроблема — почему раньше об этом не сказала?

— И что бы ты сделал? Переселил меня в другой кабинет?

— Вообще-то, да!

Она обернулась и посмотрела на него.

— Что-то я сомневаюсь в этом.

— Мне не нужны приступы паники посреди рабочего дня — этоотвлекает от работы.

— Извините, что отвлекла Вас, Ваше Величество!

— Нет, ну вы видите?! С ней невозможно нормальноразговаривать. Ты можешь перестать вести себя, как последняя идиотка, иадекватно все воспринимать?

— Ты посадил меня в комнатушку возле туалета! Как я могу этовоспринимать?

— Может, я должен был предоставить тебе свой рабочий кабинетв пользование?

— Здесь достаточно других свободных комнат!

— Покажи хоть одну!

— Та! — она ткнула пальцем в сторону широкой двери безтаблички.

— Это серверная.

— А, та?

— Для совещаний.

— Если мне нет места, куда бы ты переселил меня?

Гийон скривил лицо и осмотрелся.

— Для тебя здесь нет места, — ответила Сианна. — Твояклаустрофобия — это сугубо твои проблемы. Так что не жалуйся. Когда Ено показалтебе комнату, тебя все устроило.

— Нет, Сианна, — послышался доброжелательный голос робота,подошедшего к ним с пластиковым стаканчиком кофе в руках. — Прошу прощения, ноэто моя вина. Вопреки желанию самой Кайлин, я должен был предупредить Гийона овозможных проблемах с ее психикой.

— Моей, что?

— Психикой. Клаустрофобия — довольно серьезная проблема.Поскольку Кайлин достаточно спокойно вела себя в этом помещении с приоткрытойдверью, я предположил, что ее состояние вполне компенсировано.

— Все было бы хорошо, если бы кто-то не закрыл эту дверь! -закричала Кайлин.

— Этим кем-то был я, — отозвался Гийон.

— Ты?

— Ну, откуда мне было знать, что ты оставила ее приоткрытойспециально!

— Так ты закрыл и заблокировал ее!?

— Нет, только закрыл.

— Сбой в программе произошел из-за попытки неправильноговвода данных, — перебил их Рихтор.

Кайлин разогнулась в полный рост и с ненавистью посмотрелана них всех. Сианна ехидно улыбалась, Маркус потирал ушибленный лоб, Рихторсмотрел в сторону, Гийон о чем-то размышлял, а Ено, продолжая держать стаканчикс кофе в руках, опять склонил свою железную голову.

— Вам всем наплевать, — тихо прошептала она. — Всемнаплевать...

— А чего ты хотела? — спросил ее Рихтор. — Чтобы мы вседружно пожалели тебя, бедняжку?

Кайлин выпрямилась на месте и сжала пальцы в кулаки. Гийонпосмотрел в ее глаза и увидел ту же женщину, что стояла перед ним в пустыневчера. Она была красива. Она была независима и недвижима, словно гора. В этойженщине была сила, внутренняя гордость, которая заставляла ее телонатягиваться, словно струна. В этих темно-синих глазах не было обреченности ибеспомощности, только желание бороться, до конца, до последнего вдоха. Кем жебыла она в прошлой жизни? Что же заставило ее спрятаться под этой толстойскорлупой из убогости и безликости? И кто же она все-таки такая на самом деле?

— Таким как я не нужна ваша жалость. Между жалостью иучастием залегает пропасть, которую вы, по всей видимости, не способны узреть.

Все замолчали, в замешательстве всматриваясь в стоящую передними хрупкую фигурку. Ее слова поняли лишь двое человек. Оба, каждый в своевремя, испытали все это на себе. Взгляды, шепот за спиной и всеобщую жалость ксобственному горю. Это бесило, выводило из себя, и хотелось объяснить, чтоничего не кончено, что жизнь их продолжается, и они обязательно справятся сэтим. Но новые скользящие взгляды словно говорили о другом: 'нет-нет, всеужасно, ужасно'. И тоска вновь наполняла сердце, напоминая о том, что оченьтрудно забыть.

— Пора идти на обед, — разрушил всеобщее молчание Гийон. -Приведи себя в порядок, — обратился он к Кайлин, — и зайди в мой кабинет.

Все нехотя зашевелились и побрели в сторону выхода.

Как только последняя фигура скрылась где-то в холле, Кайлин,словно исчерпав последние силы, рухнула на пол. Откинув голову, она распустилатугой жгут, сжимавший ее спутавшиеся волосы, и густые волнистые пряди,закручиваясь в причудливые локоны, рассыпались по ее плечам. Кончиками пальцевона начала массировать виски и закрыла глаза.

— С тобой все в порядке? — послышался низкий спокойный голоснад ее головой.

Она подняла глаза и поняла, что Гийон, по неведомой ейпричине, вернулся назад.

— Нет, со мной не все в порядке, — ответила она.

Он присел перед ней на корточки и приподнял бледное лицо заподбородок. Она посмотрела на него и в груди что-то сжалось. Его прикосновениене было грубым, не было оно и неприятным. Просто теплые пальцы коснулись еелица, и от этого стало почему-то легче.

Он долго всматривался в ее лицо. Темно-синие радужки былиокружены красными тонкими жилками, застлавшими ее склеры кровавой сетью. Мокрыеслипшиеся ресницы, цепляясь друг за друга, навязчиво лезли в глаза. Черты еелица заострились, а кожа приобрела не свойственный ей зеленоватый оттенок.

— Я никогда не думал, что страх, подобный этому, можетнастолько изматывать.

— Я тоже когда-то так не думала, — ответила Кайлин иотвернулась от него.

— Ты не всегда этим страдала?

— Нет. Это не врожденное.

— Что же произошло?

— Не спрашивай.

— Почему?

— Это история моей прошлой жизни, и вспоминать ее я не хочу.

— Давай, я помогу тебе добраться до туалета.

— Я в состоянии сделать это сама. Я быстро, тебе не придетсяменя долго ждать.

— Думаю, что сначала нам лучше пообедать. Поговорим потом.

— Я не пойду обедать.

— Почему?

— Все эти взгляды и смешки в мой адрес не располагают кпоявлению аппетита.

— Ты не похожа на женщину, которую особо волнует чужоемнение.

Кайлин невольно улыбнулась его словам, и это заметил Гийон.

— Ты в прошлом была лидером. Наверняка руководилакаким-нибудь отделом, а, может быть, и предприятием.

— Что-то вроде.

— Вроде чего: отдела или предприятия?

— Отдела, — усмехнулась она.

— И теперь тебе трудно начинать все сначала.

— Не трудно, Гийон. Это тяжело, по-настоящему тяжело. Чтотолку от моего присутствия? Кому я здесь могу помочь?

— А в тебе есть стремление помогать?

— Я не привыкла сидеть, сложа руки. Мне нужно занятие,задание, которое необходимо выполнить. А ты доверил мне сортировку страниц встарых незакрытых делах.

— А ты хотела, чтобы я доверил тебе расследование одного изновых преступлений?

— Нет, но...

Гийон поднялся на ноги и зашагал в сторону холла.

— Спустишься вниз по лестнице, если с лифтом проблемы. Чтобычерез десять минут сидела в кафе.

— От тебя не знаешь чего ждать в следующую минуту!

— От тебя тоже.

Глава 6

'Смыслом моей жизни всегда была работа. Я хотела творить, надеялась, чтосмогу добиться чего-то. Но с каждым днем мое время просачивалось сквозь пальцы,и я понимала, что не успею... Брат был намного талантливее меня. Задачу, надкоторой я могла биться несколько недель, он решал за считанные часы. И вкакой-то момент я полностью доверилась ему. Он стал моим маяком, и успех былпочти осязаем. Когда я, наконец, поняла, к чему все движется, что-либо менятьбыло уже поздно. И я сдалась. Тяжело это — отказываться от своих надежд, новыбирать к тому времени было уже не из чего. Тогда я совершенно ясно поняла,что своими руками вымостила для себя дорожку в ад...'

Из разговора от 14.11.3565

За обедом разговоры велись исключительно о результатахмедицинской экспертизы последней жертвы. Кайлин не вступала в общую беседу.Внимательно прислушиваясь к отдельным фразам, она постепенно смогла вникнуть всуть дела.

Погибшая была беременной. Срок очень маленький, но все же экспертамудалось получить образцы ДНК зародыша. Теперь задача была предельно простой:сравнить полученный образец с данными, имеющимися в базе геномов, и, еслиповезет, найти несколько подходящих кандидатов на отцовство.

На следующий день их группе предстояло разделиться и собратьпоказания у всех лиц, знавших и общавшихся с жертвой. О том, чем займется самаКайлин, не говорил никто. Она уже было подумала, что про нее совсем забыли, каквдруг Маркус ненавязчиво намекнул Гийону, что нового аналитика все-таки стоитчем-нибудь 'нагрузить'.

— Кайлин поедет со мной в дом последней жертвы. Я хочу ещераз все осмотреть. Ей это будет полезно, глядишь, еще несколько новых идейподкинет.

— Так вы узнали, кем была эта девушка? — спросила Кайлин,поднося вилку ко рту.

— Она не состояла в Гильдии невад.

— Значит, я ошиблась?

— Это ничего не значит. Она могла работать неофициально,только со своим узким кругом клиентов.

Кайлин в ответ только пожала плечами и продолжила поглощатьтушеный картофель.

— У тебя, я смотрю, аппетит прорезался? — подколол ее Гийон.

— Да, пока вы обсуждали дела насущные, я смогла поесть.

— Это хорошо. А то скоро просвечиваться начнешь.

— Я от природы такая. Сколько бы ни ела, в весе все равно неприбавляю.

— В женщине должно быть хоть что-то, кроме костей.

Кайлин вопросительно приподняла брови:

— Меня мои кости нисколько не смущают.

— Это мы уже поняли.

— Я могу продолжить есть, или вы все так и будетезаглядывать мне в тарелку?

— Ешь-ешь, — похлопал ее по плечу Маркус и ударил кулаком поспине.

— А-а-ай!

— Следи за спиной.

— Но, я же ем!

— Ты всегда должна помнить о ней. Скукожилась над тарелкой,того гляди, горб вырастет.

Сианна искренне рассмеялась:

— И ты, Маркус, надеешься ее перевоспитать? Боюсь, этоневозможно.

— Почему?

— Она наверняка всегда такой была.

— Какой, 'такой'? — настороженно переспросила Кайлин.

— Мужеподобной.

— Ты хочешь сказать, что я похожа на мужчину?

— А разве нет?

— Тогда ты похожа на проститутку.

Гийон и Маркус замерли в молчании. Рихтор заметно напрягся,но все же промолчал.

— По-твоему, если женщина следит за собой и хорошо выглядит— она невада?

— А, по-твоему, если не следит за собой, то — мужчина?

— Дело не только во внешнем виде. Посмотри, как ты ходишь?Как ведешь себя? Маркусу просто неудобно рядом с тобой находиться, потому он изшкуры вон лезет, чтобы что-то исправить. Но мы-то с тобой знаем, что старуюсобаку новым трюкам не обучишь.

Кайлин повернулась и взглянула на Маркуса.

— Тебе стыдно находиться рядом со мной?

— Нет, конечно. Я же сказал, что ты прекрасно выглядишь.

Кайлин положила приборы на стол и медленно поднялась состула.

— Я такая, какая есть. Я сутулюсь, размашисто хожу и гремлюкостями. Да, я такая! Зато все вы на моем фоне смотритесь самымиочаровательными на свете людьми. Я подожду вас в холле.

— Я не разрешал тебе уходить, — отчеканил Гийон.

— Могу я уйти? — сквозь глубокий вдох спросила она.

— Нет. Пойдешь вместе со всеми.

Кайлин опустилась на стул и сложила руки на груди.

— Есть, Хозяин.

— Слушаюсь, — поправил ее Гийон.

— Что?

— 'Слушаюсь, Хозяин', — ты хотела сказать.

— Тебе лучше не знать того, что я хотела сказать.

— А тебе лучше помолчать, пока я не вышел из себя.

'Себе дороже', — подумала Кайлин и отвернулась.

Погрузившись в собственные мысли, она не заметила, как всезакончили трапезу.

— Кайлин, ты идешь? — позвал ее Маркус.

— Да, — отрешенно отозвалась она и поднялась из-за стола.

— Шевелись, — буркнул Гийон, — мне нужно уезжать.

Кайлин испепелила его взглядом и отвернулась.

— Ты с нами на лифте или пешком? — спросил Маркус, кладяруку ей на плечо.

— Пешком, — ответила она и отстранилась.

Когда Кайлин, наконец, преодолела два высоченных пролета ивышла в холл третьего этажа, оказалось, что Гийон ждет ее там.

— Медленно ходишь. Следует тебе в зале поработать, иначе таки будешь язык свешивать от малейшего напряжения.

— Я подумаю над твоим предложением.

— Ты не поняла. Это приказ.

— Да, Хозяин.

— Слушаюсь.

Кайлин остановилась посреди коридора и, пропустив еговперед, показала третий палец.

— И тебя туда же, — отчеканил Гийон.

— Ты не мог этого видеть.

— Зеркало прямо по курсу. Прекрасный вид, не так ли?

Кайлин напрягла зрение и действительно, в конце длинногокоридора увидела небольшое зеркало, висящее на стене. Даже если постараться,она все равно не смогла бы разглядеть в нем себя, тем более, показывающейтретий палец.

— Так вот зачем этот обруч... — прошептала она себе под нос.

Гийон остановился перед дверями в собственный кабинет иповернулся к ней.

— Мне все равно, как далеко ты меня посылаешь и что при этомдумаешь. Но запомни: если еще раз ты посмеешь показать мне этот палец, я егосломаю. Не люблю этих жестов, особенно, когда ими пользуются только подобныетебе.

С этими словами он открыл перед ней дверь и пропустилвперед.

Кабинет Гийона привел ее в некое замешательство. Она,почему-то, представляла себе это помещение иначе. В ее голове образ рабочегокабинета опекуна непременно должен был отражать его характер: современныйхолодный интерьер, минимализм и идеальный порядок.

Но, войдя в дверь вслед за Гийоном, она попала в царство какой-тотеплоты и милых маленьких вещей. Огромный светлый ковер, деревянная мебель срезными ножками, кожаные кресла, массивный дубовый рабочий стол, бар -неизвестно для чего стоящий здесь, ведь на работе пить спиртное не положено, — грамотыи фотографии с неизвестными ей, но явно значимыми персонами, книжные стеллажи,статуэтки, аккуратно расставленные по полочкам, старомодные часы со стрелками, маятник,несколько открыток и портрет некой женщины, снисходительно улыбающейся всемприсутствующим со стены.

Здесь было уютно, словно комната эта находилась вовсе не вофисном здании, а где-то далеко, в загородном доме на берегу большого озера,куда владелец приезжал на выходные, чтобы отдохнуть.

Остановившись на входе, она боялась сделать следующий шаг,восторженно вглядываясь в каждую деталь обстановки. Гийон замешкал и тожеогляделся. Ему было не понятно ее удивление, и он даже напрягся, будто боялся,что подопечная уловит в этом помещении нечто личное, нечто важное для негосамого.

Он посмотрел на Кайлин и все то время, пока она медленноперемещала взгляд от одного предмета к другому, наблюдал за ней. В уголках ееглаз появились маленькие морщинки и от этого черты лица ее стали мягкими, авзгляд будто потеплел. Она прикусила нижнюю губу, и Гийон узнал этот жест.Кажется, она всегда так делала, когда задумывалась о чем-то. Ему показалось,что ей понравилось то, что она увидела. Что же может нравиться ей здесь, впомещении, где большую часть времени обитает ненавистный ей человек?

— Чей это портрет? — спросила она.

— Ты здесь не на экскурсии, — буркнул он и отвернулся.

Когда, спустя несколько мгновений, он посмотрел на неевновь, лицо ее ничего не выражало. Устремленное себе под ноги, оно нависалотенью над ее сгорбленным телом и сложенными на животе руками. Глаза ееперестали светиться, и знакомая ему обреченность заняла свое законное место вее грустном взгляде.

На сердце у него стало спокойнее. Такой он хотел ее видеть:маленькой, смирившейся и отрешенной. Почему? Потому что в другой Кайлин ончувствовал силу, огонь, который его привлекал.

— Ты будешь работать в моей комнате отдыха. Там можешьтрогать все, что пожелаешь. Но если я хоть раз застану тебя в этом кабинете,сующей свой нос куда не следует, мало тебе не покажется.

— У меня нет привычки рыться в чужих вещах, — соврала она,припоминая, как искала нужные документы в офисе своего бывшего начальника.

— У меня много дел. Можешь идти.

Он бросил эти слова с таким видом, будто она удостоиласьаудиенции, как минимум Министра, и теперь задерживает его.

Кайлин, догадавшись, что разговор на этом окончен, прошла вединственную внутреннюю дверь его кабинета и попала в маленькую комнату отдыха.Небольшой шерстяной ковер, диванчик, кресло, кофейный столик, шкаф с чайнымипринадлежностями, тарелками и приборами, чайник, кофеварка, голографический телевизори стопка аккуратно сложенных газет на полу возле кресла, — все было в ее полномраспоряжении. И главное, здесь было окно: большое, широкое, оно открывало еевзору вид на широкую улицу и высотное здание напротив.

— Можешь закрыть за собой дверь, — прокричал Гийон,присаживаясь за свой рабочий стол.

— Могу я перенести документы сюда?

— Делай, что хочешь, только не мешай.

Кайлин несколько раз прошествовала через кабинет опекуна спачками мятых бумаг. Спустя некоторое время Гийон заглянул к ней и, застав пробужденную,грызущую карандаш, среди вороха бумаг на полу, объявил, что уезжает.

— До конца рабочего дня ты вернешься или мне закрыть всесамой?

— Вернусь. Где туалет, ты знаешь, так что... — не договорив,он быстро скрылся за дверью.

Вернулся он около пяти. Если учесть, что в пять десятьрабочее время заканчивалось, можно сказать, что он приехал вовремя.

Пребывая в скверном расположении духа после разговора сЦемеи, он заглянул в комнату к Кайлин и обомлел: девушка, сидя на полу иоблокотившись о диван, читала... ...газету. Папки с документами были выложены встопку и лежали на кофейном столике.

— Ты что, все разложила? — не веря собственным глазам,произнес Гийон.

Кайлин оторвала глаза от интересной статьи и посмотрела нанего:

— Вообще-то, да!

— И сколько у тебя ушло на это времени?

— Часа два, наверное, — пожала плечами она.

— Ты разложила более тысячи листов из четырех разных дел внужной нумерации по папкам?

— Да.

— За два часа?

— Да.

Не поверив ей на слово, он прошел в комнату и взял со столаодну из папок. Пролистав подшитые в нее листы, он взял другую папку, затем ещеодну, и еще... Все бумаги действительно были разложены в порядке нумерации.

— Как ты это сделала? — с неподдельным удивлением спросилон.

— А ты присмотрись внимательнее, может, поймешь...

Он с прищуром взглянул на нее и пролистал страницы, особо невсматриваясь в содержание.

— Как? — повторил он.

Она поднялась с пола и, отогнув край листа, поднесла его ксвету: бумага просвечивала зеленоватым оттенком. Затем она подобрала другуюпапку и снова поднесла край листа на свет — он был желтоватым.

— Каждое дело печатали на типовой бумаге, но в разное время.Мне повезло: все дела отличаются друг от друга по оттенку листов. Оставалосьтолько разложить номера. Около трехсот страниц на каждое дело — не так-то имного.

Он посмотрел на нее, как на существо не с этой планеты.Гийон понимал, что столь простой и неординарный метод сортировки бумажногоматериала вряд ли бы пришел ему в голову. Ведь, знай он, что листы отличаютсяпо оттенку, тщательнее подобрал бы документы...

— Интересный подход, — ответил Гийон и кинул папку на пол.

Кайлин посмотрела сначала на него, затем на папку, и всепоняла.

— Это что, тебе не нужно?

— Нет, конечно. Все это есть в базе.

От злости, переполнившей ее чашу терпения на сегодня, уКайлин свело горло. Она не знала, что ответить. Ни одной связной мысли, ниодного приличного слова не было в ее голове. В ярости она схватила одно из дел,и, отогнув скобы, вырвала все листы, бросив их ему в лицо.

— А теперь сложи все это заново! — заревел он, опешив оттакой наглости.

Кайлин же, ослепленная гневом, схватила другую папку, ипачка листов на этот раз ударилась ему в грудь.

— Давай, давай! Там еще две осталось! — начал подначиватьон.

Тогда она подняла с пола упавшие листы и начала рвать их,разбрасывая по сторонам.

— Совсем с ума сошла? — закричал он.

— А что? Так интереснее, не находишь?! Буду клеить скотчем! Неплохойпазл получится!

Он подгреб ногой несколько листов и подбросил их воздух.

— Жаль, что я раньше до этого не додумался.

— Ублюдок!!! — завопила она и топнула ногой по полу.

— Психичка! Приди в себя, наконец!

— Это низко! Я ведь старалась!

— Я дал тебе задание! Если ты справилась раньше, нужно былоне газеты читать, а спросить у других, не нужна ли им помощь!

— Это смешно! Без твоего согласия здесь никто ничего мне непоручит!

— Ты не пробовала. Если ты не можешь проявить инициативудаже в таких элементарных вещах, какое дело я могу тебе доверить? Мало того,что ты ни черта не знаешь, не имеешь даже общего представления об элементарныхвещах, так ты еще и ленива. Ты — неотесанный безграмотный бездельник, живущийна подачку от какой-то дойной коровы и претендующий на значимое место в этоммире!

'Безграмотная', 'неотесанная бездельница', — только этимисловами он характеризовал ее. Она презирала таких людей, таких, к которым он еепричислил.

— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!!! — прохрипела она и,сжав руки в кулачках, вдруг расплакалась.

Эти слезы, прыснувшие из глаз! Она не хотела их. Но подавитьжелание разреветься она не смогла. Вся злость Гийона, почему-то, растаяла водин миг. И на место непрошенной ярости пришло непрошенное чувство вины. Чистомужское состояние, когда ты не можешь понять, что такого сделал, чтобы довестиженщину до этих самых слез. И беспомощность, когда не видишь способа прекратитьэту женскую истерику, кроме как сбежать от нее.

— Ты чего? — промямлил он.

— Уйди!

— Ты что, из-за этого собралась здесь рыдать?

— Уйди!!! Не хочу тебя видеть! Ты словно весь сделан изстали! Не человек, а робот!!!

Это последняя фраза прочно засела в его мозгу. Кайлин дажене поняла, что произнесла, возможно, самые обидные для него слова. Да и откудаей было знать, что в теле его мало чего осталось от человека...

Злость на нее за эту рану внутри, вылилась в желаниеотомстить ей самым жестоким образом. Он напрягся, обдумывая свой ответ, азатем, набрав побольше воздуха, прокричал:

— Уж лучше быть роботом, чем таким убогим подобием женщины,как ты!!!

Бросив это, он вышел в дверь и хлопнул ею так, что у Кайлинзазвенело в ушах.

Она посмотрела на пол, усыпанный разорванными клочьями бумаги,и упала на колени. 'Убогим подобием женщины' — вот кем она была.

Она плакала молча, позволяя теплым слезам сочиться из глаз ипадать на чистый мягкий ворс ковра.

Кем же она стала за все эти годы? В кого превратилась? Аглавное, когда именно произошла эта перемена. Она не помнила. Не смогла выудитьиз прошлого этот момент.

— Убогое подобие женщины, — прохрипела она, а потом, вдруг,выпрямилась и прекратила плакать.

Глаза ее распахнулись и твердая уверенность в том, что этоне так, стрельнула в ее голове. Резвее не сегодня ей улыбнулся покупатель ваптеке? Разве не без интереса ее рассматривал официант в кафе, когда заказделала не она? Разве сегодня кто-нибудь из сторонних людей что-нибудь сказал пронее плохого? Нет! Нет, черт побери! И сегодня ее замечали, обращали внимание.Никакой жалости, никакого презрения.

Нет, она была другой. Он сказал это специально, чтобыпобольнее уколоть, ужалить посильнее. Потому что она обидела его первой. Этоона указала ему на его физический недостаток, сравнив с роботом. Это онавоспользовалась столь низким приемом, чтобы уязвить его самолюбие. И тут Кайлинпочувствовала себя сволочью.

Поднявшись с пола, она начала подбирать разорванные листыбумаги и собирать их в стопки. Что с ними теперь делать? Может, действительно склеить,раз все равно никакой другой работы Гийон ей не даст?

В дверь постучали.

— Да? — отозвалась она.

— Ты идешь? — спросил Маркус, заглядывая внутрь.

— Да, сейчас.

— Что тут случилось? Кто все это учинил?

— Я, кто ж еще.

— Как это произошло?

— Лучше тебе не знать, Маркус.

— Ты опять поругалась с Гийоном?

— Да.

— Тебе не стоит провоцировать его.

— Мне тяжело сдерживаться.

— Относись ко всему проще. Пойдем, я завезу тебя домой.

Кайлин еще раз окинула взглядом свою новую рабочую комнату,усыпанную листами бумаги и, зацепив один из них носком на прощание, вышла вследза Маркусом.

Рабочее утро началось, как обычно, с завтрака в кафе. Гийонпришел одним из последних, и, молча присаживаясь на свое место, тут же заказалкофе. Кайлин сидела возле Сианны и почитывала какую-то книгу. Насыщенно синийтон блузки, которую она выбрала сегодня, изумительно оттенял ее кожу иакцентировал внимание на глазах. Гийон, сам того не замечая, задержал взгляд наее лице чуть дольше, чем это требовалось, и не сразу понял, что к немуобращаются.

— Я сказала: 'Привет, Гийон', — повторила Сианна.

— Да, всем привет, — тихо ответил он и отвернулся.

— Что сегодня? — спросила Сианна, пытаясь разрядитьобстановку.

Кайлин, словно только сейчас заметив присутствие начальникарядом, оторвалась от книги и подняла глаза.

— Читать дома будешь, а здесь изволь работать, — буркнулГийон, смотря куда-то в сторону.

Кайлин захлопнула книгу и пристроила ее себе на колени.

— Итак, — начал Гийон, — вчера я разговаривал с Цемеи. Онвесьма обеспокоен тем, что назревает вокруг. На днях запланировано заседаниекомиссии по правам пробужденных насчет вопроса узаконивания процедурыпредоставления гражданства в случаях, когда пробужденные вступают в брак сгражданами.

— То есть? — не поняла Кайлин.

— На сегодняшний день, когда пробужденный вступает в брак,опека над ним автоматически переходит в руки супруга.

— А это нормально, когда муж или жена являются опекуном?

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Маркус. — Но и ненормально, когда муж или жена находятся под опекой какого-либо третьего лица.

— У этого решения есть оборотная сторона, — ответила Кайлин.

В этот момент на нее уставилось пять пар глаз.

— Что? — переспросил Гийон, будто не понял сути ее реплики.

— Кто-то может нажиться на этом, — пожала плечами Кайлин. -Эту лазейку предоставляет вся ваша система.

— Но она работает, эта система, — воспротивился Гийон.

— Каким образом? Лишая людей права распоряжаться собственнойжизнью?

— Она охраняет всех нас от последствий действия вирусакриогенезации.

— Не Сакар повреждает мозг, а сам процесс умирания.

— Ошибаешься, — ехидно ухмыльнулся Гийон. — Они просто нестали акцентировать твое внимание на носительстве вируса.

— Что?

— После пробуждения вирус остается в теле в неактивномсостоянии. Он не опасен для окружающих, но, тем не менее, каждый пробужденный -его носитель.

— Это мне известно. Ничего нового.

— Да-да-да, — залепетала Сианна. — А еще ты не прошла обследованиеу нас в Центре.

— То есть?

— Мне вчера позвонили из кадрового отдела и сообщили, что уних нет данных твоего медицинского обследования.

— Запросите их из Центра криогенезации, — пожала плечамиКайлин.

— И потратить на процедуру целую неделю? Один только запроссоставить чего стоит!

— Так в чем проблема? Этим должен заниматься кадровый отдел,а не ты.

— Ты закреплена за нами, и если твои документы не в порядке,мы за это несем ответственность.

— Ладно, что нужно сделать?

— Пройти медосмотр, — улыбнулась Сианна и посмотрела наГийона.

Тот кивнул и продолжил:

— Сианна, займись этим. Проведи в наш медицинский центр: таму тебя полно знакомых, так что пусть быстро все сделают и закончим на этом.

— Как скажешь, — согласилась Сианна.

Кайлин, конечно же, сразу поняла, в чем здесь дело. Но чтоони могли найти, проведя тесты? Имя ее им известно, причину ее смерти они всеравно не определят. Разве что... Да, черт с этим. Какое им дело? Только еслипосмеются, а это она вполне сможет пережить.

— Когда поедем на этот медосмотр?

— После обеда, — ответила Сианна, допивая свой кофе. — Язайду за тобой.

— Хорошо.

Дальше обсуждение плавно перетекло в русло 'кто какиедокументы уже подготовил', 'кто конкретно будет беседовать со свидетелями' и 'когдаони планируют справиться с этим заданием'. Затем Гийон очень прозрачнонамекнул, что в день заседания комиссии по правам пробужденных Маркусу и Кайлинлучше посидеть дома и не высовываться, на что Маркус весьма красноречивоответил, что он найдет, чем заняться у Кайлин дома.

И пусть Кайлин не восприняла просьбу Гийона серьезно, самогоопекуна весьма заботил вопрос безопасности подопечной и собственного друга. Онвспомнил, чем обернулось прошлое подобное мероприятие и заметно напрягся,представляя, что в этот раз из разъяренной толпы протестующих придетсявытаскивать не Маркуса, а Кайлин. И эта задача показалась ему практически невыполнимой. Она даже ударить не сможет, если что-нибудь произойдет, не говоряуже о том, чтобы отбиться от своры людей, норовящих разорвать ее в клочья в тотже миг.

Все поднялись со своих мест, и направились к лифту. Кайлинспрятала книгу, которую начала читать сегодня, подмышку и побрела за ними следом.

— Сегодня решила с нами прокатиться? — засмеялся Рихтор.

— Боитесь заразиться клаустрофобией?

— Ну, если ты повторишь вчерашний номер с нами в лифте,боюсь я больше не смогу в нем ездить.

Общий хохот врезался в уши Кайлин. Она промолчала, глядя насвое искаженное отражение в стальной поверхности закрывающихся перед ней дверей.Глубокий вдох, несколько секунд ожидания, и она снова была свободной. 'Вполнесносно' — подумала Кайлин и поставила еще одну галочку в строку: 'Борьба ссобой'.

Гийон не появлялся в собственном кабинете более часа. Кайлинс грустью подумала, что он наверняка старается избегать ее общества, потому неторопиться приступить к делам в рабочем кабинете. С другой стороны, без егоприсутствия за дверью она ощущала себя более комфортно.

Кайлин выходила из уборной, когда увидела, что опекунвозвращается к себе вместе с Маркусом. Замешкав на полпути, Гийон остановился.

— Где ты была? — спросил он.

— В туалете, — ответила Кайлин, приближаясь к ним.

— Ты все понял?

— Да, Гийон. Завтра сделаю.

— Хорошо.

Гийон вошел в кабинет первым. Даже не оглянувшись, онпопытался закрыть дверь перед ее носом, но она успела протянуть руку иперехватить ее. Маркус, заметив эту сцену, громко рассмеялся, но ничего несказал.

Войдя в бывшую комнату отдыха, а нынче свой 'офис', Кайлинзакрыла дверь за собой и села на пол. Возобновив свое 'творчество', она довольнобыстро отвлеклась от неприятного инцидента.

Гийон сел за свой рабочий стол и не сразу заметил, чточто-то не так. В углу, среди документов и других бумаг, лежал помятый листок,склеенный из обрывков прозрачным скотчем. Он потянулся за ним и взял в руки. Надписьна листке была написана от руки: 'Прости меня'.

Вот так она попросила прощение за то, что, как емупоказалось, сделала специально. И держа в руках помятый листок простой офиснойбумаги, склеенный из довольно мелких кусочков, он понял, что получил какой-тоособенный подарок, странным образом согревающий его изнутри от одного толькоприкосновения.

Выдвинув одну из шуфлядок, он бросил послание внутрь. Наваждениепокинуло его, но чувства презрения и стыда где-то внутри самого себя никуда неделись.

Он поднялся со своего места и тихо подошел к смежной двери.Там, в другой комнате, было тихо. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь: Кайлин,держащая во рту изгрызенный карандаш, со скотчем, прилепленным где-то назапястье, выглядела, мягко сказать, неформально. Обернувшись на звукоткрывающейся двери, она встретилась со знакомым контактным обручем глазами.

— Собирайся, выезжаем через пять минут, — сказал он и тут жезакрыл за собой дверь.

Кайлин улыбнулась этим словам, потому что вопреки всейсухости подобной фразы, они были произнесены без злости и агрессии по отношениюк ней.

Глава 7

'Однажды я спросила Феклу, зачем ей все это. Неужели зависимость откого-то может быть настолько сильной? 'Ты думаешь, я его люблю? — засмеяласьФекла. — Нет, Катюша, я привыкла жить в роскоши, и он дает мне все это. А секс— это всего лишь секс, не больше, не меньше'. 'А если ты встретишь другого?Того, кто не сможет дать тебе всего этого?' 'Я откажусь от него. Без денег вэтом мире нас не ждет ничего хорошего'. 'Заработай сама', — возражала я. 'А я изарабатываю!' — ответила Фекла. Я так и не смогла понять ее. У Феклы былобудущее, а у меня — нет. Большая разница, великолепные перспективы. Как жаль,что люди способны с легкостью разбрасываться теми вещами, которые представляютценности для других. Очень жаль...'

Из разговора от 17.11.2365

Садясь в машину рядом с Гийоном на подземной парковке,Кайлин мысленно приготовилась пройти через все круги ада.

— Все хорошо? — спросил он, заводя двигатель.

— Да, — кивнула она и глубоко вздохнула.

Музыка на этот раз не оглушила ее, да и в сидение не вдавилопосле старта. Выехав на одну из оживленных улиц города, Гийон плавно началнабирать скорость.

— Расслабься и откинься назад.

Она попыталась расслабиться и вдруг поняла, что машинудернуло лишь слегка, и картинки за окном проносятся не настолько быстро, какмогло бы быть. Автомобиль оторвался от земли и устремился вверх. Гийон мелькомпосмотрел на нее и невольно улыбнулся, заметив, с каким энтузиазмом онаосматривается вокруг. Ворвавшись в поток машин в небе и перестроившись в нужныйряд, он спокойно следовал за кем-то, летящим впереди.

Кайлин впервые в здравом уме увидела этот город сверху.Ровные дороги и маленькие здания, очень похожие друг на друга с этой высоты,люди, едва различимые, и машины, летящие вокруг, снизу и сверху, перекрестки,светофоры, знаки дорожного движения и неоновые рекламы, парящие тут же, рядом сними.

Гийон перестраивался из одного уровня в другой, спокойнолавируя среди всего этого многообразия автомобилей, настойчиво сдерживаяпривычные порывы набрать скорость и оставить всех, летящих рядом, позади.

— Приготовься, сейчас спускаемся.

Сказав это, он встроился в поток машин, летящих вниз, испустя несколько минут приземлился недалеко от квартала, который был ей незнаком.

— Никогда не думала, что смогу увидеть все это. Раньше обэтом только мечтали. А сейчас люди летают на собственных автомобилях.

— Не думаю, что все изменилось кардинальным образом.

— Зелени не хватает. В мое время в этом городе было многодеревьев и парков, газонов, украшенных цветами, а сейчас...

— Асфальт и бетон.

— Да, асфальт и бетон.

— Приехали.

Он остановился напротив небольшого особняка и заглушилдвигатель.

— Но, это не тот дом? — удивилась Кайлин.

— Не тот. Это дом предыдущей жертвы. Ее убили месяц назад.

— Особняк еще не продали?

— Нет. Он опечатан.

— Но почему мы приехали сюда?

— Я хочу, чтобы ты осмотрела его. Эта девушка, жертва, всегона несколько лет старше тебя. Тело нашли в спальне. Ранения нанесли охотничьимножом. Скорее всего, она проснулась от первого удара.

— Когда она родилась?

— В 2034.

— Из моего времени.

— Остальные тоже из твоего времени.

— Интересно...

— Нам тоже. Но, это, кажется все, что действительно объединяетих.

Кайлин вышла из автомобиля и пошла вслед за опекуном. Гийонприложил палец в электронному замку на двери, и тот с характерный щелчкомоткрылся.

Внутри было довольно светло. Просторный холл, лестница навторой этаж, гостевая, кухня, подвал — ничего особенного.

— Типовая, какая-то, планировка.

— Эти дома практически одинаковы. Их строит Центр, а потомзаселяет вас.

— А я-то думала, что эти районы построены самимиобитателями.

— Спальня, где обнаружили тело, наверху.

— А кто ее нашел?

— Домработница.

— Давно жертву пробудили?

— Более года назад.

— Она стала гражданином или у нее был опекун?

— Ее опекуном являлся Центр, как и твоим сначала.

— Почему же она не получила гражданство?

— Откуда мне знать. Она работала секретарем в одноймаленькой фирме. Все коллеги отзывались о ней, как о милой, покладистойдевушке, которая вела чуть ли ни монашеский образ жизни. Ни мужчины, ни друзей,только коллеги и обслуживающий персонал.

Кайлин прошла на кухню и осмотрелась. Вдоль стоящей отдельностолешницы высели кастрюли и сковородки. Кайлин открыла холодильник изадохнулась: воняло гнилью и еще чем-то. Несмотря на это, Кайлин все жепробежалась глазами по содержимому холодильника. Помидоры, огурцы, морковь, йогуртыв пачках, сыр, испорченное мясо, майонез, кетчуп.

Кайлин закрыла холодильник и начала осматривать содержимоешкафчиков. Здесь было практически все, кроме фастфуда и злополучных блестящихпакетов для микроволнового преобразователя. Крупы, молоко в пакетах, соки, чай,кофе, шоколад, печение.

Кайлин еще раз осмотрелась, обратив особое внимание наидеальный порядок, царивший вокруг.

— Домработница готовила для нее?

— Нет, она только убирала дом раз в две недели.

— У-гу.

— Что?

— Покажи мне ее ванную.

— Пойдем. Это на втором этаже.

Ванная комната хозяйской спальни, с окровавленнымипростынями, ничем не отличалась от ее собственной. Кайлин заглянула в корзину сгрязным бельем: трусики, майка, колготки и полотенце.

Кайлин прошла в спальню и бегло пробежалась взглядом вокруг.Ни фотографий, ни книг, ни случайно брошенных вещей.

— Она что, была перфекционисткой?

— В смысле?

— В какой день недели ее убили?

— В смысле?

— Ну, понедельник или пятница, например?

— Подожди, сейчас вспомню... ...В четверг.

— Четверг, середина недели, а у нее в томе идеальныйпорядок. Даже я за два дня умудрилась навести бардак. И при этом предполагается,что сама она дом не убирала, — рассуждала вслух Кайлин.

— Вполне возможно, что она была очень аккуратной.

Кайлин подошла к гардеробной и заглянула внутрь: обычныевещи, ничего из современных ультрамодных нарядов, коробки с обувью, шарфы,нижнее белье.

— А что соседи говорят?

— Ничего. Они даже имени ее не знали.

— То есть, она не общалась с ними?

— Нет.

— А как часто они вообще видели ее дома?

— Толку от их рассказов мало. Все утверждают, что в доме онапоявлялась, потому что по вечерам здесь горел свет. Но в доме есть второйвыход, который ведет на параллельную улицу. Кроме того, у жертвы было двемашины.

— Не многовато ли для скромной замкнутой девушки?

— Версия о двойной жизни проскакивала. Но мы ничего несмогли найти.

— То есть невадой она быть не могла.

— Этого я не говорил. Девушка вполне могла вести двойнуюжизнь и тщательно это скрывать.

— Понятное дело. Кому нужны досужие разговоры.

— Дело не только в сплетнях. Экскорт легализован только длячленов Гильдии невад. Остальные — вне закона.

— И Центр, как ее опекун, должен был отвечать за ееправопорядную жизнь?

— Безусловно.

Кайлин еще раз осмотрелась по сторонам.

— Не знаю, Гийон. Во всем этом, — она провела рукой,очерчивая пространство, — есть что-то неправильное.

— Дом, как дом.

— Здесь не уютно.

Гийон театрально вздохнул.

— Даже не знаю, на что я рассчитывал, привезя тебя сюда.

Кайлин пожала плечами и поникла.

— Пойдем. Здесь нам больше нечего делать. Ребята навернякауже собираются на обед.

— А где ела она?

— Что? — вновь не понял сути ее вопроса Гийон.

— Она готовила сама и ела дома?

— Ну, да. По крайней мере, еду в ресторане она незаказывала, насколько нам это известно.

— И она предпочитала 'живые' продукты, а не этиполуфабрикаты.

— Пробужденные редко покупают всю эту муть. Они состоятельныи могут себе позволить есть здоровую пищу.

— Здоровую?

— Да, здоровую.

— Стоп! — воскликнула Кайлин и, прошмыгнув мимо него,бросилась вниз.

Гийон нагнал ее на кухне, где Кайлин судорожно открывалашкафчик за шкафчиком и бегло перебирала все содержимое.

— Что ты ищешь? — не оценил ее энтузиазма Гийон.

— Соль! Где соль? Где приправы? Она ест мясо, овощи, она неследит за фигурой, потому что предпочитает майонез и печенье. Она готовит самаи ест дома. Она должна, как минимум, солить пищу.

— Может, соль закончилась?

— Тогда ответь мне, где солонка? Где она?

И тут Гийон понял, что она имеет в виду.

— У нее идеальный порядок в доме в середине рабочей недели,притом, что уборщица не была у нее две недели. У нее почти не собралосьгрязного белья. И при забитом продуктами холодильнике, у нее нет ничего готового,а, главное, нет соли и солонки вообще. Она не жила здесь.

— Судя по всему, нет, — ответила Кайлин, присаживаясь напол.

Гийон подошел к ней и присел рядом.

— Но она все-таки постоянно появлялась здесь.

— Она могла с кем-нибудь встречаться здесь. Ты сам сказал,что здесь два выхода. А что, если сюда приезжал кто-нибудь еще?

— Любовник?

— И еду они могли привозить с собой, если вообще здесь ели.

— Нужно проверить все бытовые приборы. Попробуем узнать, какчасто ими пользовались.

— В любом случае, после таких вечерних встреч здесь кто-тодолжен был убирать.

— Сама?

— Вряд ли. Ведет двойную жизнь. Богата. Ухоженная, наверное.

— Да, маникюр, что надо.

— Вот видишь. Таким тарелку за собой вымыть трудно, не говоряуже о том, чтобы пропылесосить.

— Если наша версия подтвердиться, следует искать не тольколюбовника, а еще и человека, который здесь хозяйничал в ее отсутствие.

— А счета ее вы проверили?

— Нет доступа.

— Это как?

— А вот так, Кайли.

— Кем она была в прошлой жизни?

— Этого мы тоже не знаем.

— Как вы можете вести расследование, не имея даже общегопонятия о том, кем были жертвы? Может, все они работали когда-то вместе?Дружили? Может, их убил тот, кто знал их там, в прошлом?

— Вся информация засекречена и доступа к ней у меня нет.

— Такое ощущение, что Центру криогенезации действительноесть, что скрывать.

Гийон внимательно посмотрел на нее и задумался. Кайлин незнала, что за мысли сейчас бродят в его голове, но ей самой тоже стало не посебе. Он ведь и о ней ничего не знает. А что сделал бы, если бы узнал? Ничегохорошего, наверное.

— Итак, — продолжала размышлять вслух Кайлин, — дом убралидо прихода уборщицы, кто-то накупил продуктов, чтобы все вы решили, что жилаона именно здесь.

— 'Мы решили'.

— Что?

— 'Мы решили, что она жила именно здесь'.

Кайлин только усмехнулась.

— Ты вместе с нами расследуешь это дело.

— Как скажешь.

— По нашим данным, на ее имени не числится больше никакойнедвижимости.

— Дом, где я живу, тоже пока еще не мой, — ответила Кайлин.— Я не оформила его в собственность, хотя документы уже пришли.

— Хочешь сказать, что владельцем недвижимости, я имею в видуто место, где она на самом деле жила, является Центр?

— Или любовник.

— Или любовник. Ты нашла нить, Кайли.

'Кайли'. Еще никто не называл ее так. 'Кайли'.

— А что с остальными домами? Их мы можем осмотреть?

— Нет. Они проданы. Но у нас есть записи Ено. Нужно все ещераз изучить. С тобой, — добавил он.

— Который час?

Гийон посмотрел на наручные часы:

— Час дня.

— Я есть хочу.

— Тогда поехали. Наши, скорее всего, уже обедают.

— И она додумалась до этого? — причитала Сианна, расхаживаяпо совещательной. — Не могу поверить, что эта пробужденная хоть до чего-тосмогла додуматься!

— Она подмечает детали. И не лишена логики, — ответил Гийон.

— А где она сейчас?

— Склеивает бумажки в комнате.

— Какие бумажки? — не понял Рихтор.

— Не важно. В общем, я хочу просмотреть с ней записиосмотров Ено. Возможно, она еще что-нибудь найдет.

— Говорил же, что она необычная, — вздохнул Маркус. — Это женадо, какая-то соль!

— Все дело в том, что мы осматривали место преступления сцелью найти улики, чтобы нарисовать полноценную картину убийства и, возможно,найти преступника. А Кайлин подошла к делу с другой стороны. Она пришла в этотдом для того, чтобы узнать что-нибудь о его хозяине, то есть жертве.

— Хочешь сказать, что мы — облажались? — зашипела Сианна.

— В данном случае — по полной.

— Но ее версию еще нужно доказать!

— Не думаю, что на это уйдет много времени.

— Надо же, просто соль! — снова воскликнул Маркус изасмеялся. — Молодец, девочка!

— Согласен.

Все присутствующие, включая Ено, в безмолвии уставились наГийона.

— Что?

— Ничего. Просто странно это слышать от тебя, — развеларуками Сианна.

— Я не отрицаю очевидное. Она нейрами. Не лишена ума,внимательна к мелочам, образованна, руководила людьми.

— Какими людьми? — перебил его Рихтор.

— Вчера призналась, что была какой-то начальницей.

— Интересно. А чем она занималась?

— Без понятия. Может, языками?

— Лингвист?

— Почему нет. Она прекрасно говорит на классическоманглийском.

— Возможно. Но зачем тогда Центру простой лингвист?

— Хороший вопрос, — согласился Маркус. — А если переводчик?Если работала с сильными мира сего?

— Вряд ли, — покачал головой Гийон. — Ты же видел, в какомвиде она пришла в первый день на работу. Если бы она вращалась в высших кругах,не смогла бы позволить себе такую запущенность.

— Тогда, не знаю.

— Я тоже. Ладно. На этом пока все. Сианна, когда тысобираешься отвести ее на обследование?

— Прямо сейчас. Потом домой закину.

— Хорошо. Ено, присмотришь.

— Конечно.

— Сианна, а когда все эти тесты будут готовы?

— Завтра, скорее всего.

— А ты, Ено? Что-нибудь нашел в архивах?

— Пока ничего. Объем информации слишком большой.

— Ищи. Мне, честно говоря, даже интересно, кого же нам Цемеиподкинул. Это все. Всем работать.

Сианна постучалась в дверь к Кайлин, но заглядывать нестала.

— Поехали! У нас мало времени!

— Сейчас, — послышалось изнутри.

Гийон, посмеиваясь, наблюдал за метаниями Сианны пособственному рабочему кабинету.

— Где же твое терпение, Сианна? — усмехнулся он.

— Не знаю. Она выводит меня из себя, вот и все.

— Это плохое качество для даниила.

— Скажи это себе, — ответила Сианна и скривила лицо.

Кайлин вышла из комнаты. Попрощавшись с Гийоном, она направиласьк выходу, следом за Сианной, которая ждала ее уже в коридоре. Кайлин не успелапонять, когда именно Гийон спохватился со своего места, нагнал ее и вырвал изподмышки злосчастную книгу.

— Так-так, — покачал головой Гийон, прочитав название. — И,что мы читаем!?

— Отдай.

— Пожалуйста.

Он протянул ей книгу, и когда ее рука уже коснулась обложки,снова вырвал ее.

— Почему, Кайлин? Почему именно это? — спросил он, вертякнигу у нее перед глазами.

— Что хочу, то и читаю. Ты отдашь ее мне?

— Когда ответишь на вопрос.

— В таком случае, можешь оставить это себе, — хмыкнулаКайлин и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Гийон присел в свое рабочее кресло и открыл первую страницу.

'История криогенезации началась в 2060 году с открытиемособого вируса, названного, в последствие, 'Сакар'. Он был создан искусственногруппой ученых, которые в 2071 году за свое открытие удостоились НобелевскойПремии. Когда во время награждения руководителю исследования Фредерику Нуссонузадали вопрос о том, почему вирус назвали именно 'Сакар', он ответил: 'Длятого, чтобы Вы об этом спросили'. На самом деле название вируса происходит отфамилии первого человека, подвергшегося действию вируса, а именно СакаруВильсону, который был креогенезирован в 2061 году. Его пробудили спустя тринедели, подвергнув тело медленному выведению из состояния анабиоза отвоздействия низких температур. Доброволец не только выжил, но и вполненормально себя чувствовал после трехнедельной 'спячки'. Вильсон умер спустя двагода от инфаркта мозга в собственном доме. К сожалению, спасти этого человекауже никто не мог. Криогенезация — это разовая процедура. Из-за особого действиявируса Сакара, после пробуждения у человека развивается иммунитет, и клетки еготела становятся не восприимчивыми к действию вируса. Поэтому криогенезацию всвое время сам Фредерик Нуссон назвал 'процедурой одного шанса'. Криогенезациятребует особых мероприятий, проводимых до момента окончательной смерти.Ошибочно мнение тех, кто говорит о пробужденных как о 'живых мертвецах'. Нет,они не умерли в прошлой жизни. Они пребывали в пограничном состоянии междужизнью и смертью, но шанса на выживание, в виду определенных причин, у них всеравно не было. Этот шанс дали им разработки, пришедшие в Мир уже после того, каквремя их жизни истекло...

Гийон захлопнул книгу и бросил ее на стол. Как все просто,как складно! И ни слова о том, почему все эти люди пошли на это. От чегоубегали, чем были больны и сколько денег потратили за возможность проснутьсяеще раз.

В отличие от Гийона, Сианна не стала щадить здоровье Кайлини устроила ей настоящий 'разгон' на своем темно-синем седане. Выходя из машинына подземной парковке здания медицинского центра, Кайлин мысленно поблагодарилаБога за спасение. Они ехали не более десяти минут, но Кайлин на самом деле ужеподумывала выскочить из машины на ходу.

Сделав несколько глубоких вдохов, она медленно поплелась заСианной к лифту.

— Шевелись, у меня мало времени! — крикнула девушка, даже необорачиваясь в ее сторону.

Кайлин демонстративно остановилась посреди парковки в ответна это.

— Ну, что еще? — застонала Сианна.

— Ты можешь меня ненавидеть! Ты можешь презирать меня! Ноунижать меня ты не имеешь права!

— Кто ты такая, чтобы указывать мне?

— Я прежде всего человек, которого ты не знаешь.

— Еще чего! Ты пробужденная, прикрепленная к Гийону.

— Пусть и так, но для тебя я — Кайлин Рудецкая. И поверь мнена слово, если еще раз ты позволишь себе шикнуть на меня, я развернусь и уйду внеизвестном направлении, а перед своим начальником за этот инцидент отвечатьбудешь ты.

— И ты тоже!

— Ради тебя, я выдержу даже это!

Сианна склонила голову, размышляя над ее словами, затемповернулась и ответила:

— Для таких, как мы, ты навсегда останешься пробужденной. Ниположение в обществе, ни гражданство этого не изменят. И мы всегда будем презиратьтебя, просто потому, что это -ты. А теперь, госпожа Рудецкая, не соблаговолители Вы проследовать за мной?

— Соблаговолю, — ответила Кайлин и пошла вперед.

Глава 8

'Человек — существо социальное. Мы живем рядом друг с другом, общаемся,взаимодействуем. И это вроде бы нормально, так и должно быть. Но иногда в этомсоциуме мы превращаемся в стадо. Почему мы теряем собственное лицо? Почемупозволяем кому-то управлять нашим поведением? Мы говорим, что боремся засобственные идеи. Но разве таким образом мы должны отстаивать то, во что верим?И на самом ли деле наши убеждения истинны? Может, кто-то слишком частонашептывал нам на ухо о том, что это действительно так? Может и не наша этовера на самом деле?'

Из разговора от 17.11.3565

Холл приемного отделения медицинского центра был битком набитпациентами. Даже в этом месте, где все, казалось, должны были быть равными,кто-то очень заботливый отвел специальную смотровую комнату 'для пробужденных'.

Кайлин огляделась вокруг. Коренные жители ожидали приема намягких сидениях, расставленных в ряды у стены, в то время как пробужденныевосседали в отдельной очереди на пластиковых табуретках напротив.

— Постой здесь, я сейчас.

Кайлин даже не успела заметить, куда именно направиласьСианна. Оставшись одна посреди всех этих людей, с презрением и усталостьюсмотрящих на нее, она покосилась в сторону близких 'по происхождению'пробужденных и встала возле одного из них.

— Вы на прием? — спросил недовольный мужчина, лет сорокапяти.

— Да.

— В таком случае, я — последний, — буркнул он и тяжеловздохнул.

— Я буду за Вами.

— Еще бы, — промычал в ответ мужчина и отвернулся от нее.

За те двадцать минут, что она проторчала в этом месте,приемное отделение заполнилось людьми до отказа.

Воздуха стало не хватать, и раздраженные пациенты началиразговаривать друг с другом уже на повышенных тонах.

— Да, сколько можно?! — послышался громкий возглас.

— Извините.

— Да, ты уже второй раз мне на ногу наступаешь! Чего вообщетолчешься здесь! Иди туда, к своим!

— Какая разница, там тоже места нет!

— Большая!

— Омар Канели!!! — прокричала очередная медсестра, вышедшая'в свет', обращаясь к очереди коренных.

— Простите! — подала голос молодая пробужденная сокровавленной повязкой на руке. — А когда нас начнут принимать?

Девушка покосилась в ее сторону, и, сделав вид, чтообращаются не к ней, повторила фамилию очередного пациента.

— Да, сколько это будет продолжаться! — закричал пожилоймужчина, сидящий возле нее. — Неужели нельзя принимать всех по одной очереди?!

Ему стали поддакивать отдельные голоса из группыпробужденных и вскоре все переросло в настоящую ругань. Кто-то из 'коренных'пригрозил подровнять возмущающимся челюсть. Пробужденные не остались в долгу иповскакивали со своих мест.

Кайлин наблюдала за происходящим со стороны: теперьбольшинство из присутствующих, казалось, чудесным образом исцелилось. Хромающиевышагивали вперед, позабыв о своей боли, 'умирающие' поднимались со своих мест,чтобы в 'последний раз' сказать окружающим, что они думают по этому поводу.Только одна девушка, сидящая в ряду коренных, вдруг побелела и начала оседатьна стуле.

Кайлин хотела позвать на помощь, но никто вокруг ее неслышал. Медицинский персонал растворился, предоставив пациентам полную свободудействий.

Кайлин сделала несколько шагов вперед, но кто-то сзадитолкнул ее и она, даже не поняв, что произошло, упала на пол.

Люди бросились друг на друга, как голодные звери, выкрикиваяугрозы и междометия. Все они были настолько охвачены этим занятием, что незаметили, как молодая девушка сползла со своего места на пол, держась руками заживот.

Кайлин поднялась на ноги и, распихивая кричащих локтями,попыталась подобраться к ней, но лицо внезапно возникшей перед ней женщины иудар в челюсть, снова помешали ее намерениям.

Кайлин оказалась на полу. Кто-то топтался по ее ногам, и,казалось, вот-вот должен был наступить на голову. Кайлин привстала на колени ипоползла вперед. Она попыталась прокричать 'помогите', 'ей плохо', но все былислишком 'заняты', чтобы ее услышать.

Кайлин потеряла девушку из виду. Перед глазами маячилитолько чьи-то ноги, и она поняла, что даже если найдет эту девушку, вытащить ееиз толпы все равно не сможет. Кто-то наступил Кайлин на спину, и она прижаласьк полу. Нужно было встать. Нужно. Кайлин собралась с силами, и оказаласьстоящей на ногах среди беспорядочно колотящих друг друга людей. Она обернуласьи увидела перед собой чей-то кулак. 'О, черт!' — только и успело пронестись вее голове.

— Кайлин! Кайлин!!!

Кто-то слишком сильно кричал ей на ухо.

— Не тряси, — прохрипела Кайлин, пытаясь совладать с адскойголовной болью.

— Вставай, дура, вставай!

— Сианна?

— Вставай! Давай, шевели ногами!

— Девушка! Ей плохо! Где она?

— Какая девушка? Очнись, нужно уходить!

Кайлин не могла понять, что происходит. Сирена, мелькающийкрасный свет, какие-то люди, мельтешащие перед глазами, крики, ругань.

— Да, шевелись же ты! — не выдержала Сианна и ударила ее полицу.

Это моментально отрезвило Кайлин.

Недавняя потасовка превратилась в настоящее побоище. Людимолотили друг друга, не разбирая, кто есть кто. Желающие принять участие впроисходящем заскакивали в распахнутые двери прямо с улицы и тут же начиналибить всех, кто попадался им на пути.

— Уходим!

— Я не уйду без нее. Ей нужна помощь!

— Кому? — не поняла Сианна.

— Девушке! Она была где-то там!

— Ты никому в этой толпе не сможешь помочь! Давай, пошли!

— Ну, и иди!

— Что?

— Иди, я сказала!

Кайлин выдернула руку из ее хвата и шмыгнула на карачках втолпу дерущихся.

Гийон не пытался принимать участие в побоище. Выдавая с ходуточные удары прямо по лицам, он уверенной поступью шел вперед. Сианна сказала,что оставила ее недалеко от кофейного автомата. Понять, где именно стоял этотавтомат, в данный момент не представлялось возможным. Кто-то ударил Гийона вспину. Обернувшись, он не дал шанса нападавшему повторить свой подвиг и вырубилего на месте. Именно тогда, где-то в стороне он заметил какое-то мельтешение наполу. Подавшись в том направлении, он, наконец, увидел ее.

Кайлин ползла вперед, пытаясь тащить на себе тело какой-тодевушки. Люди толкали ее ногами, кто-то пихал в торс, но она все равнопродолжала свои слабые попытки продвинуться дальше.

Силы Кайлин были уже на исходе. Головная боль и шум в ушахмешали мыслить. Чего она хотела? Куда вообще ползла?

— Ах, ты!!! — послышалось где-то над головой, и направленныйудар в голову снова лишил ее света.

Гийон никогда не думал, что способен на такой гнев. Онвидел, как один из 'коренных' повернулся к Кайлин и со всей силы кулаком ударилнесчастную, ползущую по полу, по голове. Кайлин потеряла сознание мгновенно. АГийон? Гийон при виде этой сцены пришел в ярость.

Растолкав окружающих, он с ревом бросился к нападавшему и 'впечатал'его в пол. Кто-то из дерущихся рядом обратился к Гийону:

— Кто это? — спросил незнакомец, лицо которого было испачканокровью.

— Не знаю. Помогите донести их до медицинской стойки.

Мужчина подхватил полуживую 'коренную' и пошел вперед.Гийон, перекинув Кайлин через плечо, направился за ним вслед.

Кайлин отчетливо услышала писк кардиомонитора. О, насколькознаком ей был этот звук!

Подняв руки, она начала шарить ими по телу, срывая датчики иотбрасывая их в сторону. Капельницы были следующими на очереди, и, к томумоменту, как ее руки кто-то прижал к матрацу, основная часть работы была ужевыполнена.

— Успокойся! — прогремел до боли знакомый голос, и запястьясковала боль.

— Убери это! Убери это немедленно!

— Успокойся!

— Не хочу! Убери! — кричала Кайлин, пытаясь вырваться изакончить начатое.

— Вколите ей что-нибудь!

— Не удерживайте ее, — ответил спокойный голос. — Пустьидет, если хочет.

— Но?

— У нее сотрясение. Если хочет, может идти.

Гийон отпустил ее руки и отошел от кровати.

Кайлин не успокоилась, пока не избавилась от последнегопровода, соединяющего ее с медицинскими приборами.

Затем, запахнув ворот больничной ночной рубашки, онапопыталась встать с кровати, но пошатнулась.

— Где она? — спросила Кайлин, присаживаясь обратно.

— Кто?

— Ты прекрасно знаешь! — закричала она, прижимая руки кгруди.

Гийон молчал. Почему он сразу понял, о ком она говорит?Откуда ему было известно, что правда причинит Кайлин страдания? И отчего егоязык разбух во рту, не имея возможности пошевелиться?

— Где она? — прошептала Кайлин, вытирая слезы, брызнувшие изглаз.

— Тебе не стоит ее видеть, — ответил Гийон и отвернулся.

Кайлин проснулась от собственного крика. Открыв глаза, онапоняла, что плачет. Лицо молодой девушки по-прежнему стояло перед ее глазами. Иона ничем не могла ей помочь.

Кайлин медленно поднялась с кровати. Голова все еще болела икружилась, но, по крайнем мере, девушка почувствовала, что может идти. Внизу вхолле ее дома горел свет. Она прислушалась и смогла разобрать шепот говорящих.

— И много они нашли старых травм?

— Да. Позвоночник, кости рук и ног. Только череп, похоже,она еще не ломала.

— И что предположил врач?

— Скорее всего, это результат серьезной травмы.

— Все-таки самоубийство?

— Он не знает. В любом случае кости уже давно срослись. Естьеще незначительные изменения в сердце, но Сианна сказала, что она могла умеретьне сразу, а проваляться на койке еще пару месяцев. Тогда, по ее версии, сердцеее и подвело.

— Мы всегда думаем о чем-то неприятном. А вдруг Кайлинпросто попала в аварию и шансов на выживание у нее почти не осталось?

— Ясно одно — нам не известна причина ее смерти.

— А что с Сакаром?

— Все, как обычно. Антител очень мало в ее крови.

— Ты сказал, что есть какая-то особенная новость.

— Даже не знаю, говорить ли тебе об этом.

— Да, будет тебе, Гийон!

— Маркус, я не шучу. Если ты хотя бы намекнешь ей на то, чтознаешь...

— Клянусь! Ну, что же эта за новость?

— Кайлин — девственница...

В этот момент у самой Кайлин, держащейся за перила налестнице, подкосились ноги, и она с грохотом опустилась на пятую точку.

Гийон вышел в холл и посмотрел на нее.

— Тебе нужно в постели лежать, а не по дому шляться.

Кайлин вперила в него свой взгляд.

— Тебе помочь или сама поднимешься?

— Убирайтесь, оба, немедленно...

— Что? — не понял Гийон.

— Я сказала, чтобы вы оба немедленно убрались из моего дома!

— Не тебе указывать мне на дверь!

— Все в порядке? — поинтересовался Маркус, приближаясь клестнице.

— Где Ено? — спросила Кайлин, не предпринимая попытокподняться на ноги.

— Я отпустил его. Он вернется завтра.

— Уходите.

— Ничего пижамка! — засмеялся Маркус, поднимаясь к ней. -Симпатичные медведи!

Гийон присмотрелся к ее наряду, и, чуть было, не рассмеялся.Взрослая девица, а спит в детской пижаме.

— Давайте, смейтесь! Ну, что же вы? Не нужно стесняться!

Маркус повернулся к Гийону и посмотрел на друга. Конечно, нео пижаме она говорила сейчас. Конечно же, не о ней...

— Почему ты обижаешься? — спросил Гийон. — Эта ночнаяуниформа действительно немного не соответствует твоему возрасту.

— Зато она удобная! — прокричала Кайлин и расплакалась.

Маркус протянул руки и помог ей подняться.

— Давай, я провожу тебя в спальню.

— Я не хочу спать.

— Чего тогда хочешь?

— Пить.

— Пойдем вниз. Может, заварить тебе чай?

— Да, черный.

— Сейчас сделаем.

Маркус провел ее на кухню и усадил на стул. Кайлин заметила,что сами гости пили совсем не кофе. Бутылка виски и пачка яблочного сока вполнеопределенно об этом свидетельствовали.

Гийон протянул ей стакан воды. Кайлин в несколько глотковосушила его и поставила на стол.

— У меня синяк под глазом и на подбородке. Не думаю, что стаким лицом я смогу завтра выйти на работу.

— Неделю дома посидишь, — ответил Гийон как ни в чем небывало.

— А что с Сианной?

— С ней все хорошо. Она не пострадала.

— Не сомневалась, — усмехнулась Кайлин и тут же схватиласьза голову.

— Мне очень жаль, Кайлин, что все так получилось, но изэтого тебе следует сделать определенные выводы.

— Мне, выводы? Они налетели друг на друга, словно голодныеживотные! Всем было наплевать на то, что происходит. И что? Дело обошлосьпогромом? Умер человек, Гийон. Ни в чем не повинный человек!

— Все несколько хуже, чем ты себе представляешь.

— Неужели...

— Да. Столкновение в медицинском центре переросло в массовыебеспорядки в городе.

Кайлин отняла руку от головы и посмотрела на Гийона:

— Какие беспорядки?

— Коренные жители вышли на улицы. В новостях прогремелрепортаж о невинной жертве потасовки с пробужденными в приемном отделении. И, ксожалению, жертва оказалась коренной жительницей.

— Так вот почему вы здесь... — Кайлин запнулась, подбираяслова — ...попиваете...

— Сейчас каждый квартал пробужденных оцеплен. Надеюсь, толпане прорвет посты.

— Надеетесь? По-моему, вы пьете сейчас!

— А что еще остается, — рассмеялся Маркус и поставил передКайлин кружку с горячим чаем.

— Тихо что-то для беспорядков.

— Они еще не дошли сюда.

— И когда сей великий час наста...

В воздухе раздался мощный взрыв. Кайлин не поняла, чтопроизошло. В следующий момент она лежала на полу, придавленная чьим-то телом.Ощущение было таким, будто ее барабанные перепонки лопнули в один момент. Всепогрузилось в монотонный гул, и Кайлин закричала, не слыша собственного голоса.

Кто-то сполз с нее и, схватив за живот, потащил за собой пополу. Вспышка света ослепила Кайлин, волна воздуха выбила стекла в доме инакрыла ее на полу, отбросив к холодильнику.

Кайлин открыла глаза и увидела Маркуса, лежащего рядом с нейи кричащего что-то Гийону.

Кайлин закрыла слезящиеся глаза и зажала уши руками. Кто-тооттаскивал ее в сторону. Некто ущупывал ее тело. Он начала извиваться на полу,пытаясь оттолкнуть от себя эти чужие руки. Пощечина быстро привела ее вчувства. Кайлин распахнула веки и встретилась с красными глазами.

Его лицо, мерцавшее в темноте неоновыми импульсами наискусственной коже, нависло над ней. И красные с багрово-кровавым оттенкомрадужки почти скрытые расширившимися зрачками, на дне которых она ничего, крометемноты не увидела, повергли ее в шок.

Видение длилось всего несколько секунд, пока Гийон неотвернулся.

Остальное она помнила смутно. Искореженная мебель ее новогодома, фары патрульных машин, люди, не понимающие, что произошло, раненые,беспомощные, высыпавшие на улицу из своих домов, машины скорой помощи ипожарной охраны, разбитые и смятые автомобили, деревья, выкорчеванные из землии военные, снующие вокруг с фонариками в руках. Что это было? Что произошло?Война? Но как? Почему? Против кого и кто ее начал?

Кайлин больше не видела Гийона. Он оставил ее с Маркусом накухне и скрылся где-то в холле. Маркус помог ей подняться с пола и под рукувывел из дома. Кайлин еще несколько раз оборачивалась назад, пытаясь найти там,позади себя, человека, в глазах которого ничего, кроме пустоты не увидела. Нотак и не нашла. Он ушел. От нее ушел. И унес что-то вместе с собой. Что-то, чтоотнял у нее без разрешения...

Ответственность за теракт взяла на себя организация 'Засвободу от нестабильности'. В двух микрорайонах, где жили в основном пробужденные,одновременно прогремело два взрыва. По прошествии недели участников иорганизаторов удалось обнаружить. Это были шестеро молодых коренных людей. Кэтому времени число погибших возросло до сорока двух человек. Большинство -пробужденные. Пострадало порядка трехсот мирных жителей. В городе на три днябыло введено военное положение.

Куда подевались разгневанные коренные, громящие на своемпути все, что попадалось им под руку? Где спряталась эта всеобщая ненависть?Город замер в ожидании. Дни сменяли друг друга, как слайды во времяпрезентации. Закат, затем снова рассвет, и все для Кайлин повторялось сначала.

Завтрак в пустой палате. Лицо Маркуса, заглянувшего к нейближе в полудню. Несколько ободряющих фраз и выдуманные 'приветы' от ее коллег.Визит лечащего врача. Опять ободряющие фразы и фальшивые улыбки. Обед.Процедуры. Сон. Лицо Ено, постоянно дежурившего возле ее палаты изаглядывающего только тогда, когда она его звала. Ужин. Программа новостей.Электронная книга. Вечерний обход и долгая ночь без сна. И ни одного визитаГийона. За семь дней, что она провела в этой палате, ее опекун ни разу к ней непришел. А чего она хотела? На что рассчитывала? Что он прибежит к ней, возьметза руку и скажет, что все будет хорошо? Или хотя бы вообще придет к ней...

Маркус предлагал Кайлин помощь в восстановлении ее дома.Хотел все отремонтировать к ее возвращению. Но она наотрез отказалась. Однаждыночью, последней ее ночью в этой палате, она задумалась над тем, что так и непобывала на могиле родителей и брата, если таковые вообще сохранились. Кайлиндала себе слово, что обязательно съездит к ним. Ну, хотя бы попытается ихнайти. Когда? На свой день рождения. Как раз, за неделю она сможет купитьмашину и подтвердить свои водительские права для вождения наземного транспорта.Да, неделя — это достаточный срок.

В день выписки Маркус приехал за ней с цветами. Это былитемно-фиолетовые розы. Красивые цветы. И холодные. Пожалуй, даже слишкомхолодные в своей красоте.

Маркус с Ено отвезли ее домой. Не смотря на все заверенияМаркуса, что он только поменял окна в ее жилище, Кайлин прекрасно видела всеметаморфозы, которые здесь произошли за время ее отсутствия. Даже старомодныйпочтовый ящик стоял на месте старого.

Маркус проводил Кайлин внутрь, в то время, как Ено принялрешение подождать его в машине. В доме рабочие постарались на славу: все быловосстановлено точь-в-точь, как раньше, и большой кожаный диван в гостиной сновастоял на прежнем месте.

— Нравится?

— Спасибо тебе, Маркус. Не знаю, как буду рассчитываться стобой.

— Об этом не беспокойся. Страховка покрыла все расходы.

— А как ты получил деньги?

— Их получил Гийон как отвой опекун.

— Что ж, спасибо хоть за этот жест доброй воли.

— Зря ты так...

— Странно это произносить вслух, но ты, Маркус, единственныйблизкий для меня человек в этом мире. Как жаль, что не ты стал моим опекуном.

— Я бы не справился с этой миссией, — засмеялся Маркус.

— Да, для того, чтобы управлять другим человеком, нельзяиспытывать никаких эмоций, только холодный расчет. А ты, Маркус, слишком человечныйдля этого.

Маркус повернулся к ней, и Кайлин не узнала его. Лицо другаперекосило. Он смотрел с осуждением и некой злобой, льющейся на нее из глубиныего серых глаз.

— Гийон спас тебе жизнь, Кайлин. Как только Сианна позвонилаему и доложила о том, что не смогла вывести тебя из толпы, Гийон, нераздумывая, бросился за тобой. Это он достал тебя оттуда. Хотя мог этого и неделать. Он остался присматривать за тобой в тот вечер, хотя мог доверить этумиссию мне или Ено. Он спас тебе жизнь в ту ночь, закрывая собой от ударнойволны. И теперь ты стоишь здесь, живая и невредимая, и говоришь о нем, как обессердечном ублюдке? Это ты, увидев его без экрана на глазах, испустила такойкрик, будто на тебя смотрел зверь, а не человек. И не думай, что ему все равно.Он ушел, потому что не хотел больше тебя пугать. Так кто после этого болеечеловечный, Кайлин: ты или твой опекун?

Маркус вышел из ее дома, громко хлопнув дверью. Кайлин ещенесколько минут простояла на одном месте с цветами в руках, а потом швырнулабукет в стену и расплакалась.

Глава 9

'Тяжело это — смотреть в глаза человеку, перед которым чувствуешь своювину. И не выносимо, когда понимаешь, что он не в состоянии тебя простить.Только теперь я это понимаю. Так смотрела на меня моя мать. Когда мама умерла,прощение уже не имело никакого смысла. Только потом, погибая на больничнойкойке в своей палате, я действительно пожалела о том, что так и не смоглапростить ее. Это был мой крест, не ее. Только мой...'

Из разговора от 21.11.3565

Гийон впервые в жизни почувствовал, что не хочет идти наработу. Все эти дни он старался просто не вспоминать о существовании Кайлин. Носегодня он увидит ее снова. Черт бы побрал эту убогую!!! Гийон пытался убедитьсебя в том, что для него эта женщина — вообще никто. И уж ее отношение к немуего волнует меньше всего на Свете. Только вот боль внутри до сих пор не потухлаи не растворилась.

Утром в день ее возвращения на работу он долго смотрел насебя обнаженного в зеркале в ванной. Настоящий получеловек... Злосчастная границаискусственной кожи переходила с его шеи на грудь, левая половина которой давноуже была не его собственной. Где-то под ребрами линия наискось пересекала мышцыживота и ускользала на бедро. Стальное бедро...

Невады никогда не чурались его тела. Наоборот, оно привлекалоих. Особенно им нравилось это мерцание, которое играло синеватыми огоньками втемноте. И никто из них не смотрел в его глаза с тем ужасом, с которымпосмотрела она.

— Будь ты проклята!!! — прокричал Гийон, и со всей силы ударилстальным кулаком в зеркало.

Кайлин с Ено приехали на работу раньше всех. Ено за всюдорогу не проронил ни слова. Она тоже не пыталась поддерживать разговор. Вдругой день это могло бы ее несколько напрячь, но только не в этот. Наверное,программа Ено была слишком хорошо написана, и робот без труда мог различитьмоменты, когда человеку требуется общение, а когда лучше оставить его в покоенаедине со своими мыслями.

Сианна и Рихтор появились первыми. Сухо поздоровавшись, онидаже не сочли нужным изобразить на лицах хоть какой-нибудь намек на улыбку.

— Рано тебя выпустили, — заметила Сианна, переворачиваястраницы утреннего меню.

— Ты так говоришь, будто я побывала в тюрьме.

— А ты, разве не знала, что твое лечение былопринудительным?

— То есть? — не поняла Кайлин.

— Гийон распорядился, чтобы тебя оставили в больнице во чтобы то ни стало, а выписали только с его письменного разрешения.

— Что ж, по крайней мере мое заключение было не долгим ивполне тер-пи-мым.

Гийон присел на стул напротив Кайлин и, произнеся нечтовроде 'здравствуйте', занялся изучением меню. Кайлин еще в течение несколькихминут молча наблюдала за ним, но он, казалось, вообще не замечал ее присутствияза этим столом.

— Всем привет! — бодро поздоровался Маркус и присел на стулрядом с Кайлин. — Как дела? — обратился он ко всем присутствующим.

Все сделали вид, что вопрос был риторическим.

— Хорошо день начинается, — засмеялся Маркус и стукнулКайлин по спине.

— Да, сколько можно?

— Пока сутулиться не перестанешь.

— Старую собаку, как говорится... — прокомментировала Сианна иподняла руку, чтобы пригласить официанта.

— А это что? — спросил Маркус, заметив на коленях у Кайлинкакие-то бумаги.

— Ничего.

— Так уж и ничего, — ответил он и выдернул листы из еесжатых пальцев.

— Отдай!

— Подожди-ка! Нет, ну вы гляньте! Разрешение на вождение наземноголегкового автотранспорта. И Центр эти бумажки уже подписал.

— Маркус, отдай немедленно!

— Так дело же за малым! Гийон, подпиши ей разрешение навождение, и наш Ено больше не будет по утрам отвозить ее на работу.

Гийон оторвался от меню и посмотрел на Маркуса.

— С какой стати я должен подписывать ей разрешение?

Кайлин от неожиданности даже приоткрыла рот.

— Ну, — замялся Маркус, — мне же ты без проблем егоподписал...

— В том, что ты отвратительно водишь автомобиль, я убедилсялично. А вот как водит автомобиль Кайлин мне не известно.

— Ты предлагаешь ей сдать тебе экзамен?

— Хорошая идея, — улыбнулся Гийон.

Кайлин прочла в этой улыбке сарказм. Он не станетподписывать эти документы. И экзамен она никогда не сможет ему сдать...

Горло Кайлин свело судорогой. Что она могла предпринять вответ на это? Ничего! Без подписи опекуна на разрешении ей не видать водительскихправ, как своих ушей.

— Прекрасный ход, — ответила Кайлин и вырвала документы изрук Маркуса.

— Это — не шахматная партия, Кайлин, и я — не твой противник.

— Нет. Ты мой кукловод.

Гийон захлопнул папку с меню и бросил ее на стол.

— Ты нашла подходящее определение, 'куколка'.

— Я не 'куколка'. По крайнем мере, не твоя 'куколка'.

Гийон наклонился через стол и заглянул ей в глаза. О-о-о! Вних полыхал настоящий гнев!

— А разве найдутся еще претенденты на роль твоего покровителя?

Да, это было низко. И он, черт возьми, знал об этом. Носейчас, глядя в ее глаза и читая в них боль и уязвимость, он почувствовал себяотомщенным.

Кайлин побагровела на глазах и, не стерпев унижения, бросилабумаги, что держала в руках, ему в лицо.

— Итак, — как ни в чем не бывало, продолжил Гийон, — на этомзакончили. Теперь о работе. Тебе, куколка моя, предстоит сегодня поработать сЕно. Он покажет тебе записи осмотров домов остальных жертв. А ты попробуешьнапрячь свои мозги и выдать очередную стоящую мысль. Можешь всего лишь одну.Большего я от тебя не требую.

— Что еще? — спросила Калин, откидываясь на спинку стула искладывая руки на груди.

— Мало? Тогда закончи склеивать бумажки, которые до сих порразбросаны по всей моей комнате.

— Моей комнате, ты хотел сказать.

— Нет, эта комната — моя, а ты в ней всего лишь гость. Такчто изволь навести там порядок.

— Еще что-нибудь? — сладким голосом повторила Кайлин инатянуто улыбнулась.

— Пока — это все.

— Да, совсем забыла сказать: если еще раз ты позволишь себепорыться в моих личных вещах, я разгромлю твой кабинет.

Гийон сдвинул брови и вопросительно посмотрел на нее.

— Какие вещи?

— Мои вещи в моем доме.

— Кто-то был в твоем доме?

— Только не прикидывайся! — повысила тон Кайлин инаклонилась к нему. — Я пока еще в состоянии понять, рылся кто-нибудь в моихвещах или нет!

Гийон посмотрел на каждого из сидящих за столом, а затемперевел взгляд на Кайлин:

— Когда ты это обнаружила?

— Вчера вечером. Стоило на несколько часов в магазинотлучиться, и на тебе...

— У тебя в доме установлена охранная сигнализация. Код отнее известен только мне. И вчера вечером в доме у тебя был не я.

Кайлин рассмеялась. И хотя сторонний человек мог быподумать, что ей весело, Гийон уловил истерические нотки в этом смехе.

— Успокойся, — приказным тоном ответил Гийон, и Кайлин, какэто ни странно, замолчала. — Как ты определила, что в доме кто-то был?

— Я никогда не закрываю за собой двери, ты знаешь почему. Акогда я вернулась вчера двери в подвал и мою спальню были закрыты.

— Это все?

— Нет, — замялась Кайлин и умолкла.

— Ну? Говори, что еще?

— Мой компьютер. Кто-то его включал.

— Компьютер?

— Да. Такой же обруч, как и у вас всех.

— И ты оставляешь его дома?

— Да, — пожала плечами Кайлин.

— Зачем тебе портативный контактный ПК?

— В смысле?

— Кайлин, у тебя какое-то странное мышление. Это средствосвязи прежде всего. Его придумали для того, чтобы носить с собой. Кроме того,если там хранятся твои личные данные, зачем оставлять его дома?

— Не знаю. Связь мне не нужна: Ено и так за мной по пятамтягается. А носить его с собой — зачем? Я не работаю на нем, так, развлекаюсь.

— И давно ты знаешь, что Ено приглядывает за тобой?

— Да, почти сразу поняла. Чуть что — Ено через десять минуту меня. Даже подумывала, не пригласить ли его в дом: пусть лучше на диванесторожит, чем под забором в кустах прячется. А потом решила, что ему все равно.

— Все ясно. А как ты определила, что компьютер включали?

— Размер головы у меня не такой большой, как у того, кто егона себя примерял.

— Рихтор, ты с группой криминалистов едешь в дом к Кайлин.

— Постойте, это значит, что никто из вас вчера у меня небыл?

Все уставились на нее, как на умалишенную.

— И это значит, что вчера я могла встретиться лицом к лицу стем, кто это сделал?

— Тебе повезло, — ответил Гийон. — В следующий раз может неповезти. Я вообще не понимаю, какого черта ты сразу не забила тревогу? Ты приходишьк себе домой, понимаешь, что кто-то без спросу к тебе вломился и что?

— Но, я же была уверенна, что это ты?

— Не будь дурой!!! Если мне будет нужно, я приду к тебе сами залезу туда, куда захочу! И ты ни черта с этим не сможешь поделать!

Кайлин снова рассмеялась. Но на этот раз искренне, до слез вглазах.

— Что-то тебе слишком весело.

— Знаешь, а я думала, что они это дело на тормозах спустят.

— Какое дело?

— А ты не знаешь?

— Не понимаю, о чем ты...

— Да, ну... Гийон, не делай из меня идиотку. Или...

Кайлин прищурилась и рассмеялась еще сильнее.

— Что опять?

— Ты не знаешь!!!

— То есть?

— Ты не знаешь, что ищешь! Как же я сразу не догадалась? Тыничего не знаешь!

— А ты, насколько я могу судить, в курсе происходящего.

— Ну, так, осведомлена немного. Вот только не помню я того,что им нужно.

— Кому нужно?

— Всем, Гийон. Всем, с кем я имела честь общаться в этоммире.

— И тебя это веселит...

— Да!

— То есть, тебя даже не настораживает тот факт, что в твойдом вламываются без спроса и ищут то, чего ты, якобы, не помнишь?

— Угу, — кивнула Кайлин и отпила остывший кофе из стаканчика.

— Ты — ненормальная.

— Ты не первый, кто мне об этом говорит.

Несмотря на столь яркую реакцию на происходящее, Кайлин, вдействительности, испугалась. Что же их остановит? И остановит ли вообще? О,да, она знала, зачем они пришли в ее дом. И самым пугающим в этом всем было то,что они могли найти зацепки, которые искали. А если нашли, то рано или поздно,они доберутся и до своей цели. Кайлин передернуло от этой мысли. В молчании,допивая свой утренний 'Латте', она начала лихорадочно соображать.

Что, если брат сотворил еще что-нибудь? Что-то, что могло бынавредить гораздо больше, чем то, что они создали вместе? Черт-черт-черт!Прикусив нижнюю губу, она на мгновение прокрутила в голове возможные варианты,и, наконец, приняла решение. Нужно его навестить. Его и родителей. Если есть,конечно, что навещать. Полторы тысячи лет прошло. Война... И ехать далеко... Кайлинпосмотрела на Гийона.

— Ну, говори, — ответил он, будто прочитал ее мысли.

— Я бы хотела навестить своих родственников.

— Могилы?

— Да. Я ведь имею на это право.

Гийон в течение нескольких секунд смотрел на нее, а затемспросил:

— Они значатся в списках официальных захоронений?

— Нет.

— Значит, могил уже нет.

— Я согласна просто постоять на земле, в которой они лежат.

— И ты знаешь, где искать эту землю?

— Четыре тысячи километров отсюда.

— Что?

— Четыре тысячи...

— Они что, покоятся на Северном полюсе?

— Я там родилась.

— А сюда переехала позже?

— Да.

— Ладно, а где это вообще?

— На охраняемых землях.

Гийон тяжело вздохнул и подпер рукой подбородок.

— Там нет воздушных трасс. В заповедниках запрещено летать,перемещаться по земле со скоростью, свыше ста восьмидесяти километров в час, инельзя справлять нужду на природе. Ну, скажи, хотя бы, что это на окраинеохраняемых земель?

— Нет, — покачала головой она. — В центре. Три тысячикилометров по заповедникам.

— С тобой не может быть все просто. И когда ты хочешь ихнавестить?

— Я планировала завтра выехать. Если Ено поедет со мной, мысправимся за два дня.

— Поэтому ты собиралась получить права? Чтобы вести машинусамостоятельно?

— Да, — соврала Кайлин, которая только пять минут назадрешила ехать именно завтра.

— Ено останется здесь.

— Тогда, Маркус?

— Я и Маркус. На моей машине. И за рулем только я.

— Зачем тогда мне ехать? — пожал плечами Маркус.

— Боюсь, если поеду я один, Кайлин назад уже не вернется...

Гийон не был дураком и понимал, что Кайлин едет не просто накладбище к давно усопшим родственникам, она отправляется на поиски чего-то. Ирешение о поездке она приняла не давно, а только что, после того, как поняла,что в ее доме побывал незнакомый ей человек. Кто же это мог быть? Ясно, что непрофессионал. Обученный таких элементарных ошибок бы не совершил.

Гийон внимательно посмотрел на Кайлин. В ее внешнем обликеничего не изменилось, но глаза... Гийону показалось, что ее глаза словно мечутсяв поисках неких ответов. Что ж, он поедет вместе с ней. Кто знает, может, и емув этой поездке доведется узнать нечто новое.

К концу рабочего дня у Кайлин разболелась голова. Онапересмотрела по нескольку раз записи осмотров мест преступлений с Ено.Возможно, займись она этим делом в другое время, когда все ее мысли не были бы занятыпрокручиваем возможных вариантов дальнейшего развития событий, Кайлин и смоглабы найти какие-нибудь зацепки. Но, увы...

Рихтор с группой экспертов разгромили ее дом всего занесколько часов. И ладно, если бы они хоть что-нибудь нашли. Только разбросаливсе и перевернули вверх тормашками. Кайлин, глядя на этот бардак, подумалабыло, что Рихтор специально все это учинил, но потом ее совесть взыграла:наверняка, если бы они разложили все вещи по своим местам, осмотр занял бы недва часа, а два дня.

Ровно в шесть утра Кайлин с небольшой дорожной сумкой вруках стояла в дверях собственного дома. Гийон опоздал всего на несколькоминут. Его красный 'ягуар' бесшумно подъехал к ее дому и из него вылеззаспанный Маркус, который и забрал у нее из рук сумку.

— Куда мне садится? — спросила Кайлин, останавливаясь умашины.

— Вперед, — скомандовал Маркус и открыл перед ней дверь.

— Уверен?

— Сзади тебя точно укачает.

— И то верно, — вздохнула она и села в машину.

Гийон не стал здороваться с ней. Едва ли посмотрев в еесторону, он тут же хмыкнул и отвернулся.

— И тебе 'привет', — громко произнесла Кайлин.

— Загружай маршрут, — пробурчал он и повернул к ней панельбортового компьютера.

Кайлин, конечно, знала, что следует делать, но, взяв в рукисвой контактный обруч, на мгновение растерялась. Этой задержки было достаточно,чтобы Гийон выхватил ПК у нее из рук и занялся всем собственноручно.

— Все, — промычал он, — пристегивайся.

Кайлин даже не успела накинуть лямки ремня безопасности, какГийон рванул с места и пошел на взлет. Спустя полтора часа, когда Маркусокончательно проснулся, а Кайлин перестало мутить, Гийон, наконец-то, подалголос.

— Почему ты решила сделать это именно сейчас?

— Родных навестить?

— Да.

— Никогда не откладывала дела в долгий ящик.

— Ты говоришь об этом, как об обязанности.

— Да, я не испытываю радужных эмоций, навещая близких мнелюдей там, где их давно уже нет. Поэтому, я отношусь к этому, как кобязанности.

Гийон задумался над ее словами. Он давно не был у Марти иДжерома. Может, потому, что тоже не ощущал их присутствия там? Скорее, это былспособ вспомнить, поговорить с самим собой, обращаясь при этом к тем, кого уженикогда не будет рядом.

— Да, наверное, это наш, чисто человеческий способ показатьсамим себе, что мы все еще помним тех, кого любили когда-то.

— Наверное, — согласилась Кайлин и отвернулась к окну.

Жизнь продолжалась. Одни уходили, оставляя после себявоспоминания, которые со временем стирались и из памяти потомков. Все, по сути,сводилось к приобретению опыта и дальнейшему развитию. Все правильно, и даже нежаль. В свое время ей было все равно, вспомнят о ней или ней. Почему с другимидолжно быть иначе?

— Странно даже, — хмыкнула Кайлин и обернулась к Маркусу. -Я знаю, что такое смерть, и все равно боюсь умирать. Почему?

— Потому что знаешь, что не проснешься в следующий раз.

— А я и не хотела просыпаться.

— А чего ты хотела? — не выдержал Гийон.

— Умереть... — ответила Кайлин и снова прислонилась к стеклу.

Гийон долго обдумывал свой следующий вопрос, управляя машинойв тишине.

— Ты сама сделала это? — наконец, произнес он.

— Желание умереть не всегда приводит нас к суициду, Гийон.

— У тебя был сломан позвоночник, и руки тоже...

— И ноги, и таз, если тебе не все рассказали. А еще япережила две операции. И что? Вы решили, что я сделала это сама? Прыгнула скрыши или на полной скорости вылетела с моста?

— А ты вылетела?

— Да, вылетела. Только не с моста, а с трассы на обочину.

— И что?

— И все, Гийон. И все...

Он понял, что больше она ничего не ответит. Итак, можносказать, разговорилась.

Кайлин огляделась по сторонам и поняла, что в небе, кромених, почти нет машин. Вдали виднелась граница территории, которая чем-тонапоминала особо опасную зону. По крайней мере, многочисленные кричащие вывескии знаки, запрещающие дальнейшее движение по воздуху, указывали на это.

— И много таких земель осталось? — спросила Кайлин, припадаяголовой к стеклу.

— Нет, — ответил Гийон. — Наши предки умудрились уничтожитьпрактически все.

— Странно это. Здесь все такое неживое, а там, кажется,виднеется лес.

— Там очень красиво, — оживился Маркус, наклоняясь сзади кКайлин.

— Бывал на охраняемых территориях?

— Конечно. Многие хотели бы поселиться именно там, норазрешение получили только коренные жители этих мест.

— Я читала, что там довольно много маленьких экологическихгородков.

— В основном, там живет обслуживающий персонал и те, ктозарабатывают на туризме.

Гийон начал снижаться и Кайлин снова вдавило в сидение.

— Ух-х-х!!! — взвизгнула она и засмеялась.

Гийон мельком посмотрел на нее и не узнал. Она смеялась,словно ребенок, попавший в парк аттракционов. Он немного притормозил и, поднявшисьвверх, вновь полетел вниз.

— Я смотрю, ты начинаешь получать удовольствие от полетов? -заметил Маркус, вжатый в заднее сидение.

— Да, наверное, я все-таки, научусь летать на этих машинах.

— Любишь скорость? — спросил Гийон, приземляясь на пустыннуюдорогу.

— Всегда любила. Только мы о разных скоростях говорим.

— Это потому, что не ты сидишь за рулем.

— Нет-нет. Ты слишком быстро реагируешь на ситуацию. Я неуспеваю за тобой.

— У меня возможности зрения повыше, чем у тебя.

— Уж не знаю, повезло ли тебе, — засмеялась Кайлин и тут же умолкла.— Извини, я не имела в виду, что...

— Ты всегда говоришь первое, что приходит тебе в голову?

— Ну, да, наверное.

— В жизни от этого бывает много проблем.

— Кому, как не мне об этом знать. А не могли бы мыостановиться где-нибудь?

— Тебе 'где-нибудь' или там, где есть туалет? — спросилГийон и усмехнулся.

— Второй вариант, пожалуйста.

Придорожное кафе, возле которого остановился Гийон,располагалось прямо у пропускного пункта на охраняемую территорию. Кайлинпредложила ребятам перекусить 'на дорожку', но Гийон в довольно резкой форменапомнил ей о том, что ехать еще примерно сутки и времени 'на покушать' у нихнет.

Кайлин все же заказала обед на вынос и, усевшись в машину,громко произнесла:

— Мням-мням.

— Иногда мне кажется, что тебе не двадцать семь лет, — улыбнулсяМаркус и выдернул у нее из рук один из пакетов. — Картошечка! О-о-о! Ребрышки!!!Гийон, ты уверен, что не хочешь поесть?

— Нет, спасибо, — ответил он, вдыхая приятный аромат мяса,приготовленного на гриле.

На посту охраны их досмотрели, как последних рецидивистов. Выдав,на прощание, по пластиковой карточке с надписью 'разрешено', им напомнили оправилах поведения на охраняемых территориях и пожелали счастливого пути.

— Ну, объясните мне, почему запрещено ночевать в лесу икупаться в озерах?

— Это не безопасно, — пробурчал Гийон.

— А как же пикники, чистый воздух и все такое?

Гийон даже закашлялся. Она была уверенна в том, что это местоабсолютно безопасно и прямо-таки пышет здоровьем.

— Здесь много диких зверей, которых никто не отстреливает, апосле купания в озере с тебя может слезть кожа.

Кайлин подавилась картошкой.

— Кожа слезть?

— Здесь все заражено, понимаешь? — с набитым ртом ответилМаркус. — Да, не настолько, как в других местах, но все же.

— Но, люди же купаются на пляжах!

— В курортных зонах стоят оградительные барьеры с фильтрами.А здесь природа излечивает себя сама.

Кайлин на мгновение умолкла.

— Все угробили...

— А ты в этом сомневалась?

— Я жила во времена, когда люди гуляли по лесу, собиралиягоды, грибы и купались в озерах.

— Сейчас ты живешь во времена, когда грибы и ягоды в лесахне растут.

— А люди, рожденные много лет назад, больше не являютсяхозяевами собственной жизни, — закончила за него Кайлин.

Солнце вошло в зенит, когда Кайлин задремала. Ей снился ихзагородный дом, куда они с семьей приезжали на выходные: тихий скрип половицпод босыми ногами, старый диван на веранде с давно просевшими пружинами и теплыйплед, покалывающий кожу оголенных рук. Она ощутила смолянистый запах деревянногодома, нагретого на солнце, аромат свежескошенной травы и яблок, еще недавноупавших с дерева... Казалось, вот-вот, и она сможет побежать вперед по полю,раскинув свои руки по сторонам и задевая ладонями высокую траву, вдыхая теплыйвоздух и слушая ветер, что бьет ее по лицу. Она могла бы залезть на старый дуб,одиноко возвышающийся на окраине поля позади их дома, и показать брату язык.Она могла бы... могла...

Кайлин проснулась, когда вокруг начало темнеть. Незаметносолнечный диск начал опускаться за линию горизонта и небо, все еще полыхающеежаром красного оттенка, стало сереть.

— Нужно найти туалет, — пробурчала Кайлин, снова закрываяглаза.

— Скоро будет городок.

— Да-да, — ответил Маркус, — иначе я нарушу закон и схожу вкусты.

— Заплати штраф и иди! — засмеялся Гийон.

— Кому, тебе?

— Можешь, мне. Я использую его по назначению.

— Тоже в кусты пойдешь? — промямлила Кайлин и усмехнулась.

Гийон посмотрел на нее, и что-то сжалось в его груди. Онаотстегнула ремни безопасности и подперла коленями подбородок. Волосы спуталисьна ее затылке, выбиваясь отдельными прядями по сторонам. Днем они казалисьзолотистыми, а сейчас приобрели коричневатый оттенок. Заспанные глаза, чутьприоткрытые, спрятанные под вуалью из темных длинных ресниц. Алеющий на щекекрасный след от собственного колена, на котором она спала все это время, ивысохшие губы, которые она то и дело обводила своим языком. Все это придавалоее общему облику некую трогательность, которая грозила прикоснуться к егосуществу и вызвать в нем заметное волнение.

Гийон снова уставился на линию горизонта перед собой.Выдержав всего лишь несколько минут, он снова посмотрел на нее. Взгляд его упална ее грудь, спрятанную под рубашкой из хлопчатобумажной ткани. Кайлин незаметила, что пуговичка ее ворота давно расстегнулась, а Гийон не стал ейговорить, что с его места ему прекрасно видно очертание ее белоснежной груди икусочек бледно-розовой плоти, кричащей о том, что соски ее все-таки нежно розовые,а не темно-бежевые, как у женщин из его времени.

— Перестань, — тихо прошептал знакомый голос с заднегосидения прямо ему на ухо.

Гийон резко отвернулся, и чуть было не потерял управление.Кайлин ударилась головой о стекло и тут же окончательно проснулась.

— Ты что? — не поняла она, опуская ноги на пол.

— Ничего. Скоро остановимся.

— Ты целый день за рулем. К тому же и не ел ничего. Так делоне пойдет.

— Может, переночуем где-нибудь в гостинице? — предложилМаркус и зевнул.

— Ты так говоришь, будто здесь через каждый километрвыстроен отель.

— Ну, указатели на населенные пункты я видел.

— Я тоже, — подала голос Кайлин.

— Во сне, что ли?

— Значит, мы с Маркусом видели один и тот же сон. Или нет,постой, это ты спал за рулем, а мы читали знаки.

— Опять начинаешь? — со злостью прошипел Гийон и 'ударил' ногойпо тормозам.

Кайлин, отстегнувшую ремни безопасности, сначала придавило кприборной панели, а затем отбросило на спинку сидения. Маркуса зажало междуКайлин и Гийоном. Сыпля нецензурной бранью, он все-таки смог выбраться,поцарапав при этом свое плечо.

— А теперь, — спокойно ответил Гийон, — оба пристегнулись изакрыли свои рты.

— Ну, ты и засранец, — закричала Кайлин и, дернув ручкудверцы, вышла наружу.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и пространство вокругпогрузилось в сумрак. Дорога, по которой они ехали в полном одиночестве,просматривалась на несколько километров вперед, окруженная кромкой леса. Иникого вокруг.

Странно было смотреть на этот пейзаж. Он словно на мигвсплыл перед ее глазами и обязательно должен был раствориться в другойреальности через мгновение.

Кайлин пересекла обочину и начала спускаться в овраг, поросшийдикими кустарниками и иссушенной высокой травой. Здесь было довольно холодно, нокровь Кайлин уже закипала от гнева, и даже ветки кустов, что цеплялись за ееруки, оставляя тонкие полосы на бледной коже, она перестала замечать. Кайлинпродолжала свой путь вниз, быстро погружаясь в темноту и заросли, пока неуслышала разъяренный голос где-то за своей спиной:

— Куда ты собралась?! Здесь нельзя этого делать!!!

— Поцелуй меня в зад, проклятый ублюдок! — прокричала вответ она и тут же почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Цепляясь за колючие ветки вокруг, она попыталась удержатьсяна месте, но ноги увязли по самые колени и достать их она уже не могла.

— Маркус! — прокричала она в тишину. — Маркус!

— Да, Кайлин?

— Помоги!

— Сама вылезай, раз такая смелая!!! — проорал Гийон вместонего и вернулся в машину.

Маркус не стал долго раздумывать, и остался на своем месте.

— Уроды!!! — завопила Кайлин и попыталась пошевелить ногами.

Спустя пять минут, проведенных в абсолютной тишине, Маркусвдруг подал голос.

— Знаешь, там холодно, все-таки. А у женщин сразу послетаких вот прогулок циститы обычно бывают. Потом будет проситься каждые триминуты. Оно тебе надо?

Гийон вышел из машины и, присев в пол-оборота на капот,посмотрел на Маркуса, стоящего на обочине.

— Цистит? Ты в своем уме?

— Ну, ты же был женат. Знаешь, что...

Пространство вокруг расколол жуткий женский крик. Гийон сорвалсяс места первым. Метнувшись вниз, куда спускалась Кайлин, он быстро достал изкобуры оружие. Внизу в кустах он заметил какое-то движение и замер, наведя дулов ту сторону.

— Беги!!! — проревела Кайлин, поднимаясь вверх, цепляясьруками за кусты и траву на своем пути, и волоча босые ноги за собой.

Оглушительный рев раздался вокруг и Гийон понял, что рядом сними далеко не мирный дикий зверек, а один из хозяев здешних мест — медведь.

Кайлин вообще не знала, каким чудом выбралась из трясины икуда вообще ползет. И когда дальний свет неоновых фар ударил ей в глаза, поняла,что двигалась в правильном направлении.

Позади раздался треск ломающихся веток и рев животного,потерявшего ориентацию и в панике мчащегося не в сторону от света, а прямо нанего...То есть, на нее... Кайлин замерла на месте, не способная на дальнейшее движение.Она застыла, погрузившись в мир животного страха и безысходности.

Чья-то рука схватила ее за запястье и резким движениемпотянула за собой. Кайлин словно куклу отбросило в сторону и придавило к землечьим-то телом. Она закрыла глаза. Такого страха она никогда не испытывала всвоей жизни. В одно мгновение она почувствовала всю свою слабость ибеспомощность перед тем, кто мог убить ее одним движением когтистой лапы. Инекуда бежать. И негде скрыться.

Кайлин сильнее зажмурила глаза и вжалась в теплое тело,лежащее на ней. Едва уловимый аромат мужского парфюма проник в нее вместе своздухом и волной дрожи разлился внутри. Свет погас, и животное метнулоськуда-то в сторону, с треском ломая ветви и уносясь все дальше в заросли.

Кайлин перестала дышать. Она будто все еще стояла там, вгрязи, и не могла выбраться. И треск веток за спиной как будто раздался толькочто. И вот-вот она обернется и поймет, кому принадлежит темная фигура вдалеке...

— Дыши, — прошептал тихий голос ей на ухо, и Кайлин, открывглаза, глотнула кислород.

Гийон раскинулся на ней, словно на мягком матраце, и,кажется, его это нисколько не напрягало. В отличие от самой Кайлин, котораяощутив всю тяжесть огромного мужского тела на себе, была не в состоянии дажепошевелиться.

Кайлин почувствовала, как его нос прикасается к ямочке за ееушком, как его дыхание согревает ее холодную кожу, как его губы, находясь всеголишь в нескольких миллиметрах от ее шеи, вот-вот опустятся вниз...

Гийон приподнял голову, и посмотрел на нее. Она уже невидела его лица в темноте, только понимала, что это его губы она хочет сейчаспоцеловать, что это его неповторимый аромат врезается в ее память, пуская своикорни в ее подсознании.

Гийон чувствовал хрупкость ее тела, лежащего под ним. Онощутил потребность смять его под собой, обездвижить, чтобы иметь возможностьприкасаться к нему, где пожелает, иметь возможность изучать его своими руками иязыком. Гийон хотел поцеловать ее, вобрать ее в свой рот, чтобы попробовать еена вкус и ощутить, как она ласкает его в ответ.

Он напрягся, почувствовав настойчивую пульсацию в паху иболь, от соприкосновения его возбужденной плоти с плотной тканью его штанов.

— Он ушел, — прошептал Гийон, перестав дышать.

— О, Боже, — выдохнула Кайлин, осознав, что его губыотдаляются от нее.

Ее белье промокло, во рту у нее пересохло, а ощущать тяжестьего тела сверху стало слишком приятно. Она пошевелилась, пытаясь побороть своюсобственную уязвимость и стыд. Она его хочет. Хочет его...

Кайлин начала извиваться под ним, пытаясь скинуть с себя.

— Прекрати!

— Слезь с меня!

— Не двигайся, — прошипел он, испытывая новую волнунестерпимой боли от ее прикосновений к его телу.

Кайлин снова заметалась под ним, цепляясь босыми ногами заего штаны.

— Где обувь потеряла? — попытался внятно произнести он.

— В трясине.

— Ты в трясине застряла? — сквозь туман в голове продолжалспрашивать Гийон.

— Да.

— Почему не сказала?

— Я звала на помощь.

— Значит, плохо звала.

И тут Кайлин нашла точку опоры для своего колена, несколькораз с силой уперев ногу ему в пах. С ее точки зрения 'уперев'. С ее точкизрения 'с силой'. На самом деле она поерзала по его плоти, замерев и надавив напрощание.

Тело Гийона охватила судорожная волна. Он скорчился над нейи откатился в сторону, зарычав от собственной беспомощности и боли, чтообрушилась на него вместе с непрошенной разрядкой. И это она сделала с ним! Оназаставила его кончить вот так...

— Извини, что мало,— прошептала она, неправильноинтерпретировав его поведение.

— Какая же ты...

— Сволочь?

— Дура... — прохрипел Гийон, становясь на колени.

— Вы там вообще живы? — прокричал Маркус с обочины.

— Да! — ответила Кайлин и, не дожидаясь, пока Гийонподнимется с колен, поползла вверх.

Глава 10

'Мой брат всегда был максималистом. Все в своей жизни он доводил доконца. А если, знал, что не сможет закончить, не брался за дело вообще. Можетэто и плохо, может его самого это и погубило, но он, в отличие от меня несдался и не опустил руки. И еще он никогда ничего не боялся. 'Коллеги,руководство, люди, весь Мир — идите к черту, мне наплевать на всех вас'. Явсегда осуждала его за это. И, почти в самом конце, казалось, даже остановила.Как же я ошиблась! Ведь мой брат в своей жизни все доводил до конца...'

Из разговора от 14.11.3565

Посмотрев на себя в свете фар, Кайлин ужаснулась. Ее белоснежнаярубашка превратилась в черное рванье, а брюки, подранные на коленях ииспачканные грязью, являли собой апофеоз всего произошедшего.

— В таком виде в свою машину я тебя не пущу, — раздалось заее спиной.

— Не сомневаюсь... — промямлила Кайлин и села на переднеесидение.

Гийон не стал ее останавливать, и, скептически окинув своюодежду взглядом, сел в машину вслед за ней.

Он был раздражен. Он был зол. Он ненавидел ее за то, что онатолько что сделала и, в то же время, за то, что сделав это с ним, ничего непоняла.

— Будешь лично драить мой салон.

— Лучше я оплачу химчистку.

— У тебя талант вляпываться.

— Откуда мне было знать, что там медведь?

— Я же предупреждал, что здесь опасно. Но разве тебе доэтого есть дело?

Кайлин ничего не ответила. Отвернувшись к окну, она закрылаглаза. Дрожь в теле до сих пор донимала ее, и унять этот непрошенный страх у Кайлинвсе еще не получилось.

— Успокойся, — прошептал Маркус, положа руку ей на плечо.

— Не могу. Черт!

— Здесь будет какой-то поселок, — сказал Гийон. — Остановимся.Может, там и заночуем.

Через несколько километров они действительно въехали смаленький городок. Хотя городом три кирпичных дома и магазинчик назвать былотрудно.

Кайлин вышла из машины первой. Ничего не говоря, она сразуже направилась в магазин. Внутри было светло и продавец, юнец, лет шестнадцати,заметно живился, уставившись на нее в оба карих глаза.

— Здравствуйте!

— Привет, — ответила Кайлин и осмотрелась. — Туалет там? -спросила она, указывая пальцем на дверь с табличкой 'десять кредитов'.

— Да. Плата вперед.

— Это просто издевательство, — цокнула языком Кайлин ипотянулась в карман порванных брюк.

Найти пластиковую карту она и не надеялась, но та, вопрекивсем ее ожиданиям, была на своем месте. Когда Гийон и Маркус вошли в помещение следом,Кайлин уже закрывала за собой дверь 'заведения'.

— Здравствуйте, — заулыбался продавец, разглядывая Гийона.

— Одежду продаете? — спросил тот, не обращая никакоговнимания на приветствие.

— Только рабочую.

— Где?

— Пройдите в конец того ряда. Там все разложено.

— А гостиница здесь есть?

— Это к тете Марте. Она в доме напротив живет.

Гийон подошел к ряду с рабочей одеждой и долго потиралзатылок, разглядывая джинсы и майки, аккуратно разложенные в стопки перед ним.

Кайлин, тем временем, вернулась в торговый зал и подошла кнему со спины.

— А обувь где? — прокричала она, едва сдерживая ехидныйсмех.

— С другой стороны, — ответил продавец и уставился теперьуже на Маркуса.

— Увидеть в этом мире резиновые сапоги — настоящее чудо, не говоряуже о том, чтобы их надеть, — засмеялась Кайлин.

Гийон не обратил на ее реплику никакого внимания. Несколькоминут он выбирал для себя джинсы и майку, после чего, перекинув обновки черезплечо, направился к кассе.

— Тридцать кредитов, — улыбнулся юнец.

— За это? — возмутился Гийон.

— Да!

— Теперь понятно, почему здесь никто не ездит.

— Сейчас не сезон, — ответил мальчишка. — Вот, летом...

— Кайлин, ты скоро? — прокричал Гийон, недослушав.

— Да, сейчас.

— Пошевеливайся!

Кайлин вышла к ним с джинсами, майкой и резиновыми сапогамив руках.

— А лопаты у вас есть? — спросила она вполне серьезно.

— Да, а Вам какая нужна?

— Обычная.

— Сейчас принесу.

— Ты это серьезно? — вмешался Гийон. — Ты же говорила, чтособираешься только навестить могилы, а не проводить эксгумацию?

— Нет, это я тебя закапать собираюсь.

— Я серьезно. Что ты задумала?

— Не твое дело.

Гийон несколько секунд размышлял, но потом все же принялрешение промолчать. В любом случае, работать этой лопатой, судя по всему,придется ему.

Тетя Марта оказалась пышной женщиной в возрасте, которая тутже при виде посетителей на своем пороге принялась быстро говорить и активножестикулировать руками.

— Конечно! Да-да-да! Вам сколько комнат? Две? Три?

При этом женщина забегала глазами от Гийона к Маркусу иобратно, явно пытаясь угадать, кто же из мужчин будет ночевать с девушкой.Гийон плотоядно улыбнулся и, хозяйским жестом обняв Кайлин за талию, ответил:

— Две комнаты.

— Хочешь спать с Маркусом? — недовольно промычала Кайлин,понимая, что судьба ее уже предрешена.

Тетя Марта шутку не поняла и тут же выпучила оба глаза,разглядывая теперь уже только Маркуса.

— У моей жены необычное чувство юмора, — пояснил Гийон исильнее прижал Кайлин к себе.

— Да-да. Тогда одна комната, для супругов, наверху, а Вам,молодой человек, я постелю на первом этаже.

Как только тетя Марта скрылась за дверью их с Гийономкомнаты, уведя Маркуса следом за собой, Кайлин со своей дорожной сумкойзаперлась в ванной.

— Только быстро! Я тоже хочу помыться!

— Успеешь, — огрызнулась Кайлин, присаживаясь на пол и явноне торопясь раздеваться.

Гийон не стал ее ждать, и принесенный в номер ужин съелодин. Когда Кайлин вышла из ванной в леггинсах и широкой рубашке поверх, Гийонуже допивал ее чай.

— Приятного.

— И тебе. Правда, я все съел, так что придется повторитьзаказ.

— А я и не собиралась есть. Рядом с тобой кусок в горло неполезет.

— Утром ты была другого мнения.

— Утром ты не собирался ночевать со мной в одном номере.

— Здесь опасно. А я все еще отвечаю за тебя.

— Маркус мог бы за мной присмотреть.

— А кто присмотрит за Маркусом?

Кайлин удивил его вопрос. Он сказал это уверенным тоном,будто тот факт, что ее может хотеть мужчина, является вполне очевидным инеоспоримым.

— А за тобой кто присмотрит в таком случае?

Гийон замер, не донеся кружки с остатками чая до рта. Вопросбыл задан, как говориться, в лоб. И образ извивающегося тела этой девушки под нимтут же всплыл в его голове.

— Ты спишь рядом со мной и точка.

Кайлин только хмыкнула в ответ, а Гийон, так и не допив свойчай, поднялся и пошел в ванную.

Когда он вернулся, Кайлин уже спала. Свернувшись калачикомна краю огромной кровати, она умудрилась стянуть на себя большую часть одеяла, акогда Гийон с силой выдрал его из-под нее, даже не проснулась.

Под утро его разбудил тихий плач. Он обернулся и увидел, какхрупкие плечики позади него сотрясаются в приступе непонятной истерики.

— Кайлин?

Она плакала во сне. И, кажется, что-то шептала себе под нос,но он не смог разобрать слов. Взглянув на часы, Гийон понял, что на самом делеуже давно пора просыпаться. Аккуратно положив руку ей на плечо, он легонькосжал стальные пальцы и снова позвал ее:

— Кайлин? Пора вставать.

Она дернулась, пытаясь скинуть тяжелую ладонь, но он и недумал сдаваться.

— Кайлин, просыпайся.

— Саша, уйди, — прошептала она и снова попыталась скинутьего руку.

— Кайлин, вставай!!!

— Что? — спросила она, резко подрываясь со своего места.

— Я сказал: 'Пора вставать!'

Кайлин долго не могла прийти в себя. Она не помнила, чтоименно ей снилось, но подушка под ее головой была мокрой, а во рту осталсясолоноватый привкус ее собственных слез.

Гийон спал одетым. И когда Кайлин увидела его, стоящимнапротив, в джинсах и белой майке с коротким рукавом, горло ее свело судорогой.

Он выглядел, как мужчина из ее времени. Прекрасно сложенныймужчина, и довольно привлекательный. Кайлин поймала себя на мысли, чточувствует себя неуютно рядом с ним. Чувствует себя убогой и некрасивой, женщиной,на которую такие мужчины никогда не обращают внимания. Она невольно пробежаласьглазами по развитым мышцам груди и живота, различая контуры его мерцающей кожипод майкой, и задержалась взглядом на его поясе.

В этот момент Гийона, который внимательно за ней наблюдал,окатило дрожью с головы до ног. Он хотел, чтобы она смотрела на него,разглядывала именно так, как сейчас. И, будь он проклят, его это заводило. Онхотел ее! Хотел ее, сидящую в этом измятой рубашке с распахнутым воротом ичерных штанишках, облизывающих ее ноги, словно вторая кожа. Он хотел, чтобы онасмотрела на него вот так, как сейчас, и раздевалась, обнажая белоснежную грудьи маленькие розовые соски...

— Кто такой Саша? — спросил Гийон, пытаясь отстраниться отнавязчивых мыслей.

— Саша? — переспросила она, отворачиваясь от него.

— Ты назвала меня этим именем. Кто это?

— Мой брат.

— У тебя был брат?

— Да.

— Он тоже был креогенезирован?

— Нет, не был.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Могу.

— Откуда?

Она не могла ответить ему на этот вопрос. Как объяснить, чтопо сравнению с братом, она — никто, и если бы Саша был криогенезирован, в еезнаниях отпала бы необходимость?

— Знаю, и все тут. Он мертв. Так же, как и мои родители.

— Ты любила брата?

— Да, — вздохнула Кайлин. — Но одного ему простить все же немогу.

— Чего?

— Того, что он криогенезировал меня.

Гийон ничего не ответил. Покидав грядные вещи в сумку, онбыстро умылся и вышел из комнаты. Будить Маркуса было делом куда более трудным.Друг даже после завтрака на хозяйской кухне казался погруженным в забытье.

Остальную часть пути они ехали почти в полном молчании. Помере приближения к цели, Кайлин начинала заметно нервничать, все чащеприкусывая нижнюю губу и облизывая ее своим язычком. Она старательновглядывалась в вид за окном, но места эти ей казались абсолютно незнакомыми.

— Скоро прибудем. Но, что-то мне подсказывает, что здесь тыне найдешь того, что искала.

Кайлин ничего не ответила, только посмотрела на Гийона как-тостранно, будто бы с опаской в глазах.

— Это ее право, — хмыкнул Маркус. — Я тоже пытался найтимогилы. Но ничего, кроме поросшего зарослями карьера не обнаружил.

— Мне достаточно будет только взглянуть, — ответила Кайлин иснова отвернулась к окну.

— Как тебе джинса, Гийон? — засмеялся Маркус. — Наверное, тыее в первый раз в жизни надел?

— Честно говоря, никогда не думал, что эта одежда может бытьудобной.

В этот момент он посмотрел на джинсы Кайлин и вспомнил тоутро, когда впервые увидел ее. Наверное, подбери она штаны по размеру,смотрелась бы не так убого.

Спустя сорок минут он съехал на обочину дороги и остановилсяпосреди бескрайнего поля, покрытого выцветшей травой.

— Приехали.

— Здесь? — спросила Кайлин, словно и сама не верила вочевидное: от бывшего когда-то кладбища ничего не осталось. Время стерло всеследы пребывания человека на этой земле, и люди, мирно покоящиеся где-то внизу,казалось, никогда и не существовали.

Она медленно вышла из машины и ступила на обочину.

Гийон и Маркус в молчании смотрели, как маленькая фигуркаудаляется все дальше от них, уверенно шагая вперед и оставляя позади себя следына земле. Наконец, она остановилась. Сжавшись в комок и обняв себя руками, онабудто застыла, сливаясь с пейзажем в одно целое, превращаясь в темную фигуру,словно целую вечность стоящую здесь.

Спустя тридцать минут она вернулась в машину и, закрыв засобой дверь, тихо произнесла:

— Поехали.

Она казалось спокойной и, как ни странно, не было похоже,чтобы она плакала.

Гийон развернул автомобиль и поехал в обратную сторону. Чегоон добился, привезя ее в это место? Что нового он узнал о ней? Гийон настолькопогрузился в раздумья, что перестал обращать внимание на спидометр, замерший наотметке 'восемьдесят'. Маркус не стал возвращать друга к реальности, понимая,что таким образом он сам того не замечая, предоставляет Кайлин возможность впоследний раз взглянуть на те места, что когда-то были для нее родными.

— Ты как? — наконец, спросил Маркус, наклоняясь к ней,замершей со сложенными на груди руками и непрерывно смотрящей в окно.

— Странно...Я ничего не чувствую. Ничего.

— Это пройдет, — вздохнул он, понимая, о чем она говорит.

— Все мое прошлое похоронено на том поле. И я сама будто осталасьлежать там.

Гийон посмотрел на нее и понял, что за этой кажущейсяпустотой скрыта настоящая боль, та, которую не вылечить лекарством или словом.Та, с которой приходится жить каждый день, забываясь на время и снова вспоминаяв самый неподходящий момент.

— Но ты не лежишь там, — произнес он, не глядя на нее.

Неизвестно сколько они проехали в абсолютном молчании, ноявно достаточно долго для того, чтобы не начать говорить снова.

— Хочешь повести машину? — спросил Гийон, обращаясь кКайлин.

Маркус от неожиданности даже приоткрыл рот. Кайлинобернулась и, убедившись, что Гийон обращался не к Маркусу, а к ней, вопросительнопосмотрела на опекуна.

— Здесь не во что врезаться, — пояснил Гийон и началтормозить.

Кайлин пересела за водительское сидение и снова с невериемпосмотрела на него.

Он только кивнул ей в ответ, и она запустила двигатель.

— Интересно, почему современные машины сохранили свойвнешний облик таким, каким я его помню?

— Это только снаружи, — подал голос Маркус. — Больше нетуглеводородов. Только небольшой термоядерный двигатель под капотом и мощность,о которой водители в наше время могли только мечтать.

Кайлин переключила передачу и, плавно отпустив сцепление,вжала педаль 'газа'. Гийона и Маркуса вдавило в сидения, но Кайлин, кажется, иэтого было мало. Когда стрелка спидометра замерла на цифре 'двести', Гийоннапомнил ей о скоростном режиме, но Кайлин, пропустив замечание мимо ушей, лишьувеличила скорость, несясь вперед по пустынной дороге.

— У тебя есть предел? — поинтересовался Гийон.

— Да, двести шестьдесят.

— И ты на такой скорости еще способна восприниматьобстановку вокруг?

— Да.

— Вы что, с ума сошли! — заорал Маркус, пытаясь пристегнутьремни безопасности.

— Видишь, ты его пугаешь, — спокойно ответил Гийон.

— Ладно, — сдалась Кайлин и начала 'сбрасывать' скорость.

— Странно только, почему ты в воздухе не ориентируешься.

— Не знаю. Наверное, просто за тобой не поспеваю.

— Наверное...

Кайлин посмотрела в зеркало заднего вида и в то же мгновениеизменилась в лице. 'Ударив' по тормозам, она резко затормозила и началаразворачиваться.

— Что? — не понял Гийон. — Что случилось?

Но Кайлин была не в состоянии отвечать на вопросы.Притормозив у обочины, она выбежала из машины и со всех ног понеслась на другуюсторону дороги, туда, где посреди большого поля возвышалось одинокое староедерево, скинувшее свою листву много лет назад. С сухими ветвями и таким жемертвым стволом, но все еще стояло на своем месте, будто памятник чему-то или,может быть, кому-то.

Кайлин подбежала к стволу и, проведя ладонью по сухойшершавой коре, опустилась на колени. Слезы застлали ее глаза и громкий ревневысказанной боли наконец-то вырвался из ее груди.

Все было мертво. Все они были мертвы. И от ее мира, того, вкотором она искала спасение и жизнь, и в котором была обречена на неминуемуюгибель, осталось только это воспоминание — погибшее дерево, настолько прочноестоящее корнями на своем месте, что даже само время не смогло его сломить.

Гийон и Маркус в молчании ждали ее возле машины. Никто несобирался нарушать ее уединение. Да и вопросов из них никто бы задавать нестал. О чем, собственно, спрашивать? Почему именно это дерево? Смысл-то вдругом. В том, чтобы вспомнить и отпустить. Понять и простить. Найти в себесилы жить дальше и осознать, что это — другая жизнь, вторая жизнь.

Кайлин медленно поднялась с места и обернулась назад. Двефигуры, стоящие у автомобиля, и мирно ожидающие ее возвращения... Кто они длянее? И почему здесь вместе с ней?

Она еще раз окинула дерево взглядом и направилась назад.

— Все в порядке? — спросил Маркус, кладя руку ей на плечо.

— Гийон?

— Да.

— У тебя в твоем ПК есть навигатор?

— Зачем тебе?

— Мне нужно знать, где восток. Только точно, относительнодерева, иначе вскапывать придется все вокруг.

— Постой. Ты собралась капать?

— Да.

— Зачем?

— В детстве под этим деревом мы с братом сделали тайник.

— И ты надеешься, что он все еще там?

— Я не знаю, но...

Гийон посмотрел сначала на нее, потом перевел взгляд надерево вдалеке, и, пожав плечами, достал из машины лопату.

— Восток, говоришь?

— Да, пять шагов на восток от ствола...

Гийон и сам не понимал, зачем это делает. Орудуя лопатойпопеременно с Маркусом, они выкопали довольно большую яму, но так ничего и ненашли.

— Не хочу тебя огорчать, но, скорее всего, тайник, в отличиеот дерева, не сохранился, — обронил Гийон, откидывая от себя очередную кучкуземли.

— Дай, я сама, — потянулась Кайлин.

— Что, сама?

— Капать буду!

— Да, не лезь ты! Сам сделаю, только зря все э..

Звук скрежета железа о стекло прервал его на полуслове. Онприсел на корточки и стал откидывать землю руками, пока перед ним ни появилсястранный цилиндр, сделанный, очевидно, из очень толстого стекла.

— Что это? — не понял он, пытаясь вытащить его из земли.

— Капсула, — произнесла Кайлин и тут же кинулась помогать.

Действительно, из земли они вытащили самую настоящуюстеклянную капсулу из черного стекла, запаянную по торцам.

— Ты уверена, что это — послание из прошлого? — с недовериемв голосе спросил Гийон и переглянулся с Маркусом.

— На бомбу не похоже. Да и зарыта была слишком уж глубоко, -пожал плечами Маркус и постучал по стеклу.

— Нужно ее разбить! — предложила Кайлин.

— Стекло, судя по всему, огнеупорное. Кроме того, ты незнаешь, что там. Или знаешь?

— Нет, — покачала головой Кайлин. — Но хочу узнать.

— Отойдите подальше.

— Зачем?

— Пойдем, — не стал спорить Маркус, оттаскивая взволнованнуюКайлин за руку в сторону.

— Но?

— Мало ли что, — тут же обронил Маркус и ускорил шаг.

Когда ребята отдалились от Гийона метров на сто, он опустилцилиндр на землю, взял в руки лопату и со всей силы стальной рукой нанес ударпо стеклу. Деревянный черенок от лопаты разлетелся по его рукой в щепки, стальизогнулась и отскочила от преграды, а на темной поверхности стекла появиласьнебольшая трещина. Гийон отбросил сломанную лопату в сторону и со всей силыударил по цилиндру искусственным кулаком. Стекло покрылось мелкими трещинами иначало рассыпаться у него на глазах.

Кайлин, как только поняла, что Гийон вскрыл тайник, тут жебросилась к нему.

— Что там? — кричала она, набегу.

Гийон обернулся на крик и поднялся на ноги.

— Что?!! — повторила Кайлин, на скорости врезаясь всвежевскопанную горку земли и поднимая темную пыль вокруг.

Он стоял перед ней в полный рост и держал в руках листокбумаги, исписанный мелким почерком, очень похожим на каракули ее брата.

Она молча протянула руку, и он, без малейших возражений,передал ей лист.

Кайлин пристроилась на земле у самого ствола. Ее рукитряслись...

Когда Кайлин вернулась к реальности, солнце уже тихоклонилось за линию горизонта, а Маркус и Гийон спокойно восседали на капотекрасного ягуара и что-то ели.

У нее хватило сил подняться на ноги и не заплакать. Так же унее хватило сил вернуться к машине и сеть в нее. Но унять собственные трясущиесямелкой дрожью руки она так и не смогла. Они мяли листок, то разглаживая его, товновь перетирая между пальцев.

— Ты заметил? — спросил Маркус, делая вид, что совершенно необращает внимания на поведение Кайлин.

— Да.

— И, что скажешь?

— Тот, кто сделал этот тайник, понимал, на что идет. Вакуумнаякапсула из темного огнеупорного стекла — это не то, что продается в любоммагазине. Кроме того, послание оставлено в самом доступном виде.

— Ты имеешь в виду, написано на бумаге?

— Да. Информационные носители меняются каждое десятилетие, абумага и чернила остаются прежними на протяжении стольких лет.

— Думаешь, она станет говорить об этом?

— Судя по ее реакции, нет.

— Спорим?

— Сто кредов.

— Принято, — заулыбался Маркус и потер руки.

— Ты закончил? — спросил Гийон, сворачивая пустые пакеты,где еще несколько минут назад покоились ветчина и курица.

— Да. Пора возвращаться. Переночуем у тети Марты?

— Не знаю. Скоро стемнеет, а мы сюда добирались двеннадцатьчасов.

— Тогда придется свернуть в один из поселков.

— Опасно там.

— Может, лучше доверить мне руль?

— Руль я могу доверить ей, а не тебе.

— Ты смотри, — засмеялся Маркус, — ее азарт тебя подстегнул?

Гийон пожал плечами в ответ и, собрав весь мусор с капота,вернулся в салон.

— Выглядишь неважно, — заметил он и запустил двигатель.

— Там больше ничего не было? — спросила она.

— Ты о чем?

— Кроме письма там было еще что-нибудь?

— Нет, — покачал голой Гийон. — Бумага только — и все.

— Ты сохранил копию?

Гийон обернулся к ней и приподнял одну бровь.

— Конечно, — ответила за него она и тяжело вздохнула.

Маркус в это время пристроился на заднем сидении и громкозевнул.

— Вы ничего не поняли, — сделала вывод Кайлин и отвернуласьк окну.

— Пока — нет.

— Кем работал твой брат, что смог сделать такую капсулу?

— Не важно, кем он работал.

— Ты ничего не хочешь нам сказать? — уже без надежды вголосе спросил Маркус.

— Нет.

— Это — окончательный ответ?

— Да.

— С тебя сто кредитов! — засмеялся Гийон.

— Вы что, поспорили, расколюсь ли я сама?

— Естественно! — тут же подхватил Маркус.

— На твоем месте я бы так не веселилась, — огрызнуласьКайлин.

— А ты не на моем месте.

— Ты даже не представляешь, насколько ты прав.

— В твоем ответе следует искать скрытый смысл?

— Вы все равно ничего не сможете сделать, — вздохнулаКайлин.

— Возможно, — усмехнулся Гийон. — А, может, и сможем...

— Удачи, ребята! — вдруг истерически рассмеялась Кайлин иразорвала несчастный клочок измятой бумаги, что все это время держала в руках.

— Ну, раз ты платишь за химчистку...

— Плачу, черт побери! — закричала она. — Черт вас всехпобери!!!

Они остановились в деревне в стороне от дороги. Это былидома старожилов, которые, отказавшись от всех благ современного мира,поселились в этом Богом забытом месте и, казалось, нисколько не сожалели освоем выборе.

Деревянные домики, выстроенные вдоль гравийной дороги, былисложены из брусьев. Ни водопровода, ни электричества, — вообще ничегоцивилизованного здесь не было. У Гийона в голове даже проскочила мысль о том,что он попал в исторический музей, где, за довольно крупную сумму наличныхкредитов, можно было попариться в бане и напялить на себя льняные рубахи.

Встретили их здесь, как ни странно, радушно, высыпав наулицу, так сказать, всей деревней сразу. Кто-то предлагал поесть, кто-то -места для ночлега, а один из селян, аккуратно распихав оппонентов, тут жепротянул Гийону пятилитровую бутыль с прозрачной жидкостью, в которой плаваликакие-то ягоды.

— Что это? — не понял даниил.

— Самогонка, — буркнула Кайлин, теснее прижимаясь к спинеМаркуса.

— О, самогоночка! — потер руки Маркус. — А где капусткаквашеная, где огурчики малосольные?

— Да тут все, тут! Пятьдесят метров пройти! — обрадовалсямужик, наверное, больше от того, что нашел родственную душу в лице Маркуса,нежели от того, что заинтересовал клиентов, и поволок пробужденного за рукавкуртки куда-то в сторону.

— А ночлег? — тут же запищала Кайлин, понимая, что ничегохорошего такое начало не предвещает.

— Да, всех положу, не переживайте! И в баньку сходим...

— Началось, — выдохнула Кайлин и поплелась следом заудаляющимся Маркусом и мужичком.

Гийона долго уговаривать не пришлось. Прижав к себе бутылкус ягодками, он подумал о том, что не все в этой жизни так плохо, как моглопоказаться вначале.

Через два часа на дворе у дяди Вани, так звали находчивогоселянина, уже во всю шло массовое народное веселье. Пили, так сказать, всейдеревней. И самое интересное, что все действо происходило на улице. Гостямвыдали по меховому тулупу и быстро усадили за стол, который, неизвестно какимобразом, местные женщины накрыли за десять минут.

Оказалось, что деревня эта — 'Староозерное' — одна изнемногих в округе, где, кроме всего прочего, жители вели собственное домашнеехозяйство. Сфера услуг была здесь довольно развита, насколько поняла Кайлин, асами развлечения стоили не малых денег. Потому в 'мертвый' сезон, каждый изжителей хотел урвать свой собственный куш.

Началось все с тоста за гостей, затем за хозяев, потомперешли на кузенов и сватов — они же соседи, — за дружбу, за любовь, запокойных родственников, за охраняемые земли, за остальные земли, за коренных,за пробужденных, а один из находчивых и изрядно подвыпивших молодых людей дажепредложил персональный тост за Катерину, выговорив при этом ее имя без акцента.

Через два часа, не пьющая Кайлин поняла, что пораретироваться, и попросила бабу Соню, женщину лет семидесяти, которая дяде Ванеприходилась тещей, проводить ее в дом. Женщина девушку тут же поняла и, подобщий гомон, увела из-за стола.

— Ты совсем ничего не ела, деточка.

— Спасибо, но я не голодна.

— Твои друзья, кажется, еще не скоро улягутся. Ох, уж этимужики! Дай только повод! Да, ладно. Вот, смотри, все постелено. Холодно небудет.

— Спасибо.

— А я где лягу? — прохрипел Гийон, входя в маленькуюкомнатку следом за ними и придерживаясь рукой за дверной косяк.

— Под столом, — ответила Кайлин, присаживаясь на мягкуюкровать, шириной не более полутора метров.

— Что ты так разнервничался, сынок? Тебе постелили рядом, застенкой.

— Не пойдет. Она будет спать возле меня.

Баба Соня, внимательно изучив сначала Гийона, затем Кайлин,обреченно смотрящую себе под ноги и не выказывающую особых возражений, пожалаплечами и изрекла:

— Все равно под тобой проснется! Так, какая разница, гдестелить?

Спустя долю секунды баба Соня прошмыгнула за дверь, прикрывза собой последнюю.

— Иди спать в другую комнату, — ответила Кайлин и началастаскивать с себя сапоги.

— Я и на полу могу лечь, с меня не убудет.

— Ты? Джентльмен?

— Моя работа, дорогуша, — охранять твой тощий задок.

— Ну, так охраняй! За дверью!!!

— Я — не собака, чтобы под дверью ночевать.

— Все, иди. Уходи отсюда. Я никуда не денусь. Если что -закричу. Это я хорошо умею. Так что иди, пей дальше, — ответила она и махнуларукой в сторону, как какой-нибудь прислуге.

— Ну, ты и ...

— Сука? Ты это хотел сказать?

— Так ты уже знаешь, как тебя зовут?

— Знаю. А теперь давай, проваливай отсюда.

Гийон все никак не мог вспомнить, каким образом он оказалсясовершенно голым в парилке дяди Вани вместе с Маркусом. Кто-то очень заботливыйраспахнул двери бани настежь, и речи ни о каком паре уже давно не шло. Гийонапривел в чувства женский смех, который доносился из предбанника. Две совершенноголых девицы, лет двадцати, не более, крутились друг возле друга, хохоча приэтом и отпуская не вполне пристойные для дам шутки. Одна из них, кудряваябрюнетка, вошла в парилку первой и тут же прыгнула к Маркусу на колени. Друг,пребывая в неадекватном состоянии, тут же уложил свои руки на ее грудь и сжалпальцы. Девушка оживленно заерзала бедрами и, выгнув шею, призывно рассмеялась,наклоняясь к Гийону.

— А ты, как я посмотрю, опытная барышня, — с презрением вголосе ответил Гийон.

— На тебя хватит, — засмеялась девушка и пересела на коленик Гийону.

Ее насиженное место на коленях Маркуса тут же заняла другаядевушка, тоже брюнетка, и пробужденному даже не пришлось долго держать руки ссомкнутыми пальцами навесу.

— И что ты умеешь? — рассмеялся Гийон, поражаясь, что даже втакой глуши находятся девицы настолько древней профессии.

— А чего тебе хочется? — томным голосом произнесланезнакомка и положила руку Гийона на свое бедро...

Кайлин не могла уснуть. Навязчивые мысли о том, что ее братвсе же умудрился натворить дел, не давала ей покоя. И, что еще хуже, она дажезнала, каким образом он мог спрятать послание для нее.

В комнату кто-то постучал, и Кайлин, разъяренная тем фактом,что Гийон все-таки решил завалиться спать к ней, подорвалась с кровати иоткрыла дверь.

На пороге, нагло ухмыляясь, стоял тот парень, что поднималза нее тост за столом.

— Чего тебе? — буркнула Кайлин, опираясь о косяк.

— А то ты не знаешь?

— Проваливай отсюда.

— Да, ладно тебе, — рассмеялся юноша, — твои мужики ужеразвлекаются в бане, почему же ты должна сидеть в одиночестве?

— В какой бане? — не поняла Кайлин и потерла уставшие глаза.

— В нашей. А ты тут совсем одна, и такая сочная...

Кайлин закрыла дверь у него перед носом и попыталасьзапереть замок, но парень с силой ударил по деревянной преграде, и Кайлиноткинуло назад, на пол. Парень вошел внутрь и ногой закрыл дверь за собой.

— А ты из тех, кто брезгует такими, как я? Что, пробужденныеу нас теперь еще и выбирают?

— Проваливай, — закричала Кайлин, что было силы, но ее крикпревратился в сдавленный звук под его жесткой рукой на ее горле.

Парень начал ее лапать, задирая рубашку и пытаясь ухватитьизвивающееся тело за грудь.

Вдруг кто-то оторвал его от нее и воздух, которого так нехватало, попал в грудь Кайлин. Она закашлялась и отползла в сторону, к двери. Втемноте комнаты раздалось всего лишь несколько глухих ударов и тело парня, чтоеще недавно пытался залезть на Кайлин, было выброшено в коридор.

— Ты в порядке, девочка? — спросил уставший, но, кажется,все еще вполне трезвый голос дяди Вани.

— Да, спасибо Вам.

— Не бери в голову. Иногда они перебирают. Этот вообще-тохороший парень, но дна стакана не видит. Пойдем, я налью тебе чего-нибудь.

'Чем-нибудь' оказался отменный 'первач' из личных запасовдяди Вани. Кайлин подняла стакан и в три глотка осушила ровно половину егосодержимого. Огненный поток растворился в ее горле и вместе с собой принесуспокоение и силы.

— Ого! Ты бы поосторожнее с этим, а того и гляди, и тебянести придется.

— Где мои провожатые?

— А-а, — махнул рукой дядя Ваня. — Иди лучше спать, яприсмотрю за тобой, не бойся.

— В бане? — тут же предположила Кайлин и начала глазамиискать нужное строение.

— Ребята девок привели, так что тебе лучше туда не ходить.

— Девок, говоришь? Сейчас я им устрою 'девок'!!!

...Внимательно разглядывая молодое лицо незнакомки, что так настойчивопыталась 'орудовать' своими пальчиками, Гийон вдруг перевел взгляд вдаль иувидел Кайлин, стоящую в дверях парилки с дядей Ваней за спиной. Волосырастрепаны, глаза наполнены таким гневом, что кажется, сейчас из них посыплютсяискры, рубашка измята и сквозь распахнутый ворот вот-вот можно будет увидетьпупок.

— О-о-о! — заерзала девица на коленях, — а я-то думала, что тыникогда не проснешься!

Кайлин спокойно прошла в парилку, стараясь не смотреть наМаркуса, который вел себя гораздо более активно, чем Гийон, и, подняв с полатаз, наполненный уже остывшей водой, опрокинула его на своих спутников.

Мгновенный отрезвляющий эффект был достигнут, и, Кайлин,бросив на прощание нечто, вроде, 'ублюдки', была такова.

Гийон оттолкнул от себя неваду и поднялся на ноги. Маркус,потирая глаза, последовал его примеру и попытался вписаться в дверной проем, ноу него это плохо получилось. Гийон подхватил друга под руку и только благодаряэтому тот не упал на пол.

— Эх, вы, — покачал головой дядя Ваня. — И зачем этойдевочке такие заступники...

— Ты о чем? — не понял Гийон.

— Да, — махнул рукой дядя Ваня. — Наш Петька хотел залезтьна нее, но я подоспел вовремя.

— Какой Петька? — заревел Гийон. — Где?

— Иди, лучше, проспись. Я вашу девочку напоил, так что онаскоро успокоится. А Петьку долго 'уговаривать' не пришлось: он в курятнике спит.

— А, Кайлин?

— А что, Катюша? Разве до нее тебе было дело, когда ты тут сдевками развлекался?

— Я спросил, что с Кайлин?

— Да, ничего с ней. Я вовремя успел.

Гийон вернулся в парилку и присел на деревянную скамью.Девушка тут же оказалось рядом с ним, бесстыдно поглаживая его по бедру.

— Уйди, — прошипел Гийон, отбросив ее руку.

— Да, ладно тебе! Я не хуже этой твоей. Если она не хочет, тоя наоборот, не против.

— Я сказал, уходи!

Девушка тут же вскочила на ноги и зашипела в ответ:

— Влюбленный дурак! Не хочет она тебя! Такие, как эта, сполулудьми не спят!

Гийон внимательно посмотрел на неваду сквозь линзыконтактного обруча и с силой схватил ее за запястье:

— Пошла вон, потаскуха!!! И рот свой закрой!

Поднявшись, он обогнул ее, стоящую посреди парилки, и, взявМаркуса под руку, вывел того в предбанник.

Кайлин вернулась в свою комнату и уткнулась головой вподушку. Что-то перевернулось у нее внутри, когда она увидела его и эту,сидящую у него на коленях. Наволочка под головой начала промокать, и Кайлиншвырнула подушку на пол, потеряв контроль над собой и расплакавшись навзрыд.

Отчего же, из всего произошедшего с ней за последние дни, извсего, что она узнала и в чем погрязла, из всего, что могло бы произойти здесь этойночью, глубокую рану ей нанесло только одно: он собирался переспать с тойпроституткой.

И когда глаза Кайлин перестали источать слезы, когдапростыня под ее головой стала мокрой, когда разгулявшиеся гости разошлись подомам и последний крик растворился в тишине за окном, в комнату тихо вошелГийон. Каждый его шаг порождал в ее сознании все новый и более невыносимыйобраз, один из тех, что она видела когда-то в порнофильмах. И главной героинейв этих действах была не она, а голая проститутка, что сидела у него на коленяхв бане.

Он ничего не говорил, хотя прекрасно знал, что она все ещене спит, и тихо кинув одеяло, что принес с собой, на пол, лег спать.

Утром их разбудили на завтрак. Затем спокойно проводили кмашине и пожелали счастливого пути. Никто и не пытался заговорить с Кайлин. Ипусть на душе у Гийона было куда более мерзко, чем он хотел бы, и пусть ночью емуприснилась Кайлин, обнаженная и сидящая у него на коленях в той самой парилке,и пусть в своем сне он занимался с ней всем, на что хватило его фантазии, Гийонтак и не смог признаться самому себе в том, что невада на самом деле оказаласьправа: он влюбился в свою подопечную. Просто так, без всяких условий и причин,он, сам того не желая, влюбился в Кайлин.

Глава 11

'Что такое безумие? То, что по мнению большинства выходит за рамкиобщепризнанного? Но, кто определяет, где находится эта тонкая грань? И, может,у всякого поведения есть свои причины?'

Из разговора от 18.11.3565

Гийон довольно вольготно раскинулся в кресле напротивВерховного даниила и начал свой доклад.

— Мы обнаружили письмо ее брата, Александра, в тайнике.

Старко Цемеи заметно оживился и даже усмехнулся.

— Рано радуешься. Мы с Маркусом ничего не смогли понять.

— Оно с тобой?

— Да.

— Читай.

Гийон выбрал нужную команду пальцем на виртуальнойклавиатуре и перед его глазами высветился перевод странного посланиянеизвестного Александра из прошлого.

'Привет, сестренка! Если ты нашла это письмо, значит, у менявсе получилось. Да, я нарушил слово, данное тебе. Но пойми, не воспользоватьсяэтим шансом было бы несправедливо, и даже глупо, тем более, что ты -заслуживала его больше, чем кто-либо другой. 'У каждого из нас своепредназначение'. Это твои слова, не мои. Я считаю, и ты не сможешь меняразубедить, что свое предназначение ты еще не выполнила. В общем, тебе придетсяпринять все это и простить меня. Или не простить. Дело твое. Работу я забросил.Не могу. Не хочу больше этим заниматься, тем более, что и ты была против всехэтих идей. Им не понять, Катюша. Не беспокойся об этом. Последнее, что я сумелсделать на нашем рабочем месте — это прототип той моей идеи. Не знаю, наверное,ты станешь ругаться, но я решил оставить его тебе. Если ты сочтешь нужным,внедришь. Если нет — я обижаться не стану. Вот и все, что я хотел тебе сказать.Живи, Катя. И никогда больше не повторяй тех ошибок, что в свое время допустилимы. Твой брат, Саша.

14.10.2063'.

— Черт! — ругнулся Старко и потер подбородок.

— В ее доме рылись.

— Когда?

— Перед самым отъездом.

— Ищут. Ты, надеюсь, ее одну не оставляешь?

Гийона удивил этот вопрос. Он, почему-то, полагал, чтоСтарко далеко наплевать на судьбу этой пробужденной, а тут...

— Нет. Почему ты сказал, что она нестабильна?

— Она была 'зеленой', когда к тебе попала.

— Постой. Я что-то не понял. Это ты ее из Центра 'выдернул'?

— Да, успел.

— Успел?

— Она сильная девочка. И знает что-то. Мне только шепнули,что она очень важна для них.

— Ты решил вплотную заняться этой сворой?

— Уже несколько лет мы пытаемся заставить их разгласить вседокументы о пробужденных и спящих людях. Но пробужденные по документам — неживые люди, а собственность корпорации. Поэтому все так сложно. Признай мы ихлюдьми, нестабильность опять стала бы настоящей проблемой.

— Сколько пробужденных зачищают каждый год?

— Около ста тридцати.

— То есть, около та тридцати людей каждый год гибнут оттого, что сошли с ума?

— Я тебя не узнаю, Гийон. Не ты ли был ярым поборникомзачисток и тестов на интеграцию?

— Знаешь, просто общение с ними меня, наверное, портит. Они вродебы обычные, Старко. Такие же, как и мы с тобой.

— Да, только в следующее мгновение они могут разбить бутылкуи покромсать своих коллег на части.

— Могут. Подскажи мне, хотя бы, что ты ищешь?

— У меня есть свой осведомитель, Гийон. Он вышел на меняоколо двух лет назад. Я не знаю ни имени, ни должности, которую он занимает. Онпопросил обратить пристальное внимание на корпорацию и устроить рейд по спискамвновь пробужденных и тех, кого признали нестабильными.

— И что? Ты повелся на это?

— Да, повелся. Ты знал, что ежегодно из двух тысяч человек,которых по закону корпорация может пробудить, около пятидесяти сразу признаютсянестабильными?

— То есть, как сразу?

— А так! Эти люди не престают перед комиссией из двенадцатиданиилов.

— Почему?

— Их убивают еще до приезда даниилов в процессеобезвреживания службой охраны.

— Но, кто-то же затем занимается расследованием инцидента?

— Младшие даниилы.

— Ты говоришь опасные вещи.

— И ужасные, если задуматься.

— Пятьдесят человек погибают без суда и следствия ежегодно вфилиалах Центра Криогенезации во всем Мире и никому нет до этого дела?

— В нашей стране, Гийон.

— То есть?

— Это данные только по нашей стране.

Гийон несколько минут обдумывал услышанное.

— А кто шепнул тебе о Кайлин?

— Наводку на девушку мне дал тот человек, о котором я тебеговорил. Прислал документы, те, что ты сам читал и еще намекнул на необычныйдар нейрами. В записке было сказано, что пробужденную необходимо забрать какможно быстрее.

— И Центр отдал ее тебе?

— Если бы не этот дар и мое личное вмешательство в дело,никто бы ее не отпустил.

— Но, ты же умеешь пользоваться законодательством?

— Спрашиваешь. Но щемить их пришлось долго. Месяц целыйбумагами заваливал, пока они не ответили, что готовы предоставить ее для нашего'пользования'.

— 'Пользования'? Она что, вещь?

— Для них — вещь, Гийон. Пробужденная с порядковым номеромвместо имени на документах.

— Так, ты по-прежнему не знаешь, что ищешь?

— Что-то внутри Центра криогенезации. Пока они чисты, каксвежевыпавший снег. Но ты-то понимаешь, что ничего белоснежного не бывает.

Гийон расхохотался. Господи! Старко искал, сам не знал чего!Он забрал Кайлин из Центра только потому, что кто-то шепнул о какой-то подпольнойдеятельности и о том, что девушка может владеть определенной информацией обэтом. Бред! И он вляпался в это по самые уши.

— Какой от нее толк? Одни проблемы!

— Ты это зря, — покачал головой Старко.

— Ты меня в няньки записал!

— Послушай, мальчик. Она важна. Подожди еще. Сейчас онитолько дом обыскали. Но я чувствую, что они могут и на нее саму замахнуться.

— Не говори ерунды! Ну, работала она над чем-то со своимбратом. И пусть. В прошлом они Мир не уничтожили. Что сейчас изменится?

— Гийон, это — предчувствие. Общество стоит на грани. Еслина улицы попадет еще один нестабильный из этих, снова начнутся беспорядки. Этона руку кому-то.

— Кому?

— Тому, кто заказывает все эти программы по ТВ про рольпробужденных и нестабильных в нашей жизни.

— Но, ты ведь знаешь, кто заказчик.

— Знаю, — кивнул Старко.

— И?

— Ты удивишься.

— Центр? — предположил Гийон и по выражению лица Цемеипонял, что попал в точку. — Зачем это им?

— Социальное неравенство всегда выгодно тем, кто создаетрабов.

— Не думал, что ты можешь огласить такое.

— Следи за ней, Гийон. Девочка эта необычная, а ты знаешь -все необычное мне интересно.

— Кроме ее дара в ней ничего нет.

Старко заулыбался еще шире.

— В тихом омуте, Гийон...

— Она сама — черт. Так что водиться там больше нечему.

— Как расследование твое?

— Никак. В прямом смысле.

— Ищи дальше. Не нравится мне это дело.

— Мне тоже.

— Все, иди. Глаза на тебя смотреть устают.

— А ты контактный ПК носи. Мне помогает.

Старко рассмеялся и потер уставшие темно-красные искусственныеглаза.

— Заседание состоится на следующей неделе в понедельник, -бросил он вслед Гийону.

Но тот сделал вид, что не услышал его.

Как-никак, но встреча со Старко подкинула Гийону несколькокозырей в рукав, и он собирался ими воспользоваться. Обычная? О, нет, Гийон какникто другой знал, что ничего обычного в Кайлин нет. Ясно, что она знаетчто-то. Вот только что именно? Гийон хотел выяснить это первым. И насколько быне было всесторонним его доверие к Старко, он прекрасно понимал, что ничего, кромевозможности раздобыть информацию, Верховного даниила не интересует. А этозначит, что отстаивать интересы самой Кайлин будет некому.

Гийон покачал головой, осознав для себя кое-что: никто нестанет ее защищать. Никто, кроме него самого.

Вернувшись в офис к обеду, он не застал свою подопечную наместе.

— Ено, это Гийон. Ты, случайно, не знаешь, где Кайлин? -спросил он, связавшись по сети с роботом.

— Она в Национальной библиотеке вместе со мной.