↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
ПОДЪЁМ С ГЛУБИНЫ
ПРОЛОГ: ПОГРУЖЕНИЕ
Одно из самых неприятных качеств времени как измерения — движение по нему возможно только в одну сторону. Как по анизотропному шоссе. Но это относится только к физическим объектам... По крайней мере, так полагают.
ПОРТРЕТ ГЕРОЯ НА ФОНЕ ПЕЙЗАЖА.
Если любящие родители вдобавок к фамилии "Зеленина" наградили вас красивым именем "Елена", то быть вам до скончания своих дней Елкой. Причем Зеленой. Если, вдобавок к этому, вы будете значительно умнее своих одноклассников — но все же не настолько, чтобы не выдавать своего превосходства — ухитритесь за один год вытянуться в тощую голенастую жердину выше всех в классе, догнав к окончанию школы рост до метра восьмидесяти семи, и при этом ваше лицо будет отпугивать не только привередливых агентов модельных агентств, но даже и непривередливых, вечно озабоченных мальчишек из вашего класса... То вам обеспечен такой роскошный букет неврозов и комплексов, что психиатры будут рыдать от счастья, глядя на пухлую папку вашей медицинской карты.
Елка Зеленина прибыла в Москву именно такой — высокой нескладной дурнушкой, переполненной мозгами и комплексами. Теперь, шесть лет спустя, узнать её было невозможно. Пятнадцатисантиметровая шпилька, несколько самостоятельно сшитых нарядов, выглядящих полным "от кутюр", но стоившими на несколько порядков дешевле, отработанная перед зеркалом походка... Визит к стилисту обошелся ей в сумму, которую раньше она не могла представить и в страшном сне — но он стоил всех денег, которые запросил. До последнего цента. Войдя к нему Чудовищем, она вышла Красавицей, да такой, что мужчины на улице от одного взгляда теряли дар речи.
Несколько месяцев активной "общественной" жизни имели следствием сравнительно богатый сексуальный опыт и глубокую мысль о том, что этим сволочам нужны только морда лица и фигура тела, до того, какая подо всем этим скрывается личность, им и дела никакого нет.
Елка забросила подальше шпильку и косметику, повесила красочное жар-птичье оперение в шкаф и занялась жизнью духа. И тут же нарвалась, да так, что следующие несколько месяцев она вспоминала не иначе, как по-пьяни, и не иначе, как крутым матом...
Развод выпил ванну крови и сжег несколько миллионов нервных клеток. И толкнул Елку в первую из полудюжины авантюр — встреча с Поисковиком обернулась экспедицией на Смоленщину, где её парень с двумя друзьями искал старое оружие по заказу северокавказских казачьих станиц. Потом были Эльф и ролевые игры, следом Реконструктор и историческое фехтование, за ним — Рокер... Или сначала был Парашютист, и уже потом — Рокер? Разочаровавшись во всех видах художественной интеллигенции оптом, Елка в своих увлечениях искала Настоящих Мужчин. И, как правило, находила, и даже немного больше, чем рассчитывала — так, из третьей поисковой экспедиции она привезла не только два немецких штыка и сильно проржавевший "Вальтер П-38", но и длинный осколочный шрам от разорвавшейся у приятеля почти в руках итальянской гранаты. И это ещё слава богу, что граната оказалась итальянским барахлом, а не "лимонкой"! Бывали и потом случаи — вспомнить хотя бы тот роскошный перелом ключицы, который обеспечил ей выкованный из сплющенного трамвайного поручня двуручник какого-то гоблина...
По сравнению с бурлением личной жизни учеба шла тишайше, словно по рельсам — первый курс, второй, третий, четвертый, пятый, аспирантура... Все было так, как и должно было быть — до той самой минуты, когда ее машина не столкнулась лоб-в-лоб с шедшим под сто пятьдесят "Субурбаном". Последнее, что запомнила Елка — летящие прямо на неё фары, громовой скрежет сминаемого железа и ослепительную вспышку боли.
КНИГА ПЕРВАЯ "ГЛАВНОЕ — ВОЛЯ!"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: "ГЛУБИНА-ГЛУБИНА..."
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1.
Тело ощущалось как-то... как-то не так. Совсем по-другому и очень... непривычно. Как и почему по-другому и в чем непривычно, из памяти вылетело... Вдобавок, оно совершенно не болело! Почему тело должно было болеть, не вспоминалось тоже... но убежденность, что болеть оно было обязано! Хоть где-нибудь! Отчего-то не проходила. Пошевелить пальцами. Затем пальцами ног. Громадное облегчение — слава богу, не паралич! — сменилось нарастающим ужасом. В сознании кружились какие-то смутные образы — стоило попытаться их поймать, как они ускользали, издевательски хихикая над неуклюжими попытками.
Охота на неуловимые... мстители? При чем здесь? Клочья сознания! Чем-то смахивающие на облака — они были белые, пушистые... и растворялись в воздухе — была так утомительна... Сон обрушился, как мягкая теплая лавина, погребая под собой...
2.
Поднимаясь из теплых глубин, она вспомнила... Вечерний проспект, сплошной поток машин в четыре полосы. Её "Волга-24", поигрывая форсированной V-образной восьмеркой, когда-то собранной из четырех движков, снятых с разбитых "Мерседесов", рвется обогнать длинный медлительный автопоезд... Вылетевший на встречную громадный внедорожник типа "Пригород", получивший громкое имя "вездехода" по ба-альшому блату... Летящие в лицо многочисленные фары, громовой скрежет сминаемого железа и ослепительная вспышка боли... Вот вам и рецепт. Коктейль "Лобовая атака". Три тонны железа с двумя центнерами пьяного мяса за рулем... Ещё хорошо, что жива осталась.
Однако... почему тогда ничего не болит? И... Она явно была не в больнице. Кровать с перинами, в которых можно утонуть, постельное белье... Доводилось ночевать по-разному, от голого матраса до шелковых простыней, но на ТАКОМ... Материал что-то ей напомнил, но что именно, Елка понять не успела, поскольку раздался голос. Голос был совершенно незнакомый, но почему-то родной. Она любила этого человека?
От удивления она открыла глаза, и голос — человек!!! — понес ласковую чепуху. То, что говорил он по-английски, Елка восприняла как очередной виток этой сумасшедшей грезы — наряду его мундиром и убранством комнаты, в которой она очнулась. Черная лента пронеслась через мозг, пробив его навылет раскаленной алостью телеграфного шрифта: "Уехала навсегда тчк с приветом зпт твоя крыша".
Было немного обидно сойти с ума вот так, от банальной травмы. Ведь было столько случаев! Чтобы не глупейшее ДТП, а что-нибудь... этакое. Значительное!
В ошалело раскрывшийся мозг, втекало, как вода в бутылку, какое-то не свое чувство. Елка ощущала, как оно просачивается сквозь слои сознания. Всё оно, без остатка, было обращено на того человека. Его звали Ники, и она его любила. Она? Кто — она?
Елка вслушалась: тот человек — Ники? — называл её Аликс. Она — Аликс?
Да, похоже, она была Аликс. Первая попытка произнести хоть что-то окончилась только жалобным стоном, но Ники — да, судя по вспыхнувшей в глубинах мозга радости, это точно был он! — тут же помог, подсунул подушку и подал высокий стакан с апельсиновым соком. Рука дрожала совершенно невыносимо, и Ники пришлось держать и стакан, и её голову.
— Ники?
Этот короткий вопрос пробил плотину, и на неё обрушился целый водопад исполненного сентиментальной радости бреда. Тем уголком мозга, который откликался на имя "Аликс", Елка ощущала ответную вспышку любви. Чистой, без всяких примесей, всепоглощающей любви. Это было прекрасно.
И совершенно, абсолютно невыносимо!
Она застонала — этот стон мгновенно принес свои плоды, комната тут же переполнилась людьми, среди которых преобладали горничные и доктора. По крайней мере, именно так оценило этих людей в очень странных нарядах сознание Аликс. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на самом деле горничная и доктор присутствовали в спальне в единственном числе — но это она отметила только краем гаснущего сознания, внезапно разнесенного вдребезги вспышкой сверхновой. Это было, как выразился один известный писатель в не менее известном романе, "не просто "большое У", а БОЛЬШОЕ У — У": Елка как следует разглядела лицо Ники — и узнала его! И узнала тот стиль, в котором были исполнены наряды всех, суетившихся вокруг! И поняла, кто она!
Уплывая в спасительную темноту глубокого обморока, Елка ещё успела подумать, что её случай вполне достойно продолжает благородные традиции многократно прославленных художественной литературой Наполеонов. Пациентов тех веселых домов, где все стены обиты пробкой, а все рубашки имеют длинные рукава, завязывающиеся на спине.
3.
Очнувшись вновь, Елена почувствовала упоительный запах. Тело отреагировало на него бурно — в желудке заурчало, во рту, подтверждая теорию профессора Павлова, выделилась слюна... Сначала чашка прозрачнейшего куриного бульона, затем большая кружка густого сытного бульона с гренками. Вкус был восхитителен, казалось, Аликс никогда в жизни не пробовала ничего столь совершенного. "Это же сколько я... или она?.. это...", — окончательно запутавшись в дебрях местоимений, Елка плюнула и приступила к еде вплотную. В конце концов, с тем, кто на чьем месте находится, можно было разобраться и позднее. Сейчас важнее было разобраться с бульоном.
Вынырнув из кружки, Елка обнаружила, что в комнате, кроме неё, находятся доктор и Ники — от одного взгляда на его открытое любящее лицо и живые глаза в глубинах её мозга начинало бешено колотится сердечко Аликс, полностью выбивая из колеи её саму. Поэтому Елка побыстрее отвела глаза и сосредоточила все внимание на профессоре.
— Ну-с, Ваше Высочество, как вы себя чувствуете сегодня утром?
Вопрос был задан по-английски, но с сильным немецким акцентом — хотя Елка не могла бы сказать, как она это поняла, поскольку раньше, до... до события не смогла бы отличить немецкий акцент от, скажем, французского даже под страхом смертной казни. Это было странно, но не страннее всего прочего — например, её ответа. Поскольку отвечала она по-немецки!
— Лучше, герр профессор. Со мной что-то случилось?
— О, не беспокойтесь, ничего особенного. Небольшое нервное переутомление, вызвавшее у вас что-то вроде лихорадки. Вам нужно больше отдыхать, гулять у моря... Морской воздух, покой, поменьше волнений и переживаний... Последнее, к сожалению...
— Спасибо, профессор, — вмешался Ники. Вероятно, что-то творилось там, снаружи — что-то такое, что не позволяло избегать переживаний.
Что же это? Почему ей не досталось обычное, совершенно нормальное сумасшествие с абсолютной ясностью всего, что ей нужно знать? Нормальный псих... каламбурчик, однако... Так он всегда все знает точно, а это... Это невозможно! Тут из глубин, где таился разум Аликс, шарахнуло как будто молнией — теперь Елка точно знала, где находится. И лучше бы ей оставаться в неизвестности. От стараний понять, осмыслить невероятное, мозги вскипали, как забытый на конфорке чайник. Пока что не получалось ни черта. С чем Елке и пришлось примириться. Временно!
Если же взглянуть на это не с той, а с ЭТОЙ стороны... Что ж, "А жизнь-то налаживается", как говорилось в одном старом анекдоте...
— Ники, сколько я была...
— Три дня, дорогая.
Три дня...
Значит, Аликс... Черт, это было невыносимо — вспоминать две жизни сразу. Четыре дня назад она ехала с Ники из Симферополя в широком открытом ландо, и татарские крестьяне подносили им хлеб-соль и полные пригоршни цветов и виноградных кистей. И четыре дня назад она же два раза подряд проспала свою станцию, отпахав тяжелейшую тренировку у реконструкторов и не рискнув садиться за руль...
Она помнила и ощущала себя как Елену Константиновну Зеленину — историка по образованию, государственницу и самую малость националистку по убеждениям и "пиковую даму" по необходимости. Активную участницу клуба исторической реконструкции "Рарог" и клуба женского экстрима "Темискира". Рожденную в Иркутске шестнадцатого июня одна тысяча девятьсот восемьдесят... какого-то года, русскую, православную, беспартийную, разведенную, бездетную. Характер нордический. Аспирант Исторического факультета МГУ. Тренер по чан-бару и атлетике — полставки в фитнес-центре "Гармония".
И она же — Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса, принцесса Гессен-Дармштадтская, рожденная шестого июня одна тысяча восемьсот семьдесят второго года в средневековом городе Дармштадте, в нескольких километрах от Рейна, названная Алисой в честь своей матери, принцессы Алисы Английской, третьей из девяти детей королевы Виктории, и прозванная Аликс и "Санни" — "Солнышко". Больше англичанка, нежели немка, получившая степень доктора философии в Гейдельберге, истовая протестантка, любимая внучка своей бабушки, рожденная для короны великой Империи. Первая попытка была похоронена в 1892-м, вместе с телом принца Альберта-Виктора, старшего сына принца Уэльсского, следующего после самого принца наследника британского трона. Вторая же закончилась состоявшейся этой весной помолвкой — с Ники, её обожаемым Ники...
Елена уже привычно перекрыла бьющий по мозгам фонтан радости и прислушалась к тому, что Ники пытался ей сказать. Он был расстроен, он был огорчен, он был преисполнен сочувствия... Понятно.
Она приподнялась на подушках и тающим голоском велела Ники идти к родным — в эту тяжелую минуту он должен быть с ними. Она уже почти в порядке, слово чести, и может быть, утром будет уже в силах прогуляться с ним по берегу моря. Нет, ей ничего не нужно, нет, она уже почти в порядке, нет...
Выпроводив наконец цесаревича, она ощутила себя в конец вымотанной. До чего же утомительно быть объектом любви столь милого, доброго и чуткого человека — по крайней мере, если не влюблена в него сама!
4.
Аликс-Алиса, Александра Федоровна...
Как это могло случиться? И, самое главное — ЧТО же случилось?
Елка как могла осмотрела и ощупала себя — тело было не её. То есть совсем.
Значит, тело принадлежит ЕЙ. Аликс. Но... О, Боже, КАК?
От истерики её уберегло только появление Ксении, сестры Ники и лучшей подруги предыдущей хозяйки её тела — мобилизованной заботливым женихом для наблюдения за состоянием "драгоценной голубки"... "Голубки", подумать только! Елка выкинула подальше охватившую её зависть и вернулась к своим мыслям. К сожалению, избавиться от Ксении так же легко не получилось — она была полна энтузиазма и намерена любой ценой "облегчить страдания". Последовательно отвергнув предложения принести поесть, попить, почитать что-нибудь вслух, поиграть в карты, шахматы и шашки, она взбеленилась и выставила её вон. Ксения убежала в слезах, но не успела Елка издать облегченный вздох и устроиться поудобнее, как прискакал встревоженный Ники с профессором на буксире. Попытка объяснить им, что она хочет просто отдохнуть, без всяких книг, игр и слишком уж заботливых сестриц, оказалась так утомительна, что она заснула на полуслове.
5.
Глубокий спокойный сон освежил Елку и как-то примирил её с действительностью. То есть с тем, что ей сейчас КАЗАЛОСЬ действительностью. Ну и что? Ещё, кажется, Лем писал, что если ваши галлюцинации настолько реальны, что их невозможно отличить от реальности никакими имеющимися средствами, то следует считать их реальностью и действовать согласно предложенным обстоятельствам. Хотя, может быть, это написал и не Лем... Но это не принципиально.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |