Двенадцатая реинкарнация. Свердловск 1976

Двенадцатая реинкарнация. Свердловск 1976.

Хотели пошутить с Богами и стать выше? Оказалось, что жертва шутки — Вы. Получили достойную награду и сбывшееся желание? Ну что же, попробуйте прожить новую жизнь в двенадцатый раз. Ваш новый адрес: планета Земля, СССР. Город Свердловск. Год 1976.

"Реинкарнация — это перевоплощение Духа, а не Души!

Дух человека — это тонко-материальный объект, состоящий из Душ (тел памяти) воплощений.

Поэтому реинкарнация — это перевоплощение не Души, а Духа, так как Дух — это структура, существующая вне времени, а Душа — это структура, имеющая свое время жизни, исчисляемое длительностью того или иного воплощения.

Итак, еще раз: перевоплощение души или переселение души после смерти в другое тело — это не совсем корректные понятия с точки зрения Абсолютной Физики процессов реинкарнации. Правильно: перевоплощение (переселение) Духа". (Выборка цитат из сборника ? 411 "Парадигмы переселений". Имперский Университет "ДиТи — Центаврус — 329", 92874 год по общему исчислению.)

Глава 1

— "Похоже, я снова попал. Чем же меня хаксайты приголубили? Впрочем, это теперь не интересно. У них получилось, а вот у меня уже одиннадцатая смерть и новая, двенадцатая жизнь. День сурка. Стартовые условия понятны: я опять появлюсь перед совершеннолетием, в разумном теле с остатками его памяти, знанием языка и с железобетонной "легендой", позволяющей косить первое время на частичную амнезию. Для первоначальной адаптации в очередном мире вполне достаточно. Совесть меня не мучает. Предыдущий владелец это тело покинул. Иными словами — наверняка уже погиб. Так было уже одиннадцать раз и вряд ли эта традиция поменяется. Сколько же я в последний раз продержался? Тридцать шесть с половиной лет. Мой новый личный рекорд. Чёрт! Определённо знакомые запахи... Больницей воняет. А почему у меня завязаны глаза? Вроде бы я не привязан, сейчас попробуем увидеть свет. Что у нас нынче из конечностей положено? Вроде ощущаю четыре. Посмотрим, чем меня на этот раз удивят"

— Самуил Лазаревич, в пятой палате больной из комы вышел, — раздался пронзительный женский голос и где-то далеко заскрежетал по полу отодвигаемый стол или стул. Я на всякий случай затих и перестал шевелиться.

— Иду, голубушка, иду. Сейчас посмотрим на наше чудо. Пригласите ко мне Ларису Степановну. Пусть историю болезни с собой прихватит и тонометр, — отозвался приятный мужской голос и через некоторое время стали слышны торопливые шаги. Рядом что-то скрипнуло и я почувствовал холодные пальцы у себя на запястье.

— Пульс ровный, наполнение хорошее, — вполголоса проговорил мужчина, — Голубчик, пошевелите пальчиками, если меня слышите.

Я с удовольствие отбарабанил пальцами: трам — парапам, трам-парапам, трам-парапам-парапам-пам-пам.

— Ага, жив, здоров и весел. Вот и славненько. Полежи ещё минутку спокойно, а потом попробуем повязочки снять, — мужчина чем-то щёлкнул и ухватил меня за плечо и запястье, потом точно так же проверил что-то под коленом и на икре ноги, — Ну вот, совсем другое дело. Брадикардия ещё присутствует, но хотя бы в разумных пределах. Напугал ты нас своим мерцающим пульсом. Сейчас я шторы прикрою и понемногу попробуем глаза открыть. Только осторожно, не резко, — раздался скрип задвигаемой шторы и с меня сняли повязку.

Очнулся от резкого запаха нашатырного спирта. Невольно застонал и отвернул голову в сторону.

— Клавдия Захаровна, принесите тёмные очки из процедурной и позвоните окулистам. Скажите, что я прошу подойти дежурного врача, а ещё лучше, чтобы Тимофей Степанович сам пришёл. Да, так и передайте, что я прошу именно его к нам подняться. Такс, Лариса Степановна, запишите сегодняшние результаты, добавьте светобоязнь с ярко выраженным болезненным синдромом и изменение пигментации кожи. Травматических последствий ожога я не наблюдаю, что странно само по себе, ему же первую-А определили, а по факту наблюдаем частичное повреждение волосяного покрова и только. Гематома на затылочной части уже почти не наблюдается. Почему я до сих пор рентген головы не вижу? Заключение окулистов потом отдельным листом подклеим.

Второй раз я сознание потерял, когда пришедший окулист попробовал посветить в глаза фонариком.

Снова нашатырка. Народу явно добавилось. Судя по разговорам, две женщины завешивают окна. На меня надели очки и затягивают ремешок, на который они крепятся.

— Так, молодой человек. Давайте попробуем ещё раз открыть глаза. Думаю, что на этот раз всё будет нормально, — ласковый голос доктора — садюги меня уже не обманет. Тем более ощущения я испытал очень знакомые. Как будто из пещеры на солнце вышел.

Чуть-чуть приподнял веки. Терпимо. Открываю пошире. От меня отшатнулось два мужских лица. Одно из них в очках и с аккуратно подстриженной бородкой. Эспаньолка, неожиданно всплывает в голове её название. А у меня дежавю. На какой-то миг я поймал в отражении докторских очков свой новый облик. Я уже был темнокожим красноглазым дроу в четвертой жизни. Даже темные очки носил почти такие же, как сейчас, когда выбирался на поверхность. Тогда я погиб, защищая Чес-Насад от наёмников — дуэргаров. Взрывами бомб они обрушили весь город на дно пропасти. Видимо, меня оглушило, иначе я бы воспользовался левитацией — расовой магической способностью дроу.

Отставить воспоминания. Они сейчас совсем не ко времени.

— Пить, — с трудом скрипя связками, я скорее прошептал, чем проговорил короткое слово. Судя по хлопку двери и раздавшемуся топоту, меня услышали.

— Сейчас родненький, вот держи губами трубочку, — этот женский голос я слышал самым первым. Медсестра, которая позвала доктора. Только тогда у неё голос был, как у циркулярной пилы, а сейчас, как ручеёк журчит. Чуть повернул голову и приоткрыл глаза.

— Ох, божушки... — после удивлённого оханья раздался звон, а по груди полилась вода, — Вот яж неуклюжая, щас мой красноглазенькой, я тебе новой водички налью, — тётка, лет пятидесяти и весом килограмм под сто с лишним, шустро выметнулась за дверь, вместе с подобранной с пола посудиной.

Вода. Мне промокнули губы влажной губкой и снова дали трубочку. От жадности, хватанул больше чем нужно и закашлялся. Осмотрелся. Врачей уже нет. Ушли, пока я кашлял.

— Не спеши, касатик. Не убегу я с твоей водой, — певучим голосом пропела уже знакомая медсестра. Просто Сирена какая-то, вот даст же Бог таланта, как она голос-то умеет менять, — Попил и молодец. Через минутку капельницу тебе поставлю и поспишь. Сон-то, он лучший доктор.

Проснулся от шума. Что-то железное прогрохотало, упав на пол.

— Проснулся? Уж извини, пошумела тут. Ты сам исть-то сможешь, али покормить тебя?

— Смогу, — просипел я и кашлянув, добавил уже уверенно, — Сам буду. Только повыше поднимите и свет не включайте.

— У тебя и так тут темень, хоть глаз выколи, а ты ещё и в очках. Что я при свете-то углы бы сносила. Вот покушаешь хорошо, я к тебе друзей пущу ненадолго. Часа полтора как дожидаются, — под напевные причитания она успела поднять меня повыше, подоткнула подушку поудобней и выставила мне на колени алюминиевый поднос с тарелкой манной каши.

Сколько же лет я такой каши не ел? Страшно подумать. Странно, но я по ней совсем не соскучился...

— Вот больные полдничать закончут и позову твоих. Папка с мамкой уж к вечору прибегут, кажный день ходют, — убирая посуду пропела местная кормилица и потрепала меня по голове. Интересно, когда это я успел завоевать её симпатию.

В тумбочке нашёл газету. Почти что свежая "Комсомольская правда". Год на дворе 1976, лето. С памятью бывшего носителя совпадает.

Раз уж мне прилично полегчало, пора провести ревизию нового тела. На первый взгляд физуха у него не очень, на второй, собственно тоже. В принципе, никаких чудес я и не ждал. Тренированные тела мне достались раза три, может четыре, если считать то, в котором я был пауком. Просто у пауков были другие критерии и мускулы особой роли не играли. Зато как я умел бить задними лапами..., а жвалы..., я эту железную кровать за пару грызь-грызей мог перекусить. Эх, что вспоминать о том, чего нет. Вот выберусь с больнички, буду выяснять подробней, что мне досталось, а пока попробую разобраться с памятью.

С памятью можно и нужно работать. На мой искушённый взгляд — лучшие методики тренировок памяти у Драконов и Светлых эльфов. Впрочем, это легко объяснимо, если вспомнить, какие они долгожители. Для начала мне стоит дефрагментировать и систематизировать память прошлого обитателя моего тела. Моя, личная, всегда в достойном и ухоженном состоянии.

Люди редко используют свою память больше, чем на десять процентов. Простейшая мнемотехника позволяет увеличить этот объём в пять-семь раз, а правильно выстроенное дерево приоритетов ускоряет время отклика раз в пятнадцать-двадцать. Тут как с инструментом в мастерской. Кто-то всё в один большой ящик сгрузил, а другой всё по полочкам разложил, да все свёрла, ключи и метчики по своим гнёздышкам расставил. Кто работу быстрее выполнит, если потребуется раз десять инструмент поменять?

Мнемотехникой ночью займусь. Пока раскидаю контакты по группам и важности. Еле успел. Топот в коридоре больно уж характерный. Тут все в тапочках ходят, а эти звуки от ботинок. Кстати, неплохой слух у парня. Когда я был человеком, то информации от звуков вокруг себя получал намного меньше. Впрочем, не факт. Я и опыта такого не имел, пока эльфами разномастными не пожил. Тот же дроу под землёй процентов восемьдесят информации получает от слуха и обоняния. Врага в пещере услышать за полкилометра можно, а увидишь иногда только в последний момент.

— Пашка, здорово чертяка. Ну и напугал ты всех. Моя мамка твою вчера по телефону почти час успокаивала. Ты же три дня, как бревно лежал и дышал через раз. А правда, что ты теперь человек — магнит? — молодой вихрастый парень, в накинутом на плечи белом халате, выпалил всё на одном дыхании. Виктор Семёнов, семнадцать лет, одноклассник, сосед, друг детства — исправно подсказала систематизированная память. Второй гость был чуть повыше. Прямые темные волосы. Лицо умное, можно даже сказать, породистое. Дима Захаров, тоже друг и тоже одноклассник. С его отцом тогда три парня и поехали на рыбалку. Годовалый ВАЗ-2103 весело пробежал сто километров по асфальту до Рефтинской ГРЭС. Димкин отец машиной гордился и берёг её, как зеницу ока. Поэтому к каналу он не поехал, а загнал машину на свободную автостоянку перед электростанцией. Все воспоминания мелькнули за долю секунды.

— Чего? Какой магнит? — Витькин вопрос меня удивил. Ни в одной жизни моё тело железо не притягивало.

— А вот это мы сейчас проверим, — довольно произнёс мой (мой?) друг, вытаскивая из внутреннего кармана маленький плоский надфиль. К груди надфиль прилип сильно. Руки и голова притягивали надфиль заметно слабее, — Не соврали. Вот ты теперь знаменитым станешь! В цирке можно будет выступать, — засуетился парень, лихорадочно шаря по карманам в поисках каких-нибудь предметов для продолжения опытов.

— Как ты себя чувствуешь? — вот и Дима очнулся. Увидев меня в очках и с необычным "загаром" он растерялся и не стал прерывать экспериментатора с надфилем. Ждал, когда тот выдохнется.

— Трудно сказать. Глаза сам видишь... Сегодня от света два раза сознание терял. С памятью проблемы. Тут помню, там не помню.

— Да нормально всё будет. Я у медсестры спрашивал. Она говорит, что через неделю тебя выпишут. Сегодня все лекарства уже отменили, одни витамины колют и глюкозу, — затарахтел Витя, прикладывая мне к боку связку ключей, — О, магнитный полюс у тебя здесь, — ткнул он в точку чуть выше пупа. Забавный парень, но смышлёный. Как он ловко использовал отклонения ключа, болтающегося на кольце. А точка-то знакомая. Когда я был магом, тут находился источник маны.

— Как ты с провалами памяти в институт будешь поступать? До экзаменов двадцать дней осталось. Ты хоть помнишь школьную программу? — озадачил меня Дмитрий.

Честно говоря, мне местное образование вообще никуда не упиралось. После двух жизней в телах представителей внеземных цивилизаций, летающих на космических кораблях и получающих знания через нейросети, мне лениво просиживать штаны за изучением бреда. Это как выпускнику Бауманки попасть в средневековую школу и познавать, что Земля стоит на трёх слонах и черепахе. Да я по первой жизни помню, что всякие политэкономии и истории КПСС у меня времени отнимали больше, чем основная специальность. Некстати вспомнилось, как моего знакомого диплома лишили за то, что он не сдал госэкзамен по научному коммунизму. Ему, скрипачу от Бога, эти знания нужны были, как десятая нога собаке. Нет, точно не хочу. Уродливые ящики с перфокартами меня абсолютно не интересуют. После моего наручного бадика, который был мощнее, чем все нынешние компьютеры Земли вместе взятые... Мда. Средневековье, однако. Зарождение эры калькуляторов.

— Я вообще девятый и десятый класс не помню, — изображая работу мысли, выдавливаю из себя тяжёлое признание. Молчание.

— У тебя день рождения в августе. Если не поступишь, то загремишь в армию, — подкидывает Витя новую тему для размышлений. Афган начнётся лишь в семьдесят девятом. Успею отслужить. Вполне рабочий вариант. Попасть в коллектив, где тебя никто не знает, а твои отношения и воспоминания никому не нужны, совсем неплохо. Опять же изменения после службы будут легко объяснимы. Для меня это гораздо лучше, чем бесполезное обучение. Заодно тельце своё поднатаскаю.

— Можно и в армию. Попрошусь в ВДВ, вернусь и буду всех окучивать, особенно студентов — ботаников.

— Каких ботаников, мы же на радиофак собирались поступать? — с удивлением слушает мои откровения Дима. Упс... Ботаны вроде позже появились. Тут ещё этот жаргонизм не освоен.

— Вот вас и буду от них спасать. Они харю наедят на картохе, а тут вы, оба немощные и с формулами в башке, вместо мускулов где надо, — пытаюсь мечтательно улыбнуться, закатив глаза. Импровизировать приходится на ходу. Хорошо, что память предшественника не подводит и манеру разговора, типичную для обычного дружеского трёпа, подсказывает.

— Блин, во у тебя глаза-то краснющие, как у вурдалака, — отвернулся в сторону Витька. Хм, немного не рассчитал с мимикой. Забыл про глаза. Хотя, Витька тоже не прав. У вурдалака глаза желтые. Красноглазых я ни разу не видел. Да к тому же они нежить, а я вот он, тёплый и чуть-чуть живой. Эх, учить их ещё и учить. Жизни не нюхали.

— Точно. Витька, у тебя же очки были зеркальные. Ну те, мотоциклетные. Ты бы их принёс мне, а то я такими глазищами скоро всех распугаю, а через твои не фига не видно будет. Зеркало и зеркало, — нормально у меня память отработала запрос "зеркальные очки". Тут же про все вспомнил, которые когда-то в руках держал. Из личной памяти выделил очочки в стиле стимпанк от Харлея. Вот они бы для меня сейчас были просто идеальны.

— Да не вопрос. Завтра с утра и занесу. Мне всё равно мотик только после поступления светит. Батя сказал, что если не поступлю, то в армии он мне не нужен. А ты про "Яву" не передумал? — кому что, а у парней свои мечты и интересы. "Двухгоршковая" Ява 350-634, скорость аж сто двадцать километров в час, бак шестнадцать литров, на четыреста километров пути, а уж никелированная накладка на нём, ух. Мечта, с ценой в шестьсот семьдесят рублей, — Ты же вроде говорил, что уже деньги собрал?