Дочь Ночи. Часть 1. Предательство

*ДОЧЬ НОЧИ*

Часть первая

-ПРЕДАТЕЛЬСТВО—

Глава 1. Хочу свободы.

Приветствую. Я никогда не думала, что обычное путешествие 'по делу' принесет мне столько неприятностей. Хотя и неприятностями мое едва живое состояние назвать очень и очень затруднительно. Но я называю. Не из таких 'неприятностей' выкручивалась. Ладно... Вру... Со мной такое впервые: сижу под землей на приличной глубине, кушать нечего; пить, опять таки, нечего. А еще через день ко мне приходит дядька, старательно закрывающий лицо капюшоном, и делает со мной что-нибудь замысловатое. Например, протыкает горячим железным штыком спину. Ох и не хорошо мне...

Значит так. Предыстория у меня довольно длинная, начиная с того, что родилась я шестьдесят четыре годика назад. Да, так много. Хотя по меркам моего народа, это очень мало, едва порог совершеннолетия пересекла. Своей долгожительностью я обязана в первую очередь моей маме. А на втором месте стоит мой отец-полуэльф. Так о чем я говорила?

Меня зовут Юноран Ла Вельхор Фарот. Проще говоря, Юна.

Кто я такая? Мы называем себя Лангор Ла. Собственно, раса относительно древняя, но отличаемся долгожительностью и умением скрываться от глаз людских. И нелюдских. Вся раса Лангор Ла делится на Боевых и Жителей, а род моей матери всегда относился к Боевым лангорам. Издавна, во главе расы стоял Правитель. Подле Правителя существовали Боевые Лангоры, и Правитель правил Жителями, то бишь Небоевыми Лангорами. Стоит ли говорить о том, что каждый отдельный род имеет свою раскраску и свои особенности?

Лангор — это существо-оборотень, имеющее летательные способности. Проще говоря, при превращении у всех лангоров за спиной вырастают два крылышка. Хотя, окрестить их 'крылышками' довольно сложновато, на самом деле это два мощнейших крыла, способных поднять на приличную высоту человека. У Лангора существуют еще несколько особенностей, присущих скорее оборотню. Вырастают клыки. Можно скромно промолчать о том, что клыки эти, растут, чуть ли не в два ряда и остры как множество иголок засунутых по недоразумению в рот. Я что-то упустила, описывая нашу милейшую расу? Естественно, я забыла упомянуть о довольно-таки острых когтях, заостренных ушах и отлично видящих глазах. Это было описание меня, любимой.

Название Боевые вообще говорит само за себя. Боевые искусства с самого детства имели для всех нас первостепенное значение. Это было каждый день. Подъем, взлет, упражнения в воздухе, мечи, магия, клинки, боевая магия, теория. Только после этой программы нам давали спокойно вздохнуть. И мы вздыхали. Нельзя сказать что, это мне в жизни совсем не пригодилось, врать не есть хорошо. И я не вру. Мне это все действительно очень и очень пригодилось. НО в данный момент моя ситуация мне кажется безвыходной. Разве кто поможет...

Я почувствовала его задолго до подхода к моему месту заточения. Именно его. Я не с ходу сообразила, что не могу определить, кто идет ко мне. Это был не палач, шаги были иные, что уже радовало. Прислушаться толком я даже не пыталась, слишком мало сил, даже для того, чтобы напрячься, принять вертикальное положение. За последние две недели мне сильно досталось, палач полностью изувечил правую руку, не оставив на ней никакой кожи. Вообще-то организм Лангора обладает способность к быстрой регенерации и с приличной скоростью привыкает к всевозможным пыткам. Но для того, чтобы заживить какую-нибудь рану надо, хоть что-то потреблять в качестве пищи. Таковой здесь не было. Из-за чего восстановление моего измученного организма не представлялось возможным.

Уххх! Я делаю усердие над собой и привожу-таки себя в вертикальное положение. Больно-то как... В глазах тут же начинают мелькать многочисленные звездочки, сквозь которые я различаю контуры подошедшего ко мне человека. Ну различила, человек как человек, ничего особого. Смотрит на меня. Что-то спрашивает. Не воспринимаю или не понимаю его. Приближается ко мне... Это через толстенную решетку-то? Ой глюки, глюки. Он подходит, я смутно различаю его лицо и слышу вопрос:

— Сама выберешься?

Ну да, щас, разбежалась, крылышки расправила и полетела. Прошибая землю. Думаю про себя. А сама упорно киваю головой. Гордость у меня все-таки имеется. Пусть и в полумертвом состоянии доползу, докарабкаюсь до выхода. Да и на помощь я не надеюсь, спешит, молодой человек, явно не до меня сейчас... А он уходит; если прислушаться к шагам, можно определить — вверх по лестнице, в замок.

Пытаюсь сосредоточиться на простейшем, свести глазки в кучку и посмотреть, как же он все-таки сюда проник. Ага... Значит спокойненько открыл решетку, стало быть и ключик имелся. Стоп. Там же всегда кто-нибудь сидит, постоянно улавливаются звуки, то в носу человек поковыряется, то, извините, газы выпустит. А сейчас — тишина. Мертв? Почему же я не различила момент его смерти, почему ничего не услышала? Ох и паршиво все это, постепенно свои навыки терять начала... Правильно, нечего Лангора за решетку сажать.

Так, что у нас по плану-то? Побороть скрученные болью мышцы и попробовать выползти отсюда? Что ж, попробуем. Медленно сосредотачиваюсь на том, чтобы взять себя в руки и встать на четвереньки. Дальше, проще. Шаг за шагом, постанывая от боли, я выползаю из клетки. Поворот, за ним обычно сидел мой страж, ну да, теперь лежит. Мертвый. Преодолеваю еще один поворот. Развилка. Бодрое, боевое в кавычках настроение медленно испаряется. Буду искать...

И найду, упрямо говорит наглый внутренний голос. Угу, ты сам попробуй разобраться, в каком из трех направлений тебе идти, учитывая при этом тяжелое состояние. И как, прикинул? Весело? Вот и мне тоже. Задумываюсь и мысленно возвращаю себя в камеру. Воспоминания. Возьмем, к примеру, шорохи, недельной давности. Два коридора определенно заняты, по ним была отчетливо слышна тяжелая людская поступь. А вот третий; тихое, едва слышное постукивание коготков. Мышка.

Тяну носом, пытаясь определить, что же там, в конце третьего коридора. Гниль, сырость, норка мышки, отходы и ... Показалось? Едва различимый, свежий запах воздуха, ветерка. Снова сосредотачиваюсь на своих впечатлениях, и уже обрадовано, с новой силой переставляя колени, направляюсь по третьему коридору. Подъем, бесконечно длинный подъем ждет меня. И выход. Только вот, далековат он, выход...

Я выдохлась на последнем участке, перед этим дурацким камнем, который затыкал проход с моей стороны. Камень как камень, только слишком большой. Даже, если бы у меня силенок было в два раза больше, я бы его и не сдвинула. А сейчас даже и думать не о чем. Я медленно опустилась на пол, положила голову на камень, вытянулась поудобнее, рассчитывая на то, что пробуду здесь долго. Лежала, думая о том, что камень прохладный, значит с наружи ночь, и о том, что свобода так близка. Я лежала, не замечая, что сознание опять куда-то уплывает, а вместо него надвигается боль. Расплата за перенапряжение мышц, за волю, которая так близка. Почти у меня в руках. Почти...

Очнулась я как будто от толчка, сознание колыхнулось, едва улавливая тихие шаги. Шаги ко мне. А через мгновение я поняла, что узнаю шаги, это ОН, возвращается. Так вот откуда в этом гнилом проходе запах чистого воздуха, пользовались уже этим проходом, когда проникали сюда. Когда он проходил... Все-таки не лады у меня с логикой, могла бы и раньше догадаться.

А шаги-то быстрые, это бег, удирает от кого-то. Может, он все-таки поможет мне? Я уже о гордости и не думаю, мне лишь бы кто пришел на выручку. Уверенная и наглая мысль, тебе помогут, ты не умрешь, скользит по просторам сознания. А вот и он. Теперь я различаю его гораздо лучше, он внимательно смотрит на меня и спрашивает:

— Избираешь нестандартный путь для того, что бы выйти? — Намекает о том, что выход вообще-то сверху, а я здесь разлеглась на камушке; шевелятся у него только губы, звуков он не издает практически никаких. Я понимаю его и без звука, меня тоже так разговаривать учили.

Киваю в ответ на его вопрос.

— Помоги.— Отвечаю так же бесшумно, как и он.

Он склоняет голову. Быстро обшаривает глазами камень, видимо видит в темноте так же хорошо, как и я и преград для него не существует. Он наклоняется, упирается руками в глыбу и аккуратно вытягивает ее. Все, просим всех на выход.

Свет, несмотря на то, что он лунный, больно бьет по глазам. Опять боль, ну когда же это все кончится, думаю я, в очередной раз, проваливаясь куда-то к лешему...

Пробуждение опять-таки не из приятных. Как всегда. Везет мне последнее время на провалы в памяти. Представьте, каждое пробуждение, как после глубокого запоя. Не очень приятно. Ненадежно, если можно сказать так. Свалился там, а очнулся в совершенно незнакомом месте.

Вот и я, после своего долгожданного оживания, не открывая глаз, пыталась сообразить, где я нахожусь. Как ощущения, спрашиваю я свой многострадальный организм. Вполне нормально, кстати, воздух явно пошел на пользу. Воздух? Только теперь я понимаю, то, что мне в лицо бьет слабый ветерок, а слух улавливает привычный перестук копыт. От такого неожиданного поворота дела я раскрыла глаза. Ох, и зря же я это сделала. Глаза, от солнечного света, моментально заслезились, и я поспешила закрыть их. Что я успела увидеть? Да вроде ничего, только чей-то черный рукав, рукав с пуговицей, и зелень на заднем фоне. Ну да, он меня вытащил оттуда. В смысле человек, а не рукав. Хотя какой он человек, ехидно говорю самой себе.

— Спасибо. — Не открывая глаз, говорю я, рукав, а точнее рука в нем чуть качается, как будто подтверждая. Рукав на моем животе, а на животе, да и на всем моем теле, какая-то драпировка. Имитирует одежду... весьма неуспешно, надо заметить.

— Где мы? — Спросила я, не особенно надеясь на ответ.

— В полудне пути до Серого Перевала. — Ответил он.

— Спасибо. — Зачем-то повторила я и попробовала открыть глаз. Удачно. Сильно щурясь, я внимательно осмотрела многочисленные холмы вокруг нас. И тут до меня доходит. Серый Перевал в двух днях полета от Немого Замка, то бишь моей бывшей темницы. А прибавить к этому многочисленные горы, леса и речки разделяющие эти два пункта... То ли это лошадка чересчур бойкая, то ли я была без сознания... три дня... с половиной. Во черт.

— Что случилось? — Озадаченный голос моего попутчика дал мне понять, что я сказала это в слух.

— Да так, по мелочи... — Я, наконец, рискнула открыть второй глаз. — Сколько я без сознания?

Мои размышления подтвердились. Ну что ж, логический вывод, хочу кушать, и в кустики. Или наоборот? Конечно, смешно говорить о том, что я хочу кушать после трех месяцев голодания. Да и переваривать желудку нечего. Об этом я скромно поведала моему спутнику. Он задумался, вначале мне показалось, что его полет мыслей будет не в мою пользу, но нет. Он хоть и не охотно, начал искать место для привала.

Место он нашел довольно хорошее, на пригорке — если спуститься, речка. Далековато речушка, но с пригорка отбить наступление неприятеля гораздо легче, чем снизу. Зачем я это подметила? Да так, привычка. Он, все еще придерживая меня, соскользнул с седла. Следом за ним я попыталась повторить этот трюк. Но не тут то было. Мышцы, мгновенно вспомнив, что такое боль, завязались в узелки. И как это он сумел посадить меня на лошадь так, что боль не трогала меня? Он, заметив мою гримасу, быстро стянул меня с лошади и дотащив до ближайшего дерева прислонил к нему. Развернувшись, начал благоустраивать место, а я впервые сумела рассмотреть его.

Высокий, худой, но очень гибкий, лет тридцати, хорошая осанка. Черные волосы с проседью до плеч собранные в хвост, прямой лоб, высокие скулы, опять таки прямой нос. Сплошные прямые резкие линии. Глаза светло-серые, почти белые, странное сочетание с волосами, редко встречается. В общем, лицо слишком жесткое, резкое. Одет он легко, по погоде. Штаны, грязного коричного оттенка, полотняная рубаха, тяжелые ботинки со шнуровкой, ремень, на который прикреплен мелкий, двухзарядный арбалет, надо полагать с болтами. В голенищах ботинок по нескольку метательных ножей. Маловато, прикинула тут же я, у меня побольше было, все-таки люблю я метательные ножи и пластины... О чем я? Так вот, поверх всего этого коричнево-серо-зелено-синий (читай в скобках: серо-буро-малиновый), явно не первой молодости, плащ. За спиной двуручный меч в ножнах, заслуживающий внимания, несмотря на простой черен. Интересно, как он его вынимает? Впрочем, пластика у него хорошая, вытянет как-нибудь. А еще лошадка. Гибкий, молоденький жеребец, весь черный. Вот и все. Одним словом — Герой. Только неправильный какой-то. Или это только мне так кажется?

Если уж я начала описывать людей, (или нелюдей?) может, и себя опишу заодно?

Нет, наверное, не имеет смысла описывать мое теперешнее состояние. С правой руки полностью сдернута кожа, на левой многочисленные рубцы и выдернут ноготь с мизинца, многочисленные язвы, левая нога вывихнута, ступня, при этом, сидит чуть криво, на лице три тонких шрама, нос сломан, ухо слегка изрезано, спину жутко ломит из-за раскаленного железа. Очень верно все высчитал палач, именно из того места у меня растут крылья при смене облика. Я даже думать не хочу, какая боль будет сопровождать каждую трансформацию. Что, продолжать описывать свои достоинства, или как?

Приглядевшись, я рассмотрела на себе широкую рубашку (я ее за драпировку приняла), темного оттенка, кое-где пропитанную моей кровью. Юбку заменял какой-то кусок простыни, опять таки местами виднелись кровавые пятна. Лодыжка аккуратно замотана, на руке тоже внушительная повязка. Хотя по мне, на солнышке все лучше заживет, зря он замотал. Но то, что на мне есть одежда, уже само по себе радовало, помниться из подземелья я выходила в каких-то лоскутках, которые из-за крови прилипали к телу.

— Как к тебе обращаться? — спросил он меня. — Имя есть? — Я, подняв глаза, посмотрела на него. Идиотский вопрос, конечно есть.

— Юна. — Не спрашиваю, как его зовут, знавала я когда-то расы, которые не считают нужным представляться. Но он отвечает:

— Ямик. — Странное имя, такие были у северян. Примерно два столетия назад, если верить нашим, зельЛанским преподавателям по истории народов.

— Ты с севера? — Спросила я, только для того, чтобы подтвердить свою догадку.

— Да. — Ясно, без комментариев. Разговор не клеится.

— Куда ты направляешься? — Без особой надежды на ответ спросила я.

— К Белым Озерам, — Он поднял голову, на мгновение, отвлекаясь от костра, который пытался разжечь, и опять отпустил. — Затем в Зелень Град.

Н-да... Тяжелый экземпляр, неразговорчив. Или это он только с незнакомыми тетечками себя так ведет?

А какие у меня планы-то, может мне по пути с ним?

Итак, изначальный план был до предела прост: ЗельЛан — Немой Замок — ЗельЛан. И все. Планировалось, при удачном уходе из замка пересечь весь путь по воздуху. Естественно, сейчас все планы рушились, т.к. летать я, несомненно, не смогу. Значит надо вылечить спину и попробовать вернуться в ЗельЛан. Я бы и сама вылечила бы, но тут на лицо серьезная проблема. Фишка в том, что, железка была не только раскалена, но еще и зачарована. Если бы чары были направлены только на спину, я бы и сама попробовала бы разобраться, подлечить себя, но зачаровывал железяку сильный маг, примерно первой категории, именно поэтому, моя магия была просто подавлена. И вообще, надо полностью себя восстановить, и магию, и летные качества, только потом показываться на глаза Правителю. Лишь бы только не беспокоились, да, хорошо бы весточку послать, чтобы не психовали раньше времени. Значит, до восстановления сил, я свободна как плевок в полете, и мне в принципе по барабану, в которую из четырех сторон переться. А если я к Ямику напрошусь в попутчицы, пообещав при этом отработать свое спасение, он меня возьмет? Ну, я решила, че тянуть, спросила его.