Андрей Басов
СКАЗКИ СТАРОГО ДОМА
Романтическая фантазия
Санкт-Петербург, 2013 г.
Памяти Аркадия и Бориса Стругацких
От автора
Сейчас мало пишется таких книг, как, например, "Понедельник начинается в субботу" братьев Стругацких. Кто читал эту повесть, наверное, обратил внимание, что её интрига построена не на страхе или колдовстве, а на метаморфозе вполне обыденной ситуации в сказочный, фантастический вид. А романтичная фантастика Вадима Шефнера? А Грин и Жюль Верн?
Вот и пришла мне в голову мысль хотя бы отчасти поддержать такую почти утраченную форму доброй фантастики в современной литературе. В романе "Сказки старого дома" не противоречиво сосуществуют и обычное житейское бытие, и сказочная принцесса, и загадочная электрическая машина, и заговор во времена мушкетёров, и пираты южных морей, и Багдад Гаруна-аль-Рашида... Ну, и, конечно же, лёгкий юмор и романтическая, не превращённая только в физиологический секс любовь людей, разделённых веками.
Перед вами книга любопытных положений, ситуаций, выпутаться из которых героям помогает голова, а не волшебство, мускулы и умение стрелять.
Любители ужасов, космических и колдовских кошмаров, вражды и драк будут разочарованы, и им не следует открывать эту книгу и портить себе настроение. Но вот поклонники лёгкой для чтения, сказочной, романтической фантастики, возможно, получат эстетическое удовольствие. А те, кто любит иногда почитать на сон грядущий, — ещё и приятные сны!
Андрей Басов
Оглавление
Пролог — 2
ГЛАВА 1. Фантазёры — 3
ГЛАВА 2. Новелла о принцессе — 11
ГЛАВА 3. Новелла о сумасбродном изобретателе — 51
ГЛАВА 4. Новелла об охотнике на пиратов — 81
ГЛАВА 5. Новелла не только о принцессе — 136
ГЛАВА 6. Новелла о Багдаде: Зубейда — 181
ГЛАВА 7. Новелла об играх кардинала Ришелье — 253
ГЛАВА 8. Новелла о козлоногой братии и беглом гладиаторе — 334
Примечания — 363
ГЛАВА 1: Фантазёры
Казалось бы, вот только что расстался с изумительными красавицами античного мира — амазонками, совершенно не похожими на тех фурий, какими их обычно представляют. Почему бы, наконец, не посидеть денёк-другой спокойно дома за телевизором с его тоже чуть ли не сказочными по нелепости событиями на рубеже восьмидесятых и девяностых годов двадцатого века? Так нет же, опять тянет туда — в дивные страны вдруг чудом ожившего моего и не только моего воображения. Туда, где приходится удирать от пиратов, вступать в схватку интриг с самим Ришелье, бродить в круговерти восточного базара древнего Багдада и сидеть в средневековом портовом кабаке за одним столом с настоящей принцессой.
С чего бы вот сейчас, неспеша двигаясь домой под летним солнышком, начать рассказ об этой вдруг образовавшейся фантастической круговерти? Наверное, проще всего взяться за это сначала — с некоторых обитателей нашего Дома на улице Чайковского, вдруг оказавшегося источником необыкновенных и захватывающих приключений. Почему я говорю о Доме с большой буквы, как о человеке? Наверное, потому, что у нас всех он вызывает какое-то подсознательное уважение и трепетное почтение.
Обычно чужие жизнеописания читать скучно. Поэтому я не буду никого ими чрезмерно изнурять. Но хоть что-то ведь нужно же знать о лицах и ролях данной истории. Потерпите чуть-чуть. Их, то есть нас, совсем немного, но каждый играет важную роль в происходящих событиях. Событиях очень разных и очень зависящих от характеров участников.
Как ни странно, но, наверное, одним из самых интересных и колоритных обитателей нашего Дома является дворник — татарин Ахмед. Одинокий, добрый и сговорчивый, с не соответствующим характеру лицом то ли оперного злодея, то ли киношного образа ордынского хана. Однако, когда губы с узкой бородкой и усами расплываются в улыбке, то добрее лица, пожалуй, и не сыщешь. Он уже старик и, наверное, всю жизнь провёл при Доме.
Ахмед, как и другие как бы коренные жители Дома, недолюбливает случайных поселенцев дворовых флигелей, почти регулярно сменяющих друг друга. От них сплошное беспокойство в виде шума, скандалов, а иногда и пьяных драк. Совсем другое дело мы — тихая публика из "барской" парадной.
Каким-то странным и совершенно незаметным образом Ахмед иногда исчезает на несколько дней и столь же внезапно и непонятно возвращается. Нет событий отъезда и приезда. Словно появляется из какого-то другого измерения. Он просто выходит из своей квартирки на первом этаже. Хотя вы убеждены, что, скажем, ещё час назад его там наверняка не было. По какой-то причине домоуправ из ЖЭКа никогда не допытывается о причине отсутствия этого работника на месте службы. Рабочие дни Ахмеду ставятся исправно в отличие от неизбежных прогульщиков-пьяниц из других домов. Это похоже на молчаливое признание незаменимости Ахмеда именно здесь, в этом Доме.
Как-то совершенно случайно я обнаружил некую закономерность в исчезновениях Ахмеда. Не могу поручиться, что так происходит всегда, но Ахмед совершенно точно исчезнет на следующий день после того, как я замечаю его во дворе или на улице разговаривающим с Анной Петровной из квартиры ниже нас этажом.
Анна Петровна... По всему видно, что в своё время она была редкой красавицей. Даже сейчас трудно оторвать взгляд от необычно свежего для её возраста лица и проницательных серых лаз. Загадочная личность. Даже для моей мамы и бабушки. Анна Петровна немного старше мамы, но и значительно младше моей бабушки. О прошлой жизни Анны Петровны ни та, ни другая ничего не знают. Анна Петровна уже была здесь, когда наше семейство вселилось в Дом и Анне Петровне принадлежит единственная в нашем четырёхэтажном особняке полноценная отдельная квартира с балконом на улицу.
Пожалуй, это то место, где ещё сохранился барственный уклад старого, дореволюционного времени. Не тронутая краской и обоями великолепная лепнина стен и потолков. Прекрасный мраморный камин с бронзовыми часами в средней из трёх анфиладных комнат. Потемневшие от времени картины и множество фотографий дам и кавалеров в причудливых костюмах прошлого века. Всё это я увидел мельком, случайно, взявшись починить испортившийся выключатель. А так я и не слышал, чтобы кто-то из других жильцов мог похвастаться тем, что под каким-то предлогом получил приглашение войти в квартиру Анны Петровны. Даже роль водопроводчика для Анны Петровны исполняет Ахмед. Но Ахмед почему-то боится электричества.
Нельзя сказать, что Анна Петровна замкнута и необщительна. Совсем нет. Она служит переводчиком в каком-то издательстве и хотя бы в силу работы не может быть не общительной. Я не раз видел её и маму стоящими на лестничной площадке или на улице и о чем-то оживлённо болтающими на немецком языке. Другое дело, что, наблюдая Анну Петровну, чётко чувствуешь дистанцию, границу которой не следует переходить ни в разговорах, ни в поползновениях на поступки. Если Анна Петровна никогда и никого не приглашает к себе, то не следует и её приглашать никуда. Вежливый, но категоричный отказ заведомо предсказуем.
Однако тут скрываются и более странные, загадочные вещи, которые наблюдательный человек когда-нибудь да приметит. Из квартиры Анны Петровны может выйти вполне обычный мужчина или женщина. Но не в том суть. Странность в том, что никто не видел, как они туда заходили. А я, правда, редко, но не раз видел Анну Петровну в магазине, закупающую против обыкновения продукты в невообразимом для одинокой женщины количестве. А ведь гости-то к ней не пребывают. Во всяком случае, мы их не видим.
Правда, живут в "барской" парадной и люди, которых Анна Петровна всё же изредка, но совершенно открыто удостаивает краткими визитами. И один из них...
— Чёрт, что вам надо!?
Резкий рывок за рукав остановил меня, как только я взялся за ручку двери нашей парадной. Двое накачанных парней со шпанскими рожами и претензией в одежде на гангстеров банды Аль-Капоне. Таких в последнее время развелось, как собак нерезаных. Однако тряпки никак не скрывают простецких приблатнённых манер и привычки к беспричинному мордобитию всех встречных и поперечных.
— Пацан, закурить не найдётся? — проникновенно интересуется один из них, вставший ко мне лицом.
Другой чуть сбоку продолжает удерживать меня за рукав. Наверное, чтобы я внезапно не дал дёру, пока они не выяснят этот вопрос. Надо же, и это среди белого дня!
— Извините, ребята, — не курю, — сглотнув, вдруг что-то вставшее в горле ответил я.
— А если обыщем? — последовал ожидаемый вопрос от того, что спереди.
— Сеня, ты посмотри там, а то у нас с тобой никак даже и пятачка на метро нету, — как эхо послышалось с фланга.
— По нынешним временам в метро пятачком не отделаться, — тяжело вздохнул Сеня, — Давай-ка, пацан посчитаем в твоём кошельке, сколько нам на метро не хватает...
И вдруг Сеня начал почему-то неожиданно вытягиваться на цыпочки, хрипя и вертя головой во вдруг сдавившем шею белом гангстерском шарфе. Его приятель отцепился от моего рукава и тоже, как-то странно булькая ртом, почти повис в чьей-то мощной длани, сжавшей ворот пальто. Капитан!
— Эй вы, комедианты, ещё раз увижу вас на нашей улице и словесным внушением не отделаетесь!
Незадачливые грабители, отлетев в сторону, поспешно ретировались, разминая пострадавшие шеи.
— Смотри-ка, Серёжа, сколько их развелось. Прямо-таки напасть какая-то. А может быть, эпидемия такая появилась? Это же надо, среди лета ходить в чёрных пальто до пят. Признак болезни? Ты домой? — спросил Капитан. — Ко мне заглянешь?
Капитан дальнего плавания... Никто не зовёт этого крепко сбитого, почти пятидесятилетнего мужчину с волевыми чертами лица по имени и отчеству. Для всех он просто Капитан, а для меня ещё и сосед по лестничной площадке. И не видно, чтобы такое не очень церемонное обращение его как-то возмущало или хоть сколько-нибудь расстраивало. Даже со стороны мальчишек, к числу которых относился и я, казалось бы, совсем недавно. Иногда, когда Капитан дома, мама приглашает его к нам посидеть и поболтать о чем-нибудь за чашкой чая. На что он всегда с удовольствием соглашается.
Капитан обычно где-то далеко и оказывается дома лишь три-четыре раза в год на неделю-две. Он привозит с собой очередные диковинки дальних стран, и это служит поводом без особых сомнений, по-соседски заглянуть к нему на огонёк. Две вместительные смежные комнаты заставлены и завешены всякими чудесами. Тут и старинные навигационные инструменты. И чучела неведомых рыб. И ритуальные маски колдунов и шаманов разных стран. И старинные карты, карты, карты с необычными очертаниями материков и тонкими рисунками парусных кораблей, стихий и морских чудовищ.
Сначала — само собой, восторги по части пополнения коллекции и очередное любование ей всей. Затем мы молча сидим, слушая тихую музыку "Битлз", к которой оба неравнодушны, несмотря на двойную разницу в возрасте. Капитан есть Капитан, а какой капитан может быть без трубки? — и тонкий аромат экзотического трубочного табака сопровождает наше наслаждение музыкой.
Иногда он рассказывает что-нибудь примечательное и интересное. Но чаще мы просто молча сидим без всяких откровений. Только вот как раз сегодня я задал ему, в общем-то, вполне обыденный вопрос:
— Капитан, а что вас подвигло стать моряком?
Он так засопел носом, что из трубки полетели искры. Долго молчал, а потом спросил:
— Ты хочешь знать правду или готов услышать о какой-то голубой мечте детства?
Тут и я как-то немного растерялся, но всё-таки заявил:
— Правду.
— Ну, правду так правду. Ты уже взрослый, не глупый, наблюдательный уже не вьюноша, но муж и, конечно же, заметил, что наш Дом в чем-то не совсем обычен по сравнению с другими.
— Заметил.
— Вот он меня и подвигнул в сторону моря где-то лет тридцать тому назад. Мне тогда было не больше четырнадцати.
— Как это?
— Я и сам тогда ничего не понял. Просто в летний день сидел на крыше, мечтал — и вдруг стало происходить нечто странное...
Тут у меня в голове словно что-то включилось. Я тоже люблю лазать по крышам. Равно как и по таинственным подвалам и чердакам. Причём мальчишеская страсть не угасла с возрастом. Просто стало меньше свободного времени и, соответственно, возможностей. Несколько лет назад я блаженствовал июньским днём на нашей крыше. Ласковый и влажный западный ветерок с запахом моря навевает мечтательное настроение. Туманная даль Финского залива просматривалась за куполом Исаакиевского собора. На Петропавловке бухнула полуденная пушка. Я закрыл глаза и представил себя плывущим на парусном корабле. Вдруг доносящиеся звуки улицы и двора как-то полностью угасли. Вместо них я услышал плеск волн, хлопанье парусов и скрип снастей — так громко и отчётливо, словно находился среди всего этого. Возникло ощущение потери опоры и медленного подъёма куда-то вверх. Я испугался и открыл глаза.
Шум улицы мгновенно вернулся, и крыша подо мной — тоже. Всё это я и пересказал Капитану.
— Вот-вот, так оно и было. Только в отличие от тебя я не испугался и не открыл глаза прежде времени. Потому теперь и Капитан. Больше ничего не спрашивай. Где-то там у каждого своё...
Мы замолчали. В коридоре изнемогающе затрещал старый, чуть ли не ровесник Дому звонок, и кто-то из соседей протопал открывать. Стук в дверь. Заглядывает Анна Петровна.
— Капитан, можно вас на пару слов?
Они уходят в соседнюю комнату. Проходит минута ожидания, и они возвращаются. Анна Петровна с интересом смотрит на меня, словно хочет что-то сказать, но не решается. Прощается и уходит. Капитан прерывает молчание:
— Серёжа, тебе рано или поздно придётся поговорить с Учителем о нашем Доме и о тебе самом.
Опять звонок в коридоре и стук в дверь. Теперь мама приглашает нас с Капитаном обедать.
Учитель... Ну, конечно же, для кого-то он и учитель, раз преподаёт в школе русский язык и литературу. Для нас же он просто сосед из квартиры выше этажом. Александр Басков тридцати с небольшим лет. Учитель — это его как бы краткий псевдоним, прозвище в нашем Доме. Не так давно я случайно обнаружил его литературные работы в Самиздате. Мысли еретика времён застоя. Интересно. Понятно, почему издавать его никто не стал бы.
У Александра есть близкий друг. Художник-сюрреалист Игорь Тюльпанин. Так что все стены в комнате Александра увешаны картинами довольно странного, неправдоподобного содержания, но вместе с тем удивительной и притягательной красоты. Я часто сижу среди этого колоритного великолепия и молча созерцаю просто фантастические сюжеты. А Александр тем временем корпит над ученическими тетрадями или пишет что-то своё. Однако сегодня он явно озабочен чем-то другим. Хочет что-то мне сказать, но словно не знает, с чего начать. Наконец он решается:
— Ко мне сегодня заходил Капитан. Говорили о тебе, — и снова замолкает. Я тоже молчу. Интересно, что они задумали?
— Понимаешь, ситуация очень необычная, и я бы даже сказал, что тебе поверить в неё будет, скорее всего, непросто. Хотя здесь слепая вера в чьи-то слова не требуется. Ты сам в любое время можешь проверить их справедливость в натуре, — он снова немного помолчал и продолжил:
