Последний хронопоезд.

Последний хронопоезд.

С высоты пригорка хронопоезд был виден с хвоста, почти до середины. Он стоял на рельсах в стороне от обычного вокзала, оцеплённый по стометровому периметру редкой цепью легавых. В его составе были видны вагоны пассажирские и товарные, и даже платформы. Пассажирские и товарные были очень своеобразно модернизированы — у каждого был люк на крышу, и перила вокруг крыши, пулемётные гнёзда на ней, а у пассажирских на крыше были установлены ещё и скамейки. Вокруг поезда стояло несколько автокранов и немалое скопление разных автомобилей, грузовиков, легковых и фургончиков; и мельтешило множество людей, некоторые из которых были в форме реакционеров, стилизованной под красноармейскую — блестящие чёрные лакированные сапоги, штаны-галифе, френчи и будёновки, всё пронзительного жёлто-зелёного цвета; на френчах нашивки-"разговоры", цвета нежно-ярко-фиолетового, а на будённовках пятиконечные звёзды такого же нежно-ярко-фиолетового цвета с пурпурными серпами и молотами, обведёнными для контраста чёрной линией. У каждого реакционера на правом боку висела кобура с пистолетом; у кого с маузером, у кого с длинноствольным парабеллумом, а у кого и с ТТ, а на левом боку — что-нибудь клинковое, чаще всего тесаки, впрочем, у некоторых были сабли или шпаги. На поясе у каждого были ещё и подсумки с гранатами, а сзади болтались жёлто-зелёные противогазные сумки. И у каждого — на плече висел или карабин СКС, или пистолет-пулемёт, внешне похожий на МП-38/40. Реакционеры всего лишь прохаживались вдоль поезда, а вот гражданские бегали и суетились.

Восемь кандидатов в попаданцы с интересом смотрели на такое зрелище — четверо длинноволосых и хипповатых мужчин в возрасте слегка за сороковник и четыре молодые высокие девушки с длинными толстыми косами. У каждого из них за плечами было по большому рюкзаку, на боках висело не менее чем по три сумки, и каждый волок за собой тележку с привязанными к ней чемоданами и коробками.

— Сосчитать бы, сколько там вагонов — вслух подумал Кромов, один из мужчин.

— Всего 63 единицы. Два тепловоза, цистерна и 60 разных вагонов — подсказал второй, Рюмин — Один тепловоз этой махины не потянул бы.

— В цистерне что, соляра для тепловозов?

— Ничего подобного, соляра у них в баках. А в цистерне то, что не то кто-то из богатеньких с собой прихватил, не то реакционеры у кого-то выцыганили, вместе со всем прочим. Уж не знаю что.

— Да, непонятно, что ТАМ богатые потеряли?! Ладно уж мы, голодранцы, ввосьмером в одно плацкартное купе — добавил третий, высоченный Семёнов.

— До нашего вагона ещё доползти нужно — сказала Инна, одна из девушек.

— Взяли, потащили!

Все восемь потащили свои тележки с пригорка к хронопоезду, время от времени останавливаясь и подкрепляясь глотком колы из бутылок в наплечных сумках.

— Последний раз буржуйскую колу пьём! — хмыкнул Рюмин.

— Да уж запасли, еле тащим...

Сквозь внешнее оцепление прошли как на параде, легавые пропускали к хронопоезду всех, а вот желающих пройти обратно задерживали до выяснения подробностей.

Проходя мимо легавых, услышали их разговор между собой:

— Последний охраняют что-то слишком хорошо...

— Да, много лучше, чем все прежние. Вон, сколько огневых точек на крышах.

— И чего боятся?!... Неужели прощального штурма?! Или артобстрела?!... А пословицу про бабу с возу — забыли?!...

— Да, умотают коммуняки, и проблем меньше будет, а воздух чище станет. В прямом смысле! А то третий год уже живём, как на бомбе...

— А за коммуняк они могут и пристрелить напоследок! Они не коммунисты, они реакционеры! И очень не любят, когда их путают...

Подойдя к последнему вагону, остановились передохнуть и сходить по очереди в стоявший поблизости сортир. Последний вагон, с номером 60, был обыкновенным дощатым товарным вагоном, с открытыми входами. Только что внутри были видны тяп-ляп сколоченные деревянные нары, на которых сидело и лежало множество людей, одетых по ТАМошней моде. И чемоданы с мешками у них были точно как ТАМ. И даже значки "Попаданец" были у них приколоты не к внешним, а к внутренним сторонам лацканов. Видно было, как один из них читал остальным вслух не то инструкцию, не то газету ТАМошнюю, а остальные слушали с видом внимательным и озабоченным.

Предпоследний вагон был точно таким, но полупустым, а которые в предпоследнем всё-таки присутствовали — вовсе не были замаскированы под ТАМошних, и вообще, были какие-то не такие. На боку предпоследнего вагона был нарисован прыгающий заяц, и написано: "Прежде, чем зайти, подумай — нужен ли ты ТАМ!". И охранялся предпоследний вагон сразу несколькими реакционерами, трое из которых как раз тщательно рассматривали военный билет человечка, желающего туда влезть.

Дальше стояло несколько обыкновенных пассажирских вагонов, к которым один за другим подходили и подъезжали кандидаты в попаданцы со множеством мешков, тюков, сумок, чемоданов и ящиков, и всё это протаскивалось внутрь, в двери и в окна, а кое-что даже привязывалось к скамейкам на крыше. Опорожнённая автотехника отгонялась от поезда почти до внешнего оцепления и там бросалась.

— Вот так — сказал, глядя на брошенные автомобили, хмурый парень Трошин — Не всё возможно взять с собой...

— И квартиры свои бросили — добавила рыжая девушка Марина — а дадут ли нам их ТАМ...

— А куда денутся?! — ответил ей Кромов — Каждый из нас тащит много такого, до чего ТАМ без нас за полвека не дотянут. Должны отблагодарить достойно!

— Приходится надеяться... — сказал Рюмин.

Потащились дальше, глядя на транспаранты поверх некоторых из вагонов. И лозунги РПСС на них: "Чтобы всё было как раньше!"; "Назад в Светлое Прошлое!"; "Развернуть назад колесо Истории!"; "Кто не жил в Великую Сталинскую Эпоху — тот вовсе не жил!". Лозунги были написаны ярко-пурпурным по нежно-фиолетовому, и оттенки цветов были так подобраны, что прочитать можно было издалека.

Пройдя мимо нескольких вагонов, опять остановились передохнуть, возле входа в один из пассажирских. К нему как раз подошли несколько подозрительных типов и завели разговор со стоявшим в дверях реакционером:

— Командир, а командир... как бы нам зайчатами проскочить... мы бы тебе заплатили, чем сможем...

— По какой же причине вам мест не хватило?!... — ответил им реакционер — Как вы ответили на два вопроса?!...

— Да не на какую такую политику мы тогда внимания не обращали... так и ответили!

— Ах вот как.... А вы все срочную службу... отслужили?!...

— Разумеется, у нас военные билеты вот они...

— Тогда слушайте внимательно. У нас всё предусмотрено. Для таких, как вы — предназначен предпоследний вагон. Топайте туда и сидите там тише воды, ниже травы. Ничего не бойтесь. И не вздумайте заерепениться, когда увидите непонятное и услышите неприятное! Да в предпоследний, не путать с последним, он совсем для других предназначен, не вздумайте в последний сунуться, там вас... — и похлопал по висящему на боку пистолет-пулемёту. — И, главное, не вздумайте на остановках из поезда вылезать и разбегаться, другим это можно, вам нельзя. Построчат с крыш из пулемётов! Не вздумайте также брать с собой дезертиров, в свои годы каким-то способом уклонившихся от отбытия повинности воинской, иначе вас вместе с ними ТАМ построчат. Тем более не вздумайте брать с собой тех, кто на два вопроса отвечает ещё хуже вашего. И помните главное — ТАМ вы всем будете чужими, и нам, и местным. Предателями! И ничего хорошего вас ТАМ не ожидает. Содержать ТАМ вас никто не будет. В лучшем случае — дадут несколько дней на акклиматизацию, и — арбайтен, арбайтен! За ТАМошнюю зарплату. Заерепенитесь — то же, только за бесплатно!

— Мы согласны, лишь бы отсюда сбежать...

Зайцы пошли к предпоследнему вагону, а Рюмин присмотрелся к оружию реакционера. Да, издалека оно похоже на немецкий МП, но вблизи было видно, что автоматика его основана на ходе ствола, а не затвора, и патроны в прямоугольном коробчатом магазине размещались в несколько рядов, разделённых перемычками.

— Разрешите спросить, а какой у этого калибр — спросил Рюмин, тыкая пальцем в дульный тормоз.

— Калибр на любителя — ответил реакционер — это ППП, пистолет-пулемёт попаданческий, такие бывают под патрон маузеровскотэтэшный, парабеллумовский или кольтовский. А бывают и под тозовский, и под 5,45. Каждый из нас на свой вкус и выбрал...

— Вот как...

Потащились дальше вдоль вагонов. Взглянув на их крыши, заметили, что там в некоторых из пулемётных гнёзд установлено что-то ПК-образное, на других ДШК-подобное, а кое-где станковые гранатомёты, и даже что-то похожее на ракетомётные установки, не то противотанковые, не то зенитные. И возле каждой огневой точки — не меньше двух реакционеров или реакционерок. И у всех их — значки "Попаданец" на лацканах и пурпурно-фиолетовые нашивки "Реакционная партия Советского Союза". И почти у всех — длинные волосы, как у хиппарей.

Глядя на это, заговорили:

— По волосам видно издалека, почти все — семидесятники, не тридцатники. А драпать приходится как раз в тридцатые...

— Что поделаешь, всё ж лучше, чем здесь оставаться. Хотя, разумеется, если бы был выбор, почти все рванули бы в семидесятые...

— Да, по причёскам это так...

Прошли мимо решетчатого спецвагона для перевозки автотехники, заставленного различными автомобилями, причём в некоторых из них сидели люди. Потом мимо платформы, на которой стояло что-то похожее на реактивный истребитель, причём так хорошо запакованное и заставленное ящиками, что было невозможно определить подробнее. И там же было несколько человек, сидевших на ящиках и с довольным видом посматривающих вокруг. У них уже всё готово — можно предвкушать...

Остановились ещё передохнуть. Рядом стояли ещё несколько человек, глядели на упакованный самолёт. Слышен был их разговор:

— Всё-таки и нам довелось дорваться до Реакции...

— Да, не всё одним москвичам. Мы что, виноваты, что ли, что живём не в Москве, а в этом зачуханном Мухосранске?!...

— Из Москвы в этом году уже несколько поездов ТУДА ушло, да из Ленинграда не меньше двух, да откуда там ещё сколько-то. А нам только один!

— Но всё-таки и нам досталось!!!...

— Мы на два вопроса ответили достойно!

— И подтвердили!

Через три пассажирских вагона была ещё одна такая платформа, на этот раз с хорошо запакованным вертолётом. А ещё через четыре пассажирских — две платформы с большими станками и высокими ящиками, а за ними в товарный вагон несколько человек грузили автокраном станки поменьше и ещё какие-то ящики. Слышен был их разговор:

— А сюда оба 16к20! Револьверный — сбоку, сверлильный — дальше! А этот — вдоль!

— Антиквариат редкостный! Ничего подобного почти нигде с горбачёвских ещё времён не осталось. Всё давно на металлолом раздраконили. Но кое-что удалось найти, и даже довести до ума. ТАМ это ещё поработает!

— Да, ТАМ это будет техника за гранью фантастики. Завод заводов!

— И полвагона подржавевших резцов ко всему этому вместе с запчастями....

Ещё через несколько пассажирских был вагон-ресторан, через окна которого было видно, что он весь внутри по объёму был заставлен ящиками и коробками. И ещё через несколько вагонов Рюмин кивнул:

— Наш!

Взглянули вперёд от своего по ходу поезда. Там были видны — ещё пассажирский вагон, платформа с танком ПТ-76Б, два грузовых вагона, три пассажирских, платформа с чем-то похожим не то на БТР, не то на БМП, грузовой, опять пассажирские, потом платформа вроде как с пушками, что дальше было не видно.

Подошли к входу в свой, показали реакционеру именные приглашения. Тот кивнул

— Прошу! Ваше купе четвёртое от штабного. Располагайтесь, и задокументируйтесь в штабном купе.

С немалыми усилиями затащили своё барахло в тамбур. Встав цепочкой, протащили его в купе. Что-то распихали в ящики под нижними койками, что-то положили на средние и верхние и привязали к ним. Совсем обессиленные, расселись на нижних полках. А вагон плацкартный, купе в нём открытые, и в некоторых уже сидят, едят, в окна глядят.

В соседнем купе спереди сидит длинноволосая компания, одетая под поздние семидесятые — длинноволосые, в штанах-дудочках, в коротких курточках, в рубашках с маленькими стоячими воротниками. И разговор из соседнего купе слышен:

— ... Вот с того и началось, что ранней весной какие-то голодранцы бродили в развалинах НИИ. Отыскали какие-то обломки, и что-то с ними намудрили. Прокол у них и открылся. В 1931 год. 31 марта, день в день. Перва-наперво они сообразили проверить, что ТАМ такое, наше прошлое или параллельный мир. Вроде как бутылки с записками ТАМ закапывали, а ЗДЕСЬ пытались откопать — и не нашли. А потом деревья ТАМ рубили — а ЗДЕСЬ они не исчезали. А потом ТАМ с кем-то на связь вышли — а ЗДЕСЬ ничего не изменилось. И поняли, ТАМ — параллельный мир, ветвистое время. Тут как раз на них и вышли, не то бандиты, не то деловые, а не то лягавка их захотела повязать. А они ТУДА устрекнули и сквозь Прокол предупредили: "А вот только вякните, мы можем аппаратуру и по-другому настроить, и весь ваш вонючий мир растает, как туман!". Вот так всех и прищучили. А ну как и вправду такое устроят. Многие, конечно, начали поднимать архивы, а что это за хрень разрабатывал тот НИИ, от которого ещё в начале девяностых только обломки остались — да никто ничего конкретного и не раскопал. А те на ТОЙ стороне добрались до Иосифа, то да сё, договорились, да ЗДЕСЬ и выдали идею: "Кто желает — тех приглашаем!". И всех желающих сбежать ТУДА проверяли на вшивость двумя вопросами — во-первых, сколько лет было в 1991 году; а если от шестнадцати и больше, то второй вопрос — и что ты там делал?!... С самого начала брали только тех, кто смог доказать, что был в августе 1991 года готов идти воевать, убивать и погибать против перемен как таковых. Особо уточняли — не за какую-то систему и не против какой-то системы, а — против Перемен как таковых, всё одно, каких. И, разумеется, не брали тех, кто каким-то образом увильнули в свои годы от отбытия срочной службы, как бы не геройствовали в девяносто первом. Не любят дезертиров! Организовали из своих героев Реакционную партию Советского Союза, да и предложили вежливо здешним мерзавцам из Кремля ей не мешать, и её снабжать, поездами и прочим. А иначе, говорят, ваш мир растает...

— Как рэкетиры, шантажисты...

— На ТОЙ стороне это называется "Грабь награбленное". А ЗДЕСЬ приходится снабжать, изготовлять и не мешать — боятся, что мир исчезнет. Подозревают, конечно, и очень подозревают, что туфта всё это, что бы в параллельном не химичили, а здешнему до фонаря — но всё одно боятся. Как бы чего не вышло. Да и пальбу могут поднять сквозь Прокол, расстреливая неугодных, как на параде. Настроят на проницаемость только оттуда — и из пушек по АЭС...

Вот потому сортирный мочильщик и согласился на такие условия. Даже изготовлять всякую всячину по спецзаказу, задарма, да. И побежали хронопоезда... ужо кто захотел ТУДА, да кто что с собой поволок... три года уже бегут...